Донской монастырь или резидент революции

 

             
                Мне нравится бывать в « Донском  монастыре».  Это островок культуры, памяти и нашей истории. Он расположен  в центре города, такого огромного и шумного, но когда в него входишь, то забываешь обо всем, окунаешься  в другой мир,  останавливается  время   и  даже не слышно городского шума за стенами.
Тишина, пение птиц, спокойствие, умиротворение и  ощущение принадлежности к великой истории нашей страны, к чему-то очень важному.  Особенно, хорошо   бывать  там  « золотой осенью».  Теплое ласкающее солнце пробивается сквозь листья, окрашивая их в разные оттенки  желтого, красного, бордового и зеленого.  Фрагменты  со стен храма «Христа Спасителя», надгробные камни , изваяния ,  кресты  и маленькие склепы  пахнут  стариной  и напоминают о нашей историей.
               
           А, звания,  фамилии, высеченные на памятниках ,- графы, князья, офицерские чины, купцы и мещане, ставшие почетными  гражданами нашего города. Разумовские, Оболенские, Дашковы, Воронцовы ,  Радищевы, Раевские   - это не фамилии, а какая- то музыка  из прошлого.
Вот так придешь, походишь меж  могил, почитаешь надписи, вдохнешь этот священный воздух и  окажешься   в другом мире, затем  присядешь на скамеечку у  какого- либо надгробья, снизу заросшего  травой и  зеленым бархатистым мхом,  ползущим вверх, посидишь,  подумаешь, и  так хорошо, легко, сделается  на душе, что можно  заснуть. 
             
          Вот и в эти выходные я  присел пред надгробьем  купца 1-ой гильдии, почетного гражданина нашего города Хворостова Осипа Степановича, скамеечка оказалась очень удобной и чистой, погрузился в свои мысли  и задремал.  Мне снился , а  может  и не снился,  наверно  я просто представил  себе  бал во дворце с высокими потолками и хрустальными большими люстрами с зажжёнными  свечами.  Миловидные девушки в красивых  пышных  шелковых  платьях, молодые, статные офицеры в военных мундирах с эполетами и аксельбантами. Все они кружатся  в танце по огромному залу, медленно, чувственно вальсируют или задорно отплясывают мазурку под завораживающую и одновременно торжественную  музыку оркестра. Слышатся звуки скрипок, флейты, духовых и ударных  инструментов,  возникает и захлестывает ощущение   грандиозного  праздника.    
Девушки торопливо обмахиваются веером, скрывая за ним свои улыбки, секреты  и игривые глазки, офицеры в белых перчатках пьют шампанское из высоких бокалов  и поглаживают свои торчащие в стороны  усы. А, вечером после танцев и флирта, игра в карты  в  «вист», проиграются  состояния  и имения, шампанское будет струиться рекой, и в  хмельном  угаре  поездка на санях, запряженных тройкой вороных лошадей, к цыганам  в «Яр».   А, на  утро,  с  похмелья ,  стреляться  из - за  женщины с капитаном  лейб  - гвардии   энского полка, бравым гусаром  Раевским, наглым самоуверенным красавцем, не знающим  поражений  ни в бою ни на дуэли,  баловнем судьбы и любимчиком  женщин.          
             
          Даже не верится , что начнется война с французами, в очередной раз сожгут  дотла  и сдадут Москву, потом много крови, человеческих жертв и трагедий, победное шествие наших войск через всю Европу   и триумфальное шествие бравых , удалых молодцов с криками «Ура», по  Парижу. Затем опять немного красивой и спокойной жизни, балы, поэзия, романтические отношения  и снова потрясение. Большевики  с их  Великой Октябрьской Социалистической революцией    разграбят, растопчут, разорят, сожгут, уничтожат цвет нации – умнейших, культурных, образованных людей и создадут Союз Советских Социалистических республик, с всеобщим  равенством и братством. С этими мыслями   я  задремал, стал куда - то улетать  и  кружиться ,  меня вихрем  втягивало , всасывало в какую- то воронку, позднее я сообразил, что это  «ворота времени, - временной портал». 
         
