Последняя осень

              В небольшой темной комнате на чердаке старого дома в Кленшете, в полном одиночестве, он сидел уже третий  день, глядя безразлично в окно,  не замечая ни шума города, ни рассвета, ни заката. Его мысли были сбиты с толку… все планы, мечты и надежды рухнули в одно мгновение. Отчаяние и растерянность полностью овладели им. Это было видно по его печальным глазам. Вермандо 24 года. Три дня назад он узнал, что из-за болезни ему осталось жить всего 2 месяца. Все эти дни он пытался разобраться в себе, в своем прошлом и настоящем, найти то, что могло бы заставить его вновь поверить в жизнь.
  Сверкающее пламя догоревшей свечи вдруг исчезло. Мрак мгновенно охватил комнату, и лишь тонкий лунный свет  пытался  ворваться в окно. Вермандо все же обратил на это внимание и наконец, пришел в себя. Он зажег другую свечу и остановился возле мольберта.  Еще одна картина, где есть солнце и синее небо… Взяв свой пиджак он вышел на улицу. Прогуливаясь по старым тихим улицам, он шел не спеша; на мгновенье закрывая глаза, и жадно вдыхая тяжелый воздух он пытался успокоиться и отвлечься, однако это оказалось ему не по силам.  Его переполняли безнадежность и непонятное чувство страха. Молодой человек сел на лавочку неподалеку от кованого моста и полностью поник в раздумья.  Вокруг него не было ни души. Темнота незаметно подступила к городу, и только мерцающий фонарь придавал жизнь этому черному месту, привлекая к себе маленьких мотыльков. Вермандо долго думал, вспоминая что было и, представляя себе свое короткое, но все же будущее. Ему хотелось забыться и раствориться в этой сумрачной тишине, но мысли никак не оставляли его в покое.  На секунду его все-таки посетила наверно самая смелая идея за этот вечер и, прислушиваясь к ней, он решил, что эти последние 2 месяца станут для него лучшими, а эта идея, показалась ему, самой прекрасной какая только может существовать, и именно она заставила бедную истерзанную душу вновь засветиться прежним огоньком. И Вермандо придумал себе новую цель; раз его жизнь скоро оборвется, то он продолжит ее своей картиной. Он решил нарисовать что-то такое, о чем люди не всегда знают, не всегда понимают, но это существует и является самым прекрасным на свете.
И вот, на следующий день он прибыл в порт. Стоя со своими чемоданами и ожидая очереди, Вермандо был охвачен только своими мечтами. Растерянные чувства и желание увидеть что-то новое уносили его воображение далеко за пределы фантазий. В его планы входили несколько стран, в которых он так давно мечтал побывать и ощутить  на себе всю прелесть неизвестности. Он совершенно не знал, что ищет и не понимал что именно сможет вдохновить его на создание прекрасного, по –этому ему оставалось надеяться лишь на свои впечатления.
Ровно месяц художник путешествовал по самым прекрасным  местам, видел самую редкую природу, огромные водопады и бешеный океан. Многие люди рассказывали ему о своих традициях и о местных легендах, о подвигах и приключениях. Знания о новом и неизведанном им ранее переполняли его эмоциями. Но во всем этом художник не видел того, что оказалось бы близко  сердцу. Он не нашел той прелести, которая бы цепляла душу и нежным теплом дарила восхищение. Разочарованный и не много грустный он прибыл в родной Кленшет.
В порту его встретила прекрасная осенняя погода, которую он так любил и ценил. Наслаждаясь теплым днем, Вермандо побрел по главной улице города. Он шел медленно, обдумывая и вспоминая свою поездку, и эти мысли вновь заставили его погрузиться в уныние. Город совсем не изменился, лишь новый магазин на углу немного преобразил эту улицу. Дамы, проходящие мимо, пытались, как можно дольше смотреть в его глаза, а он лишь улыбался им в ответ, застенчивой безнадежной улыбкой.
