Анна - жена и любовница Глава первая

 ВАСИЛИСА  ФЕД


              АННА – ЖЕНА И ЛЮБОВНИЦА

                роман

Все персонажи и ситуации придуманы автором.
Совпадения следует рассматривать как случайность.



Нужно обращаться к прошлому:
во вчерашнем дне всегда есть
то, что обогатит тебя.

Жан Готье

Маленькая речь перед читателями

     В моём романе нет пошлости.
Желание написать эту книгу можно сравнить лишь с сексуальным желанием — оно появляется внезапно, нарастает, волнует и… требует выхода. А дальше у каждого по-разному. Кто-то подавляет его. Но я не отношусь к фригидным (для тех, кто не знает, что это такое, объясняю популярно: фригидная — «холодная» в постели с мужчиной) женщинам, поэтому обещаю вам в начале и в конце книги оргазм.
Кстати, не понимаю (между нами — девочками), что такое фригидность.
Если женщина не испытывает наивысшего полового удовлетворения — оргазма — это вовсе не значит, что она, её тело, не способно родить это чувство, и что она НЕ ТАКАЯ.
Представляю, сколько на этой женской «болезни» заработали денег сексопатологи. Где-то на Западе, да и в Европе, где услуги таких врачей стоят дорого, небось, не один из них купил себе дом в каком-нибудь райском уголке нашей планеты.

Известно, что официально у нас в советское время секса не существовало. Он, как интервент, вынужден был постепенно проникать на нашу территорию. Были и сексопатологи, но единицы. Только самые смелые врачи брались вести приём больных с проблемами половой сферы. Сексоврачей принимали за шарлатанов, как в своё время генетиков.
Но легонький такой ветерок всегда долетал и до Советского Союза с других концов света. А потом подул хороший ураган, вынес секс на поверхность и он занял равноправное место с другими чувствами людей.
Когда в России появились богатые люди, наши сексопатологи и сексологи тоже смогли прикупить себе домики и отдыхать на Канарских, Багамских или иных островах.

А ведь фригидности не существует — если женщина психически здорова и у неё нет какой-нибудь недоразвитости в половой системе. Да и смотря, какая та недоразвитость. При «детской» матке она, возможно, не родит ребенка. Но получать по полной программе сексуальное удовлетворение можно при любого размера матки. И без неё (к слову: я знаю одного мужчину, который сбежал от жены, когда ей по причине тяжелого заболевания, удалили матку. Глупый мужик. Страстность женщины не зависит от этого органа).

Итак, дама фригидна? Ах, оставьте! Ей просто не повезло…
• с первым мужчиной — он не смог разбудить её, как женщину; не смог или не хотел;
• или его член не подходил для её влагалища. Это не важно? Ещё как важно! Просто об этой зависимости мы мало знаем;
• женщине не нравился её первый мужчина — муж или любовник, к нему у неё не было сердечного жара. Если женщину охватывает сексуальная лихорадка и желание: скорее, скорее, я хочу, хочу — тогда будет и у неё, и у него то, что называют оргазмом. Нет лихорадки, учащённого пульса — нет женщины, как женщины. И не будет, пока не появится ТОТ, который ей подойдёт.
• какой совет? Искать. Пробовать мужчин. До тех пор, пока не совпадут его член и твоя вагина.

Вспомним героиню чудесного фильма «Зависть богов» (беру для примера фильм, а не литературное описание любовных отношений мужчины и женщины, потому что любое кино — это картинка). С мужем она прожила немало лет, у них взрослый сын. Жила себе и жила. Работала, хозяйством занималась, тушевалась, когда смотрела у знакомых фильм о любви в постели, стыдилась мужа, не позволяла ему зажигать свет, когда они тем же самым занимались… И было это до тех пор, пока её не заметил другой мужчина. Почти как в стихах поэтессы Маргариты Алигер: «Он что-то в ней такое разглядел, чего она сама не разглядела. Он на неё восторженно глядел, она ему в награду хорошела».
И вот их первая сексуальная близость. Он делает движение членом вперёд. Она: «Ах!» Дальше: движение и снова: «Ах!» А потом, ошеломлённая новизной чувства, спрашивает: «Господи, что это было?» (Не ручаюсь за точность слов, пусть простят меня создатели фильма, не рецензию пишу.) А случилось то, чего она за все свои целомудренные годы замужества не испытывала. Её муж — не её мужчина. Может, с другой женщиной у него бы было полное совпадение. А с женой — нет. Ради этого «Ах!», идущего из её недр, женщина пойдёт на что угодно. Да и мужчина – тоже.

Вот ещё одна героиня — из романа «Страница любви» тонко чувствующего женские переживания писателя Эмиля Золя. Молодая вдова Элен влюбилась в доктора Деберля, к несчастью — женатого.

И вот у неё уже «не было сил бороться со своим сердцем. Пусть Анри берёт её — она отдаётся». Элен вышла замуж в семнадцать лет, без любви. Была заботливой хозяйкой, любящей матерью. Так прожила лет тринадцать — без страсти, волнений. Разгорячённая страстью к Анри, она думает о своей прошлой жизни так: «И теперь мысль об этом однообразии, о всех этих годах, в течение которых любовь спала в её душе, вызывала в ней гневное возмущение. И подумать только, что она считала себя счастливой все эти тридцать лет, идя по проторённому пути, с немотствующим сердцем, заполняя пустоту своей души лишь гордостью честной женщины. О, какой обман эта строгость правил, эта щепетильность добродетели, замыкавшие её в бесплодных радостях святоши. Нет, нет, довольно, она хочет жить!»

А это пример из жизни. Интеллигентная женщина. Прожила с мужем лет восемнадцать-двадцать. Вырастили двоих детей. Она была членом коммунистической партии, вся из себя такая правильная. Супруг её занимал большой пост в каком-то министерстве, поэтому у неё не было материальных проблем.
Однажды эта дама поехала в недальнюю командировку. В машине — она и шофер. На обратном пути остановились, чтобы размять косточки. Пошли в лесок, и там случилось то, что случается между мужчиной и женщиной при обоюдном согласии.
У него тоже была семья и дети. И он, и она заявляют о разводе. Её «песочили» на собрании: члены коммунистической партии не могут быть аморальными. На что она ответила: «Делайте со мной, что хотите. К мужу не вернусь. С ним я не чувствовала себя женщиной».

Значит, в том лесочке женщина, уже давно перешагнувшая «бальзаковский» возраст, впервые почувствовала оргазм, спрашивала: «Что это было?» И мужчина испытал что-то новое, чего не случалось у него с женой. Если бы этого не было, он бы спокойно отвёз случайную любовницу к её дому и сказал: «До свиданья. Надеюсь, я вас не обидел». Или что-то в этом духе.

Невозможно заставить мужчину оставить семью, чтобы тут же жениться на другой женщине — не молоденькой, с торчащей грудью и плоским животом, а на сверстнице. Если же он тоже хочет с каждым движением своего члена кричать: «Ах!», то обязательно бросит ту, с которой у него подобного не получается, какой бы супружеский стаж у них не был и как бы не взывали к его совести.
Поверим Оноре де Бальзаку: «Удовлетворённая любовь ослабляет влияние физиологии на нравственность».
Есть такая шутка у сатирика Константина Мелиханова: «Если женщина холодна, как рыба, то мужчина должен быть терпеливым, как рыбак ».

Так что, фригидных женщин нет. Как нет и фригидных мужчин.
Возможно, история Анны и Дмитрия – героев моего философско-эротического романа -  будет для кого-нибудь поучительной.   Впрочем, нельзя научить любить. Нет такого учебника. И не может быть. Любовь зарождается уж очень таинственно! Люди многое знают — что есть под землей, что выше Земли. Открыты тысячи законов. Но пока никто не определил химическую формулу любви, не вывел закона, который бы объяснил: почему среди множества себе подобных мужчина и женщина выбирают именно друг друга, что такое любовь с первого взгляда?
Ученые пытаются понять феномен любви. Говорят, что, возможно, этих двоих привлекает запах. А, может, в нашем мозгу, как в компьютере, уже КЕМ-ТО заложен её (его) образ и человек ищет, пока не получит сигнал: «Она!» («Он!»)? Это моя гипотеза.

Можно никогда ничего не выиграть в лотерею. Но если вы любили и вас любили (не обязательно — до гробовой доски), если вы пребывали или пребываете в душевном оргазме и от физического оргазма с избранником (избранницей), то вам крупно повезло — вы выиграли самый ценный подарок. Один, но на всю жизнь от него только сладость. Увы, не всем такое блаженство даётся.
Встречайте же Анну! А также её мужей и любовников!
Она сама рассказывает о себе и о своих мужчинах.

                Автор


 


ГЛАВА ПЕРВАЯ

До брака

Любила  целоваться, но не более того…


В юности меня называли «пышкой». Да, худосочной не была, но и лишнего ничего не имела. Рост выше среднего. Всегда прямая спина. Всю жизнь занимаюсь самообразованием и самовоспитанием. Ещё в школьном возрасте прочитала, как раньше воспитывали барышень — они должны были сидеть, не касаясь спиной стула. Попробовала так сидеть, а также ходить с выправленным позвоночником — понравилось. С тех пор так сижу и так хожу. Не королева, а осанка королевы или принцессы...

Одна из знакомых — зрелая женщина — посоветовала: «Веди себя всегда так, словно за тобой наблюдает человек, мнением которого ты дорожишь. Даже, когда ты одна ».
И этим советом я воспользовалась. Ем с закрытым ртом, не набиваю рот пищей так, чтобы вздувались щёки, не вытираю рот и нос рукой, не перебиваю собеседника, не ругаюсь в общественных местах… Во всём нужна тренировка. Самоконтроль не осложнял мою жизнь, а улучшал.

У меня ровные прямые плечи. Гордо посаженная голова. Мама говорила: «Ходишь, как отец — голову прямо держишь. Кто-то может подумать, что ты высокомерная. А ты просто гордая девочка. Мне это нравится». Отец погиб в конце войны, я его совсем не помню, но сохранила к нему нерастраченную нежность. Раз он ходил, высоко держа голову, и я так буду ходить!
Итальянская актриса Софи Лорен рассказывала, что её мать, домохозяйка, ходила так, словно ей принадлежал весь мир.

Эмиль Золя в романе «Доктор Паскаль» так описывает свою героиню Клотильду: «… у неё были длинные точёные ноги, крепкое, стройное тело, округлые груди и шея, округлые гибкие руки, а шелковистая кожа белоснежных плеч пленяла взор своей юной прелестью». Клотильде было двадцать пять лет. А мне в ту пору, о которой рассказываю, на несколько лет меньше. Значит, я была еще более нежной — бутон, персик.

Парни начали рано обращать на меня внимание. Кокетничать я не училась. Все женщины умеют строить глазки и делать всё остальное, что объединяет слово «кокетство». Возможно, плод-девочка кокетничает ещё в утробе матери. Наука идёт вперед, и мы можем об этом узнать через какое-то время.
После школы выбора особого не было. Учиться очень хотелось, но в городке, где жила наша семья, было всего два учебных заведения. Одно сугубо для мальчиков, а другое — для девочек. Я поступила в «девичье».
За все годы учебы к нам не присоединился ни один юноша, хотя это совсем не возбранялось. У меня была отличная память и училась я всегда хорошо. Помогала и такая черта характера: педантичность. Всё должно лежать на своих местах, все задания должны быть выполнены, экзамены сданы, отношения с людьми — ясными… Сплетничать, интриговать, врать никогда не умела.
 Говорят: не ври и тогда не надо будет ничего запоминать.

В шестнадцать лет у меня появились два поклонника. У одного болела нога, он ходил с палочкой, хромал. Всегда чистенько одетый появлялся он каждый день в квартире, где я снимала даже не угол, а койку с подружкой ещё со школы. Этот молодой человек много читал, потом нам рассказывал о прочитанном, поэтому с ним не было скучно. И личико у него было ничего, приятное.
 Но физический недостаток отражался на его поведении — что бы он не делал, все неуверенно, словно извиняясь за хромоту, за то, что не ходил на танцы. А танцы тогда были главным развлечением у молодежи. Их устраивали в парках и на открытых площадках; там знакомились, там шёл своеобразный смотр женихов и невест.
 
Когда много лет спустя я увидела в фильме «Маленькая Вера» эпизоды с танцами, ужаснулась. Танцплощадка обнесена высоким забором, к началу вечера к ней приезжали милиционеры с собаками и ждали, когда парни начнут драться. Бессмысленная жестокость! То ли придуманная, то ли подсмотренная где-то авторами фильма. И как её смаковали в этом фильме! Только зачем? Проще было навести порядок заранее и дать молодёжи возможность повеселиться. Как веселились мы.
Я вовсе не «старая перечница», вспоминающая прошлый век. Живу в своём веке. И хорошо знаю: где жестокость поощряется, там она и процветает. Я всю юность протанцевала. И это было самое весёлое время в моей жизни. На наших танцплощадках парни не дрались. Наоборот, они были хорошими товарищами.

Я немного отвлеклась. Так вот, тот мой поклонник за все годы нашего знакомства ни разу не сказал, что я ему нравлюсь, был просто вздыхателем. Моей подруге жаловался, что я не обращаю на него внимания. Сердце моё на него не обращало внимания — оно живёт по своим законам.

Зато второй поклонник сочетал в себе все навыки самца. Он был старше меня лет на пять, уже где-то работал. Кажется, был родственником нашей хозяйки, поэтому появлялся довольно часто и в разное время суток.
Кто снимал «углы», тот знает, что в такой «угольной» жизни, бывает и трагическое, и комическое. Хозяйка наша была ещё та тётя! Работала где-то уборщицей, любила приводить в свою квартиру в бараке разнообразных гостей. Здесь постоянно толпился народ — ели, пили, спали. Родственник не один раз пытался прижать меня в коридорчике. Но я была слишком юной, чтобы принимать его ухаживания всерьёз. А когда он переходил все правила приличия, получал хороший отпор — девушкой я была сильной, и не стеснялась бить, куда попало, если вырывалась.

В один из праздничных дней у хозяйки собралось много гостей. Пришли со своей едой и выпивкой. Мы с подругой в подобных застольях не участвовали, чем вызывали недовольство «тёти», но заставить она нас не могла. Часть гостей осталась ночевать. Нам пришлось уступить свою кровать немолодой даме. Легли на полу.

Среди ночи я проснулась оттого, что кто-то толкал меня в спину. Кое-что о сексуальных отношениях я, конечно, знала. Уроки известны: более опытные девчонки рассказывали неопытным.
Кто меня толкал, увидела, когда повернулась — родственник хозяйки. А вот чем он меня толкал? Когда я поняла (хорошо, что не видела), что он тыкал меня в спину вставшим членом, опешила, вскочила, пнула его ногой и выбежала из комнаты.

Утром сказала хозяйке:
— Или он сюда больше не будет ходить, или я уйду. Найду себе другое жилье.
— Глупая, — ответила, усмехаясь «тётя». — Николай хочет на тебе жениться. Да, хорошо ты его приложила. Синяк показывал.
— Так ему и надо! Мне шестнадцать лет. Рано ещё замуж.
— Он хочет поговорить с твоей матерью.
— Сдурел! Я не хочу замуж. Да и не нравится он мне нисколько. Развязный. Размечтался!

Парень, действительно, был не в моём вкусе. Только через десятилетия, побывав вдоволь в замужестве, поняла, какие мужчины могут мне нравиться. Но мне хватило ума ещё в юности для себя определить — не стоит начинать свою жизнь с интимных отношений с мужчинами. Надо хоть чего-нибудь добиться — получить образование, поработать, оглядеться, присмотреться…

Рядом столько было всяких историй с моими знакомыми: одной нашей девчонке пришлось делать аборт «у бабки» и она чуть Богу душу не отдала; другая вышла замуж по любви, а потом убегала от мужа, травилась; третью муж бросил, когда она вот-вот должна была родить… И это всё были совсем молодые люди.