         Я оказался на закрытом заседании ЦК ВКП(б), присутствовали Владимир Ильич Ленин( Ульянов), Феликс  Эдмундович  Дзержинский,  а председательствовал - сам Иосиф Виссарионович Сталин ( Джугашвили , по прозвищу  «Коба») .  Меня колотила дрожь, пробегал мороз по коже и зуб на зуб не попадал.
Все смотрели на меня сердито  и я понял, что добром это все не закончится. Я с самого детства помню это неприятное, тошнотворное  ощущение приближения беды, когда от сухости во рту  язык прилипает к небу, в голове путаются мысли ,  наступает «стопор» и не можешь вымолвить ни слова, только моргаешь, что- то мычишь, сильно потеешь и  душа прощается с телом. 
          
         В. И. Ленин, как всегда был в темном костюме с жилеткой - «тройке», в белой сорочке с галстуком в  горошек. Хитрый,  с бегающими темными раскосыми глазами,  курносым носом и бородкой  «клином».   Огромный лоб, короткая шея,   был  он небольшого роста, с маленькими   ручками и ножками,  и очень энергичный, я бы сказал шустрый.
            
         Ф. Э. Дзержинский  стоял чуть в стороне и смотрел на меня своими колкими, пронизывающими на сквозь глазами, на нем была  серая  шинель  без опознавательных знаков   на распашку,  с поднятым воротником, со стороны казалось, что он замерз.   Под шинелью  офицерский  мундир  с широким кожаным  ремнем, военные  брюки  «галифе»   и  хромовые  сапоги.   
            
          Коротко подстриженные,  светло- русые волосы были зачесаны назад,  а  высокие залысины  подчеркивали  большой лоб  и « не дюжий  ум ».  Большие  бледно - серые, водянистые,  и слезящиеся   глаза, кожа лица землистого цвета с нездоровым румянцем  и  всеми  признаками болезни .  Маленькая клиновидная бородка, скрывающая мелкий подбородок и усы, прикрывающие тонкую верхнюю губу, такие  губы бывают у недобрых людей. Нос  с горбинкой, казался несколько длиннее  из - за  худобы и небольшой нижней части лица, бросались в глаза большие уши.
         
                - « А, это товарищ   Павел, он из 2008года»- нарушил тишину председательствующий. Я буду вас так называть, не возражаете».
                - « А что мне возражать,  это мое имя»- подумал я, но ничего не сказал , лишь пожал плечами в знак согласия, а он продолжал:
                - « Был у меня хороший боевой друг и  товарищ   в ссылке Павел  Кривенко, «анархист» по убеждению, ученик Кропоткина и лучший друг Нестора  Петровича Махно.  Эх, сколько мы с ним геройских подвигов совершили в ссылке и после тоже, как говорится ни в сказке сказать , ни пером «пописать»,  - все подобострастно захихикали.
          
            Я, почему то сразу представил двух «абреков», террористов, бандитов с большой дороги, вооруженных и очень опасных, которые решают любые проблемы с помощью  пистолета, кастета, ножа и огня. Почти как наши « братки », в начале 90- х   в малиновых пиджаках, с массивными золотыми цепями  и огромным крестом с распятием Христа на бычьей шее. Бритые « качки»  с отсутствующим взглядом. И в руках те  же самые пистолеты и ножи, да еще достижения прогресса – утюги и паяльники. Только учителями у них были другие  «авторитеты », а о Кропоткине они даже и не слышали, если только знали  станцию метро «Кропоткинская». 
         
             - « И,  кстати», - продолжал товарищ Сталин.
            – « Вы мне его очень  напоминаете, тот же гордый орлиный профиль и непокорный «бунтарский взгляд».   Вы не его родственник, хотя   о  чем  я спрашиваю – Вы же все стали « Иванами , не помнящими своего родства », я же сам приложил к этому руку и сам  стер эту страницу  вашей памяти, чтобы никто не смог гордиться или стыдиться своих родных и близких, чтобы все были равны и одинаково достойны  при  распределении благ  достигнутых революцией, войной и трудовыми подвигами всего Советского народа, труженика, созидателя  строителя социализма и коммунизма ».   
                - « Да »,- подумал я.
                - « У вас товарищ  Сталин были хорошие ученики и продолжатели, они так все здорово поделили и до сих пор  делят между собой все завоевания революции , достижения социализма, природные богатства и ископаемые, фабрики, заводы и даже земля под ногами и та поделена».
            