Следующее утро Вермандо пересматривал несколько своих картин и еще больше расстроился. Почти все деньги он потратил на поездку, а времени  осталось так мало. Он вышел на улицу и смотрел на прохожих  как-то по-новому, будто пытаясь найти в их лицах ответ на свой главный вопрос. Незаметно он подошел к кафе, в котором так часто любил завтракать Запах черного кофе и свежих булочек  встретили его за несколько шагов  до заведения, нагло маня за собой . Художник открыл дверь и пропустил толпу довольных и веселых посетителей. Когда, наконец, эта шумная компания вышла, Вермандо засмотревшись на них, стал заходить в кафе, но неожиданно увидел перед собой молодую девушку, удивленно смотревшую на него.  Вермандо замер. Загородив проход, он стоял с ней в дверях и  ничего не мог с собой поделать,  пристально смотрел на нее.
-Вы разрешите пройти?- спросила девушка. Вермандо вдруг опомнился и отошел в сторону, а незнакомка  улыбнулась и прошла мимо. Он сел возле окна.  Эти волнительные чувства постепенно угасали и заставляли его считать себя виноватым за такую нелепость.
На следующий день Вермандо вновь посетила идея, которая вывела его из дома и повела далеко от этой городской суеты. Он ходил по бедным кварталам, где жизнь идет скучная и однообразная. Серые дома стояли так близко друг к другу, что между ними образовался целый лабиринт из длинных узких проходов. Людей на улице было мало, поэтому никто не мешал молодому художнику рассматривать эту ужасающую местность. Но вся эта обстановка переносила Вермандо будто совершенно в другой мир, где когда то остановилось время и все замерло. Он пытался разглядеть все детали и не упускать не одной мелочи, но все его усилия были напрасны. Вскоре он вышел к главной улице, где было совсем все по-другому. Люди неслись по своим делам, где-то были слышны споры, и кажется лишь он один шел медленно и беззаботно. Его задумчивое лицо вдруг сменилось непонятным испугом, когда кто-то резко, но не сильно толкнул его в плече. Он был полон возмущений, но обернувшись, широко улыбнулся, увидев своего старого друга Маркэля. Как всегда в дорогом костюме, с небольшим портфелем и все с теми же смеющимися глазами. Они были чем то похожи и характерами и внешностью, вот только Маркель в отличии от Вермандо выглядел очень даже озабоченно.
Зайдя в ближайшее кафе, они долго разговаривали, вспоминали прошлое и как обычно украдкой шутили друг над другом. Это могло бы длиться бесконечно пока внимание Вермандо целиком и полностью не переключилось на входивших в кафе двух дам. Увидев тоненькую девушку в элегантной шляпке, он сразу вспомнил про ту незнакомку. С ней была еще женщина, так же в утянутом корсетом платье с турнюром и в атласной шляпе. Они прошли и сели за столик прямо напротив их, и сердце Вермандо бешено заколотилось, когда он увидел ту самую девушку. Он пытался не смотреть в ее сторону, делая вид, что слушает своего собеседника, но невольно он переводил взгляд на нее. Долго мучаясь в своих догадках, он внезапно перебил Маркэля, от чего тот, поняв, что его не слушают,  был крайне не доволен.
-Ты не знаешь, кто это? - не отводя взгляда, спросил Вермандо. Маркель неохотно обернулся, осмотрел зал и остановился на тех, кого Вермандо имел в виду.