Нет, так начинать свою жизнь я не хотела. Мне хотелось чего-то большего. Я чувствовала, что где-то рядом есть другой мир, там много интересного, там по-другому пахнет, там другие книги, другая музыка. Мне ещё надо было определиться — чем же я хочу заниматься. Профессия, которую должна была получить, вовсе мне не нравилась, у меня просто не было выбора.

В шестидесятые годы в нашем обществе не говорили «секс», а «он с ней спит», «она с ним спит» — и всем становилось ясно, что к чему. Но так говорили культурные, а некультурные употребляли глагол на букву «е» — «он ее е…». Кстати, использовал в своих  письмах это слово и Александр Сергеевич Пушкин. Истинно русский мужчина! Слово «некультурный» к нему, конечно, я не применяю. Скорее, в подобных словах проявлялся его сексуальный темперамент.

А слово «трахаться» — моднейшее определение любовных отношений — появилось в конце XX века и плавно перешло в XXI. Нет, русский язык никогда не оскудеет, так много рационализаторских предложений по его «обогащению»! Пушкин бы точно удивился языковой изобретательности нашего народа.

Сексуальный опыт до супружества у меня был теоретический.
Топтались на мне парни. Скрывать не буду. Как какой-нибудь тёмный уголок — целоваться. Как правило, ухажёрам этого было мало. Прижать к стене, уложить на что-нибудь… И в этом нет ничего порочного: цель у мужчин одна — быть ближе к телу женщин. Нормальное поведение здорового самца. Другое дело, что в голове нужно постоянно держать вопросы (чтобы не было потом беды): когда, с кем, зачем, а что потом?

Такие вопросы, а особенно « а что потом?» должны задавать себе и половозрелые мужчины. Зачем? Если мужское и женское тела соединяются в половом акте – может появиться третий. Ребёнок! Даже, если тела соединятся только раз и только на минуту!
Значит, мужчина, прежде чем расстегнуть ширинку, должен оглядеться: рядом уже может витать образ младенца. Непродуманные сексуальные поступки осложняют в дальнейшем жизнь не только дамам, но и джентльменам!

Со мной у парней дело далеко не заходило. Целоваться любила. Грешна. Как-то со студентом-сокурсником пошли мы на танцы. Танго, вальс, фокстроты — накружились, натопались. До этого мы и не замечали друг друга. А тут, шли, шли, сели на лавочку и давай целоваться. Да как! Больше ни с кем я не целовалась так много, охотно и с удовольствием. Даже с супругом, когда вышла замуж. От него я это, конечно, скрыла.
Мужчины не любят, когда подчеркивают любые достоинства кого-то другого из их сообщества по полу.

Был у меня ещё один поклонник. Мы познакомились в читальном зале. Я уже тогда училась в институте. И он был студентом, но учился на вечернем отделении. Он мне нравился, со мной был обходительным и деликатным. Мы ходили на танцы, в кино, гуляли по местному Бродвею.

Однажды я тяжело заболела гриппом. В то время я жила у пожилой женщины. В своей большой комнате она ширмой отгородила мне уголок, где я всё устроила по-своему. Мы дружили. Я старалась помогать ей в бытовых делах.
Мой «жених» ждал меня, ждал в условленном месте. Телефона у нас не было. Но он знал мой адрес. Возможно, почувствовал неладное, пришёл. Хозяйка ему открыла дверь, сказала, что я больна, проводила его ко мне, а сама ушла в магазин.
У меня была такая температура, что я впадала в забытье.

Открываю глаза — он сидит. Думала: у меня бред.
— Зашёл тебя навестить, Анна, — сказал поклонник и приложил руку к моему лбу. — Какая же ты горячая!
Сел на мою постель, хотя рядом был стул. Ещё раз притронулся ко лбу. Потом я почувствовала, что его рука опускается ниже — на грудь…
— Ну и температура! От тебя жар идёт.
— У кого температура? — стуча зубами от озноба, спросила я. — Наверное, у тебя. Убери руку!
Сил на разговоры не было. Я закрыла глаза.

Чувствую — лёг на меня. Ещё хорошо, что одеяло не откинул.
Поняла: не шутит. Домогаться девушки, которая горит от температуры — это уже заскок.
Возле моей подушки лежал учебник — толстая книга. Я умудрилась хлопнуть книгой ему по голове. Думаю, что ему хорошо досталось — поморщился, обиженный сел на стул.
— Я бы, конечно, справился сейчас с тобой, — со смешком сказал мой кавалер. — А потом бы женился на тебе. Я говорил о тебе с родителями. Да мать не позволила бы на тебе жениться.

— Почему же? Чем я плоха? — спросила с иронией, ему в тон.
— Мать сказала, что женит меня на девушке, у которой будет три «д».
— Расшифруй.
— Деньги, дом, девственность.
— Тебе не повезло. У меня только одно «д». Девственность. И ты мне не пара. Если бы мы с тобой оказались на необитаемом острове, и ты был бы там единственным мужчиной — никогда бы ты не стал моим мужем. И тем более — первым мужчиной. Если бы передо мной был выбор: ты или расстрел, я бы предпочла второе.

— Почему? — с искренним изумлением спросил он. — Не урод. И всё остальное в полном порядке.
— Ты подлый человек. Сейчас твоя подлость проявилась очень хорошо.
— Я же пошутил. Это была проверка. Хотел посмотреть, как ты себя будешь вести. Каждый парень мечтает, чтобы девушка сдалась. Твоя гордость мне нравится. Если бы не мать, я бы на тебе женился хоть сегодня. Честное слово. И без проверки.
— Но ты мне не подходишь. А матери скажи, что ты мне не пара, потому что у тебя три «с».

— Интересно, интересно…
— Стервец, слюнтяй, скучный. Могу добавить ещё одно слово — самовлюбленный.
— Ничего себе характеристика! Я только жить начал, а ты мне такое выдаёшь. Незаслуженно.
— Тебе двадцать один год. В твоём возрасте мужчины уже подвиги совершали.
— Какой же муж тебе нужен?
— А хотя бы на три «к »: король, красавец…
— Кастрат, Купидон?
— Подумать только, слова-то какие знаешь! Не напрасно сидишь в читальном зале.

— Ещё на букву «к » знаю слова. Слушай, может, пригодятся: кретин, клоун, кок, колдун, Кощей Бессмертный, кутила, кабан, кровопивец…
— Завидую твоим знаниям. Я знаю другие слова: кипучий, кроткий, классический, книголюб, коллекционер, культурный, кинорежиссёр, композитор… Да пусть даже кок. Был бы он приличным человеком. Я бы не стала оценивать достоинства мужчин в рамках каких-то букв. Взяла пример твоей матери.

Он был высоким, худым. То ли плохо кормили, то ли всё сжигала юношеская энергия. Серые глаза, высокий лоб, вьющиеся каштановые волосы. Красивый парень! Но сутулость и вяло висящие руки говорили о его нерешительном характере, о подневольности.
— Если ты женишься на девушке с домом, что это тебе даст? — я разговаривала с ним, как взрослая женщина с подростком, хоть и была младше его. — Это её дом. И её родителей. Тебе, лично тебе нужен дом. И не твоих родителей, а твой. Мужчина должен к себе привести жену. И деньги сам заработать. Это что, непонятно?

— Ты напрасно так меня распекаешь, Анна. Я не собираюсь жениться. Надо погулять. Может, я и вовсе не женюсь.
— Ты вдвойне подлый! Значит, ещё гулять будешь?
— Прости. Я дурак. Тебе нехорошо? Дать воды?
— Из твоих рук ничего не возьму. Уходи. Как говорит моя бабушка: иди с Богом. Своё получишь.

А тут пришла хозяйка. Проводила гостя. Я выпила таблетку. И ещё долго меня колотило под тёплым одеялом. От температуры. И от возмущения.
Это были мои первые опыты в отношениях с мужчинами.

В природе непрерывно идёт естественный отбор — по теории английского естествоиспытателя Дарвина. Такой же отбор существует и в среде «мужчины-женщины». И он находится в движении с тех пор, как Бог создал Адама и Еву.
В мои юные годы парни очень своеобразно, выражаясь современным языком, тестировали девчонок на девственность. Если девушка бросала скомканную бумажку и попадала в урну для мусора, значит, девственница или для краткости — целка. Не попадала — не девушка. Несмотря на всю абсурдность такой проверки, сплетня «не целка» могла долго гулять и портить нервы девчонке.

У парней был ещё один сигнал. Если девчонка им нравилась, то они щекотали ей ладонь. И вкладывали в эту ласку определенный — сексуальный смысл.
Как-то я прочитала об одном происшествии. Леди средних лет, участвуя в экспедиции, заблудилась в пустыне Сахаре. Проплутав в темноте какое-то время, она увидела огонь. Возле костра сидел мужчина из племени водаабе.

Женщина знала о добром нраве представителей этого кочующего по пустыне племени. Смущало её лишь одно — не будет ли он покушаться на её честь? Дело в том, что у мужчин и женщин этого народа был интересный сигнал. Если дама нравилась джентльмену, и он бы хотел с ней заняться любовью, он скреб пальцем по её ладони.
Если женщина не разделяла его желания, то никакой агрессии к ней он не проявлял, а вёл себя так, чтобы она поняла: «Глупая! Не знаешь, что теряешь».
Как тот жест кочевников добрался до маленького российского городка? Загадка! Наверное, ветром принесло. Как песок той же пустыни Сахары к берегам Средиземного моря, омывающего границы Израиля.

В юношеской среде свои законы. Надо много силы и воли, чтобы не быть там чужаком и вписаться в эту среду. Есть одно правило. Изменишь ему и тебя ровесники «скушают». Правило такое: быть самим собой. Никогда, ни при каких обстоятельствах, угрозах — не идти на поводу компании, не делать того дурного, что делают другие.

Юность — это миг, а дальше будет длинная жизнь. Важно не споткнуться, не запятнать совесть неблаговидными поступками. «Расхлёбывать заваренную кашу» придётся в одиночку. Людей с собственным мнением уважают в любом обществе — будь оно социалистическое или капиталистическое.
Человек — стадное животное (ничего обидного в этих словах не вижу). Одному ему скучно, да и трудно; он ищет себе какое-нибудь сообщество. Редко, когда в этом сообществе человек находится долго. Он переезжает с места на место, женится (выходит замуж), начинает работать — и всё это время вокруг него появляются новые люди. И можно задохнуться, если  жить чужим мнением.

Я рано это поняла. Не знаю уж, откуда произошли эти росточки самосознания. Возможно, от предков. В наших наследственных кладовых есть много чего от прапрапрапра…бабушек и дедушек — и хорошего, и плохого. Считается, что потомки потом «отдуваются» за неприличные черты их характера.
Но гены – генами, а голова с мозгом нам каждому зачем-то даётся! Если что-то кому-то из нас не удаётся в жизни, не надо  валить всё на предков. В своём глазу следует соринку  искать.

Вспышка свободной любви, обобществления женщин, последовавшие после октябрьской революции 1917 года, быстро угасла. Убеждена, потому что русская женщина долго не терпит насилия над своей душой, личностью. Потому и гаремы на Руси не прижились, несмотря на долгое татаро-монгольское узурпаторство.

В шестидесятые годы прошлого века была достаточно строгая мораль. Конечно, парни лапали девчонок, свои сексуальные интересы в отношениях пытались отстаивать. Но общественное мнение было хорошим кнутом, особенно в маленьких городах и деревнях, где трудно скрыть тайну. Потому-то в большинстве своём в церковь «молодая» шла невинной.

Говорят, что современные мужчины боятся девственниц — больно много мороки. Надо суметь в первый же раз разорвать членом девственную плеву, потом слёзы вытирать «жертве» любовного акта.
А в Китае, вроде бы, есть такая примета: если мужчина начинает большой бизнес — он должен накануне переспать с девственницей. На удачу. Возможно, это чушь собачья. За что купила — за то и продаю.

Об отношениях мужчин и женщин я знала не так много. Неоткуда было узнавать — книг не было, устный ликбез мало что давал. Откуда берутся дети, знала. Однако это была лишь теория. Пока сама не попробуешь, не скажешь — сладко или солоно.
Мой сексуальный темперамент спал до поры до времени. И у меня не было желания попробовать. А поклонники, которые попадались мне до мужа (были и очень долгие ухаживания), не смогли довести меня до того состояния, чтобы я «потеряла голову». Вернее: могли бы довести, да я не хотела «терять голову».

В «переплетах» же бывала разных. И не советую другим девушкам. Я рано оторвалась от семьи, сама принимала решения, меня никто не контролировал, мне пришлось рано начать зарабатывать себе на жизнь, снимать «углы». Советское население в шестидесятые годы прошлого столетия (после войны прошло всего ничего) жило в стеснённых жилищных условиях. Однако многие принимали квартирантов — их плата была дополнением к семейному бюджету.

Снимая «углы», я повидала таких хозяев, что Ильф и Петров могли бы просто отдыхать. И наслушалась, и навидалась. Правда, покушения на мою честь ни разу не случилось. Народ всё же в то время в своих сексуальных чувствах был сдержан. А, может, просто мужчин было меньше, чем требовалось — война выбила «не докуривших» и «не долюбивших».

Об одной ситуации, в которой я оказалась по собственной глупости, расскажу.
Как-то утром пошла на почтамт. То ли телеграмму отправить, то ли письмо опустить в ящик. Стояла поздняя осень, было зябко. Я вышла из здания почтамта и быстро пошла по главной улице.
 Никогда не забуду, как была одета в тот день. Пальто красного цвета, выбрала его в магазине из-за фасона. Красный цвет мне нравится, но в таких вещах я чувствую себя скованно. А французские модельеры, к мнению которых и до сих пор прислушивается вся планета Земля, советуют: если вам нечего надеть — наденьте красное.

Пальто в тот сезон женщины не застёгивали на пуговицы, а запахивали. Так и ходили — придерживая полы рукой. И я так ходила. На голове у меня был своеобразный убор — длинный шар я сшила в середине, верхушку его утопила внутрь, концы закручивала вокруг шеи. И не стандартно, и тепло. Магазины нас разнообразием товаров не баловали, да и денег не было на экстравагантные вещи. Известно, что голь на выдумки хитра.
 Это как раз о студентах. Во все времена. В то время я усиленно готовилась поступать в институт, ходила на подготовительные курсы, много сидела в читальном зале, на танцы не ходила, изредка позволяла себе сходить в кинотеатр. И любимейший из фильмов «Большой вальс» посмотрела раз десять.

Не помню, чем была забита моя голова, шла, не обращая внимания на окружающих; спина ровная, как натянутая струна, голова высоко поднята, на коже лица не единой морщинки. Девушка в соку! На улицах я глазами не стреляла. И вдруг…

— Девушка, куда вы так торопитесь? Едва вас догнал.
Вздрагиваю. Останавливаюсь. Кто же за мной гнался? Не юноша, но и, как говорили, древние — ещё не муж. Темноволосый, смуглая кожа. Сейчас бы сказали про такого: «лицо кавказской национальности».
Улыбается.
— Зачем вы за мной бежали?
— Заметил вас ещё на почтамте. Вы мне так понравились сразу! Вот и иду за вами.
— Напрасно потратили время. Я не знакомлюсь на улице.
— А что в этом плохого? Вы красивая девушка. Как иначе я могу с вами познакомиться?