            Тут поднялся Владимир Ильич , вытянул куда -то вперед, наверное в светлое будущее , левую  руку и про картавил: « ****ть, заводы и фабьики ябочим, а землю бьять ,- кьестьянам!»
          
            Я и не думал , что он такой матершинник, но  это было  смешно и окрашивало его речь  более яркими красками.
            - «Какие рабочие и какие крестьяне», - возмутился  я  про себя.
            - «Все погубили  на корню и стерли с  лица земли, само понятие рабочие не существует, « гастарбайтеры» строят дома и ремонтируют квартиры, по двору ходят друг за другом таджики, вроде бы наводят порядок, убираются и работают. Фабрики и заводы  закрыты, на их месте и в их помещениях банки и офисы.  В общем , - рабочие уничтожены, как класс.   Крестьян сгоняют  с земли, земля дорого стоит, на полях где еще недавно колосилась рожь и пшеница, а  совсем рядом  были заливные луга с сочной зеленой травой по пояс, возводятся  особняки, виллы, усадьбы – тех , кто   все  это  поделил  между собой.
Крестьяне не могут  без земли и без поддержки государства, они остро ощущают всю эту несправедливость и в силу своего неукротимого характера начинают крепко пить водку, спиваются и погибают.  С мелким и средним предпринимателем, по - вашему,  « кулачеством» конкурировать не могут. Колхозов и совхозов  больше  не существует  и естественно крестьянства как  класса – тоже».   
              - «Да, вы не переживайте товарищ  Павел, садитесь», - прервал мои мысли Дзержинский.
Меня испугало слово «садитесь», прозвучало  оно, как приглашение в тюрьму, я понял, что все это время стоял  и присел на стул,  а про себя  подумал, что это плохой прогностический признак, услышать такое из уст  «железного»  Феликса.
           - « Про криминальную обстановку мы  все знаем и даже больше вашего. Коррупция процветает, чиновники и бюрократы обложили данью. Воры и преступники шикуют на свободе , хранят деньги за границей ,  покупают яхты ,  футбольные клубы   и  старинные дворцы английской знати.  А. свой народ довели до «ручки», и продолжают над ним измываться, это геноцид русского народа.  Но ничего, придет время  обломаем , будем стрелять и вешать на фонарных столбах  и  гноить в лагерях и тюрьмах, опыт у нас есть,  дай бог каждому».
           Он смотрел мне прямо  в глаза  и  было  страшно от этого леденящего душу взгляда.
               - «Да», -  подумал я.
               - « Вы вожди, убежденные борцы за дело революции в курсе дела,  а нам простым смертным  и политически не подкованным, что делать и как быть». 
               - « Вы все просрали», - не унимался Дзержинский, он смотрел мне в глаза своими сверлящими глазами умалишённого.  От этого взгляда можно было сойти с ума, потерять сознание, либо тут же впасть в « гипнотическую спячку».
              Вообще  вид у него был явно не здоровый, этот блеск глаз, болезненная худоба, подозрительный румянец и приступообразный кашель выдавали явные признаки туберкулеза легких.  Отсюда и раздражительность, нервозность и  «пролетарский гнев».
            
            Я, вжался  глубже  в стул, а он как бы нависал надо мной, как орел размахнул  свои огромные   крылья  и продолжал:
                - «Суки, все, за что мы в ссылках, в тюрьмах, за что кровь в боях проливали и шли на смерть. Б--ди, все просрали. И вы за это ответите».
                - «Ну что ты Феликс на него, он здесь не  причем», заступился за меня Сталин.    
                - «Хотя, где ты был товарищ Павел, когда из пушек расстреливали последний оплот демократии « Белый дом».   
            У меня сразу в голове промелькнули аналогии – « Белый дом» в  Вашингтоне, «Белый дом» - раньше так называли психиатрические больницы.
           А, где я был  - да у себя на 12 –ом этаже на « Рижской» на семи метровой кухне, где мы жили с матушкой в блочном доме, в малогабаритной квартире. К нам  пришли соседи  наши друзья, муж с женой мои ровесники и мы вчетвером сидели за маленьким кухонным столом. Горела свечка, мы слушали транзистор официальные станции и радио «Свобода и голос Америки» и толком не могли понять, в чем дело и что происходит, и кто – красные,  а кто  - белые. Мы  были  далеки от политики, но понять очень хотелось, так как это наша страна, наша родина и от этого всего зависела  наша дальнейшая жизнь.
           Мы склонились над радиоприемником, периодически молча, выпивали водки и закусывали. Создавалось впечатление, что мы на  чьих – то  поминках.
            