-О! Это сама мадам Арлет Маркетти и ее дочь. Наверно это самая богатая женщина во всем Кленшете! Кстати…- продолжал говорить Маркэль, но Вермандо его больше не слушал. Он смотрел на мадмуазель Маркетти, а та мило смеялась и изредка обращала внимание на его загадочный взгляд.  Быть может, Вермандо просидел бы так всю жизнь, любуясь ею, но его туманное состояние перешло в досаду, когда эти две дамы собрались уходить. Мадмуазель Маркетти вышла из-за стола, и, взяв под руку свою мать, направилась к выходу.  Художник до последнего смотрел им в след, и когда дверь за ними закрылась, он вновь обратил внимание на Маркэля. Тот продолжал что-то говорить. Вермандо взглянул на столик  напротив и заметил встревоженного официанта. Тот держал в руке веер, видимо его забыла одна из Маркетти. Официант оглянулся и заметил непонятливый взгляд Вермандо. Тут то и пригодилась его наблюдательность. Вспомнив, что с этим веером заходила мадмуазель Маркетти, Вермандо крикнул своему другу «Мне нужно идти!» и через несколько секунд с этим веером он был на улице. Оглядываясь по сторонам, он искал знакомый силуэт и наконец,  увидел, как две знакомые ему фигуры направляются в сторону парка. Он помчался за ними, и едва сдерживая улыбку,   подлетел к ним.
-Мадмуазель вы забыли свой веер!- сказал он, обращаясь к мадмуазель Маркетти. Немного испуганно, девушка взглянула на Вермандо, затем на веер и затем снова в его глаза. Ее мать громко рассмеялась.
-Какой галантный кавалер!- сказала Арлет Маркетти и все так же улыбаясь, оставила их.
-Ох! Большое спасибо. - С трудом сказала она и протянула руку за веером. Докоснувшись до ее руки Вермандо почувствовал нежность прикосновения ее шелковых перчаток.
-Ну и как я могу Вас отблагодарить?- более уверенно спросила она.
-Всего лишь одна прогулка и мы будем в расчете.- Сказал художник жутко волнуясь, что получит отказ. Девушка залилась звонким смехом, чем заставила Вермандо выглядеть глупо.
-Ну что ж. Тогда давайте завтра в полдень. Вас устроит?
Ни на что, не рассчитывая, он был приятно удивлен такому предложению, но вновь его голос был робким.
-Да! Да! Конечно!- пытался ответить он как можно серьезнее.
-Ну, до свидания!- сказала она. Взяв под руку мать, и вместе оглянувшись на художника, они пошли  громко смеясь.
Наконец Вермандо облегченно вздохнул.
-Ну что? - спросил Маркель, подойдя к нему.
-Что? – делая вид, что ничего не понимает, пробормотал Вермандо.
-Веер вернул?
-Ах да вернул.
-А она что?
-Мы завтра встречаемся…- гордо сказал художник.
-Да Вермандо! Познакомиться с такой дамой и не получить от нее отказа еще никому не удавалось!- перебил Маркель.
-Ты про что? - сменив свой высокомерный тон на беспокойный спросил он.
-Ты что меня совсем не слушал?! Это же дочь самого Маркетти! - пытался оправдать свои опасения Маркель. Но молодой художник ничего, не ответив ему, еще раз оглянулся в надежде увидеть тех прелестных дам.
На следующий день в назначенное время Вермандо стоял возле входа в парк. Он смотрел, то на прохожих  вглядываясь в их жесты и мимику, то на светлое  небо, стараясь отвлечься и  подавить свое волнение.
-Извините, что опоздала! –  сказала мадмуазель Маркетти, когда подошла к нему. Вновь он застыл, увидев ее улыбку.
-Ну что идем?- предложила девушка, и не дожидаясь ответа, прошла мимо Вермандо. Сентябрьское утро в этот день было особенно солнечное. Теплый осенний ветер едва поднимал упавшие желтые листья и путал их под ногами прохожих. Обычно Вермандо не упускал ни одной возможности, что бы ни полюбоваться таким прекрасным временем года, будь это дождь и холодный ветер ему все равно нравилось смотреть на листопад и находить в этом всем восхищение. Но  сколько еще нужно таких встреч, что бы все вокруг стало не заметным? Сделав несколько шагов мадмуазель Маркетти снова начала разговор первой.
