Князь Сухумский

Ну, это давняя история, Санёк! Мы уже дожили с тобой до воспоминаний. Нас уже предали друзья и Родина. Мы тоже не всегда были на высоте, но всё-таки, слава Богу, не совершили поступков, за которые нельзя извиниться.
Простите, люди добрые, ежели, что не так! Мы не со зла и не большой наживы ради. Чаще спьяну. И выходило по-разному.
Прости, Лука Гордеевич, неудавшуюся попытку подвезти домой на мотоцикле. Первый раз Санёк за рулем с пассажиром. Да и лужи на Кубани после дождя с Азов-море. И ты, дед, слабо держался — вот и брякнулся в лужу. Саня, конечно,  дал газку лишака.  Дак, пятнадцать лет, лето, каникулы, чего ж не притопить? А то, что заехали в кучу дров — то обстоятельства. Кто знал, что их утром привезли и сгрузили сразу за углом, а Клавдия Виссарионовна с невесткой не сложили их в сарай?
Так и стоит перед глазами картинка из детства: две деревенские женщины с охапками дров в руках, урчащий в куче дров мотоцикл и там же матерящийся дед Лука, на 85-м году жизни горько разочаровавшийся в мотоциклетной промышленности.
Прости, дорогой дедушка, и поверь — можно ездить на двух колесах, можно!
Простите, Валико, Тенгиз,  Дато, за сброшенные в обрыв новенькие «жигули». Ну, зачем, скажите, надо было приставать к великому Янису Лусису? Зашел человек покушать мяса в кафе, устал, сборы сборной СССР в Сухуми, великий олимпийский чемпион. А ты, Валико, с такой издевкой:
«Ат нашиго стала тибе пят килаграм шашлика и пят бутилак вина…».
Бедная официантка зафиксировала рекордный бросок подноса метров на семьдесят с точным попаданием в горбатый нос Валико. Дато тоже не повезло. Не успел он вступиться за честь абхазскую, как проделал тот же путь, что и поднос, и получил, как гербовую печать, фингал под глазом.
Жаль, вы не с первого раза все понимаете! Оно вам надо было приезжать на базу для выяснений, аж пять «жигулей» с джигитами?! А тут Сослан Андиев, Василий Алексеев, Вячеслав Лемешев на легком втягивающем сборе. Разве дадут они в обиду Лусиса? Чемпион чемпиону — товарищ и брат! Хорошо, что никто не пострадал, за исключением трех «жигулей», выброшенных в глубокий овраг раздосадованными борцами и боксерами. «Жигули» — дело наживное. И не в первый раз у вас подобное.
Помнишь, Тенгиз, девчонок из сборной по волейболу? Я понимаю, ты не знал, да и весь автобус не знал. Конечно, красивые! Ноги, грудь! Ну, пожирай их глазами украдкой. Зачем руки-то распускать?
Вот и пришлось всем джигитам в автобусе получить по морде. Обидно, конечно. Под зад коленом. И не просто под зад коленом, а полет метров на десять из рейсового автобуса. И вы, девчонки, простите. Лето, Сухуми, — куда тут денешься…
Толик Богданов, прости нас! Не допили мы с тобой твой любимый портвейн, не договорили, не догуляли. Ушел ты безвременно, и остались сотни полторы медалей, завоеванных тобой на мире и Европе. Причем, ни одной серебрянной, все золотые. Как поехал в 19 лет на Олимпийские игры перворазрядником, так с тех пор только золото. Отмерил тебе Господь таланту, как сироте! Жаль, пожил мало. И не будет уже никого выше тебя. Не зря в европейских гостиницах мемориальные таблички золотом — «В этом номере жил Богданов». Это у нас догадались именной золотой «Вальтер», подаренный германским спортивным союзом, просверлить дрелью — дабы не выстрелило случайно. Прости нас, Анатолий Иванович, злых и неразумных.
Прости, Антошка Гроздицкий. Ну, дал тебе князь Сухумский  взаймы последние деньги, вывезенные из объятой войной Абхазии. Не успел купить дом на Родине — тебе понадобилось. Прости, что было мало. Возможно, если было-бы больше, у тебя все бы получилось, и ты вернул бы ему долг, и он смог бы вставить себе зубы, и не было бы необходимости в стольких БЫ. Тяжко, когда тебе пятьдесят, а у тебя нет денег и только пятнадцать зубов.
Прости, Меркул, за то, что Сухумский причинил тебе неудобства, и ты при встрече с ним смущаешься. Тир он за три года своими руками запустил, даже бар соорудил. Вот на этих пряниках ты и погорел.
Кинул.
Прости.
Прости, Пашка Буданов, за то что только у тебя нашлось 500 долларов на предолимпийские сборы. Ну, нет у государства… Прости.