            По телевизору без конца транслировали « Лебединое озеро», балет из  Большого  театра, вроде как приобщали народ  к прекрасному и вечному.  Билеты в Большой театр было достать не возможно, поэтому эти трансляции можно было воспринимать как подарок  Советскому народу. Только вот к какому очередному празднику - не понятно. Сначала, было ощущение, что кто - то опять умер. В последние годы всегда показывали  по телевизору « Лебединое озеро», когда кто – либо из вождей покидал этот бренный мир,  все сознательные люди нашей страны смотрели балет по телевизору и поминали усопшего.   
          Если честно, то я до сих пор не понимаю, что тогда происходило и за что нужно было идти на баррикады  и какую демократию защищать .
               - «Так, где же вы тогда  были»,  - не унимался  Сталин.
          У меня язык не поворачивался сказать, что дома выпивал на кухне.  Он прочел мои мысли и сказал:
- « Не надо, не говорите, не унижайте себя ложью, мы сами все знаем, товарищ Павел».
          Я облегченно вздохнул, как же все- таки приятно общаться с умными людьми, они  спрашивают и сами отвечают на поставленные вопросы.  Очень удобно, особенно  когда ответить нечего или стыдно за свои  поступки.
         
              - « Нет, нет, е---ный в йот, уж пусть ответит», - не унимался наш вечно живой и чересчур энергичный  Ильич.
              - «А, где вы б--дь батенька были  во время пеестойки и пьиватизации, когда поесходил пеедел собственности», - и он посмотрел своими колкими буравчиками - глазками, просверливающими  меня насквозь. 
           Интереснейший человек, подумал я, но не хотел бы  иметь такого родственничка. Он бы меня каждый день расстреливал и вешал. 
               - «Да , что вы его все спрашиваете  Владимир Ильич. Он же ни сном ни духом и гол как сокол, посмотрите как побледнел», - опять заступился  за меня Иосиф Сталин.
           А,  я подумал, что  в  «перестройку» работал, как обычно, в общем как «собака» в две смены пахал, даже сотрудники смеялись: 
                - « А,  где Паша, а Паша – пашет».
           И, зачем  перестраивать пианино или какой- то другой музыкальный инструмент, если он хорошо настроен и  приятно на нем играть.   
           А,  «приватизация» как- то совсем,  не коснулась меня, как впрочем   и многих. Нам с  матушкой, под роспись  «втюхали» две невзрачные бумажки  « ваучеры» и сказали, что это две новые автомашины «Волги» последнего выпуска и, что бы мы скорее учились в  автошколах  и получали «водительские права», но до сих пор никакой автомашины, даже самой захудалой, я от нашего справедливого государства – не видел. Но, зато в скором времени в нашей стране  появилось большое количество  миллионеров и миллиардеров, владельцев фабрик, заводов, пароходов и самолетов, они наверное прилетели из космоса, такие инопланетяне. И уже подросли их дети , гламурные  и  «кучерявые» такие же умные и работоспособные , как их родители и такие же богатенькие, как «Буратино».
                - « Да-с, б--дь батенька, поебошили, не усмотьели. Пьитихли суки, спьятались за спинами дугих. Не выходили   на  улицу, не стоили баикады, не печатали б--ди листовки, бьяшуы и пьекломации и не забьясывали ими вьяжеские тылы. Не агитийовали  еб---й наьод на священную бойбу за спаведливость, батство и явенство».