— В нашем городе очень много красивых девушек. Он и славится этим. Оглянитесь. А я тороплюсь.
— Не хочу смотреть на других…
Так мы и шли, пока не поравнялись с гостиницей. И он сказал:
— Я здесь сейчас живу. Приглашаю вас в гости.

И я пошла к нему в гости. Не сразу. Мы походили по городу, говорили на разные темы. Я окончательно продрогла, хотелось выпить горячего чаю. Иди же в свой «угол»! Нет, понесла нелегкая в гости!
Я так и не узнала, чем он занимался. Предполагаю: чем-то доходным, раз жил в гостинице — лучшей в городе. У него был номер из двух комнат: гостиная и спальня. На столе стояла бутылка шампанского — роскошное вино по тем временам, и какая-то еда.
Пить я никогда не умела. И не пила много. Пока мы грелись шампанским и чаем, разговаривали, наступил вечер. Я засобиралась домой.

Наивная! Так тебя и отпустит мужчина, который уже выпил и ещё до встречи с тобой, знал, чего хотел! Впрочем, возможно, он ничего не планировал и это моя фантазия.
Дверь он закрыл на ключ. Как я не сопротивлялась, он всё же меня раздел — до комбинации (она была взрывоопасного чёрного цвета). И, конечно, потащил меня в спальню.

Я уже поняла: дело плохо. А может быть и ещё хуже. Вначале он не был агрессивным. Исступленно меня целовал. Навалился, одной рукой держал меня за руки. А другой собирался раздвинуть мои ноги.
А я, не умолкая, что-то говорила. Это стало моей целью: отвлекать его всякими разговорами, и держаться, держаться… Да, он бы мог меня слегка придушить и тогда бы я не смогла сопротивляться. Но он меня не придушил — его мозг не молчал, когда член встал.
Я крутилась, вырывалась, отрывала его руки от себя… И говорила, даже шутила и читала какие-то стихи.

Позже узнала, что это была неплохая тактика. Через много лет я познакомилась с пожилой женщиной — певицей. За слова «Сталин не заботится о простом народе» она была арестована и провела в Воркутинских лагерях шесть или восемь лет. Потрясающая леди, в молодости — изящная, миниатюрная, знала несколько языков, ещё до войны объездила полмира. Но она была наделена более ценным даром — оптимизмом.

 Оказавшись в лагере, насмотревшись, как погибают люди от отчаяния, она решила, во что бы то ни стало выжить. Нашлись среди сокамерниц и другие таланты. Была создана концертная бригада. Артисток приглашали в разные лагеря, где они выступали перед заключёнными; но чаще их использовали  для ублажения слуха приезжающих начальников.
Певица рассказывала, что её могли сотни раз изнасиловать, нередко после концертов её одну приглашали «выпить и закусить». Она не давала «этим мужикам» опомниться — читала Пушкина и Лермонтова, куски из трагедий Шекспира. Она великими стихами обуздывала их похоть, возможно, будила совесть.
Так и я: говорила, говорила…

— Дурочка, что ты дёргаешься? — усмехался нахал. — У тебя мужчины были?
— Нет.
— Теперь я понял, почему ты не даёшься. Значит, не хочешь по-хорошему? Тогда я пальцами прорву твою девственную плеву. Раз не мне, так — и ни кому другому!
И в самом деле попытался это сделать.
Я просто озверела от такой наглости. Надо было как-то вытащить его из кровати. Боялась его злить — мужчина, даже самый на вид плюгавый, сильнее женщины. Я это понимала. А этот был здоровяком.

— Слушай, ты меня замучил. Очень хочется пить, во рту пересохло.
— Наверное, от моих поцелуев. Давай выпьем ещё шампанского?
— Хорошо, — только его руки чуть ослабли, я вскочила с кровати и побежала в гостиную. Попыталась надеть платье. Но не тут-то было — платье полетело в сторону.
Он сел в кресло (всё же, не голый, а в трусах; надел, очевидно, устыдился девственницы), посадил меня на колени, налил вино. Снова стал целовать. Я лишь сделала вид, что пью.
 Света в номере не было. Нащупала пустую бутылку, крепко взялась за горлышко и решила: начнёт тащить в кровать — стукну его, куда попаду. Главное — побольнее.

Видел ли он бутылку в моей руке, что-то почувствовал, устал или ему наскучило мое сопротивление, и весь его пыл угас, а ведь он рассчитывал развлечься с женщиной? Он меня отпустил:
— Не хочешь — не надо. Я тебя не трону. Пошли спать.
— Нет, я хочу уйти.
— Куда ты, недотрога, пойдёшь ночью? Да и дежурная сидит в коридоре, не хочу, чтобы она тебя увидела.

Не выпустил он меня, как я не просила. Но и спать с ним не пошла. Оделась. В гостиной стоял маленький диван, там и легла. Не спала. Понятно, боялась, как бы всё не началось опять. А ещё у меня разрывался мочевой пузырь — номер был хороший, а «удобства»-то в коридоре. Он сбегал, предусмотрительно заперев номер на ключ. И мне говорил: «Сходи. Дежурная спит».Интересно, в уборную в платье бы он меня отпустил или в комбинации?
 
Я так и терпела до утра. Может быть, вся вода вышла со слезами. Наревелась за оставшуюся ночь так, что ничего не видела от слёз. Бледная, с опухшим лицом, усталая, в измятой одежде я вырвалась утром из гостиницы…

Почему пошла в гостиницу с незнакомым мужчиной? Думала: «Чаю попьём и уйду». Попила. Сутки почти «пила».
Самое интересное было впереди — у нас был роман по телефону. Вернее, у него со мной. Он мне звонил на работу по несколько раз в день. Всегда начинал с извинений за своё поведение в гостинице, говорил о любви. Я без содрогания вспоминать о нём не могла.
Он мне передавал посылки с фруктами — их ела моя хозяйка, меня от его даров тошнило. Больше мы не виделись. Не верю я в такую любовь — когда действуют силой.
Сладость отношений в согласии.

О, коварство! Имя тебе — мужчина! Случайный ухажёр надолго отбил у меня охоту встречаться с противоположным полом. Но потом я, конечно, перестала шарахаться от мужчин. Куда же нам, женщинам, без них! А им — без нас!
 Господь знал, что делал, вылепливая два таких чужеродных создания, как Адам и Ева.
До замужества ноги мои были всегда скрещены и как на замке.

Мужчинам ещё нужно заслужить это святое право — раздвинуть ножки женщины.
Особенно самонадеянны молодые. Им кажется — пригласил девушку в кино, угостил мороженым, купил цветочек, всё: это пропуск к её прелестям; она просто обязана ему отдаться. Быстро и без возражений. Этакая компенсация за труд по ухаживанию! Иначе он обидится: «Ты меня не любишь!»

Любовь не терпит никаких условий, приказаний. Истинно любящий мужчина занят одним — осчастливить свою избранницу. И не только своим половым членом. Любящий оставляет возлюбленной право на решающее слово «да» или «нет».
Мужчины постарше соображают лучше. Из накопленного опыта они знают: привлечь внимание понравившейся женщины, увлечь её, склонить к тому самому, они могут талантом, идеями, подарками. И обещаниями «райской» жизни.
У обещающих мужчин возраста нет!

Юные Адамы так и приобретают сексуальный опыт — шажками: на одной девушке полежат, сколько она позволит; другую погладят — куда рука дотянется; третью прижмут к себе покрепче; четвёртую — обцелуют; у пятой попробуют ножки раздвинуть — без всякой надежды, чтобы просто узнать, как это делается…

Если эта игра без насилия — ничего страшного. Девушкам тоже надо с чего-то начинать. Кто из мужчин пытается силой склонить женщину к сексуальным отношениям — напрасно он это делает. Природа не терпит нарушения гармонии. А её гармония -  в любви и согласии. Придётся расплачиваться. И речь не только об уголовной ответственности за насилие; есть расплата и по другим законам — не писанным, но действующим. Они настигают. Не сегодня, так завтра.


Как я познакомилась с будущим супругом?


В… ресторане. В ресторанные, уличные, дорожные встречи я не верю. В их серьёзность и продолжительность. Но так получилось: пришлось поверить в то, во что не верила.

— Пойдем, — уговаривала меня подруга. В тот будничный день она родилась. Зашла ко мне со своим приятелем.
— Не могу. Завтра последний экзамен. А я ещё не всё прочитала.
— Посидим час-другой. Поешь. Посмотри, на кого ты похожа — кожа да кости, — не отставала подруга.
— Мы выбрали ресторан недалеко от твоего дома, — подключился к уговорам её парень. — Потом мы тебя проводим. Не омрачай Валентине её день рождения. Она выбрала тебя и меня в свой праздник. Цени!

Пришлось оценить. «Господи, — думала я, — если бы вы знали, почему я так упорно отказываюсь? Экзамен — это так. Но в чём мне идти? Надеть у меня есть что — недавно костюмчик скромненький, но модненький сшила.
 А вот туфли! Каблуки стоптаны — чинить не берут». Хорошо запомнила совет знакомой, в два раза старше меня, повидавшей кое-что в жизни, я ей доверяла, мне нравился её стиль жизни и вкус: «У тебя может быть аккуратно заштопана кофточка. Но туфли — обязательно новые. В шкафу у женщины должно быть три-четыре пары новой обуви. Мужчины смотрят сначала на лицо женщины, а потом — на ноги. Если обувь старая, какое ты произведёшь впечатление?»

Да, но где взять столько новой обуви? В тот вечер пришлось пренебречь советом моей наставницы.
Надела я новый костюмчик: маленькое платье без рукавов и выше колен, прямое. А сверху из такой же ткани пиджачок с поясом по бедрам.

Экзамены и зачёты на первом курсе в институте «высосали» из меня всё, хотя и до них ничего лишнего на моих бёдрах и животе не было. Надела я злополучные стоптанные туфли. И бледная, как спирохета (шутка студентов медицинских институтов), отправилась с друзьями в ресторан.
За счастьем! Как потом оказалось.

Девушкой я была видной. Тёмные волосы (к тому времени уже короткие), за которыми я тщательно ухаживала, они у меня всегда блестели и «вкусно» пахли. Чистая, белая кожа. Большие темно-зелёные глаза. Высокий лоб. Прямые ноги. Гордо поднятая голова. Гордости не позволяла верховодить. Могла её показать лишь в экстремальных ситуациях, если меня обижали.

Да, а ещё, конечно, как у всех в молодости — туго натянутая кожа; грудь не маленькая, но и не большая, торчала и без лифчика, как пики Эвереста. Лифчики мы носили, без — считалось неприличным. А какие лифчики выпускали советские фабрики! Ситцевые (может, это был не ситец, а что-то подобное), белые или черные, чашечки разрезаны на клинья, широкий пояс и пуговицы. Жуть!

Рассказывают, что французский актёр Ив Монтан, побывав в Советском Союзе, испытал ступор в московских магазинах — от женских панталон. Вроде бы, он их накупил и устроил в Париже выставку.
Насмешки его можно понять — бельё, в самом деле, было некрасивым. Не знаю, выставлял ли актёр советские бюстгальтеры, но и их можно было показывать под лозунгом: «Это надевать вредно!»

Наличие панталон (у женщин) и кальсон (у мужчин) в нашем гардеробе можно объяснить суровым климатом. Женские яичники, придатки матки чувствительны к холоду и болеют, если их не беречь. Но всё же они не так уязвимы, потому что находятся внутри тела.
 А мужское «достоинство» наружи! Кроме предстательной железы — хрупкого, как Дюймовочка, органа. Раньше не такое большое количество представителей сильного пола страдали заболеваниями этой железы — всякими простатитами. Может, оттого что носили кальсоны и длинные трусы из натуральной ткани? Это моё предположение. Постепенно мужчины перешли на тугие, да ещё и синтетические плавки, и пошло-поехало: застои крови в известных местах, простатит и прочие такие болезни, вызванные и переохлаждением тоже. Хотя не только им.
Берегите свои яички, мужчины!

Яички или яйца? Помню, приятель-писатель подарил моему супругу свою книгу. Муж открыл книгу и тут же захлопнул.
— Что случилось? — спросила я. — Так быстро прочитал?
— Послушай первую фразу: «На столе лежало три яичка». Яички у мужиков. А у кур — яйца! Дальше читать не могу.
  Но до этого нашего разговора было ещё далеко.

…Пришли мы в ресторан. Народ ещё не успел набежать. В то время особых развлечений не было, а людям хотелось отвлекаться от будничности. У молодежи были танцплощадки — своеобразные клубы под открытым небом. У кого были деньги — шли в ресторан.

Нас усадили за столик, приняли заказ. Чудно играл скрипач. Через несколько минут я уже танцевала с высоким (высокие мужчины — моя слабость, хотя рост — прихоть природы, а не заслуга человека), симпатичным молодым человеком. И вскоре я забыла о предстоящем экзамене, стоптанных туфлях и усталости.
Я не была обделена вниманием парней. И не писаная красавица. Тогда почему?

• Я не «вешалась» мужчинам на шею, а это им нравится. Они предпочитали сами «вешаться» на девушку, завоёвывать, а не быть завоёванным. Этот принцип отношений я сохранила и позже, когда «отцвели уж давно хризантемы в саду». А если изменяла ему, значит, преследовала какую-то цель.

• Я не хотела замуж. И это было сразу видно. Мужчинам это тоже нравится — боятся, чтобы их не «захомутали». Какому же рысаку хочется ходить с хомутом!

• Я много читала. Это помогало говорить на разные темы. Не молчать. Мужчинам нравятся умные девушки. Пока они не становятся их женами. С женой-дурочкой легче. А с умной им надо напрягать мозги, что утомительно. Для некоторых, конечно.

• К слову: к мужчинам, как противоположному полу, я отношусь с уважением. А если сейчас и дальше в моём рассказе будет проскальзывать ирония – прошу простить великодушно. Все мы не без грехов.

И с тем то ли грузином, то ли армянином в ресторане мы вовсю веселились. Он мне говорил комплименты: дескать, от такой симпатичной, улыбчивой и умной девушки-студентки он без ума.
Натанцевавшись, я почувствовала, что очень хочу есть. Тут принесли наш заказ.

 Мы выпили за здоровье подруги и принялись с молодым аппетитом ужинать.
У человека есть боковое зрение. Это известно. Так вот, боковым зрением я видела, что за соседним столиком сидит мужчина. Один. Что-то ест, курит. И… наблюдает за мной. Смотрит и смотрит. Я на него не смотрела. И всё равно, он меня смущал.
А тут снова заиграл скрипач (пианино и скрипка — вот и весь оркестр, но какой!). Ноги просились танцевать, и я в такт музыке, продолжая жевать, пританцовывала под столом. И вижу я боковым зрением — тот мужчина быстро поднимается и идёт к нашему столу.

До сих пор помню его позу: он низко и почтительно склонился передо мной и сказал:
— Позвольте пригласить вас на танец.
Это было красиво, торжественно и церемонно. Словно я на балу, на мне длинное пушистое платье и атласные туфельки.

Мы пошли в центр зала. Танцевал он так себе, мы просто топтались на месте. Там я его и рассмотрела. По моим понятиям, не молодой — лет тридцать пять. Выше меня ростом, сухопарый, чистенький, от него стлался лёгкий запах табака. Волнистые лёгкие волосы. Но главное: глаза, серо-голубые, они излучали особый мужской сигнал привлечения женщин — искрились. Раньше я думала, что такие лучистые глаза бывают только у героев кинофильмов.