- Ну для начала, может, познакомимся? Она улыбалась так осторожно, едва приподнимая уголки губ, но наверно именно эта улыбка так обворожила художника.
-Да! Вермандо Легран! -  уверенно произнес он, слегка, наклонившись.
-Очень приятно! Николина Маркетти! – весело и  смеясь, говорила девушка.
- А чем  Вы занимаетесь?
-Я художник.
-Художник! Как интересно! И что же Вы рисуете?
-Да многое…
-А портреты?
-Нет, этим я не увлекаюсь.
-Жаль, а то я бы обязательно  попросила бы Вас,  меня нарисовать. В нашем доме кругом мамины портреты. Отец в гневе иногда говорит, что лучше бы на них женился!
Разговаривая, они обошли парк и стали подходить к городу. Это прозрачное небо сменилось массивными тучами, и вскоре пошел  мелкий дождь.
-Ой, как же Вы пойдете? – забеспокоилась мадмуазель Маркетти, смотря то на Вермандо, то на небо. – Зайдем ко мне? До дома 2 шага, дождь переждете, тем более я покажу Вам нашу галерею, я уверенно Вам там будет интересно. - И вновь не дожидаясь ответа, она направилась быстрыми шагами по улице. Вермандо ничего не оставалось делать, как только последовать за ней. Действительно до дома Маркетти было совсем близко, и когда они зашли за порог, начался сильный ливень.  Пока девушка снимала перчатки, Вермандо успел мельком осмотреть длинный коридор. Дорогая старинная мебель и вся эта обстановка произвела на него большое впечатление, но здесь он чувствовал себя не уютно. К ним спустилась уже знакомая Вермандо женщина, мадам Маркетти. Николина подошла к художнику и встала рядом.
-Мама, это г. Легран, он вчера вернул мне веер. - Говорила девушка, поглядывая то на мать, то на своего знакомого.
-О! Как мило! Я Арлет Маркетти, надеюсь, Вы… - начала говорить мадам.
-Дорогая! -  мужской голос, доносившийся из-за приоткрытой двери, перебил ее, и мадам Маркетти,  извинившись, удалилась.
Николина провела Вермандо в гостиную и наказала своей служанке принести чай.  Она сняла свою шляпку и на ее плечи упали каштановые локоны.
-Вы простите меня, я отойду, ненадолго. – И она ушла.
Вермандо с большим интересом разглядывал антикварную мебель, их семейные фотографии и изредка оглядывался, что бы никто, не мог заметить его любопытство. Вскоре девушка спустилась вниз, переодетая в другое платье. Они пили чай, разговаривали, а затем Николина повела его в галерею. Вермандо был поражен увиденным. В галереи было  много статуй и на стенах висело, кажется, неизмеримое число картин. Он осматривал каждую с таким задумчивым и оценивающим видом, но присутствие Николины вновь и вновь отвлекало его.
-Это же 18 век! - восхищенно произнес художник, разглядывая портрет молодой императрицы.  Николина не слышно и быстро прошла позади него и остановилась возле колонны. Вермандо оглянулся на нее. В ее глазах было что-то необычное,  манящее и он невольно направился к ней.
-А вот эта картина, может быть с виду обычная, но она моя самая любимая. – Сказала девушка, не отрывая взгляда от нарисованного пейзажа.
-А вы знаете толк в искусстве!
-Нет, просто я люблю красивые вещи.- Все так же улыбаясь, говорила она, но ее кокетство резко сменилось, когда они встретились взглядом. В этом бессмысленном молчании они смотрели друг на друга, и казалось, будто в мире существуют лишь только они, наверное, прошла бы вечность если бы эту звенящую тишину не прервали глухие раскаты грома. Вермандо посмотрел в окно.
-Дождь кончился. Я пойду.- Тихо сказал он, а Николина больше не решалась взглянуть на него, как бы ее сердце этого не желало. Они спустились вниз.