         Эко его  разобрало,  подумал я, видно задело за живое. Ведь нам известно ,  какие  лишения  испытывал, как обручальные кольца из медных пятаков ковал кузнец  в « Шушенском». Как в ссылку ехал в отдельном теплом вагоне, вез  с собой рояль и библиотеку, как же в ссылке без музыки. Жил в доме с несколькими комнатами и с прислугой. Тут же приехала Наденька и они вместе холодными вечерами, взявшись за руки,  грелись у натопленной  изразцовой  печи и он рассказывал ей  о своей мечте, о будущем России, о свободном и счастливом народе.
           Наденька смотрела ему в глаза, поражалась его уму и была счастлива, что судьба ее связала с таким гениальным человеком – вождем. Она знала, что приложит все силы, что бы быть всегда рядом, быть ему опорой в борьбе.
           Так и случилось. Потом, Швейцария с ее тяжелым, лишенным прелестей климатом и бытом. «Немецкие деньги » на революцию, затем любовница, требующая денежных вливаний, сифилис  и  мавзолей на Красной площади с нетленным вечно  живым, бессмертным телом вождя.
                - «А, как же мы», - не унимался Ильич:
                - «Мы ведь б--дь все положили на алтай  еволюции, всю свою жизнь на  -уй, что бы вы б--дь , а вы. Ссылки, тюймы, лишения, янения. Холод, голод,  воздейжание- все за вас , за вашу е----ую жизнь. А вы суки, все пьосьяли».
                - «Да что все просрали, да просрали», - тоже мне нашли засранца, да и матом так нехорошо и должно быть стыдно – все таки вождь мирового пролетариата, да и дедушка всей детей.
          А, по сути,  я с ним согласился, что все развалили, все разрушили, все прозевали, а нас обложили со всех сторон, так что винить в общем -то и некого.
                - «А, во всем виноваты эти б--ди и политические пьоститутки интеллигенты  на своих е---ых  кухнях и евьеи, они йосию   пьодали с потьяхами. Они  суки мстят за те гонения и пьетяснения, котоые   испытывали  на пьотяжении  существования всей их   евьеской яссы. До сих пой никак не успокоятся,  вьедят  пидоясы  на каждом шагу, а их  язведка «Массад» очень хоьоша,  сука  и наши с ними ничего не могут поделать».
           Его ораторские способности всегда восхищали, но все же хотелось,  что бы он  скорее успокоился.  В нем стала проявляться  агрессия,   он продолжал:
                - « Мочить надо было б----ей  всех в сайтийе, ястьеивать и гноить   в тюймах и лагейях  пидоясов,  енигатов, умников- молчунов, скытых вагов.   Все таки,  мало ты пейесажал и пеестелял  их Иосиф.   А, ведь я тебя суку  пьедупьеждал, умолял и упьяшивал, даже в своем посмейтном завещании   б--дь пьосил тебя нецеемониться и пьитвоять мои е----ые  заветы в  эту б----ую жизнь. А, ты пидой все либейальничал и жалел невинно убиенных, -  вот сука и получай». 
               - «А, вы батенька,  евьей. И случайно не связаны с изьяильской  язведкой. И не засланы  ли вы к нам с опьеделенной  девейсионной целью – обезглавить наше  еволюционное движение.  Пьизнавайтесь, как вы собиаетесь нас убивать, что пьедпочитаете пистолет, нож или  ледоюб». И я, вспомнил убийство Льва Троцкого, как раз ледорубом, где - то на чужбине.
                - «Пьизнавайтесь, а то  пьидется  язвизать вам язык, уж повейте,  мы б---дь набили на этом йуку. У нас знаете, какие матеые мужичищи ,  яскалывались  на пейвом скачке, «богатыьи – не вы», - и он посмотрел на меня уничтожающим взглядом , но при этом улыбка не сходила с его лица, он наслаждался всем происходящим и тем самым развлекался.