Во время танцев невозможно не разговаривать. О чём мы говорили? Знакомились.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Валентина, — назвала имя моей подруги.
— А я Дмитрий. Вы учитесь?
— Да. В институте (назвала не свой).
— А курс?
— Заканчиваю первый (это было правдой).
— А кем вы будете?
— Юристом (опять соврала).

Думала: зачем рассказывать о себе? Потанцуем и разойдёмся. Я так всегда делала, если потенциальный ухажёр мне не нравился.
— С кем вы пришли в ресторан?
— С подругой и её другом. Празднуем её день рождения.
— А я гость в вашем городе. Приехал с киногруппой. Снимаем здесь кое-какие сюжеты. Живём в этой гостинице. Ребята легли спать. Я решил поужинать и спустился в ресторан. И повстречал вас.

«И что за удивительный народ, эти мужчины, — думала я, чувствуя, как мой партнер чуть сильнее прижимает свою руку к моей талии, — не успел увидеть девушку, как тут же «и встретил вас»? Намекает: встретил и влюбился, вы необыкновенная… А завтра ещё раз посмотрит, глазки протрёт и подумает: «И что я в ней нашёл? И ничего в ней нет!» (это чуть изменённые строчки из стихотворения почитаемой мною поэтессы Маргариты Алигер).

— Я никогда не верила в ресторанные знакомства, — сказала вслух. — Среди моих подружек это считается дурным тоном.
— А где же вы знакомитесь с юношами? На улице?
— Нет. Я против и уличных знакомств. Хотя почему-то верю, что и на улице девушка может встретить приличного парня.
— Вы очень рассудительная для своего возраста.
— А вы легкомысленны для своего.
— В чём дело? Я вас чем-то обидел?

— Не меня. Посмотрите, как на вас грозно смотрит молодой человек с густой шевелюрой. Я с ним танцевала. Мои друзья пригласили его за наш столик. А теперь вы меня у него отбили. Боитесь? Не бойтесь, я вас защищу.
— Вы ещё и смелая! Нет уж, с мужчинами я разбираюсь сам. Я не отбивал вас. Вы мне понравились, как только я вас увидел.
— Я многим нравлюсь. — Моя голова взлетела ещё выше. Не от гордости. От смеха.

— Но я не обольщаюсь. Расскажу вам анекдот. Сидят на скамейке в парке два молодых человека: оптимист и пессимист. Мимо проходит девушка. Белокурая. Кожа нежная, как  у персика. Талия тонкая. Ножки ровные. «Какая девушка! — с восхищением говорит оптимист. — Идёт, как танцует. Ладненькая. Коса до пояса. Губки пухленькие. Прелесть, как хороша!» «Да, девушка очень симпатичная, — отвечает пессимист. — Но ведь и она кому-то надоела!»

— У вас уже есть горький опыт разочарования? — без улыбки спросил Дмитрий.
— Разный опыт есть у всех, — рассмеялась я. — Просто я серьёзная девушка. И умею разбираться в людях.
— И что вы думаете обо мне?
— Ой, зачем вам это знать! Мы в ресторане. Чудесная музыка. Мы танцуем. Посмотрите: рядом с нами ни одного грустного лица. К тому же, меня не интересует  чужая жизнь. Мне хватает моей жизни. Что думаю о вас — не важно.
— Но мне бы хотелось  больше узнать о вас. И о себе могу рассказать.

— Зачем вам подробности моей жизни? Это ни к чему. Я шла в ресторан отвлечься. Завтра у меня последний экзамен. Самый трудный на этом курсе. «На закуску» деканат оставил. Пожалуй, мне пора уходить. Мы договорились с подругой не сидеть тут долго.
— Я вас провожу.
— Нет. Меня проводят друзья. А потом они смогут вернуться в ресторан, если захотят.

— Я хочу с вами ещё встретиться. А вы убегаете, не оставив мне надежды. Почему бы вам не показать гостю свой город? Если завтра у вас последний экзамен, значит, впереди свободное время. Знаю, что такое свобода для студента — сам закончил два вуза.
— Это не мой город. Я здесь учусь. Знаю, конечно, его уже хорошо. Могу показать. Очень красивый город. Но самое прелестное — женщины. Да и мужчины красивые. Из истории этих мест я знаю, что здесь постепенно смешалась кровь нескольких народов. Наверное, произошли какие-то химические процессы, а потому потомки красивые.

Он остановился, пристально на меня посмотрел и начал хохотать:
— Химические процессы! Я не знал, что в хорошенькой головке могут появляться такие серьёзные мысли.
— Не понимаю, чему вы смеётесь! Меня интересует наука. Что же, по-вашему, хорошенькая головка обязательно у дурочки («Насчет хорошенькой головки, он, безусловно, преувеличил, — думала я. — Подлизывается!»). Будем прощаться. Я задержалась.
— Мне с вами очень, очень интересно. Давайте встретимся. Договорились?

— Я ещё не сдала экзамен. Загадывать не буду. Студенты — народ суеверный.
— Знаю. Например, я всегда боялся, что мне попадётся тринадцатый билет. Не люблю это число.
— Господи! Но ведь сегодня тринадцатое! Делайте выводы.
— Да нет, не до такой же степени я суеверный. Мое студенчество уже давно позади. Не будем отвлекаться. Пожалуйста, дайте мне ваш телефон. Или давайте сейчас договоримся о встрече.
— Уговорили. Что-то я сама на себя сегодня не похожа. Телефон не мой. Меня пригласят. Будьте вежливы с тем, кто поднимет трубку.

— Не беспокойтесь. Ради того, чтобы с вами встретиться, я готов стихами просить пригласить вас к телефону.
Мы говорили в тон, с лёгкой ехидцей, с едва уловимой иронией — это нас роднило, сближало.

Отношения мужчины и женщины и начинаются с разговоров. И как раз больше о собеседниках рассказывает не то, что они о себе говорят. А как! Жесты, взгляды, улыбки или ухмылки, интонации, намёки — вот главные источники сведений о человеке. Для тех, кто умеет их «читать».
Между мной и Дмитрием возникла психологическая эманация.

Небольшое отступление

Определение «психологическая эманация» принадлежит писателю Михаилу Михайловичу Зощенко (может, и не ему, но первый раз об эманации я прочитала рядом с его именем).

О том, что понимал под этими словами незабвенный сатирик, процитирую по книге Георгия Николаевича Мунблита «Рассказы о писателях». В конце тридцатых годов (прошлого века) в ленинградской гостинице «Астория» встретились коллеги-литераторы: автор книги, Михаил Зощенко и Евгений Петрович Петров.
Зощенко сказал, что у него есть кое-какие наблюдения, как строятся отношения между людьми:
— …Ну вот, случалось ли вам замечать, что между людьми, скажем, между двумя собеседниками, возникает некая атмосфера взаимопонимания, непринуждённости или, наоборот, какой-то скованности, замешательства, неловкости? Потом к двоим собеседникам присоединяется третий — и всё меняется, возникает новое качество, новая атмосфера, новое настроение…

Оппонентом Зощенко выступал Евгений Петров. Он ответил:
— Случалось. И что из этого следует?
— Просто мне подумалось, что это происходит, может быть, потому, что каждый человек окружён своей, только ему одному присущей атмосферой, и те, кто общаются с ним, начинают её ощущать ещё прежде, чем он успеет вымолвить хотя бы слово.

И далее Михаил Михайлович начал говорить «про некую излучаемую людьми психологическую эманацию, похожую на то, что физики называют «полем», и про то, что эта самая эманация в гораздо большей степени, чем даже слова и поступки, определяет отношения между людьми и место каждого человека в обществе».

Телефон я назвала Дмитрию правильный. Почему бы и не показать этому приезжему — кстати, симпатичному, но не более — город? Погуляем и разойдёмся.
Никто не шепнул на ухо: «Разойдётесь, но через …цать лет!»
Экзамен я благополучно сдала.

На следующий день позвонил Дмитрий:
— Здравствуйте, прекрасная незнакомка! Позвольте пригласить вас на ужин! — он назвал другой ресторан.
Студенты, как известно, в ресторанах не ужинают (или таких, кто ужинает, обедает и завтракает — немного). Стипендии едва хватало, чтобы два раза в день выпить кофе с молоком (так и наливали в стеклянный стакан уже смешанные кофе и молоко; было вкусно) и съесть пирожки с капустой и картошкой; с мясом — по праздникам и в день стипендии.

Я временами работала. Но заработная плата была такой скромной! А хотелось многого. Какая девушка не мечтает иметь кучу красивой одежды, обуви — на все случаи жизни! Брюки женщины тогда ещё не носили — как повседневную одежду.
Представляю, что сделали бы дружинники, если бы увидели девушку в брюках, фланирующую по местному Бродвею! Может, затолкали бы в машину и отвезли в отделение милиции.

Всё советское время славилось активным вмешательством в жизнь ЛИЧНОСТИ. Что надевать на себя, какой ширины брюки носить мужчинам, насколько открывать плечи женщинам, что петь, какие книги и журналы читать, какой длины волосы отращивать, с кем дружить, какие фильмы снимать…

Был такой эпизод в городе, в котором я училась. Стояла африканская жара. Народ потел, обпивался водой с газом и без (её продавали в киосках, что красочно показано в фильме «Подкидыш»). Вечером, когда становилось немного прохладнее, люди выходили на улицы, во дворы. Шло по «Бродвею» юное создание в сарафане с открытой спиной — вырез был чуть смелее, немного больше, чем позволяли себе тогда самые смелые и экстравагантные дамы.

Сарафан заметили дружинники. Подошли к девушке:
— Пройдемте с нами, гражданка.
— Куда?
— В отделение милиции.
— Почему я должна туда идти?
— Вы нарушаете правила приличия. Почти голая. Как вы можете ходить в этом среди людей! Небось, комсомолка?
И ведь как ни сопротивлялась, ничего сделать не смогла. Никто из прохожих не заступился — слишком все нравственные были.

Потом в местной газете появилась статья. Девушке попеняли немного, а дружинников ругали, что было смело в ту пору. Правда, пошёл потом слух, что досталось общественникам только лишь потому, что девушка была дочерью или племянницей одного из местных начальников. Иначе – мела бы где-нибудь улицу. Для перевоспитания.

Эта история напомнила мне то ли анекдот, то ли быль. Рассказывали так: по Рублёвскому шоссе (а это правительственная дорога) едет старенький «Запорожец» первой модели. Эта «божья коровка» скрипела, пыхтела, коптила.
А мимо проносились на большой скорости «Волги» и прочие представительные автомобили, и всем им милиционер отдавал честь. Подъезжает «Запорожец» к милиционеру.
Тот, конечно, машину останавливает и спрашивает у водителя: «Как вы здесь оказались? Это же Рублёвское шоссе». «Да в гости я еду», — отвечает немолодой мужчина; а одет он был в белую с вышивкой блузу и подпоясан тонким пояском. «Придётся вам в гости поехать другой дорогой», — усмехнулся милиционер и показал направление.
На следующий день разразился скандал. Оказалось, что милиционер не пропустил родственника Никиты Сергеевича Хрущёва — к нему-то в гости и ехал дяденька.

Мои деньги уходили также на парикмахерскую. Я регулярно делала маникюр, педикюр и прически. Пришлось отрезать роскошные волосы. Не от хорошей жизни, конечно, Жила в доме, где не было горячей воды, и мытьё длинных волос каждый раз превращалось в пытку. Помучившись некоторое время, решилась на короткую стрижку. Но волосы были непослушными, приходилось в парикмахерской накручивать их на бигуди и томиться под сушкой.

А ещё я любила устраивать себе маленькие праздники. В городе было несколько клубов, два театра и филармония. Не пропускала ни одного нового спектакля, старалась и на концертах бывать. Помню потрясение от оркестра Леонида Утёсова. И сам он пел, и его дочь Эдит. Ритмы их музыки и песен зажигали. «Вот это джаз!», — кричала молодёжь. И если бы тогда, как теперь, разрешали танцевать в зрительном зале, то мы выделывали бы ещё те «буги-вуги»!

Я и предположить не могла, что через несколько лет увижу Леонида Утёсова не на сцене, а в «мирной» жизни.
Сейчас спорят, оркестр Утёсова играл джаз или не джаз, был ли Утёсов джазовым певцом? У профессиональных музыкальных критиков такое мнение: не был. И пусть так! Можно ли певца, оркестр втиснуть в прокрустово ложе? Нет. Обязательно ли их приписывать к какой-то музыкальной категории? Не думаю. Важно другое — слушают ли и радуются ли те, для которых играют и поют. Леонида Утёсова слушали и слушают.
В советское время не всегда людям еды хватало, но пели и танцевали вдоволь. И было под что. Песенная страда всегда была на высоте. Что хорошо характеризует народ в целом.

Концерты, спектакли, конечно, требовали денег. А ещё за «угол» надо было платить. Долгов я никогда не делала — панически их боялась и продолжаю бояться. Поэтому экономила, как могла, больше всего — на желудке.
Но Дмитрию (потом я придумала ему модернизированное имя — Дим-Дим, он не сопротивлялся, так оно и прижилось) я не говорила о своих проблемах; о том, что питаюсь пирожками, а летом — овощами и фруктами из-за их дешевизны. Наоборот, я изображала из себя благополучную, довольную жизнью молодую особу, которой грех на что-то жаловаться.

И в ресторан пойти поужинать согласилась с таким видом, вроде бы, для меня это было вполне привычным делом. Он, без сомнения, всё понимал, но мою игру принял. На что только не идут представители сильного пола, чтобы привлечь слабый (прекрасный!) пол!


Прелюдия длилась недолго


Итак, он позвонил. Мы договорились о встрече. Я уже не помню, старалась ли я внешне выглядеть лучше, чем есть. У женщин на этот счёт много разных секретиков. Время для большинства было жесткое. Не говорю для всех — во все времена кому-то живётся прекрасно и всего у них вдоволь, а у кого-то жизнь несытая и серенькая. Многое зависит от таланта, характера, возраста, места пребывания. И, без сомнения, — от удачливости. Но удача — нечто эфемерное, нигде не записанное и не нарисованное. Можно в неё верить или не верить, она всё равно существовала и будет существовать.

Спустя много лет после событий, о которых вспоминаю, я посмотрела спектакль театра имени А.Чехова «Поза эмигранта» — о положении эмигрантов в Израиле.
У персонажа, которого играл Зиновий Высоковский, на Земле обетованной жизнь сложилась не так, как бы он хотел. И как-то в сердцах он говорит Богу: я понимаю, что ты всё распределяешь по справедливости: кому — много денег, а кому — почти ничего. Я готов поменяться местом с тем, кто мучается от избытка денег, чтобы также помучиться… Ручаюсь лишь за смысл сетования, точные фразы не запомнила, за что прошу прощения у автора пьесы И. Слуцки. И в жизни, как в пьесе.

В молодости я больше следила за своим внешним видом, потому что моё время принадлежало только мне.
В начале семидесятых годов в тёплое время женщины ходили в основном в ситце, на ногах — босоножки, а зимой — что Бог послал. Выручали портнихи. В магазинах тканей было больше, чем готовой одежды.

У мужчин с одеждой меньше проблем. Не беру время, когда представители сильного пола носили кружевное жабо, короткие штанишки, своё «мужское достоинство» убирали в гульфики, а последние украшали росписью, бисером, бриллиантами. Конечно, этим мешочком они хотели привлечь внимание дам. Это была эротическая игра, кокетство с эротическим уклоном.
Но ведь гульфик, если судить по истории мужского костюма, задумывался портными только ради того, чтобы СКРЫТЬ эту выпирающую часть мужского тела. А получилось украшение. Хотя, как тот гульфик не украшай, в конечном счёте, женщине надо, чтобы то, что в нём пряталось, умело подниматься и стоять. И не важно, прикрыт член грубой холстиной или парчой.
 Но больше такая способность их «достоинства» необходима мужчинам – для поднятия на должную высоту чувства собственного достоинства.
 