-Я надеюсь, Вы как нибудь покажете мне свои картины? – немного стесняясь, спросила мадмуазель Маркетти.
-Да, как-нибудь. – Дрожащим голосом ответил художник, и любезно попрощавшись с девушкой, торопясь вышел на улицу.


-Но г. Себастини! Вы предлагаете невозможное! Это одна из моих лучших картин! – возмущенно говорил Вермандо одному из самых известных коллекционеров. Этот человек, сидел, развалившись в кресле, закинув ногу на ногу и постоянно крутил в руке сигарету.
-Ну, к такому случаю я могу сказать лишь одно – говорил  коллекционер, тяжело поднимаясь с кресла и направляясь к выходу. - У Вас нет вкуса, Вы бездарны. Это моя последняя цена и не больше!
-Тогда я найду другого покупателя! – с досадой сказал Вермандо. А г. Себастини остановился у порога, неохотно развернулся и с иронией произнес:
-Попробуйте!-  затем закатился противным хриплым смехом, как смеются обычно толстяки из сказок. Художник в растерянности стоял и смотрел на него, а помощник  г. Себастини,  Джехан худощавый, щуплый мужичок  наигранно посмеивался и с презрением, недовольно осмотрев комнату, удалился вслед своего хозяина. В отчаянии Вермандо бросил картину в сторону и подошел к открытому окну, что бы разбавить эту злобу холодным свежим воздухом.
-Но господин! – обращался помощник – Эта картина великолепна!
 Г. Себастини ничего не видя из-за огромного живота, медленно спускался по лестнице, задерживаясь на каждой ступеньке.
-Я знаю. Но он поставил слишком высокую цену. Ничего! – тяжело дыша, говорил он – Приползет скоро, только цена будет еще ниже!
На следующий день Вермандо сидел в парке, раздумывая над последними событиями. Оставив, грустные мысли он решил вспомнить свою поездку. По началу, эти воспоминания навеяли легкую радость и даже смех, но разобравшись в том, что привело его к такому путешествию, он вновь расстроился.  Из этого загруженного состояния его выел знакомый нежный голос:
-Г. Легран! Как я рада Вас видеть!
Вермандо был приятно удивлен, увидев Николину. Она стояла перед ним и вся светилась от счастья, держа в руках кружевной зонтик, она крутила его и казалось, что она всего лишь прекрасное воображение.
-Я тоже! – растерянно сказал он.  Девушка села рядом, сложила зонтик и аккуратно положила руки на колени.
-Вы чем-то опечалены? – спросила Николина, всматриваясь в его угрюмое лицо.
-Нет, нет, Вам показалось.
-Как хорошо, что я Вас встретила. Я завтра уезжаю…
-Уезжаете? – перебил ее веселый тон Вермандо.
-О, это всего на пару дней.
Художник поник в свои мысли и снова помрачнел. Николина ни на минуту не отводила своих смеющихся глаз с него и продолжала игриво говорить:
-Но я хотела бы попросить Вас встретить меня. Я уверенна, эта поездка мне сразу наскучит и мне захочется пройтись по родным улицам. И я буду рада, если именно Вы составите мне компанию.
Вермандо был ошеломлен  услышанным. Он с недоумением посмотрел на нее, а девушка широко улыбнувшись, вновь перебила это молчание:
-Ну, так что?
-Несомненно, я буду Вас ждать – неожиданно для себя ответил художник.
-Вот и отлично! - И попрощавшись своей очаровательной улыбкой, она ушла.


Утро. Держа в руках небольшой блокнот, Вермандо зачеркнул еще одно число. Уже полтора месяца прошло после того ужасного приговора. Это утро было пасмурным и очень холодным. За окнами завывал ветер, раскачивая ветки деревьев до положения маятника, а в комнате художника как всегда царила тишина. В дверь постучали, и это заставило художника отвлечься от своих  настороженных размышлений. Открыв дверь, он увидел г. Себастини со своим верным помощником.  Пройдя без приглашения, этот важный человек, смеясь, сказал:
-Удивлены г. Легран?