        Вот садист подумал я. И как в таком благовидном, приятном во всех отношениях, культурном и воспитанном человеке из хорошей семьи – могут быть заложены такие преступные наклонности. Хотя брат его был террористом и цареубийцей, во всяком случае, попытка была. Ничего себе семейка. Я, ничего ему не отвечал и ждал дальнейшего  развития событий. Я немного успокоился и даже показалось, что это  театр и провинциальные  актеры разыгрывают передо  мной комедию. Но я ошибался, а Ильич поймал кураж и продолжал:
                - «А,  может быть  иголки под  ногти, или боймашинкой по оголенному нейву, или  электйичеством   да в половые ойганы» - я вспомнил 
«электрификацию всей страны»  и «лампочку Ильича», а  он стал  снимать пиджак и закатывать  рукава  рубашки, как бы готовясь  приступить к развязыванию моего языка, и вытягивания из меня правды, я конечно бы все ему рассказал, все что бы он захотел. Я чуть не потерял сознание, уже в который раз за это время. И опять меня спас Иосиф Сталин, он все - таки суровый, но мудрый и справедливый человек.
                - «Ильич, ты совсем запугал нашего дорогого товарища Павла, никакой он не агент «Масада», мы же все о нем знаем и это  проверенный  член нашей партии», -  у меня промелькнуло, что я и в партии то никогда не был, ни сном ни духом, а он продолжал:
                - «Володя, ты давай прекращай свои фокусы, у меня самого от твоих штучек  мороз по коже, ты ведь у нас всегда славился своей изобретательностью. А, помнишь, как ты придумал и внедрял со своими «врачами- убийцами» вакцину правды, от которой  наступал паралич воли и человек ломался как щепка и подписывался под любым документом».
                - «Да, Ильич, ты человечище,  светлая голова,  и конечно у тебя размах и у тебя не забалуешь», - подтвердил с восхищением Дзержинский.
            А, я подумал, да уж, а ты «железный Феликс» со своими НКВДешниками в застенках  Лубянки, как катком ломал и давил человеческие жизни,  и расстреливал или ссылал на Магадан в лагеря.
           В общем, в компанию я попал – ту еще, один краше другого. Меня выручал  мой сдержанный характер, я молчал и не поддавался на провокации. Я не спорил, не противоречил, не выяснял, они этого не любят и не понимают, идеология партии и вождей не обсуждается.
                - «Ильич, ты увлекся  и уклонился от темы, а этого делать нельзя, ты же знаешь, как я и партия поступаем с «уклонистами» - четко произнес  Сталин. И дедушка Ленин притих, стал меньше ростом и  впечатался  в свой стул. Мне его даже стало немного жалко.
            Продолжал Феликс Дзержинский:
                - « А, Вьетнам, Ангола, Афганистан, Чечня и Южная Осетия с Абхазией. Ну, ладно иностранщина,  хер с ними, дело темное и прошлое. А, Чечня, сколько лет, сил, человеческих жизней положено в землю. А, каждый день террористические акты, смертники, взрывающие себя и все вокруг, а гибель наших военных от полковников до солдат. И, что с этим нельзя ничего поделать или это кому - то нужно и замешаны большие деньги.  Развалили Союз, все разбежались,  после «Беловежской пущи»,  ладно Прибалтика, хотя мы столько для них сделали, а наши братья в Украине, Белоруссии, Молдове, Армении, Грузии, Узбекистане, Казахстане и Таджикистане – все нас предали.  Мы вам оставили Финляндию, Чехословакию, Болгарию, Румынию, Венгрию , ГДР, Югославию. Страны «Варшавского договора», а вы б--дь , что сделали. Где наш блок и кто его развалил. А, Грузины и украинцы просятся в НАТО. Вы , нам за все заплатите».
               