Есть такое выражение: «песок сыплется». Так говорят о мужчине в годах, который решил приударить за молодой женщиной. «Смотрите, и этот туда же! Из него уже песок сыплется, а он в ухажёры рвётся!». Это выражение связано именно с гульфиками. Вроде, чтобы  гульфики выглядели солиднее, некоторые мужчины что-нибудь подкладывали «в мешочки». Может, вату. А кто-то насыпал самого натурального песку. И как-то у одного джентльмена ткань «мешочка» прорвалась, песок и посыпался… Так родилась шутка.

Кстати, о сюрпризах панталон, обтягивающих мужской таз. Известно, что любимый женщинами всего мира французский актёр Жерар Филип был охоч до прекрасного пола. Жерар много играл в театре. Как-то шёл спектакль. По ходу действия актёр должен был на минуту уйти со сцены. Он ушёл и воспользовался этим мгновением так: прижал за кулисами хорошенькую модисточку или хористочку.
Пришла пора ему возвращаться на сцену. Он появился.
И… зал замер. Мужская половина взирала на него с завистью. Некоторые дамы упали в обморок, а оставшиеся в сознании восторженно визжали. Директор театра в панике дергал себя за волосы.

Что же произошло? Когда Жерар обнимал модисточку или хористочку, его член встал и оттянул тонкие, светлые, облегающие панталоны. А камзольчик, по моде того времени, был коротким и это место не прикрывал.
Картину вздыбившегося члена легко себе представить. Но французы остаются французами при любой истории. Пикантную ситуацию замяли. Но вряд ли её забыли любители острых ощущений. Может, кто-то продолжал ходить на тот же спектакль с надеждой увидеть театрализованное представление полового члена Жерара (красивый был мужчина, пусть земля ему будет  пухом).

Советских мужчин всегда выручали костюмы. У кого их не было, одевались по принципу: что есть в шкафу. Единого стиля что-то не припомню. На Дмитрии в первый вечер нашего знакомства в ресторане была невзрачная рубашечка навыпуск, с маленькими карманчиками по бокам. Но, возможно, это была командировочная роба. В дальнейшем он всегда был прилично одет, любил костюмы и носил их даже летом; галстуки его были разных расцветок, а сорочки предпочитал однотонные, светлые.

В советском обществе (это продолжается и в свободной России) больше, чем она того заслуживает, внимания уделяют одежде. «Встречают по одёжке, провожают по уму» — это чисто наш взгляд на человека. Что смешно. Вещи прикрывают тело, защищают его от холода, жары, ветра, насекомых. А на любовном ложе всякая одежда — лишь помеха.

…Дмитрий пригласил меня в ресторан при другой гостинице. Сделал большой заказ. Для постоянно полуголодной студентки заливная рыба, салат из свежих помидоров и кусок обалденно пахнувшей телятины — ещё то пиршество.
У меня была и осталась одна особенность: стесняюсь есть при незнакомых людях. Чтобы не портить себе аппетит, не давиться, я выработала свой стиль еды: ем медленно. Ничего не кусаю, от хлеба и булочек руками отрываю маленькие кусочки, фрукты разрезаю ножом.
Мужчины, как правило, едят быстро. И пусть! Это не вызывает у меня конфуза. Им должно быть стыдно, что они быстрее едят, чем соседка по столу. Но в тот вечер мы никуда не торопились, Дмитрий ел тоже медленно — быстро заметил мою манеру есть; наблюдательный, ничего не скажешь!

Да, никакой заливной рыбой или другим самым изысканным деликатесом мужчина бы меня не привлек. Я могла набить желудок жареной картошкой или мягкой, теплой, с хрустящей корочкой «городской» булочкой за шесть копеек, и быть довольной и счастливой.

«Взял» он меня, безусловно, своей образованностью. Дмитрия не надо было развлекать, как иных поклонников — сначала поговоришь о том, о сём, потом — о сём, о том, затем мучительно думаешь: «Что ещё ему может быть интересно?» Кстати, как только я для себя определяла, что парень (до мужа) или любовник (после мужа) глуп, как пробка — тут же прерывала отношения. И дело не в количестве слов, а в их смысле.
Для женщины очень важно, чтобы мужчина был умным — хотя бы на её уровне.

Одна моя знакомая много лет прожила в гражданском браке с субъектом сильного пола. По мнению её близких, он не стоил её мизинца. Жениться на ней не хотел и откровенно ей об этом сказал («Не только на тебе, но и не на какой другой женщине»); не разрешил ей родить ребёнка, поставив ультиматум: «Или я, или ребёнок!», она послушно делала аборты.
Работал он урывками. Всё время что-то изобретал, а эти его технические новинки никто не брал, денег за них не платили. Кормила его подруга и жил он у неё. Любил выпить, заигрывал и «спал» с другими дамами. В общем, с чьей-то точки зрения, сплошные недостатки. В конце концов, он ушёл от неё. Хотя она не гнала.

Подруги спрашивали:
— Как ты могла так долго терпеть этого человека? Ни рожи, ни денег!
Она плакала и отвечала:
— А мне с ним было интересно.
Эту женщину я отлично понимаю.
Мужчине и женщине — супругам (любовникам) должно быть ещё и интересно друг с другом. Человек, как хороший собеседник — это так же важно, как и хороший сексуальный партнёр.

Но секс — как лакомство; много его не бывает. Раз в день, семь раз в неделю (или меньше, в зависимости от сексуального аппетита), а в остальное время — беседы, которые позволяют людям ближе узнать друг друга и определить «он мой или нет?», «она моя или нет?» Исключите разговоры обо всем — и союз распадётся очень быстро.

Не знаю, когда Дмитрий решил со мной «переспать». Может, уже в первую нашу встречу. Или во время одного из ужинов в ресторане.
Я была в сексуальном плане девушкой не опытной; это позже при одном взгляде на мужчину по некоторым нюансам в его поведении могла определить: хочет он взять меня в любовницы или нет.

Держался Дмитрий деликатно, колени мне не гладил, в углах не прижимал. С годами я поняла, что мужчины после тридцати не ведут себя по-студенчески: прижать девушку к стене в самой грязной подворотне, уложить на оплёванный подоконник, юбку задрать, член вставить, обслюнявить, напрячься разок-другой, сперму выпустить, напряжение снять — и вся любовь!

Мужчины после тридцати-тридцати пяти уже многое знают о половых радостях, они начинают искать новые ощущения, умеют, если надо, попридержать свои желания и потомить себя (в воздержании и ожидании есть своя сладость), но зато потом наполнить свою сексуальную чашу до краёв.
Сексуальная мудрость тоже существует. Но лишь у тех, кто хочет получить большее, чем банальное сношение.

Нередко половой акт происходит в состоянии своеобразной истерики, наспех, между делами, словно, люди куда-то спешат, бегут и останавливаются только на миг — миг эрекции и оргазма. А потом снова побежали!
Все эти интимные премудрости я узнала потом. У меня был хороший учитель.

После ужинов в ресторанах мы гуляли по улицам. Было начало лета, всё цвело и будоражило спящие зимой чувства. Когда Дмитрий уставал рассказывать о своих творческих экспедициях, о городах, известных мне только по учебнику географии, мы говорили о книгах. Телевизоры в то время не были широко распространены, поэтому народ ходил в кино и театры, гулял по улицам и читал книги.

А я всегда читала много. Денег на книги не было, да и складывать их некуда было, поэтому я всё свободное время проводила в читальных залах.
И вела дневники. Вот в них и сохранились названия многих книг, прочитанных до замужества. Преобладали романы зарубежных писателей — они кое-чему учили и украшали мою жизнь.
Правда, прочитав, не попадала в мир грёз, не фантазировала, не начинала делить юношей на «принцев» и «не принцев». Без тумана, с полной трезвостью смотрела я на себя и на окружающую действительность. Никто меня этому не учил, сама додумалась. Читала я и иностранные научные журналы (со словарём).
Возможно, со временем я бы заполнила одну из ниш в науке, но встреча с Дмитрием повернула мою жизнь совсем в другую сторону. Очень интересную. За что я ему несказанно благодарна. И ставлю ему плюс.

Прилично знала прозу Антона Павловича Чехова, читала его письма. До сих пор это мой любимый писатель. Когда мне грустно, беру том с короткими рассказами, отогреваю душу тонким чеховским юмором, и жизнь окрашивается в более оптимистические тона.

Прошло несколько дней после нашего знакомства. Виделись мы вечерами. Я всё время чувствовала, что этот тридцатипятилетний мужчина (возраст свой он не скрывал; у него была излюбленная фраза: «Мужчина становится мужчиной только к сорока годам; до этого он юноша») ведёт себя, как разведчик. Объясняю, почему так думала.
Ужины, разговоры, прогулки — лишь прелюдия, закуска. А более калорийное, плотное блюдо — это насыщение плоти.

Я сексуально спала. А он сексуально всегда бодрствовал. В своё время я узнала, как распирало его желание, как просился член на волю. Дмитрий возвращался в гостиницу, делал гимнастику «до седьмого пота», — чтобы отвлечься, снять напряжение члена и всего тела.

Во время второй нашей встречи он попытался меня поцеловать. Я увернулась.
— Почему? Поцелуи сближают, — как бы в шутку сказал он.
— Я знаю. Но зачем нам сближаться? Или так я вас должна благодарить за ужин?
— Как вы можете подобное говорить? Вы же умная девушка! Просто вы мне нравитесь.
— Не только вам.
— У вас есть жених?
— Что вы под этим словом подразумеваете?
— Юноша, с которым вы встречаетесь.

— Встречались. Но теперь мы живём в разных городах.
— Что так?
— Ваши вопросы звучат как допрос. Мы расстались. Но знайте: если бы он жил здесь и мы бы встречались, то с вами я бы не ужинала.
— Не знал, что вы можете быть такой колючей.
— Я не колючая. Вы спрашиваете о моей жизни. А что я знаю о вас? Ничего. Профессия у вас очень интересная. Кинорежиссёр! Наверное, провинциальные девочки стаями ходят вокруг вас, как только вы скажете, чем занимаетесь?

— Мне нравится моя профессия. А что касается девочек… Я уже не в том возрасте, чтобы увиваться вокруг них.
— Вьются девочки вокруг вас или вы — возле них — мне безразлично. Простите. Не делю людей по возрасту, всем говорю то, что думаю.
— Мы поссорились?
— Так серьёзно мы с вами ещё не говорили. Это проба. Не получилось. Я с предубеждением отношусь к мужчинам. Вам первому об этом говорю.

— Какой-то мужчина вас обидел?
— Нет. Хотите посмеяться? У меня был роман. Скорее, романчик. И вот кавалер мне говорит: «Я бы на тебе женился, но мать не разрешит». Его матери надо было, чтобы девушка соответствовала трём «д». Иметь деньги, дом, и… так далее.
— Я думал, что так подбирали жён давным-давно. Вы меня рассмешили. И что вы ему сказали?

— Чтобы он передал своей матушке, что я не возьму его в мужья, потому что он не соответствует моим трём «с».
Действительно, у меня нет дома, квартиры, денег. Пока нет. Но будут. Когда придёт время. Я сама себе и воспитатель, и судья. У меня много родственников, но здесь никого нет. Не скучаю. Знаю, чего хочу. Вот вам моя биография.
— И чего же вы хотите?
— Насмотрелась на своих подружек. Чуть школу закончили, тут же замуж выскочили. Детей нарожали. Растолстели. С мужем дерутся, со свекровью ругаются. На нужду и скуку жалуются. Бр-р-р!

— Вы против замужества?
— Как говорила комиссар — героиня романа «Оптимистическая трагедия»: я нормальная женщина… Всему своё время. Допускаю, что всё может пойти не так, как хочу.
— Интересно, интересно… Причину знаете?
— Любовь! Много читала о любви. Но вот сама ещё не понимаю, что это за чувство. На отсутствие поклонников не жалуюсь. Но чтобы за ним, единственным, как в романах, — на край света? Не встретила такого. Все герои не моего романа.

Возможно, он про себя посмеивался: «Ничего себе, несёт себя, как королева!» Мне было всё равно, что Дмитрий обо мне думал. Да, он был интересным человеком. И внешне, как мужчина, соответствовал моему вкусу: высокий, всегда гладко выбрит, туфли чистые, не заросший, как обезьяна.
Как-то видела на пляже мужика — весь в шерсти; от шеи до стоп, вся спина (может, и ягодицы обросли, их скрывали трусы), руки — до кистей. Волосы густые, длинные, чёрные. Орангутанг! Не мой тип мужчины. Хоть он и не виноват в волосатости — это подарок какого-то его предка. А рядом с «волосатиком» лежала и грелась на солнышке миловидная блондиночка. Значит, это её тип мужчины.
На вкус и цвет, как известно, товарища нет.

Наши встречи начали меня тяготить. Я не вчера родилась. Понимала, что просто так незнакомый мужчина не станет угощать меня каждый вечер. Правда, он говорил: «Составьте мне компанию за ужином. Целый день мотались по объектам, негде было по-человечески поесть. А одному есть не хочется». Лукавил?

А с другой стороны, все знакомства, встречи с чего-то начинаются. У кого-то с танцев в парке, у кого-то в автобусе… Мы познакомились в ресторане. Это более романтично, чем в автобусе. Хотя, важнее конечный результат, а не место первой встречи.
Когда мы встречались, говорил больше Дмитрий. И это не был словесный «понос», каким страдают некоторые люди: говорят много и — ни о чём. К моменту нашего знакомства он уже был образованнейшим человеком. И, видно, учился прилежно. Тот, кто с желанием чему-то учится — всё накапливает, пытается узнать больше, чем в учебниках; кто учится ради диплома или ещё по какой-то причине, у того знания не откладываются в «серых клеточках» мозга, не обогащают.

Дмитрий много поездил по огромной стране, которая называлась СССР. Встречался с разными людьми. А каждый человек — та же книга.
В «копилочке» у моего взрослого поклонника была масса различных случаев, ситуаций, примеров из дальней истории. Взяв какой-то факт, он начинал развивать его, со своей точки зрения.

Его занимали различные таинственные случаи. Он верил, что в космосе ещё есть цивилизации. Шутил: «Представляете, Анна, может, сидит сейчас на Альфацентавре альфацентаврик, свесил ноги со своей круглой планеты и наблюдает за нами». Его поражали загадочные явления — в человека попадала молния и он, выжив, начинал видеть то, чего не видели другие, допустим, внутренности людей.
Летающие тарелки, каменные идолы на острове Пасха, глубокие следы на вершинах плоскогорий, словно, там садились и взлетали инопланетные корабли — всё это будоражило его; он зачитывался подобной литературой; хотя на первом месте, как я поняла, были книги о профессии и классической истории, мемуары.

Я была для него свежим слушателем. Возможно, обо всём этом он уже говорил кому-то. Так повторяем мы один и тот же анекдот в разных компаниях. Но, как говорят, в моём лице он нашёл слушательницу-«губку»: страсть больше узнать обо всём, что рядом, что было, что знают другие, превышало все другие страсти. Я слушала, впитывала… Влюблялась? Вот нет. Этого не было. В своего мужа я влюблялась постепенно, когда мы уже были женаты. С первого взгляда, как потом признался, влюбился он в меня. И дал себе слово: «Никому её не отдам!» Верю, потому что вся последующая наша жизнь подтвердила это.