Короче, пацаны простите Саню Сухумского, дружка моего, лучшего в мире тренера по стрельбе из винтовки, не имеющего ни квартиры, ни работы. А разве 200 гривен — это работа?! Короче, злые мы, уедет он от нас. В Словакию или Грецию — там чемпионов уважают. А потом удивляемся:
«Что это стрелки так слабо настреляли на Олимпиаде? Один Мильчев!»
Дак он болгарин. Ему пополам тренировки: съел перец и попал в яблочко — вот и все тренировки.
А вот перед Сулико стыдно. И перед Екатериной Фоминичной стыдно. Сулико — это корова, а Екатерина Фоминична — её хозяйка.
Саня с Пашкой Будановым употребили литров по шесть сухаря и решили Вовке Болгарину подсобить. Видишь ли, у него день рождения с шашлыком получается. А уже накануне. Тут как раз и Сулико в первом часу ночи по Любимовке разгуливает. Оно с пьяных глаз и показалось, будто дикая, недоеная корова. Пашка хряпнул ещё кружку вина, схватил кувалду и как хряснет по голове, где у коров амбец получается! Но Сулико та ещё корова: легкий поворот рогов и ушла кувалда по касательной в палисадник! Конечно, возмущенное животное в крик, беготня и метушня. Так Саня с Пашкой ещё по кружке тяпнули. И потом уже Саня взял кувалду. Итог тот же. Только в палисадник вместе с кувалдой улетел и Саня. Опять вопли, крик,  лай. Жучёк с удовольствием наблюдал за происходящим и бурно веселился. Чтоб не было скандала, Саня с Пашкой повели Сулико к болгарину прямо домой. Пришли под утро.
— Вова! Вова! Мы тебе тёлку привели!
— Какую тёлку? У меня жена дома.
Сонный Вовчик потирал глаза и испуганно косился на спящую супругу.
— Да, нет! Корову на шашлык! — уточнил Саня.
— Ладно, заходите, по кружечке выпьем и будем решать.
На счастье, уже поднялась Мария Афанасьевна, Вовчика мама. И не взирая на выпивших глупых детей и сорок лет Вовчику, отвела Сулико в стадо. Бог ты мой! Слава тебе, что так всё и закончилось… Простите нас, Сулико и тётушка Екатерина Фоминична.
А  помнишь,  Санек,   1972-й,  после Олимпиады? Великий Одесит и стрелок, Ян Железняк, пригласил всю сборную СССР в Одессу отметить победу.
Одесса, пароход, август… Давно закончилась война, и мы впереди планеты всей. Плывем в славную Украинскую Венецию — город Вилково. Председатель тамошнего колхоза, большой патриот и любитель спорта, уговорил товарища Яна посетить, выпить и закусить, чем Бог послал.
И  Бог, конечно, послал бессарабскую кухню, о которой  в Днепропетровске мало слышали. Был  накрыт стол на шесть соток. Он представлял собой гряду маньчжурских сопок из мяса, овощей, фруктов, винограда, брынзы, колбас и сальтисонов. Отдельно в корытах покоилась каварма. Это такое, что надо кушать и кушать! И нет возможности остановиться. Оно из баранины. Голубцы в виноградных листьях (армяне отдыхают). Брынза! Настоящая овечья брынза, вертуты болгарские из оной, как откровение небес, микичи с чесноком, штрудли, мамалыга с гусиными шкварками и брынзой, помидоры — десять штук на ведро. Хорошие такие помидоры. Кефаль! А это такое, о чем можно только шепотом. Небольшая Говерла котлет с печенкой для плача! Пару соток занимали птицы — гуси, куры, утки в яблоках, изюмах, соусах. С ними соперничали поросята. И главное, эти милые люди, преимущественно брюнеты,  —  украинцы, русские, болгары, молдаване, гагаузы, липоване, евреи, румыны, греки, армяне и все, кто на юге проживает, — они ее (пищу) приготовили от души!
Эту славную бессарабскую кухню! К сожалению, вспоминаю я об этом во время великого поста. И сто ведер вина. И мы, молодые. В общем, об похудеть или соблюдать режим не может быть и речи.
На самом почетном месте, в центре стола, сидели олимпийские чемпионы и председатель колхоза. Даже приставленный генерал оказался несколько в сторонке. Сначала он испытывал некоторый дискомфорт, но когда отведал бараний бочок и запил глотком настоящего каберне, снял пиджак с погонами и штаны с лампасами и полностью сосредоточился на кулинарии, напрочь забыв об вопросах субординации. Слово для приветствия взял председатель:
 — Дорогі товариші! У нас в гостях наш самий земляк чемпион стрілять по свиням з ружа — Ян Желізняк, та його друзі по гвинтівці із сборной союза і товариш Волченко Олександр Иванович i самий великий чемпіон з ружжа — Анатолій Іванович Богданов. Так єто же — УРЯ!!!
