Раздавленный утопией

Колкий холодок проносится по спине, едва Дмитрий приходит в себя. Перекошенное от удара зеркало заднего вида отражает двух мужчин. Тот, что за рулем в оцепенении.  Глаза полны ужаса, ни один мускул не дрожит, лишь желваки взбухли в напряжении. Другой распластался на асфальте. Ноги подобраны под хребет, спина выгнута, руки раскинуты  в стороны. В потухшем взоре читается удивление. Губы раскрылись в предсмертном вздохе, вязкая струйка крови ползет по наморщенному лбу. Слышен визг тормозов, по шоссе опасливо перебирают прохожие. И хотя некоторые, прикрыв рот руками, в ужасе отстраняются, большинство с нескрываемым любопытством тянется к человеку на асфальте.

Дмитрий трясущимися пальцами вытягивает из пачки сигарету и, не опуская стекол, закуривает. Салон наводняет прогорклый дым. Горло судорожно сдавливается, и Дмитрия берется душить кашель, да так, что по щекам текут обильные слезы. Глаза бегло проносятся по зеркалу, посеревшие кончики пальцев яро мнут сигарету. Метрах в трех от погибшего валяется небрежно брошенный кейс со сложным дактилоскопическим замком, что выразительно вещает о богатом прошлом хозяина.

Через минуту подкатывает полицейский патруль, ссадив двух людей в форме. Тот, что с угреватым лицом, гладковыбритый моложавый полицейский, идет к электромобилю.

-Майор Курбатов. Живо из транспорта!

В одной руке грозно поблескивают наручники, в другой хромированная рукоять пистолета. Клацнув, дверца электромобиля ползет ввысь, а из нутра, под охи возмущенной толпы, покорно вылезает преступник. Бегут слезы, но не от сострадания к убитому – едкий дым треплет слизистую оболочку глаз.

-Прошу сотрудничать с полицией.
 
Дмитрий повинуется, рябя широкий лоб от щелчка наручников. В голову толчками бьет кровь, наваливается тошнота от мысли, что годы напролет придется влачить жалкое существование в оковах, мотая круги по тюремной камере.

-Разве не для вас, идиотов, встраиваются функции автоматического управления транспортом?

-Я двигался на автопилоте, - искренне сознается Дмитрий.

-И сбил человека, – с сарказмом замечает майор, цепляясь пасмурным взглядом за джинсы грубого покроя и твидовую куртку. Серые глаза оценивают каждую мелочь во внешности, будь то шрам на щеке или родинка на шее. Ему необходимо ухватить деталь, которая бы выдала в облике Дмитрия злодея, но внешность преступника слишком обычная и неброская.

-Я задремал, преждевременно установив функцию автопилотирования, а очнулся от глухого удара о капот. Не успев ничего предпринять, ощутил изрядную тряску. И лишь заглушив двигатель, понял, что переехал человека.

Курбатов смотрит на тонкие полости движущихся губ, за ними скрыт ряд ровных белых зубов. Линия носа прямая, непослушные волосы цвета вороного крыла, глаза карие. Телосложение крепкое как у боксера в среднем весе.

-Товарищ майор, он мертв! – оглядев труп, выкрикивает второй полицейский. Народ, заблокировавший движение на шоссе, с пытливостью поддается вперед.

-Всем отойти, нечего тут высматривать! - командует Курбатов, зная наперед, что приказа ослушаются. Нещадно расталкивая толпу, он продирается к полицейскому электромобилю, вытягивает из багажника заградительную ленту.

Звучит сирена – снижается аэромобиль с изображением красного креста на корпусе. Дверца распахивается, и из транспорта вырывается сотрудник «скорой помощи» с чемоданчиком наготове. Опрометью мчит к месту происшествия, будто бойкие действия могут поменять ситуацию. Следом вылезает приземистый человечек, семенит за высоким коллегой. Раскрытый халат колышется точно флаг при ветреной погоде. В руках лежит аккуратно сложенный брезент. Им укрывают тело, уяснив, что спасать жизнь поздно.

Дмитрия впихивают на заднее сиденье полицейского электромобиля, где сквозь затемненные окна мелькают высотные здания, проносятся электромобили, царит дух свободы. Сидящий рядом полицейский с кривым носом рассказывает, что убийства в городе случаются в среднем раз в год, вызывая большой общественный резонанс. Скривив рот в ухмылке, он показывает полное презрение к преступнику, как если бы тот являлся очередным психопатом.

-Твоим хладнокровным поступком сражен город, и я в том числе, - заявляет пренебрежительно. - Ты обязан понять, что будешь наказан по всей строгости закона.

Электромобиль скатывает с шоссе, шуршит шинами по гравию и тормозит  у заправки. Прежде чем двинуть в близлежащую забегаловку, полицейские ставят машину на подзарядку. По салону разносится жужжание. Транспорт начинает мелко вибрировать, что объясняется получением энергии от генератора.