Но, конечно, он мне нравился. А в чувстве «нравится» такая смесь, такие оттенки, такие тонкие «запахи», как в приправе для кулинарного блюда! Не сразу и поймёшь: то ли корица, то ли перец.
Я больше молчала. Но видела, что мои короткие реплики во время наших бесед, нравились ему, потому что показывали: рядом с ним не пустышка, а серьёзная девушка, тоже кое-что знающая.

Приближалась суббота. В пятницу Дмитрий мне сказал:
— Завтра мы всей группой поедем на остров. Устали. Хочется поплавать в реке, отдохнуть. Приглашаю вас.
— Неожиданное предложение. Я к нему не готова. Да и планы у меня на выходные дни другие.
— Как понял, в них я не должен присутствовать?
— Вы угадали.
— Пожалейте командировочных людей. Мы мотаемся по гостиницам, едим неудобоваримую пищу, работаем на износ… Редко выпадает возможность отдохнуть. Техника наша сломалась, пока её будут чинить, у меня перерыв. Я бы хотел провести субботу с вами.

Колебалась. Поплавать, поесть шашлыков, приготовленных по его — «особому» рецепту, пообщаться с киношниками — бывалым народом, по словам Дмитрия, — столько соблазнов для студентки! Только закончилась тяжёлая сессия, впереди  был месяц практики, а  потом  ещё могут «на картошку или кукурузу» послать…
Долго уговаривать ему не пришлось — через пять минут, как Дмитрий предложил это развлечение, я уже хотела поехать с ними; тем более, что знала — в киногруппе есть и женщины.

Поломалась — какая же леди будет леди без лёгкого жеманства!
Утром следующего дня я подошла к условному месту. Там стояла небольшая машина, крытая брезентом. В ней сидели шофер и Дмитрий.
— А где же ваши друзья? — спросила я.
— Они поедут в другой машине. Подвезите нас к рынку, — обратился он к водителю, — я куплю фрукты.

Подъехали. Дмитрий пошёл на рынок. Почему шофёр так странно на меня смотрел? Этот взгляд я потом часто вспоминала. Мы о чём-то поговорили. Почувствовала, что молодой человек разговаривает со мной неуважительно, намёками. Мне это не понравилось. Однако моя интуиция в тот момент потеряла бдительность.
Поклонник вернулся.
Он принёс в сумке большие душистые груши, яблоки, виноград, банки с фруктовыми компотами… Ещё в машине были продукты, которые он купил заранее. В тот раз проявилась прекрасная черта Дмитрия: для понравившейся женщины он покупал самые красивые цветы, самые дорогие конфеты, самые вкусные фрукты — сколько бы они не стоили, и даже, если у него в кошельке после покупки ничего не оставалось. Он был азартным человеком, жил эмоциями, хотел, чтобы о нём хорошо думали и говорили. И это плюс ему.
Но в ту субботу родилась и первая его ложь.

Мы довольно долго ехали, сначала по улицам города, потом просёлочными дорогами и, наконец, оказались возле реки. Шофёр — парень из местных — сказал:
— Вот остров, который вам нужен. Не совсем остров. Увидите узкую полоску земли, идите смело, не бойтесь, там не топко. Желаю приятно провести время.
Последний взгляд он бросил на меня. Позже до меня дошёл смысл его  насмешливого тона и косых взглядов: «Знаю, знаю, зачем ты сюда приехала! Тебе что, местных мало, связалась с приезжим?»

Машина развернулась и уехала. Я оглянулась: нас двое. Больше — ни души.
— А где же ваша группа? — думаю, что в моём голосе был испуг. Мой спутник  немного смутился, нервно закурил.
— Никто больше не захотел поехать, остались в гостинице. Спать будут. Мы вечно не высыпаемся.
— Когда вы узнали, что никто больше не поедет?
— Вчера вечером.
— Почему мне не сказали, когда я пришла к машине?

— Боялся, что вы уйдёте.
— Я бы ушла. А теперь, что мне делать? Даже не знаю, в какой стороне город.
— Давайте всё же пойдём на тот остров, осмотримся. Не думаю, что мы там будем единственными. Не понравится — вернёмся. Не бойтесь меня — я не кусаюсь.
— Я вас не боюсь. Как видите, я не из хлипких девушек. Вы меня обманули. Мне это не нравится.
— Каюсь. Мне хотелось побыть с вами наедине. Но святая правда — я не отговаривал группу не ехать.

— Ваши подчинённые сами догадались, что вы этого не хотите.
Можно было сколько угодно изощряться в красноречии. Действительность была таковой: я и он — малознакомый мужчина — стоим на берегу реки. Поблизости ни человека, ни собаки. Лишь вдали белые хаты какой-то деревни. Полдень. Греет солнце. А тишина! И запахи — от деревьев, травы, песка, воды…
Если бы я была действительно напугана, то пошла бы прямо к той деревне. Как говорил Пушкин: язык до Киева доведёт.
— Хорошо, — сказала я, — берите сумки и идёмте осматривать остров. Побудем там немного, а к вечеру надо отсюда выбираться. Может, какая-нибудь машина пройдёт.


Шалаш. Я расстаюсь с невинностью


Так мы оказались на острове. Вокруг, кроме узкого перешейка, вода, буйная растительность: деревья, кустарники, полевые цветы; всё чистое, словно, умытое. Не то, что в городе. Птицы пели на разные голоса. И вместе с тем, стояла та упоительная тишина, от которой у горожан ломит уши.
Мой спутник вёл себя очень уверенно. Потом я сказала себе: «По-мужски». Быстро выбрал полянку, поставил сумки.

Когда снял рубашку, я это поняла — было достаточно жарко, а у мужчин есть такая привилегия — обнажаться до пояса в любом подходящем месте.
Но вот он совершенно спокойно снял брюки, аккуратно их сложил. И оказались на нём две вещи: туфли и плавки.
Как сейчас вижу: мускулистое, ещё не начавшее стареть, тело, широкие (хотя и не как у атлетов) плечи, узкий таз, живот без признаков жировых отложений. И то нечто, оттягивающее впереди узкие плавки. Без сомнения, он знал, что хорошо сложен и гордился этим.
Без тени смущения, молча разделся. Пошарил в своей сумке, вытащил большой нож, закурил, посмотрел на меня смеющимися глазами (опытный человек: он прекрасно видел, что я ошарашена и смущена) и сказал:
— Я сейчас. — И скрылся в зарослях.
«Интересно, и что будет дальше?», — думала я.
Боялась ли я его? Чего мне было бояться? Что он меня изнасилует? Мысли такой не было. Хотя, что я знала об этом приезжем? Практически ничего. Что сказал, то и знала. Паспорт его не видела. Почему-то была уверена, что он не злодей.
Через некоторое время Дмитрий появился с двумя большими ветками.
— Так, сейчас у нас будет шалаш, — он смотрел на меня и его глаза на солнце казались лучистыми. — Надоест сидеть под открытым небом, заберёмся в наш шалаш. Как вы на это смотрите? — наконец-то, он нашёл  нужный тон — стал надо мною подшучивать. Видно, что и ему было неловко, он старался скрыть своё смущение.
– Я не плотник, - говорил Дмитрий, укладывая ветки «домиком», - но кочевая жизнь киношников многому учит. Иногда снимаем сюжеты  в таких местах, где, кроме диких зверей, никого нет. Приходится приспосабливаться. Кино без жертвенности не получится.
А что я? Стояла, потупив очи. Передо мной разгуливал мужчина в плавках. Конечно, я видела на пляже субъектов в плавках. И что у них впереди выдаётся бугор — тоже для меня не было новостью. Но там были посторонние люди, лежбище разомлевших под солнцем женщин и мужчин, которые, может, и не думали о сексе. А лишь грелись.

Значительно позже я услышала мнение сексологов. Мужчины, побывавшие где-то на юге в отпуске, возвращались домой временными импотентами. Жёны ругались и подозревали их в измене. На самом деле, мужики так насмотрелись на пляже на полуголых дам, что все их сексуальные возможности «уходили в песок» или уплывали с водой.
На пляже — одно, а в лесу мужчина в плавках — другое. Старалась на него не смотреть. На его «причиндалы».
.  «Причиндалы» - одно из любимых слов Дмитрия. Потом он часто его употреблял – в том значение, в котором другие говорят «мужское достоинство». Мне казалось, что он  сам придумал это слово. Любопытства ради открыла «Словарь русского языка» С.И. Ожегова и там нашла следующее объяснение: «Причиндалы (шутливое) — предметы, являющиеся принадлежностью кого-нибудь»).
  Наблюдая в театре за артистами балета, думаю, что, как они не затягивают свои мужские «причиндалы», те всё равно хорошо обозначены, как некая геометрическая фигура. И ничего пошлого в этом нет. Зрителям ничто человеческое не чуждо. Мужчины в театре, уверена, обращают внимание на ножки, бёдра и то, что в вырезе платья актрис, а зрительницам, кроме таланта актёра, ещё нужно, чтобы от него исходила сексуальная энергия. А откуда же берутся поклонницы! Желание подсознательное. И совершенно здоровое.
Возникало ли у меня желание, когда я исподтишка, чаще — невольно, потому что он мелькал то тут, то там со своими ветками — смотрела на моего спутника? В те свои годы я не знала, что такое желать мужчину. Не понимаю, от чего зависит пробуждение плоти; у одних рано, у других — поздно. Теперь я знаю — лучше поздно. Раннее пробуждение сексуального желания может отвлечь от более важных задач, которые надо решить в юности и молодости. Касается это в равной степени и юношей, и девушек...
 Только сексом сыт не будешь, им не прикроешься, когда идёт дождь. Стоит сначала получить образование, заработать денег хоть на самую скромную крышу над головой; в конце концов, просто нагуляться, набеситься, что свойственно молодым.
Неудержимое сексуальное увлечение вносит хаос в жизнь, может повернуть её совсем в другое русло, за что потом надо будет расплачиваться. Например, всё может осложнить незапланированная беременность сексуальной партнёрши. Или болезнь. В одном зарубежном фильме девушки говорили о своей подруге, что всякий раз из командировки она привозила неизвестное врачам гинекологическое заболевание.
Между тем, шалаш приобретал всё более зримые формы. Может, всех мужчин надо отправлять в командировки туда, где, кроме диких зверей, никого нет? Тогда бы они, как Дмитрий, научились так здорово строить шалаши без топора и веревок. Зелёное сооружение было красиво! Я тоже стала ему помогать — носила небольшие ветки и по его указанию втыкала туда, где были просветы.

Вскоре шалаш был готов. Достаточно просторный. Когда я туда залезла на четверёньках, поразил запах хвои и листьев. Ни с чем не могла потом его сравнить, перед ним мерк даже настой из запахов в парижском парфюмерном магазине.
Он строил. Я благоустраивала. Так и в жизни распределяются роли мужчин и женщин. Расстелила одеяла, аккуратно сложила наши тёплые вещи.
По всему было видно, что на острове мы одни. Мы и птицы. Больше – ни голоса, ни свиста, ни плеска вёсел.
Пикник мы устроили на лоне природы, возле шалаша.
Еловое наше жилище было рядом — как греховное место. Таким оно и оказалось потом.
Мой спутник надел брюки, наверное, вспомнил, что к столу неприлично садиться в плавках. Еды у нас было много. Сходили к реке, вымыли фрукты, набрали воды. Я расстелила свой большой шелковый платок (надеялась, что кто-то из киногруппы захватит кусок клеёнки, но не оказалось ни клеёнки, ни киногруппы), разложила продукты. Дмитрий открыл вино.
Всё же я была очень смущена таким поворотом событий, чувствовала себя скованно, неуверенно. Хотела есть, да, как говорят, кусок в горло не лез.
— Давайте выпьем за нашу встречу, — сказал мой кавалер. — И не сердитесь на меня. Я вижу, что вам не по себе. Мне бы хотелось, чтобы  вы  повеселели.  —  И  неожиданно  с  пафосом  воскликнул: — Это судьба, что мы с вами встретились. Я уверен.
— Вы верите в судьбу?
— Как же в неё не верить! На эту съемку должен был поехать другой режиссёр. Но он заболел. Я сразу согласился ехать сюда, потому что в этих краях я родился, здесь жил мой отец. Я покажу вам два дома в вашем городе — они принадлежали моим прадеду и деду — купцам. Теперь это многоквартирные дома. Я мог бы быть их владельцем.
— Не могу представить вас купцом. С золотыми часами на длинной цепочке в боковом кармане сюртука. — Наконец-то, я почувствовала, как с меня начало спадать напряжение, оно давило на меня, как панцирь. Постепенно я становилась сама собой — улыбчивой и колкой. — Не знаю… Ещё не знаю, верю ли я в судьбу. Но раз нас сюда занесло, давайте отдыхать.
Мы пировали, рассказывали друг другу разные случаи из своей жизни. Много смеялись.
— У меня предложение, — совсем расхрабрился мой кавалер, — давайте останемся здесь и на ночь.
В это время я ела вкуснейшую грушу. От его предложения поперхнулась. Перед этим я как раз думала, что напрасно он построил шалаш и что нам пора собираться в обратную дорогу.
— В шалаше я ещё не ночевала. Как-то нас, большую группу студентов, послали пропалывать кукурузу. Она там, бедная, совсем не хотела расти, ей не подходил климат. Жили мы в бывшем коровнике. Ничего хорошего.
— При чем тут коровник? Разве вам здесь не хорошо? Послушайте, мы взрослые люди. Если вы боитесь меня, как мужчину, то даю вам слово: ничего не будет против вашей воли. Вы мне нравитесь. Стал бы я куда-то ехать с девушкой, если бы она мне не была бы интересна.
— И много у вас  было  их, девушек, ради которых вы строили шалаши? — задала, прямо надо сказать, дурацкий вопрос. «Сколько же у тебя было женщин до меня?», — вопрос уже стал классическим. Зачем его дамы задают, не знаю. Даже если партнёр скажет: «Всего одна», в чём надо сомневаться сразу же, ответ всё равно обидный. Я такими фактами из биографий знакомых не интересуюсь.
 
В тот раз мне нужно было время, чтобы подумать: «Пока он будет возмущаться, я что-то решу».
— Да, я не мальчик, — на полном серьёзе сказал Дмитрий. — Были у меня женщины. И не делаю из этого тайны.
— И всё же я хочу вернуться домой сегодня, — настаивала также серьёзно я. — Мне здесь не по себе. Такое чувство, словно, я что-то ворую, что-то не так делаю.
— Вы забыли спросить у мамы, можно ли поехать на остров с мужчиной и не прийти ночевать домой? — съехидничал он.
— Если бы мама была рядом, может, и спросила бы. Что в этом смешного? Но я давно сама принимаю решения. И сейчас чувствую, что здесь мне не надо оставаться.
— Чисто женская логика — всё переворачивать вверх ногами. Мы же не делаем ничего предосудительного. Я не злодей. Мне с вами хорошо. Вы чистая и наивная. Наши московские девушки совсем не такие.
— Не хотите ли вы сказать, что я дурочка — по сравнению с московскими девушками?
— Никогда не применяю это слово по отношению к женщинам. Это неприлично. У вас хорошо развито чувство собственного достоинства. И мне это нравится… Мы совсем заговорились! Если я вам не противен — давайте продолжим нашу пирушку и немного побудем ещё на острове. Здесь так красиво! Будь у меня краски, я бы всё это нарисовал. Мне давно не было так хорошо! Давайте же, подружимся, Анна! Лейтенант Шмидт влюбился в поезде в женщину за сорок минут. А я вас знаю уже целую неделю…
Он всё говорил, говорил. И курил, курил…
Хорошо, что у меня хватило ума не задать поклоннику ещё один дурацкий вопрос: «Вы что, в меня влюбились?» Не надо мужчине задавать провокационные вопросы. Пусть сам скажет. Не торопите его. Недозревшее признание в любви — как невызревший плод; ничего хорошего, одна кислятина. Во многих художественных фильмах есть такой персонаж: во всём нормальный парень, а вот признаться в любви девушке он не может: мямлит, заикается, намекает, теребит платочек, носком ковыряет землю… Фу! Если он нерешительный в таком важном деле своей жизни — в объяснении с любимой, то каким он будет мужем, можно ли будет с ним сварить хоть одну порцию приличной каши, образно говоря? Сомневаюсь!
Но подобная нерешительность не относилась к Дмитрию. Он умел себя преподнести. Странно, но это мне нравилось. Нравилось, что он не постный, не грубый. Все его действия и речи обволакивали меня тончайшими эмоциональными нитями.
Фрейда до него, пусть в цитатах, я уже читала. Могла определить, кто передо мной — сексуально озабоченный самец, или увлечённый женщиной мужчина. У первых на лбу написано: «Дай мне, дай! Немедленно и непременно!» А у вторых: «Хочу тебя, милая! Но и ты должна желать меня! Иначе — мне не интересно!»