-Что Вам здесь надо?
-Как что?! Я ждал тебя 2 дня, думал, ты образумишься… Скоро аукцион, а твоей картины у меня еще нет!
-За такую цену у Вас, её и не будет!
-Послушайте мой юный друг – продолжал коллекционер, обходя комнату – цену здесь устанавливаю я, и давайте без этих торгов. О! А вот это, я пожалуй возьму – сказал он достав одну из картин.
-Она не продается. – Твердо и решительно ответил Вермандо, на что г. Себастини лишь усмехнулся:
-Мой мальчик, Вы живете в таком мире, где все продается! – И взяв картину, этот человек направился к выходу.
-Вы не посмеете! – с этими словами Вермандо ринулся к коллекционеру, но его задержал помощник.
-Еще как посмею! – грозно сказал г. Себастини подходя к двери. – Ах, да! – остановился он у порога.- Джехан, расплатись с нашим художничком! – И с ухмылкой он вышел из комнаты.  Тот, скалясь, бросил на стол две жалкие бумажки
-Всего доброго!- бросил он уходя. Вермандо сел за стол. Прокручивая в голове все то, что сейчас произошло, он швырнул деньги и достал бутылку абсента. К вечеру Вермандо был совершенно пьян. Сидя на подоконнике и глядя в окно, он с трудом сдерживал злость. Взяв в руку кисть, он начал рисовать линию за линией и к ночи, закончив картину, рухнул на кровать, забывшись во сне. А на картине было море, бушующие волны и ночь, темная звездная ночь…
Весь следующий день он не выходил из дома. Вспоминая слова Себастини, он взглянул на свое творение.  Затем он опустил голову и попытался  выбить это гадкое состояние. Обернувшись, Вермандо увидел, что на полу валялись бутылки, а неподалеку от них и деньги.  Оценив свое положение, он вновь схватился за голову.

Вермандо примчался к дому Маркетти, как и обещал. Николина доставала из кареты чемоданчик и наконец, заметила его присутствие. Сказав, что-то своей служанке она подошла к художнику.
 Они шли по улице усыпанной осенними капризами. Под ногами шелестела листва, заглушая их и до того сдержанный разговор.
-Знаете в Брестане так красиво! Вам обязательно надо там побывать! – как всегда начала Николина.
-Да, когда нибудь. – Тихо произнес Вермандо не поднимая глаз.
-У Вас что-то случилось?
-Нет, все в порядке.
-Ну, я Вам хочу сообщить радостную новость! – Заинтриговала девушка, и продолжала, улыбаясь на него смотреть. Этим Вермандо не мог не заинтересоваться, и его лицо сменило эту грустную маску на удивление.
-Я весь во внимании! Заметив, такую перемену Николина даже загордилась, что это произошло по ее вине, но долго мучить его не стала, и сразу выложила все как есть.
-Я рассказала отцу про Вас и Ваши картины. Он хочет видеть Вас. Так что приходите, сегодня к нам на ужин и захватите, какое нибудь свое произведение!
-Вы не шутите?- Вермандо опешил от услышанного.
-Какие шутки? У моего отца есть лишь одна слабость – картины! Вы же видели нашу галерею! Вермандо продолжал с изумлением смотреть на Николину, а она ни на секунды не сомневалась, что он не отвергнет ее предложение.

Вечер уже опустился на город. Людей на улицах стало меньше, изредка проносились экипажи, а в окнах домов зажглись огоньки.
Счастливый, Вермандо постучался в дверь к Маркетти. Служанка открыла дверь и вежливо пригласила его в дом.
-Г. Легран! Я знала, что Вы прейдете! – Говорила мадам Маркетти, подходя к нему.
