змей

– Привет! – неожиданно произнес чей-то голос.
Свесив голову с кровати, Лия увидела странного зверя. И сразу узнала. Он выглядел в точности, как в небезызвестной книге Куна «Мифы Древней Греции». Змей-искуситель.

Стояло непривычно яркое весеннее утро, слепило солнце, поэтому никаких сомнений в реальности происходящего не возникало.
– И чего тебе надобно, зверюга? – спросила Лия слегка выспренно.
– Да нет, просто заглянул. Может, плюнешь сегодня на работу, прогуляемся?

И они отправились в Ботанический сад. На дорожках похрустывал гравий. В розарии зрели дивной красоты бутоны, а японская оранжерея источала нездешний аромат. Но змей упрямо тянул девушку в «Теневой сад» – к отдаленному малопосещаемому участку, протянувшемуся вдоль Ботанической улицы. Выглядел сад довольно заброшенным, но уже сложили пестрый ковер тенелюбивые первоцветы, распустилась изящная джефферсония, раскинул винно-красное покрывало симплокарпус. Присмотревшись, на двух горках можно было различить редкие скальные растения. Но главной диковинкой были конечно же папоротники – разных видов и мастей, с совсем крошечными листьями и до гигантских.
«Вот где настоящая красота!» – выдохнул змей, осмотревшись и вытащив несоразмерной длины язык.

Странная компания переходила от одного растения к другому, продираясь по заросшим дорожкам. Змей внимательно рассматривал каждое и как будто принюхивался.
Около одного из папоротников со смешным названием «орляк» змей вначале завис, затем сделал несколько кругов, буквально буровя его своими маленькими глазками. Потом раздвинул куст и словно заглянул внутрь земли.
Издав удовлетворенный «хмык» и уже не оборачиваясь, чудище проследовало  дальше, в дендрарий…

«Уровень жизни в России неуклонно повышается», – сообщил транзистор, приложенный к уху энергичного деда, спортивным шагом пробегавшего по аллее. В подтверждении этих слов мимо пролетела огненная белка, прижимая к себе крупный орех.

В искусственных прудах, выкопанных еще при графе Шереметьеве, плавали утки и селезни. Побросав им захваченный из дома хлеб, парочка долго сидела на лавочке, вдыхая упоительный воздух весны и свободы.

После прогулки, вернувшись домой и расположившись на кухне, они по очереди вытаскивали из пакетика картофельные чипсы. С полки шкафа на Лию укоризненно поглядывала картонная пачка «Геркулеса», а на подоконнике прорастала пшеница, выпустив чрезмерные усики. «Ой, надо уже есть», – подскочила она, но под издевательским змеиным взглядом плюхнулась на место.

Сосредоточенно жуя прогорклый картофель, Лия пыталась не думать о прогуле и занудстве шефа. И о том, зачем в рабочее время сидит на кухне с каким-то идиотским зверем.
Змей протянул бутылку кока-колы.
– Может лучше кремниевой воды – полезнее, – замялась Лия. Но, махнув рукой, отхлебнула неполезный напиток.
В общении со зверем ее речь начинала звучать архаично.
Ощущения сумасшествия не возникало, ну, подумаешь – змей.

– А чего бы ты хотела сейчас больше всего? – небрежно и вместе с тем лукаво бросил он.
– Может, оказаться на берегу моря?
Змей многозначительно усмехнулся. Стало ясно, что он ожидал именно такого ответа.

На следующий день они укатили к морю.
Поселившись в маленьком рассохшемся от возраста домике, проводили вечера, сидя на открытой веранде, наслаждаясь легким бризом и бокалом местного сухого вина.
У змея была манера выбрать на горизонте самую дальнюю точку и надолго упереться в нее взглядом.

–  Скажи, а чего ты ко мне привязался? Искушать меня не к чему. От древа добра и зла я давно вкусила, – не в первый раз интересовалась Лия.

Змей на ее слова демонстративно зевнул. Он показушно скучал. Чешуйчатая кожа блестела на закатном солнце. Собеседником он был неважным. Но в тот вечер привычная меланхолия уступила место болтливости.

– Хочу заключить с тобой сделку. Ты ведь не любишь себя сильно, презираешь… А себя надо любить и холить. Я берусь тебе помочь – заберу твою ненависть к себе и верну мир, коль ты так его хочешь, – загадочно изрекло странное земноводное. – Но предупреждаю – придется пройти через боль и сопли.
Он был прав. «Но зачем ему-то это нужно?» – подумала девушка.
– А у меня свой резон есть, – прервал он ее мысленные вопросы. – Я насыщаюсь злостью – это моя пища.

Ночью Лие снилось, что она маленькая Баба-яга, а ее любимый ворон Абрахас гнался за ней и кричал: «Поживей, а не то я клюну тебя в попку!»

Рано утром они отправились к каньону. Воздух был напитан угрозой. Долго-долго шли по извилистым тропам, пока не оказались в хвойном лесу среди зарослей орляка. Змей, всю дорогу плетшийся чуть поодаль, бережно разобрал странно пахнущие перистые листья папоротника, и земля, ровно как и в Москве, расступилась.
Вначале все было тихо, но вскоре из образовавшейся гигантской расщелины понеслись странные звуки. Детские голоса… скорее даже младенческие.
– Что это? – с ужасом выдавила Лия.

Безумная догадка, выстрелившая в мозг, мгновенно парализовала ноги.

– Да, ты правильно поняла, – посвященные аборигены называют это место Долиной  неродившихся младенцев, – проскрипел змей.

На негнущихся ногах Лия почти подползла к обрыву и заглянула вниз. Пропасть заполнили тельца эмбрионов. Они копошились на дне, издавая мяукающие звуки. Они были разными по размеру и весу. У многих был различим пол.
– Вон там, – повел глазами змей. – Ты ведь его ищешь? Врач отказался сообщить тебе пол, но это был мальчик.
Что-то рыжее сидело на камне, указанном змеем. Лия всматривалась в это сморщенное существо до рези в глазах, пока его рот не растянулся в флегматичной улыбке, которую ей не забыть вовек.
И следом волна ненависти, начиная от стоп, стала подниматься к горлу, затапливая все тело.
– Вспоминай! – подбадривал змей. – Ты столько лет пыталась забыть операцию, уничтожала себя презрением. Давай, выплесни эту отраву!

Лия гонялась за ним, стараясь ухватить ненавистный хвост. Рука сжимала булыжник в надежде размозжить эту маленькую глупую голову. Страх памяти реализовался в силу тела. Она кричала, пугаясь своего голоса, била и била камнем, попадая не в зверя, а по своим пальцам. Она страстно хотела убить его и умереть самой.

Заходило Солнце. Лия увидела себя, лежащей ничком. Рядом сидел змей – серый и притихший. Его морда враз осунулась и приобрела землистый оттенок.
Возвращающееся сознание отметило коврик ярко-желтых цветов лесного мака и заросли папоротников. Вокруг тянулась ограда московского Ботанического сада…

Внутри девушки была пустота. Тяжелый мешок раскаяния из солнечного сплетения сдулся. И как-то разом навалился возраст. И выглянула беззубая старость.
– Пойдем, – с трудом привстал змей.
Молча и отрешенно, опираясь друг на друга, они побрели к Главному выходу…