…Всё решил за меня дождь. Откуда он взялся среди ясного неба? Впечатление складывалось такое: над нами, в небесах, сидел НЕКТО, отвечающий в Божьей канцелярии за погоду, и слушал нашу беседу. Ему надоели мои сомнения, вот он и решил: «Пущу-ка я на них дождь. А там пусть решают сами, что им делать дальше!» И пустил. Дождь просто подкрался. Сначала чуть-чуть капало, потом небо потемнело, и пошёл мелкий, но частый дождь. И видно было, что он не шутит. Нам пришлось срочно собрать «достархан» и спрятаться в шалаше. Кстати, он оказался таким добротным, что внутрь не упало ни одной капли. И это было плюс Дмитрию.
А потом и вечер настал. В шалаше ни свечки, ни радио. И двое: молодые мужчина и женщина.
Дмитрий сразу лёг. Я сидела как бедная родственница. Он потянул меня к себе. И начал целовать.
Поцелуи — разведка боем каждого мужчины. Не вырывается, пощёчину не дает, значит, можно дальше идти.
Очень быстро, я бы даже сказала, профессионально, снял с меня лёгкую кофточку. Лифчик тоже быстро куда-то полетел.
И тут он припал к моим соскам.
Значительно позже я прочитала признание одной кормилицы. Когда в России появились «новые русские», они стали приглашать к своим новорожденным детям кормилиц. Одну такая семья поселила в снятой недалеко комнате. Женщина приходила несколько раз в день и кормила младенца. Когда у неё спросили, нравится ли ей такая работа, она ответила, что нравится. Во-первых, ей хорошо платили. Во-вторых, её ребенок уже отказался от груди, а молока у неё ещё много. А, в-третьих, когда ребёнок сосёт грудь, кормилица испытывает такое сексуальное удовлетворение, какого у неё не бывает с мужем.
Мне пытались целовать грудь парни. Но это были робкие попытки, которые я сразу же пресекала. Словно чувствовала — это уж нечто большее, чем просто поцелуи. Ничего подобного, что происходило со мной теперь, до сего часа я не чувствовала. Губы, видно, были другие. Сначала Дмитрий языком щекотал мои соски. Сказать, что было щекотно и приятно — ничего не сказать. К ощущениям чисто «местным» подключались лёгкое головокружение и внутренняя эйфория, напоминающая озноб.
Не знаю, уж какая связь между сосками и влагалищем, но я вдруг почувствовала, как между ногами у меня всё сжалось в сладостной судороге.
Думаю, что мой поклонник был опытным любовником — эту судорогу он то ли почувствовал, то ли предположил, что она должна быть. И он пошёл дальше. Разделся. И плавки снял. Это я сразу определила — его член упёрся в моё бедро.
Я не сопротивлялась, потому что пока в его руках, в полном смысле этого слова, я была до пояса.
Когда он начал снимать с меня юбку, дернулась, попыталась подняться.
— Не надо.
— Почему?
— Я не хочу.
— Я чуть-чуть. Только с краешку!
— Никак не хочу. Мне холодно.
— Разреши («И когда мы перешли на «ты»?») мне полежать на тебе. Теплее будет.
— Нет. Я сожалею, что поехала с вами. — Ощупью нашла второе одеяло и закуталась. И тут мне показалось, что возле шалаша кто-то ходит. — Ой, там кто-то есть!
— Я сейчас.
Могла лишь догадаться, что он что-то натянул на себя, взял нож и выполз из шалаша («Храбрый оловянный солдатик! И это плюс тебе!»).
Вскоре Дмитрий вернулся:
— Наверное, это лиса или какой-то мелкий зверёк (а я думала: «Нет, это бродят эльфы!»). Не могут здесь жить волки — лес не тот. Дождя нет. Небо в звёздах. Но там ночь. Так что  придётся тебе, Ан… Можно я тебя так буду называть — Ан? Поэтично…
— Хорошо, согласна.
— Придётся тебе, милая Ан, терпеть меня до утра. Давай вместе завернёмся в одеяло, стало прохладно.
— Вы мне говорите «ты». Не помню, чтобы мы пили на брудершафт.
— Сейчас выпьем. Согреем и тело, и душу. — Он зажёг фонарик («Предусмотрительный, смотри ты!»), посветил мне в лицо и рассмеялся. — Ты съёжилась. От холода? Или от испуга? — а  глаза его светлые лучились, завораживали, манили, дразнили… Нашёл вино и стаканчики, налил.
— Давай выпьем за всё хорошее. Глаза у тебя совсем круглые. И боишься ты не тех зверьков, которые бегают возле шалаша. Верно?
— Не верно. В самом деле, боюсь всех козявок.
— Значит, в твоих глазах я — самая большая козявка?
Мы расхохотались. Скрестили руки, как это делают, когда пьют «на брудершафт» (с немец. яз. Br;derschaft — братство). Этот ритуал позволяет говорить «ты» тому, с кем выпил. Мы выпили и поцеловались. Я — слегка, а он — так и присосался к моим губам. Но говорить Дмитрию «ты» у меня долго не получалось.
Я глотнула несколько раз вина. Приятное тепло разлилось по телу, и меня перестала бить дрожь. В одинаковой степени, если они долго длятся, утомляют, как приятные волнения, так и неприятные. В конце концов, появляется лишь одно желание — принять решение: да или нет.
Думаю, что его медленная любовная атака не проходила для меня бесследно, будила во мне новые чувства, расслабляла, «заводила»; и мне хотелось новых ощущений.

Кавалер снова начал меня целовать, гладил мне грудь, живот.
И манера целоваться у него была особая. Сначала он легко касался губами моих губ, потом зажимал мои губы в своих… И вот я чувствую, как его язык проникает в мой рот. Тоже новые ощущения — до этого я не позволяла себя так целовать, прежде всего, из-за брезгливости. А с этим - никакой брезгливости. Его язык почувствовало и моё влагалище: что-то там легонечко, как бы защекотало, завибрировало (к сожалению, какие бы эпитеты, глаголы, междометия я не использовала, передать словами наши чувственные волнения невозможно; остаётся только одно — пережить их).
В конце концов, мои юбка и трусы (не без сопротивления, потому что пока на женщине трусы — это своеобразный бастион, который ещё надо взять мужчине) полетели в темноту шалаша.
Может ли юбка быть предметом, возбуждающим эротические чувства? Поверим Александру Сергеевичу Пушкину, он писал о таковом в стихотворении «Монах», предпослав ещё и своеобразное разъяснение: «Святой монах, грехопадение, юбка»:

Люблю тебя, о юбка дорогая,
Когда меня под вечер ожидая,
Наталья, сняв парчевый сарафан,
Тобою лишь окружит тонкий стан.
Что может быть тогда тебя милее?
И ты, виясь вокруг прекрасных ног,
Струи ручьёв прозрачнее, светлее,
Касаешься тех мест, где юный бог
Покоится меж розой и лилеей.

В шалаш не пробивалась ни капля света. И хорошо! Первый раз я лежала перед мужчиной совершенно обнажённой. Да и он был голый. Этого я не видела. Но чего не видели глаза — хорошо чувствовали руки, кожа.
Не отрываясь от моих губ, он раздвинул мне ноги, и начал тыкаться членом туда, куда мечтают проникнуть все мужчины. Наверное, он думал: вот сейчас найду соответствующую дырочку во влагалище этой женщины и, наконец, вздохну с облегчением — я достиг того, чего хотел; остальное — дело техники.
Но он и не предполагал, что ему предстоит ещё хорошо потрудиться. Ведь я была девственницей. А он об этом не знал.
Препятствие, встреченное его членом, — это была девственная плева. Моя гордость! Попробую написать о ней оду.
Эмиль Золя в романе «Доктор Паскаль» главную героиню Клотильду описывает так сочно, что позавидуешь. И вот, что думает о своей девственности эта «тоненькая, стройная, нежная блондинка»: «… она хранила как сокровенный плод свою девственную чистоту, хранила, без сомнения, потому что неосознанно и благоговейно ждала настоящей любви, того глубокого женского чувства, ради которого она когда-нибудь принесёт в дар всю себя, чтобы полностью раствориться в своём избраннике».
И хоть эти женские чувства описывает мужчина, он не далёк от истины.
Я долго была девственной весталкой. Почему? Тому было несколько причин.
Первая причина: приданого у меня не было. Ни жилья, ни богатых родственников. И я хотела в качестве приданого преподнести своему будущему мужу девственность.

Когда говорят, что есть мужчины, которые предпочитают иметь дело с дамами, с девственной плевой которых уже кто-то потрудился, то пожимаю плечами. Так я и поверила! Конкуренция между представителями сильного пола развита очень сильно. «Я первый!» в любом деле — бальзам для мужской души. А если он первый у девушки, если в том сокровенном месте ещё никто не побывал, если её влагалище нетронутое и невозделанное (двумя последними словами в словаре расшифровывается «девственный») — кто из мужчин от такого подарка откажется? Мужчин называют сильным полом, разведчиками, первопроходцами. Если отказываются от девственниц, то, как же таких можно называть сильным полом и первопроходцами — они ведь предпочитают идти по уже проложенному следу!
Во всём земном должен быть азарт. Иначе – скука.
Вторая причина: ещё с детства ведущим желанием у меня было — учиться. Прочитала за первые двадцать лет столько книг, столько не прочитала за все последующие годы. А мальчики были на втором, третьем, десятом месте. В книгах-то я и вычитала, что бывает с девушками, которые «теряют голову», позволяют своим чувствам брать верх над разумом. В романах советских писателей было меньше романтики между мужчинами и женщинами, а больше практики. «Согрешили» под свист соловьёв где-нибудь на сеновале, а потом с «грехом любви» девушка не нужна  парню. Против неё  восставала вся его родня. И ходила она по парткомам.
Такой жизни я себе не желала. И парни меня боялись. Да, я их и не провоцировала «на подвиги». Так что,  девушки, читайте книги. В них есть обо всём. Как в гадании на картах: что было, что будет, чем сердце успокоится.
И в жизни есть тысячи вариантов на тему «Соблазнённая и покинутая».
Третья причина: меня сдерживало, как сказали бы специалисты, подсознание. Даже, если мне нравился молодой человек, внутренний голос твердил: «Не тот! И этот не тот. Того ты ещё не встретила».
Не припомню, твердил ли что-нибудь в том шалаше мой внутренний голос? Что-то шептал? Но очень тихо, я не услышала.
У Дмитрия было несколько жен, много любовниц. И лишь я у него была девственницей.
Он возобновил атаку, с силой ввинчивал член, а плева не поддавалась. У меня было чувство отвратительное — как будто меня истязают. А когда плева начала рваться, я почувствовала сильную боль. И так дернулась, застонала, что испугала своего партнера.
 
Может, я напугала девственниц? Хочу их успокоить: больно, но терпимо. И болезненные ощущения постепенно стихают. Есть лишь одно условие: ваш первый мужчина должен быть сильным, но не грубым. Прорывать девственную плеву — не капусту рубить!

— Тебе больно, дорогая? Прости. Давай отдохнём, — мой любовник ( теперь его уже можно было так называть) поцеловал меня, нежно погладил внизу живота и между бедрами, лёг, прижал меня к себе и рассказал такую историю. Один его друг женился. Жена была значительно моложе супруга. В первую их брачную ночь она попросила: «Не трогай меня три дня». И он её не трогал, так что, первая брачная ночь у них случилась лишь в четвёртую ночь после свадьбы.
— И как же вёл себя муж? — спросила я.
— Терпел.
— И я хочу попросить вас: не трогайте больше меня. Что-то мне уж совсем разонравилось наше путешествие. Ваша история напомнила мне стихотворение Роберта Бернса «Ночлег в пути». Суть такая: молодого человека в горах застала ночь. Он встретил девушку, и она предложила переночевать в её доме. Постелила ему постель, угостила вином. Она ему понравилась, и он её обнял. А дальше… Попробую вспомнить: «В её щеках зарделась кровь, / Два ярких вспыхнули огня. / — Коль есть у вас ко мне любовь, / Оставьте девушкой меня!»
— Ты знаешь Бернса? Вот совпадение. Я тоже люблю его стихи.
— Он рано умер. Мне его жаль. Мне нравятся только некоторые его стихи.
Возбужденный мужчина, член которого уже побывал «с краешку», остановиться не может. Хоть ты ему Бернса читай, хоть Есенина, хоть Байрона.
Со второй попытки он всё же добился своего; моя девственность была на веки вечные разрушена.
Я почувствовала, как между ногами стало мокро. Не мог не почувствовать этого и он. Но всё же ещё не верил, что имеет дело с девственницей. Зажёг фонарик, увидел следы крови на мне и свой окровавленный член.

И тогда он сделал потрясающий жест: прижал свою руку к моей кровоточащей вагине, и затем поцеловал  кровь на руке. Случай, достойный пера Шекспира.

А потом ему надо было завершить этот затянувшийся половой акт. Пока он трудился, я лишь чувствовала боль и думала: «Оказывается, это всё происходит долго. И что люди находят здесь приятного? Из-за этого дерутся на дуэли, сходят с ума! Скорее бы всё это кончилось!»
Наконец, мой любовник резко остановился, словно рысак на полном ходу, засопел как-то густо носом и вонзился в моё влагалище во всю длину своего члена. И ещё долго лежал на мне, подрагивая всем телом.
Потом целовал меня в губы, щеки, глаза.
— Спасибо, моя девочка. Ты девочка — чистая, непорочная. Это прекрасное событие в моей жизни.
Почти сразу, как только он был в состоянии двигаться, сказал:
— Анна, давай выйдем. Не одевайся — ты такая красивая голенькая. А при луне блестишь, как золотая рыбка. Присядь и пописай.
— Не хочу.
— Надо. Сделай, как я советую.
— Хорошо, только отвернитесь. Но не уходите. Тут страшные чёрные кусты и шорохи всякие.
Ночь была, действительно, светлая, пели сверчки. Я отчётливо видела всё вокруг и, конечно, его — моего любовника, голого, во всей своей красе.

Зачем он заставил меня пописать? Тогда я не спросила — постыдилась. После же он мне объяснил: если сразу после полового акта женщина пописает, то сперматозоиды выльются вместе с мочой. И не случится беременность. Опытный товарищ попался, ничего не скажешь. И наивный! Станут сперматозоиды дожидаться, когда женщина пописает! Они гораздо хитрее своего хозяина. У них своя программа, заложенная то ли в головке, то ли в хвостике. И по программе со скоростью реактивного самолета они мчатся к своей невесте-яйцеклетке. Конкуренция жуткая! Кто первым добежит, тот и станет мужем — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Интересно, а сперматозоид испытывает оргазм, внедряясь в яйцеклетку? Вопрос к учёным.