 –Я уж подумала…
Последних слов художник не в своих силах был слышать. Его взгляд устремился на лестницу, по которой медленно спускалась Николина. Как она была прекрасна! Такой Вермандо ее еще никогда не видел и эта жизнерадостная улыбка… только из-за одной ее улыбки  он мог впасть в беспамятство и навсегда оставить ее образ в своих  снах и мечтах. 
-Г. Легран! Вижу, с мамой Вы уже познакомились! – Радостно сказала девушка, подойдя к ним. В конце коридора показался г. Маркетти и Николина сразу крикнула ему, что бы тот обратил на них внимание.
-Папа! Это тот самый художник, про которого я тебе рассказывала!
Г. Маркетти протянул Вермандо руку и любезным благородным тоном поприветствовал художника.
-Очень приятно с Вами познакомиться! Я Бруно Маркетти, так сказать глава семьи Маркетти.
-Для меня большая честь познакомиться с вами! – С восторгом произнес Вермандо.
-Ну что Вы! Пройдем в гостиную, надеюсь, Вы прихватили свой шедевр? – и г. Маркетти любезно провел всех в гостиную. Он заворожено смотрел на то, как Вермандо доставал картину из бумаги, затем, надел очки, и с высокомерием взял картину  у художника. Николина усмехнулась на это, взяв мать под руку.
-Великолепно! – восхищался г. Маркетти – Бесподобно! Я покупаю ее у Вас! Боже! Какие цвета! Это море! Я выпишу Вам чек. – Не отрываясь от картины, он черканул на чеке и передал листок бумаги Вермандо, все так же любуясь картиной. Увидев сумму денег, предложенную г. Маркетти, Вермандо удивленно посмотрел на него.
-Что? Что-то не так? – запереживал глава семьи.
-Нет! Что Вы! Рад, что Вам понравилось!
-Ну, тогда идемте ужинать! – И хлопнув Вермандо по плечу, г. Маркетти обняв  жену за талию, вышел из гостиной. Николина улыбнулась и взяла Вермандо под руку.
-Пойдемте! – мило сказала она.
Открыв дверь в большой зал,  Вермандо увидел сидящих за длинным столом богатых почтенных людей, которых частенько видел в газетах.
-Вы же сказали, что будет всего лишь ужин! – тихо сказал Вермандо Николине.
-Запомните: мои слова не всегда совпадают с желаниями моего отца. Для него любая выгодная сделка – большой праздник, на который он приглашает своих самых близких друзей.
-Николина! Что же ты задерживаешь гостя в дверях? – возмутился г. Маркетти и подвел Вермандо к себе.
-Дамы и господа! Хочу Вам представить друга нашей семьи, юного художника  Вермандо Леграна!
Гости встрепенулись, пошли радостные отгласы, шепот, восхищение и все эти звуки перебил мужчина с седой бородой:
- Неужели остались те сферы, куда Бруно еще не вложил свои деньги?
Все засмеялись.
 За столом многие говорили о делах Маркетти, дамы обсуждали Николину и ее мать.  Один старик громко спросил, хриплым низким голосом, так что все замолчали и направили все свое внимание на него.
-Г. Легран! Вы наверно так много бывали на самых дорогих выставках! Как же здорово быть художником! Это такие деньги!- на последних словах его глаза загорелись искорками и рядом сидящая дама, видимо его жена потянула старика за рукав, от чего тот сел. Вермандо задумался от таких слов, но ничего не ответил. Вокруг понеслись разговоры на эту тему. Невольно он прислушался к голосам на конце стола, они говорили о том, что он такой богатый человек и  такой скромный... Эти голоса принадлежали двум дамам, говоря это, они посматривали на художника и продолжали свой разговор. От этих слов Вермандо стало не по себе, ведь его принимают не за того.
-Я отойду на минутку. – Сказала Николина и вышла из-за стола. Мгновенно ее место заняла пьяная женщина, и, облокотившись на стол, она в упор стала смотреть на Вермандо.