В гордом одиночестве Дмитрию приходит мысль выбраться из электромобиля и рвануть куда подальше. Идея хороша, если бы на дворе стоял не двадцать третий век. Дело не в скованных руках, и даже не в дефиците времени.
Вина лежит на инъекции, которую положено ставить ребенку при рождении. В шприце с безопасными витаминами плавает некая крохотная частица, в народе именуемая микрочипом. Паспорт, кредитка, больничная карта, страховой полис ушли в забвение. Вместо них маленький паразит под кожей. Копит деньги, записывает болезни, предоставляет информацию, сообщает о местонахождении индивида…

Над жалкой попыткой побега лишь поглумятся. Телестены в офисах ежеминутно будут освещать авантюры беглеца. Делаем ставки – куда на этот раз нацелится преступник? Укроется в лесу или махнет в соседний городишко? Не угадали! Преступник останется в электромобиле как законопослушный гражданин и попробует втолковать, что вышла оплошность. Что он не психопат, не самоубийца, а рядовой клерк, который уснул за рулем, как поступают тысячи людей всюду, всецело положившись на автопилот.

Полицейские возвращаются довольные. Пакет с едой шлепается на заднее сиденье.

-Перекуси, - мягко произносит Курбатов. Дмитрий ощущает фальшивость в голосе, но за еду принимается с особым блаженством. – Только что получил аудиозапись из морга. Тело опознано… - пауза затягивается, и Дмитрий прекращает жевать, ощущая, как брюхо сводит от тревоги.

-Попал ты, - заканчивает фразу второй полицейский, любезная улыбка скользит по лицу. – Убийство высшего чиновника, Виктора Харина не случайность. На него давно зуб точили, и вот, передо мной сам Джон Бут.

Алюминиевый стул обдает металлическим холодом, больно бьет по глазам вспыхнувший свет потолочных ламп. Когда в дверь втискивается следователь, слепота еще владеет им – тут и там скачут блики. Но едва дознаватель садится напротив, Дмитрий вполне может рассмотреть черты лица, сосчитать количество пуговиц на пиджаке. Человек в костюме поправляет лацканы, откашливается в кулак. Дмитрий знает, что перед ним, такой же, как и он, нерешительный рохля. Полчаса назад Дмитрий был также неотличим от серой массы, поносящей страну, но искренне мнящей, что владеют гражданскими правами. Участие в митингах, голосование помогали верить, что в мире живет справедливость. Чувство перемен заселяется в мозгу быстро.

-Можете ничего не говорить. За вас все скажет микрочип. Дайте, пожалуйста, левую руку. – Прочистив горло, выдавливает следователь, извлекает из кармана планшет, увешанный датчиками. Палец ощущает ребристую как грань монеты поверхность. На сенсорном экране вспыхивает оттиск пальца, с сумасшедшей скоростью вращается счетчик. Стремительно мелькают числа.

-Итак, - цифры замирают, писк извещает об окончании работ. – У вас около трехсот нарушений за год. Сто семнадцать случаев пользования пиратским контентом, двадцать одно – хулиганства…

-Довольно, - прерывает Дмитрий. – А что по последнему нарушению?

-Преднамеренное убийство, - откашлявшись в кулак, извещает следователь, проглатывая жутко непристойное последнее слово.

-Но я ехал на автопилоте! Стало, виновно транспортное средство.

Над его фразой поблескивает глазурью кафель на полу, словно в беззвучном смехе мерцает лампа. Зеленые стены полны черствого равнодушия.

-Нет, вы превысили скорость, когда электромобиль был переведен на ручное управление, и сбили человека нарочно! А теперь ответьте – убийство заказано?

Пальцы так и тянутся к шее следователя, но Дмитрий силится унять пыл. Ерошит волосы, когда пробегает ладонью по лбу, чувствует, как пульсирует жилка. Нелегко смирится с новой ролью.

-Дайте позвонить жене.

Следователь торжественно вручает гарнитуру – миниатюрное устройство, величиной с мизинец. Клемма с легкостью цепляет мочку уха. Дмитрий диктует номер электронному распознавателю голоса. Длинные гудки волнами накатывают волнение. С каждой секундой оно становится ощутимей. В горле застревает ком, когда на том проводе берут трубку.

-Слушаю, - она пытается скрыть печаль. Жалкий трюк! Дмитрий осознает, что та сражена скорбью.

-Лилия, я не убивал его! – орет он в трубку.

-Дим, тебя уже уволили, а сейчас снимают через скрытое окошко в стене, чтобы показать по центральному каналу. – Произносит она надрывным голосом. – К нам являлась съемочная группа собирать про тебя материал. Это же такая новость!

-Не смей сотрудничать с ними, - непроизвольно текут слезы, голос срывается.

-Поздно… Ты умер в моих глазах…

Через пелену слез он смотрит на зеркало, за которым скрыта комната, собравшая весь отдел. Там же корпит оператор, камера под его рукой проделывает чудеса съемки. Курбатов от всего этого цирка зевает во весь рот и пьет кофе, чтобы побороть сон. Толстый звуковик со стильной бородкой поднимает большой палец вверх, мол, отличный материал, парни. Редактор по первой линии связывается с главой студии:

-У нас тут шикарное видео – допрос убийцы.