Вот так случилось моё первое сексуальное крещение.
Мы кое-как вымыли руки. Отвернувшись, я попыталась смыть кровь с ног, но воды было мало. Надо было ждать утра, чтобы вымыться в реке.
В шалаше мы оделись, завернулись в одеяла, сверху набросали все теплые вещи, что взяли с собой, прижались друг к другу.
Дмитрий быстро уснул. Я не спала. Плохо сплю или вовсе не сплю в незнакомых местах. А тут ещё рядом чужой человек. И это событие!
Признаюсь, я лежала тихо, как в обмороке. Слишком неожиданно и быстро изменилась моя жизнь.
Ругать себя я начала позже.

А тогда просто прислушивалась к себе. Интересно, что изменится во мне? Увидят ли другие, что со мной произошло? Опустится ли у меня грудь? Приятельницы уверяли: как только девушка теряет невинность, грудь становится мягче, словно теряет стержень и уже не держит себя, как прежде (кстати, полная чушь!). Наверное, я не смогу теперь бросить издали точно в мусорную урну скомканную бумажку… Не целка! А я и не буду бросать, никто не заставит.
Дмитрий безмятежно спал — так умеют в любой обстановке спать дети и мужчины. Возможно, потому что чувствуют себя в полной безопасности, если рядом женщина — мама, жена, любовница, сестра, подруга; в общем, женщина, как тыл, броня, гавань…

В шалаш начал пробиваться свет. Я смогла хорошенько рассмотреть мужчину, который сделал меня женщиной. Симпатичное лицо. Большие, хорошо очерченные губы — такие мне всегда нравились; лёгкие волнистые волосы, широкий лоб — признак ума.
Если взгляд человек может чувствовать, то это было так — он сладко потянулся, открыл глаза. И тут же вскочил:
— Ты спала, девочка моя?
— Нет.
— А я спал! Как новорожденный! С тобой мне так хорошо. Родная, я этой ночи никогда не забуду.
— Вы что, прощаетесь со мной?
— Почему ты так решила?
— Нет, правда, впечатление такое: вы меня здесь оставите, а сами быстро исчезнете. Как дух.
— Я не давал тебе повода так думать, — любовник пододвинулся ко мне, поцеловал, потом сам себе приказал: — Нет, нет, хватит поцелуев, а то я сейчас тебя снова захочу. Мы идём к реке. Надо познакомиться с островом, как следует искупаться.
Он подал мне руку, мы выбрались из шалаша. Я зажмурилась от солнечных лучей. Утро было тихим, душистым, свежим, на листьях деревьев, на траве блестели капли дождя.

Представляю, какой вид был у меня на фоне этого прелестного утра — неумытая, непричёсанная, в измятой одежде. Я решила ни на что не обращать внимания.
С этого дня у меня новая жизнь!
Вот я стою под тем же небом. Но это нечто — о чём грезят и чего страшатся пробуждающиеся молодые женские тела — свершилось. И я теперь другая. Одно было плохо: между ногами у меня болело, членом растерто и, наверное, припухло за ночь. Я почувствовала это, как только пошла. Но решила сделать вид, что всё нормально. Если я у него была первой девушкой, значит, он тоже не очень был в курсе, что у меня там болит, и напухло.
Вода в реке была удивительно прозрачной. Но холоднющей! Я поскорее сбросила изрядно мятую одежду и осталась в закрытом ярко-синем купальнике. Вообще-то, это не мой цвет. Но когда я его выбирала в магазине, то думала, что рядом с водой и небом буду хорошо в нём смотреться. И когда Дмитрий опытным взглядом быстро пробежался по моей фигуре, увидела: оценил. И фигуру, и цвет купальника.

Скорее в воду, вымыть всё запекшееся, смыть с себя ощущение какой-то виновности! Только перед кем я виновата? Я не знала. Но чувство вины — словно кого-то предала там, в шалаше, у меня тогда было очень сильным. До слёз.
— Вода очень холодная, — сказал Дмитрий, с наслаждением отфыркиваясь. Он уже успел немного поплавать, и я видела, как мой спутник уверенно выбрасывал руки вперёд и как его хорошо развитые плечи уходили под воду и снова показывались на её поверхности.
«Сильно плывёт, сильно обнимает, сильно целует, сильно…», — я остановила себя, вздрогнула. Если бы он был рядом, то увидел бы, что лицо у меня пылает, хотя всё тело от утренней прохлады в пупырышках. Зарделась от стыда. «Поздно спохватилась, девушка!», — с иронией сказала я сама себе.
Он подплыл ко мне, нежно провёл по животу:
— Женщине холодная вода может повредить. Ты меня понимаешь?
— Понимаю. И всё же я сейчас выкупаюсь с головы до пяток.
И ушла вся под воду. Плавала я неважно. Но, чтобы смыть с себя кровь, вину и бессонницу, не надо быть рекордсменкой. Немного поплавав, почувствовала облегчение и свободу. Говорят, что вода способна очищать, обновлять, смывать все огорчения, печали, болезни.

 Нет, я не чувствовала себя обиженной и оскорблённой, печальной, убитой горем. У меня было другое впечатление: словно то, что было в шалаше — это не со мной, там была другая девушка. А я — это я, которая стоит на берегу тихой и чистой речки, выпрямив спину, как гимнастка, стройная (если продолжать сравнения, то — как березка). И уверенная в себе, как это не покажется странным.
Всё было хорошо! Кроме одного — этот мужчина почему-то не стал мне родным и желанным, к нему я не испытывала нежности. А ведь сколько раз  читала в романах о том, что после первой физической близости мужчина и женщина становятся роднее родных. Не получается. У меня. А, может, и у него?
И мне захотелось в город, домой, к своей кровати, к другой одежде. Побыть одной. Забыть шалаш, ночь на острове, то, что произошло у меня с малознакомым мужчиной. Я поклялась себе, что никому не скажу об этом. Говорят: пока сам не признаешься, никто правды не узнает, будут просто домыслы. И ещё считается: если знают двое — узнает весь мир. Но я надеялась на его деликатность.
Дмитрий же был настроен совершенно на другое. Мы вернулись в шалаш продрогшие. Вино я пить не стала — сейчас оно меня не согреет. У нас был термос с кофе. Дмитрий отвинтил крышку, вытащил пробку. Мы одновременно вдохнули кофейный аромат, наши лица расплылись в довольной улыбке и почти с одинаковыми интонациями мы почти простонали: «Ах, как здорово!»
Позже, когда появился растворимый кофе, Дмитрий говорил:
— Разве это кофе! Он пахнет пачулями.
Время от времени в его чистой русской речи появлялись малознакомые слова, которые меня всегда смешили: причиндалы, пачули, гульфики, сиди и не питюкай…
Мы поняли, что нашли то, что нас объединяет: страсть к кофе. Потом мы выпили его каждый по цистерне.
Речная вода, кажется, смыла с меня чувство вины. Кофе подняло настроение. А начавшийся день — надежду: скоро я буду дома. Мы снова перенесли наш «стол» на полянку, я что-то поклевала, но зато с наслаждением выпила две чашки кофе, нисколько не заботясь, достанется ли моему поклоннику что-то из термоса: «Что же, всё тебе да тебе», — думала я, наблюдая, как он с аппетитом ест; намекая на себя — как на возбуждающее, лучше кофе, блюдо.
 
Да, не напрасно я запоем читала книги, именно они обогащали мою речь, делали более оптимистичным мой характер, учили видеть и в повседневности романтику жизни, смотреть на мужчину не как на «пожирателя» женщин, а как на более сильного человека, защитника слабых. Глядя на этого насыщенного пищей мужчину, я могла бы думать: «Лишил меня девственности и спокойно ест. Как будто ничего не случилось!» Но думала по-другому: «Именно такие, как этот мужчина, и должны быть первыми мужчинами у девушек: красивый, хорошо развитое тело, чистенький, аккуратненький, образованный, умный, нежный и, конечно, опытный в любовных делах. Чтобы девушке потом «не было мучительно больно» (это из русской литературной классики, только о другом) за случившееся.
Если девушка теряет невинность в некрасивых условиях и с неприятным для неё человеком — вот тогда и будет «мучительно больно». Постарайтесь не допустить этого. Иначе в старости вспомнить нечего будет.
Я встала, вытянулась и подняла руки к небу — любимый мой жест. Второй шалашный жилец смотрел на меня с улыбкой:
— Что это значит?
— Когда я хочу выразить восторг от чего-то, а слов не хватает, тогда руки помогают.
— А восторг от кого-то как ты можешь выразить?
— Вы имеете в виду себя?
— Да. Больше никакой козявки рядом не вижу.
— А вы самоуверенны.
— На том и стою, — ответил мне в тон.
— От скромности вы не умрёте.
— Я не хочу умирать. Но готов на любые мучения в твоих объятиях. Я не шучу, девочка моя. Хочу тебя снова. И мне не стыдно говорить тебе это.
— А мне стыдно это слышать, — я говорила, вроде бы, уверенно, а губы предательски сжались в жалкую гримасу.
— Ты просто ещё маленькая, а потому и краснеешь, как школьница. Что с тобой? Я вижу, что ты готова заплакать. Губы дрожат.
— Я…
— Ты боишься боли? Так я и думал. Успокойся. Я буду нежным, осторожным. Если ты не сможешь, я настаивать не буду. Пойдём в наш дворец.
На сей раз я приняла его член легче. Но боль была весьма ощутимой. Думаю, партнёр это понимал и был осторожен, не требовал от меня принять какое-то другое положение, каких-то движений. Я просто лежала и ждала, когда он насытится. Делал он это при всём при том самозабвенно, с полной отдачей, со смаком.
Позже я у Дмитрия это оценила — как талант любовника; поняла и приняла. И я ещё получу с ним свою порцию сексуального удовольствия!
Потом мы немного поговорили, оделись и собирались выползти из шалаша, сходить к реке и замыть одеяло. Увидев кровь на одеяле, которое одолжила мне хозяйка, я запаниковала: вдруг пятна останутся, и как я ей всё буду объяснять?
Но тут послышались голоса. Судя по шагам, к шалашу подошли несколько человек, увидели остатки нашего завтрака, продукты.
— Смотрите, а здесь вкусная еда.
— Да, кто-то оставил.
— Тихо! Может, они где-то рядом. Ба, шалаш! Пошли, не будем мешать. Наверное, тут влюблённая пара.

Мы не досчитались большой банки с компотом, пакета с бутербродами и бутылки с вином. Любит, очень любит русский народ заимствовать хотя бы часть из того, что «плохо лежит». Хлебом не корми, дай позаимствовать! Экспроприировать, как говорил Ульянов-Ленин.
Хорошо, что тогда не было такого разгула криминала, как в конце двадцатого и в начале двадцать первого веков. Нас могли бы и прибить.
Нам посчастливилось — неожиданно на берегу речки появилась открытая грузовая машина. Одному Богу известно, как водитель смог провести её по узенькой полоске земли. Нас охотно взяли за скромную плату и благополучно доставили в город. В машине мой спутник меня всё время обнимал — этак по-хозяйски держал руку на моих плечах; курил, шутил. Не могу сказать, что меня вся эта его лихость (включая саму поездку на незнакомый остров) не нравилась. Деятельные мужчины всегда вызывали у меня уважение.
Добрались мы к вечеру. Помню, что какое-то время я была словно оглохшей — от городского шума.

Дмитрий спрыгнул на землю первым. Мне пришлось забираться на колесо. Держалась одной рукой, а второй цепко стиснула край моей лёгкой, летящей юбки, закрученной вокруг бёдер. Он стоял внизу, раскрыв руки и готовый меня подхватить.
Я прыгнула с колеса. Не знаю, как это получилось, но ногой ударила его в пах. Он меня удержал, но из последних сил. Скорчился, схватился руками за детородные органы. При следующей нашей встрече признался: «Мужик видел, как ты меня двинула по члену, и позеленел».
Это были знаки.
Первый знак — тринадцатое число, когда мы познакомились.
Второй — удар ему в пах.
Хорошо, что мы не знаем своего будущего!
Вот такой рассказ — своеобразный ликбез для юных дев — будущих женщин. Вовсе не обязательно следовать тому, что произошло со мною. Наивно всё было. Потом я здорово себя ругала. Но это уже другая песня.
Сценарий потери девственности у каждой женщины свой.

Небольшое отступление

ДЕВСТВЕННАЯ ПЛЕВА, милые дамы, оказывается, у всех разная. Не знаю, составил ли где-нибудь кто-нибудь атлас этого природного дара представительницам прекрасного пола.
А в медицинской литературе кое-что о ней есть.
Плева — по сути, тоненькая плёночка, закрывающая вход во влагалище, не такая уж и хлипкая. Чтобы её прорвать, мужчине надо проявить силу и настойчивость. Однако у некоторых девушек плева слабенькая и во время первого совокупления (медицинский термин; в «Популярной медицинской энциклопедии» мужской член назван «органом совокупления») легко разрывается, женщина почти не чувствует боли, что избавляет и мужчин от переживаний.
Чаще всего, при разрыве девственной плевы появляется кровь. У кого-то её больше, у кого-то -  меньше. Там, где еще сохранились обычаи показывать простыню, на которой спали молодожёны в первую брачную ночь, ищут (как правило, такая «честь» выпадает родственницам молодого супруга — женщинам, которые уже забыли, когда потеряли свою невинность и как это случилось, превратились в моралисток) пятна крови.

А их может и не быть. Девушка чиста и невинна, а крови нет. Медики подобный сюрприз объясняют так: эластичная девственная плева при первом половом акте не рвётся, а растягивается. Бывают случаи, когда с такой растянувшейся плевой женщина дохаживает до родов и её приходится разрезать, чтобы дать возможность выйти ребёнку.
Современная хирургия делает чудеса: желающим восстанавливает сей предмет невинности. Если для будущего мужа и для спокойствия в семье это важно — почему бы и не пойти на подобную экзотическую операцию! Хирургия старается осчастливить не только женщин. Делают ещё более экзотическую операцию по удлинению и утолщению мужских членов. Но это к слову.

Зачем Создатель наделил слабый пол плевой? Функции она никакой не несёт. Кто-то из мужчин однажды эту плеву разрывает, и дальше женщина спокойно живёт без неё. Только лишние страдания; как будто и без неё у женщин их мало — беременность, роды, аборты…
Но придётся всё же смириться и не критиковать Создателя.
Владимир Маяковский написал: «Послушайте! Ведь, если звёзды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно?» Получается, что и девственная плева зачем-то нужна.

Только не связывайте эту тоненькую плёночку, закрывающую вход во влагалище, и нравственность. Если бы Создателю важна была наша нравственность, то он бы и мужчинам придумал какую-нибудь плёночку, крючочек, заклёпочку. И что такое безнравственность? Если девушка решила до замужества расстаться со своей плевой — она безнравственна? А мужчина, имеющий до женитьбы и девушек, и женщин — нравственный? Да, Создатель пощадил сильный пол. Хоть тысяча женщин — и никакой отметинки. А не пойман, как говорят, не вор!

Тогда подойдём к женщине с такой мерой, как частная собственность. Все части тела женщины — это её собственность, и она может распоряжаться ими, как захочет. Захочет — завещает, продаст, подарит. Значит, как ей поступить с  девственной плевой, зависит лишь от её желания.
Это  право женщины, как биологического вида, как личности, обсуждению не подлежит. Не нравится? Ликвидируйте закон о частной собственности.

 x