           Я чувствовал себя подсудимым в суде истории. И, почему я.  И, какое я имею к этому всему отношение.  Хотя конечно имею, я жил в это время и все это  делалось  с моего молчаливого согласия, да и согласия у меня никто не спрашивал.
            А, «железный  Феликс» продолжал греметь своим железом:
                - «А, Осетия. По какому праву ввели войска в чужое суверенное государство и нарушили  государственные границы Грузии. Понятно, что «гарант справедливости», спасали жизни людей и своих солдат наблюдателей. И, что в результате  - осуждение этих действий всеми государствами, никакого признания суверенитета  Осетии и Абхазии, а уж тем  более присоединения к России  - не будет.  Вот и все и как всегда».
             
                - «А, надо было», - продолжал он, с молчаливого согласия товарища Сталина, надо было ввести войска в Грузию, пройти победным маршем до Тбилиси, захватить правительство Грузии во главе с Саакашвили  в плен и судить показательным судом.  Назначить новое правительство  и было бы все нормально. Есть и второй вариант, высадить десант подготовленных проверенных бойцов, быстро захватить Саакашвили и его окружение, привести в Москву и судить показательным судом, как международного преступника, осуществившего преступление против своего народа».
                - «И, не надо придумывать велосипед» - подтвердил Иосиф Сталин.
                - «А, не согласных и не покорных в расход, в лагеря, они бы БАМ давно достроили   или  что -  либо другое  придумали», - Иосиф Виссарионович Сталин, как всегда, был краток и лаконичен .
           А, ведь он так и сделает. Не будет ни коррупции, ни бардака, ни взяточничества - будет полный порядок. Соответственно олигархов тоже не будет, будет все скромно и достойно. Деньги, особенно нефтяные, будут работать на нашу страну и будут улучшать жизнь наших граждан.
Государство вернется в прежние границы Советского Союза. Бывшие республики будут сами проситься в состав СССР. Возобновится «Варшавский договор», который если придется будет противостоять блоку НАТО,  и не позволит кораблям ВМФ  США стоять на причале в Севастополе в Крыму. И строить военные базы и размещать ракеты в Польше. И много чего не позволит.
           Да, крови может пролиться  много. Но, мы подошли к определенному рубежу, к краю пропасти и все равно погибнем. И все - же  лучше погибнуть  с поднятой головой и быть гордым за свою Родину, а не стоять на коленях. Чувствовать свое бессилие и пресмыкаться перед Грузией, боясь ее членства в НАТО и в Евросоюзе. С нами опять начнут считаться, бояться и советоваться. И трудные ситуации мы будем решать вместе,  и   вместе с НАТО будем выходить из серьезных ситуаций и конфликтов. 
                - «Все это было и все это опять будет» - заключил Сталин.
                - «А, если кто будет  против», - пауза опять затянулась  и Станиславский позавидовал бы  его таланту.
                - «И, это правильно», - оживился  Владимир Ильич.
               