-Смонтируете, первым делом ко мне на стол. Сводка должна взорвать телевидение. Нужно сделать шедевр, понимаете? И еще, биографию Харина подсластите изумительным некрологом – зритель должен поверить, что потерял близкого. Наведите справки по его биографии: интервью от родственников, достижения, заслуги, медали, хорошие дела… Не мне вас учить…

-Будет сделано, - с готовностью произносит редактор. Он звонит корреспонденту, в ухе разносится мужской баритон.

-Слушай, Серега, ты не занят? Наводишь справки по Дмитрию Климову? Он уже обречен. Найдешь несколько нелицеприятных сводок и достаточно. Как закончишь, начинай искать информацию по Виктору Харину. Про него напиши, какой это был человек. Докажи, почему нам его будет не хватать.

Дмитрий не спешит отдавать гарнитуру. В мыслях он все еще продолжает беседу, хотя в трубке уже целую минуту гудки. Следователь с нескрываемой живостью наблюдает за потрясенным Дмитрием.

-Ну как все прошло? – задается вопросом, принимая телефончик.

-Она требует развода, - потерянно отзывается Дмитрий. Мертвый взор вперился в облезшую стену. Все потеряно, и свобода уйдет из-под ног. - Сотрудничество с полицией поможет сократить срок?

-Еще как! – многозначно протягивает следователь. В довершении слов, указующий перст тянется вверх, подчеркивает судьбоносность открытого признания.

-Я сознаюсь в убийстве человека, - шумно сглотнув, произносит Дмитрий. Ноги нервно трясутся, каблуки отбивают такт.

-Можете еще раз повторить показания? – следователь делает условный знак съемочной группе, чтобы были начеку.
-Я, Дмитрий Климов. Родился 7 марта 2218 года. Разведен. Сегодня, 29 сентября 2243 года совершил наезд на невиновного человека. Свою вину признаю в полной мере, - слова вязнут в горле. Чтобы выудить их, приходится приложить много усилий. Но Дмитрий силится утаить страх и волнение. Он дерзко глядит в зеркало на собственное отражение. Испепеляющий взгляд обращен в камеру, которая без изъяна фиксирует пристальный взор преступника.

-Боже мой, вы только посмотрите, он нас из-под земли достанет, - гогочет довольный звуковик.

-Он вменяем, - замечает оператор, фокусируясь на взгляде.

-Тем хуже для него, - грозно добавляет Курбатов, - за таким человеком нужен глаз  да глаз.

Следователь делает пометку в коммуникаторе, далее зачитывает с выражением вопросы, заранее подготовленные для преступника.

-У вас были мотивы свершать убийство?

Пауза затягивается. Дмитрий сцепляет пальцы, вызывающе смотрит на следователя.

-Как вспомню хоть один, дам знать.

-Не дерзите, любое ваше слово может быть применено против вас. Что вы ощущали во время акта: удовольствие, страх? – руки, до этого покоящиеся на столе, смыкаются на груди. Кажется, главная проблема следователя – он не знает, куда их приткнуть, чтобы они не висели плетками.

-Безотчетно скрещивая руки, вы хотите отойти от беседы, – собравшись с духом, иронично замечает Дмитрий. – В чем дело? Осточертела работа или, быть может, я не устраиваю как собеседник? Валяйте, взгляните на фото жены, ведь в эту минуту ваши мысли лишь о семье.

-Что вы порете? - следователь тяжко вздыхает, корпус откидывается на спинку стула, руки перемещаются на стол. Но, не найдя покоя, пальцы сцепляются на животе. – Решается ваша участь, а вы строите из себя психологического консультанта. Через неделю состоится суд, - он мерно качается на стуле, - тюремный срок зависит от вас.

-Я дал признание. Что еще надо? Выступить на Шоу Уродов клоуном и сплясать перед камерами? – Говорит он скорее отражению. Следователь опасливо оборачивается, будто надеется узреть призрака. Но там лишь зеркало и укрытая комната за ним.

-Осторожней со словами…

-Я знаю, что за дверью устроен банкет в мою честь, а виновник торжества останется без приглашения.

-Не в твою честь, Климов. Мы чтим мир без преступников. И это еще один важный шаг на пути к идеальному обществу. Так что я задаю вопросы, а вы будьте добры отвечать на них.

В следственной комнате нестерпимо душно, атмосфера настороженности и презрения заполняет все пространство вокруг них. Дмитрий хватает прохладный, покрытый испариной стакан, опустошает залпом. Оковы издают звук сродный перезвону колокольчиков.

-Хватит на сегодня, господин следователь. Голова гудит точно провода под напряжением.

-Что ж, - грузно поднимается он. – Поговорим завтра. И не норовите увильнуть от разговора.

Неделя проходит  в тягучей сонной атмосфере. Будто привычная бурная жизнь вывернулась наизнанку. Допросы, разговоры с адвокатом, вечер одиночества, бессонная ночь, утро в тщетном ожидании родных. Лишь депрессия, незваный гость, удобно устраивается в камере следственного изолятора. Накануне судебного процесса является еще один нежданный посетитель – стресс. Дмитрий раздавлен, точно именно его переехал электромобиль.