— УРЯ!!! — пронеслось над притихшим Черным морем. Народ изрядно выпивал и закусывал, а председатель, слегка пошатываясь, продолжал свою речь:
— Ето же, пожілаемо нашім хлопцям меткій глаз i зоркій сокіл... От!
Председатель пытался как-то закончить свою речь, но не успел.
— УРЯ!!! — снова пронеслось над степью и над морем.
Компания набирала ход. Невзирая на выпитое и съеденное, великий Богданов отжался на одной руке сто семьдесят раз. Селяне полегли на землю, и редкий из них смог это сделать на двух руках пяток раз. Кому мешали животы, а кому и лень. Ян Железняк устроил забег на перегонки с ребятней. Он на руках, а они на велосипедах. И здесь селяне потерпели неудачу, хотя глаза у пацанов блестели, и им чуть-чуть не хватило до победы. Да уж ладно, сборной Союза не зазорно проиграть.
Потом вся ватага двинулась к морю. Вот где ребятня напрыгалась с дядек, а те подбрасывали их, визжащих, высоко к небесам — аж, дух захватывало. Генерал все-таки надел китель и сиганул с десятиметровой кручи, правда, солдатиком, хоть и генерал. Председатель пригнал лошадей. И пошла гулять губерния! Часа четыре, пока все не умаялись. К обеду солнышко припекло, а мы заготовили в воде арбузиков. Они здоровые, холодные, трещат. Чемпионы их руками крошат, и едим мы сочную сердцевину, а корки чайкам кидаем, тем тоже еще осталось. Потом вся компания улеглась в огромной колхозной скирде со стороны, где тенечек и море. И часа два храп над степью и над морем очень гулкий раздавался. А вечером разожгли костер, наловили рыбки и к столу — свежей юшки по-цыгански. Это когда рыбу вообще не чистят, а прямо с моря в котел, да с травами, да с приправами, да с наговорами, да с приговорами. Короче, толк в юшке в тех краях тоже знают.
Солнце уже не пекло, а повисло над горизонтом, не желая расставаться с такой замечательной компанией. И тут посреди всего этого встает хуторской мужик — Пеца Чикайда и так говорит:
— А от ви, хлопці, стрелки?
— Да, — отвечают стрелки.
— А от я хочу з вами поспорить, шо ви не попадете у кавун на підісят метров, — так вдруг неожиданно поставил вопрос хуторянин. Стрелки и олимпийские чемпионы онемели. Так и шо сказать, когда такое дело!
— С чего стрелять будем? — спросил Железняк.
— З рогатки, — мовив хуторянин.
—  Это к Волченко, — сказал Железняк. Надо сказать, стрельба из рогатки имеет свои особенности, а в далеком прошлом известный школьный хулиган Александр Иванович Волченко сбил не одну сотню воробьев из оной, за что и был зачислен в сборную СССР.
— На шо спорим? — спросил он.
— Ну, на шо? Гай на шифер, — хуторской переминался с ноги на ногу, и было видно, что он, змей, явно лукавит. Ну так, а шо, нам днепровским пацанам сдаваться? Ни фига!
— Вы понимаете, — оправдывался хуторянин, — мені присідатіль вже три года обіщає шифір, а не дає.
— Давай рогатку! — рявкнули сборная СССР и олимпийские чемпионы.
Хуторянин пошел за рогаткой. Компания молчала, и только Черное море методично и торжественно не прекращало свою симфонию, да в центре стола громко икал председатель. Наконец, он глубоко вдохнул и секунд через тридцать на выдохе брякнул: «Я согласный на шифер». А тут как раз и хуторянин подоспел. На плече у него покоилась рогатка. Размеры ее поразили стрелков. Высота метра полтора. Дальнобойная часть из крученой авиационной резины, а приемник снарядов вырезан из старого кожаного школьного портфеля.
— Пеца, — сказал председатель, — їдь на склад и випиши собі шифер, а ми з хлопцями постріляєм.
Этот чемпионат выиграл наш земляк Волченко Александр Иванович, попавший таки за ночь в «кавун на п’ятдесят метрів» из чудо-рогатки, с помощью которой местные бахчеводы отгоняют чаек.
Ничего, Санек, вернуться ещё хорошие времена. Они, времена, бывает, уходят, иногда надолго, но потом возвращаются. И снова наша родина расцветет, и будут трудиться добрые и певучие люди на пашнях, дикие утки без опаски откладывать яйца в камышовых зарослях Днепра, и каждый будет князем - иметь квартиру, любить свою родину и растить благодарных детей.