Из записных книжек 109. Очень великолепно

    
     В семьдесят втором году окончил Дальневосточный госуниверситет, во Владивостоке. Как астрономо-геодезист. По счастливому случаю попал на годичную стажировку  в Ленинградский университет. «С возможным последующим поступлением в целевую аспирантуру», как было сказано в приказе.
     Возможностью воспользовался. Поступил в аспирантуру при кафедре Астрометрии.
     И уже через полтора года понял – катастрофически не успеваю. Пошел к заведующей аспирантурой. Благо, отношения с ней сложились. Почти дружеские...
   - Хочу взять академический. Не успеваю написать диссертацию в срок.
   - В аспирантуре академический отпуск предоставляется в единственном случае. По беременности. Забеременеть можешь?
   - Едва ли.
   - Тогда на академ не рассчитывай?
   - Выход есть?
   - Есть. Давай отчислим тебя, с правом восстановления. Закончишь работу над диссертацией – восстановишься. Напишешь заявление, и даже в министерство не придется ехать. Вопрос решается на уровне ректора. Академ – на год. Отчисление - пиши диссертацию год, два, три. Сколько хочешь.
   - Фантастика! Отчисляйте.
     Отчислили.
     Но тут в полный рост встал материальный вопрос. В аспирантуре платили стипендию. На нее, худо-бедно, можно было существовать.

     Пошел работать в Ленинградский Планетарий.               
     Должность получил вполне увесистую (по звучанию)- «Научный консультант по астрономии». Основная обязанность – контролировать качество научно-популярных лекций штатных и внештатных лекторов. Режим, относительно свободный, вполне позволял заниматься наукой.
     Коллектив планетария был небольшой, все на виду. Вскоре меня стали продвигать по общественной линии. Сначала – в профсоюз, потом – в народный контроль. Поскольку все эти обязанности выполнялись в рабочее время и давали лишнюю возможность отлучиться с рабочего места, не сопротивлялся.
               
     Директор - Богатырский Иван Иванович. Отставной моряк. Однажды предложил мою кандидатуру для вступления в КПСС.
     Шеф по аспирантуре сказал.
   - При защите – это весомый плюс. Да и честь какая! Вступайте.
     Вступил.
     И вот, наконец, работа над диссертацией подходит к завершению. Заведующая аспирантурой оказалась права. Написал заявление - восстановили.
     "Пиши... сколько хочешь" вылилось в девять лет. В октябре восемьдесят первого защитился. Не знаю возымела ли значение моя партийность, но отзывы о диссертаци были самые лестные. Почти все отмечали, что работа с большой перспективой. Серьезный задел на докторскую.
     К тому времени мой руководитель заведовал кафедрой в университете. Соруководитель занял солидное место в Пулковской обсерватории. Мне казалось - будущее обеспечено. Возьмут на работу либо в ЛГУ, либо в Пулково. Действительно, займусь докторской.

