Горькое и сладкое

— Господи, прости меня! Я такая сластолюбивая, такая сластолюбивая!
Ввиду того, что подобные громогласные молитвы этой христианки стали повторяться и смущать, даже шокировать  окружающих, пастор пригласил ее на беседу в братскую комнату.
— Скажите, пожалуйста, какой смысл вы вкладываете в слово «сластолюбивая»?
— Прямой, мне нельзя, а я все равно срываю «запретный плод».
Пастор открыл Библию.
— Конечно, это нехорошо. Еще апостол Павел писал об этом: «Сластолюбивая заживо умерла» (1 Тим. 5,6).
— Верно, брат, то же самое говорят мне врачи и советуют предохраняться. Не увлекайтесь, мол, диета вам не повредит. Но мне кажется, не все так страшно.
— Видите ли, сестра, «в последние дни люди будут более сластолюбивы, нежели боголюбивы» (2 Тим. 3,4).
 — Точно, брат. Но, увы, не могу я устоять перед соблазнами. Больно искушений много.
— Согласен, сестра. Но искушения были всегда. Так, например, древний пророк Исаия, который тоже был врачом, с горечью говорил: «Горе тем, которые зло называют добром, горькое почитают сладким, а сладкое горьким» (Ис.  5,20). Горе и вам, сестра.
— Ну, брат, вы все чересчур осложняете. Мое сластолюбие – пока только беда, но не горе.
Пастор глубоко вздохнул и решил подойти к делу с другой стороны:
— Вы недооцениваете свой грех. Когда-то Ионафан польстился на заклятое и вкусил мед и, — как сказано в Библии, — просветлели глаза его 1 Цар. 14,27).
— И у меня так бывает! Глаза светлеют! Ведь для меня Слово Божье слаще меда и капель сота (Пс. 18,11).
Развивая духовную аналогию, пастор решил переместить акценты.
— Оставим Ветхий Завет, перейдем к Новому. «Наблюдайте, чтобы кто не лишился благодати Божьей; чтобы какой горький корень, возникнув, не причинил вреда, и чтобы им не осквернились многие. Чтобы не было между вами какого блудника или нечестивца, который бы, как Исав, за одну снедь отказался от своего первородства» (Евр. 12,16—16).
Он красноречиво посмотрел на собеседницу.
— Ну, брат,  это уж слишком. Во-первых, Исав тоже из Ветхого Завета, а, во-вторых, на что вы намекаете? При чем тут блуд?
— А при том,  что тот же Павел советует: «Как днем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству» (Рим. 13,13). Вам надо исповедаться и оставить это…
— Что значит «это»? Простите меня за мое сластолюбие, но не могу я этого сделать, брат.
— Тогда погибнете. А знаете ли вы, как слово «сластолюбие» толкуется у Ожегова?
— Откуда мне знать всех богословов? Это вы – ученый,  бакалавр, а я – простой человек.
— Ожегов не богослов, а автор «Толкового словаря». Так вот я выписал его толкование: «Сластолюбие то же, что сладострастие — сильное влечение к удовлетворению, так сказать,  низменного чувства, похоть». А похоть, — помните, как сказано в послании апостола Иакова, — рождает грех, а сделанный грех рождает смерть!
— О, брат, вы меня сильно обожгли этим Ожеговым. Ведь я люблю сладкое, а у меня диабет. Доктора запрещают мне мои любимые конфеты и пирожные. Но я не думала, что сладости так разнообразны. Неужели все так обо мне подумали?
— Еще бы! И не только верующие, но и посторонние люди, которые заходят в наш храм, удивляются вашей самокритичности. Какая, мол, откровенная и искренняя женщина. Но зачем об этом кричать?
— Вы потрясли меня до глубины души, пастор. Вы открыли, можно сказать, мне глаза. Это для меня просто откровение!
Наставник снова перелистал Библию.
— Кстати, в книге Откровения сказано и об этом, в 10-м стихе 10-й главы:  «И взял я книгу из руки Ангела и съел ее, и она была сладка, как мед; но когда же съел ее, то горько стало во чреве моем».
— Совершенно точно, брат. Признаюсь честно: горько сейчас у меня внутри. Наболтала я лишнего. А ведь еще Спаситель предупреждал, чтобы мы в молитве не говорили лишнего, как язычники.
Глаза пастора были наполнены сочувствием.
— Ну, не надо так отчаиваться, сестра. Идите и впредь не грешите!