                - «Иосиф, пора надрать всем жопу и показать кузькину мать. Давай тьяхнем стаиной. Ты, я, Феликс, ну может и этого с собой возьмем», - он   махнул рукой в мою сторону и запел:
                - «Наш  пайовоз впейед  летит, в коммуне  остановка, иного нет у нас пути в юках у нас винтовка».
          Феликс тоже подпевал, тем самым давая понять, что он полностью согласен с Володей, поддерживает и пойдет за ним куда угодно. Замочит и надерет задницу любому, кто насрал на дело революции. Он уже достал свой револьвер и размахивал им в такт мелодии революционного гимна. Еще не много и он стал бы отстреливать несогласных.
           Лишь после того, как Ильич достал из шкафчика графин с водочкой и  четыре рюмки, я не много успокоился. Он элегантно, артистично разлил водку по рюмкам, Феликс вытащил из стола тарелку с нарезанным салом,  кусками черного хлеба и соленым огурцом. Иосиф вытащил из- за книг открытую банку тушенки. В общем, стол был накрыт. У меня от этих разговоров живот подвело и очень захотелось есть, а что бы успокоить нервы - скорее хотелось выпить водки.
                - «Выпьем за революцию, за наше правое дело» - сказал Сталин, ему предоставили слово на правах председателя.
                - «Называй нас по имени товарищ Павел и будешь нам братом по оружию, по партии, по священному делу нашей революции.  Я с радостью согласился, ведь  это большая честь называть вождей революции по именам и быть им братом по оружию.
                - «Володя, скажи, ведь ты мой учитель, ты мне как отец родной» - попросил Сталин и Володю понесло:
                - «Бьятишки, е-  вашу мать, я безмейно яд и счастлив быть йядом с вами в одном стою и с оюжием в йуках бойоться с вьягами еволюции и поднять с колен в очеедной йяз нашу йодину  и надавать пиз----ей всяким там тйоцкистам и бухаинцам».
                - «Давайте выпьем», - прервал его Сталин и передал слово Феликсу.
                - «Я буду краток. Давайте выпьем за нашу революцию и за нашу победу,  я за нее порву жопу  себе и каждому».
           Очередь настала Иосифа Сталина, он сказал:
                - «Я хочу выпить эту  «чарку вина» за нашего нового друга товарища Павла. Мы не просто так его выбрали, он представляется нам  борцом преданным  нашему делу, делу партии и революции.  Мы можем на тебя положиться товарищ Павел», - спросил он.
           Я начал из далека, что очень счастлив с ними разговаривать,  выпивать на «брудершафт», что они мои кумиры,  что  готов умереть и сложить голову за дело революции, за них, за Родину, что бы ее снова уважали, считались,  и боялись нашего сильного  авторитетного государства.   Но, я уже не мальчик и к военному делу не имею никакого отношения и боюсь, что не справлюсь  с поставленной передо мной  задачей  и не оправдаю их надежды.
                - «Не бойся, мы всегда будем рядом и вместе справимся с любой задачей. Да и не такая уж это и сложная неразрешимая проблема, решали и по - сложнее . Так, что не ссы братишка, все будет нормально».
            Все опять выпили  и запели: 
               - «Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут. В бой роковой мы вступили с врагами, нас еще судьбы безвестные ждут».
           Меня никто не слушал и не спрашивал, за меня все решили. Я был избран, но как они на меня вышли и почему именно я, этого я не знал и видимо  никогда не узнаю.
           Мне назвали пароли и явки. Обещали предварительно предупредить и известить о начале операции, о времени, о часе икс. Что со мной свяжутся, обо всем сообщат и передадут последующий тщательно разработанный план действий. Мне необходимо ждать, быть готовым действовать, быть решительным и твердым и если надо жестоким со своими врагами во имя процветания нашей Родины и нашего народа, заслуживающего лучшей жизни. И я должен держать язык за зубами и никому ничего не рассказывать о закрытом заседании ЦК ВКПб и личном общении с вождями революции и о дальнейших планах, тем более.
           Мы выпили еще, язык заплетался и я почувствовал, что сильно опьянел. Володя, Феликс и Иосиф тоже стали немного заговариваться и нести всякую чепуху.  Я же, во хмелю решил, что могу им обещать все, что угодно.
            Я, со всем соглашался и пообещал, что никому никогда и ни за что ничего не скажу и буду ждать связного,  что готов на великие дела, даже на смерть, во имя нашей революции и нашей Родины.
            Время пролетело не заметно и пора было возвращаться. Мы прощались, пожимали друг другу руки и расцеловались, так принято у вождей. Они проводили меня  до  «Спасской башни» Кремля и оставили стоять под  курантами.
           Задул сильный ветер и все вокруг закружилось. Кромешная тьма сменилась ярким светом - вспышкой и через какое - то  мгновение,  я  оказался на скамейке у могильного надгробного камня  купца  первой гильдии Хворостова  Осипа  Степановича  почетного  гражданина   города, на территории «Донского монастыря».
         Была  полночь,  сторож   увидев меня стал ругаться и выгонять за ворота, я стал оправдываться и говорил, что случайно  задумался и заснул на лавочке у надгробия купца Хворостова.  Сторож, пожилой мужик перестал ругаться и проводил меня до ворот.
          Я, прошелся по улице вдоль трамвайных путей, поймал такси и через  пятнадцать минут  был у себя дома, почти полностью протрезвел, лег и крепко заснул. А, когда проснулся утром, не смог до конца понять был ли это сон или это было со мной на самом деле. «Донской монастырь» и лавочка перед надгробием и временной портал и закрытое заседание ЦКВКПб.
          На самом деле  все  это не важно. Важно то, что  я готов, я жду связного, который придет, передаст подробный план действий, сообщит час икс -  назовет время начала действий и наделит меня  соответствующими полномочиями.
           Я,  до сих пор, слышу их слаженные голоса, призывающие на священную борьбу за светлое будущее нашей Родины, за мир, равенство и братство всех честных людей  Земли.
               
                «Вставай проклятьем заклиненный, весь мир голодных и рабов
               
                Кипит наш разум возмущенный и в смертный бой вести готов.
               
                Это есть наш последний и решительный бой,
               
                С  Интернационалом воспрянет род людской.
               
               
                Весь мир насилья мы разрушим  до основания, а затем               
               
                Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем.
               
                Это есть наш последний и решительный бой,               
               
                С Интернационалом воспрянет род людской».
               
                «Интернационал»
 
        «К Т О   З А   Р О Д И Н У   С Р А Ж А Е Т С Я ,               

          Т О Т   Б Е З С М Е Р Т Е Н   В   Н А Ш Е Й   П А М Я Т И ».


                «