     Не тут-то было. Все вышло иначе. По партийному...
     На первом же партсобрании парторг Ада Адамовна Онанченко задала мне вопрос.
   - Владимир Евгеньевич,  скажите-ка нам пожалуйста, как это так получается - вы ни с того ни с сего берете и защищаете кандидатскую диссертацию?
   - Я работал над ней девять лет.
   - А у нас другое мнение.
   - Вы могли бы пояснить: на чем основывается ваше мнение?
   - Да, пожалуйста! Вот к примеру мой зять. Мы, коренные ленинградцы, двумя семействами уже около двенадцати лет бьемся, чтобы он защитился, а воз и поныне там. А вы приезжаете из какого-то Владивостока, берете и защищаетесь.
   - Вы можете обратиться на кафедру Астрометрии ЛГУ. Ее руководитель и сотрудники расскажут о моей работе. В деталях.
   - Мы никуда обращаться не будем, а напишем в ВАК (всесоюзная аттестационная комиссия) и сообщим, что эта диссертация не ваша. И вам ее не утвердят.
   - Вам придется это доказывать.
   - Докажем! Очень великолепно докажем. И вообще не понятно, зачем вы сюда приехали, в наши болота. У вас там такая прекрасная природа. Уссурийская тайга. 
   - Кому-то и болота надо осваивать.
   - Да-а?! Вы об этом еще пожалеете!
     После собрания ко мне подошел старейший сотрудник.
   - Володя, не связывайся с ней! Ты не представляешь что это за человек. Она многие годы бессменно руководила здесь парторганизацией. Ее знает все районное партийное начальство, и даже в Горкоме ее хорошо знают. Скольких директоров  отсюда «ушла». Она здесь полная хозяйка.
   - Причем здесь моя защита?
   - Видно ты ненароком спутал какие-нибудь ее планы.
   - Моя цель – докторская. Это возможно осуществить, лишь работая в Пулкове, или в университете. Туда и намереваюсь уйти в ближайшее время. Какие планы можно ей этим спутать?
   - Послушай, я, кажется, понял в чем дело. Она ведь не случайно про своего зятя говорила. Наверно, хочет его сюда - в директора, после его защиты. Сожрет Богатырского и зятя протолкнет. А тут ты защитился. Боится, что тебя могут назначить директором. Точно! Вот в чем все дело!
   - Так сказать ей,  что у меня другие планы.
   - Не поверит. Она никому не верит. Потому что сама всегда делает не так, как публично заявляет. Коммунистка сталинской закалки. У нее на каждого человека - письменное досье. В том числе - и на нас с тобой.
   - Забавно.
   - Не скажи. Ты не жил в сталинские времена... Не знаешь что такое доносы. Вообще, зря ты вступил в КПСС.
   - А это причем?
   - Ты вот теперь кандидат физ-мат наук, а в логическом мышлении тебя не упрекнешь.
   - Ой ли?
   - Впрочем, логика в науке, и логика в жизни – вещи принципиально разные. Слушай сюда.
     Был бы ты беспартийный, тебе бы не маячило место директора планетария. Она бы тебя не боялась. А что делать ей теперь, чтобы подстраховать свой план?
  - Ума не приложу.
  - Наивный кандидат физмат-наук! - Приложить  все усилия, чтобы выдворить тебя из КПСС. Ведь исключение из партии – политический расстрел. Тогда твоя диссертация ломаного гроша не будет стоить. Ты с ней - только в магазин,  грузчиком.
     Беспартийный и выгнанный из партии, говоря на одесском, – две большие разницы! Скорее всего она теперь организует твою травлю.
     Не скрою, приуныл не на шутку.
     Вскоре выяснилось – он прав на все сто. Онанченко А.А. взяла в союзники еще двух партийных (б)леди. Некую Подгорельскую Е.Б. и Сиротскую Я.Б. Партсобрания пошли через день. И на каждом «звездой» был я.
     Ни в Пулково, ни в ЛГУ не приглашали. Стал искать работу в других организациях. Начиная с геодезических предприятий, и кончая топографическими техникумами. Безрезультатно. Хоть в самом деле в грузчики иди.
     Кончилось тем, что ушел, как говорится, на улицу. Но из партии выгнать не успели. Два месяца был безработным. И вот, наконец, - удача. Выиграл конкурс на должность младшего  научного сотрудника в НИИ Профтехобразования.     Через пару месяцев перевели в старшие научные сотрудники.
     А еще через полгода получил приглашение во ВНИИ « Электроизмерительных приборов». Возглавил лабораторию «Интенсивных  методов обучения».
     Это, разумеется, была совсем не астрономия. Но дело интереснейшее. Объединив успехи современной вычислительной техники и психологии, мы создавали обучающие комплексы, позволявшие сокращать время обучение в разы.     Начали со скорочтения. Директор института, скептик и главный наш оппонент, за сорок пять минут обучения в комплексе, стал читать газеты и журналы в пять-шесть раз быстрее, специальную литературу – в два-три раза.
     Успех удалось закрепить и соответствующим патентом.
     Однажды случайно встретил моего сочувствующего, из планетария.
   - Володя! Молодец! Мы в курсе твоих успехов. Как вообще поживаешь?
   - Очень великолепно! Как говорит наша общая знакомая. Что она, продавила своего зятя в директора?         
   - Нет. Бог миловал. Он так и не защитился. Ты знаешь почему тебя не пригласили ни в Пулково, ни в университет?
   - Ее стараниями?
   - Разумеется. Хвасталась, что ездила в парторгам этих организаций. Она уж если в кого вцепится, то не отпустит, пока не уничтожит. Слава богу, что она не успела исключить тебя из партии.
   - Дело прошлое. И все же мозги клинит. Ведь она блокадница. Мне всегда казалось, что это почти святые люди.
   - Володя, ты опять демонстрируешь беспомощность в житейской логике. Эта "святая" однажды в тесной компании, слегка перебрав, рассказывала.
     В блокаду, будучи школьницей, имела серьезную проблему - предательски розовые щеки. Все дети бледные, а она одна на весь класс - рдеет. И это не было ее анатомической особенностью. Папа работал парторгом на Ленинградском мясокомбинате. Так что мясо и деликатесные колбасы были дома в повседневном меню. Приходилось пить уксус, чтобы щеки были хоть немного бледнее.
   - Выходит, выжившие блокадники, все, в той или иной степени,  онанченки?
   - Выходит. Обычному человеку выжить было почти невозможно. Да она же вот еще что рассказывала. Есть у нее подруга. Тоже блокадница. Когда, мол, я похвасталась ей папой парторгом, она принесла довольно солидную шкатулку, и молча  открыла. Шкатулка была до верху наполнена обручальными кольцами...
    - Прямо земля из-под ног уходит.
    - А тебе известно, что блокадников год от года становится не меньше, а больше? Коррупция, дорогой мой, коррупция.  Влиятельные родственнички делают своим старым членам семьи блокадные документы. У блокадников ведь пенсия  порядка тридцати тысяч.
   - Да-а! Как нынче говорят:"Бизнес. Ничего личного".
   - Вот-вот. Кое у кого все по-прежнему - "Очень великолепно!"
   
  - Присутствую и на стихи. ру