-Вот… мне… всегда было интересно  знать…- Запинаясь, говорила женщина – О чем думает художник, когда рисует?
-О том, что рисует.- Сухо ответил он ей.
-Как интересно! … А я бы тоже хотела вот так взять…- И, говоря это, она взмахнула рукой и опрокинула бокал вина на Вермандо. Он вскочил и стал отряхивать рубашку, а женщина еле шевеля языком начала оправдываться:
-Ой… я не хотела…простите …
-Нет, ничего, все нормально – пытался успокоить ее художник.  Оглянувшись вокруг, он увидел служанку.
-Где тут у Вас…- спросил он ее. Девушка сразу все поняла и указала куда идти. Оттирая пятно, он поднялся по лестнице, и, проходя по коридору, в темной галерее увидел Николину. Она сидела на подоконнике и смотрела в окно. Свет от луны едва освещал эту большую комнату, и он ясно видел ее опечаленное лицо. Вермандо тихо подошел к ней.
-Почему Вы здесь? – робко спросил он. Девушка встала с подоконника и опустила глаза.
-Ах если бы Вы знали, как я устала от этих вечеров.
Вермандо продолжал с жалостью  смотреть на нее.
-Но за столом Вы были так веселы…
-Да, я каждый раз радуюсь за отца, но сидеть с его гостями мне не доставляет никакого удовольствия…
-Вы сегодня прекрасны.- Перебил он ее. Она стояла так близко… этот взгляд…эта улыбка… Но он резко отстранился от девушки когда в комнату зашла мадам Маркетти и включила свет.
-Николина! – кричала ее мать – Опять ты за свое! Гости пришли, отец счастлив, а ты как всегда избегаешь этих людей! Мне перед ними стыдно! Хотя бы перед г. Леграном вела бы себя прилично! Идем! – говорила женщина, хватая свою дочь за руку. Девушка обижено посмотрела в глаза Вермандо и послушно последовала за матерью. Он остался стоять в одиночестве в этой тихой галереи. Впервые он увидел Николину такой опечаленной от чего на его душе стало горько. Обернувшись он охватил взглядом галерею и среди картин величайших художников, он вдруг увидел свою. «Кого же я обманываю!» подумал художник.
-О! г. Легран! Вы уже уходите? – поймал его в коридоре г. Маркетти.
-Да, мне нужно идти. – немного расстроено и  сковано сказал Вермандо.
-Ну, что ж. Приятно было познакомиться. – И г. Маркетти галантно протянул ему руку.
-Взаимно.
-Вы уходите? – заволновалась Николина и подошла к ним.
-Извинти, но мне нужно идти к гостям.- и г. Маркетти удалился, оставив их..
Николина встревожено смотрела на Вермандо.
-Так вы уходите.- Пытаясь скрыть грусть, говорила девушка. От одного ее неосторожного взгляда в душе Вермандо  бушевали чувства, и  чтобы не мучить себя он развернулся к двери.
-Мне – едва говорил он – Пора. До свидания. – Вермандо обернулся и вновь напрасно. В ее пронзительных глазах было столько слов, но она молчала. И художник ушел, оставив девушку наедине с воспоминаниями. Николина подошла к окну, и осторожно отодвинув шторку, смотрела вслед своему гостю.

Всю ночь Вермандо рисовал и лишь под утро смог заснуть. Этот день он несколько раз прокручивал в своей голове, представляя перед собой каждую деталь дома, каждое слово произнесенное в этот вечер. Большое впечатление произвел на него г. Маркетти. Он считал, что обычно такие знатные люди грубы и несправедливы, а этот человек вполне был гуманным, гостеприимным и очень даже приятен. 
 В обед Вермандо встретился с Маркэлем и поделился с ним своими новостями.
-С ума сойти можно! Ты продал картину самому Маркетти! – удивленно говорил его друг – Видно молодая Маркетти сильно на тебя повлияла!
-Ничего не повлияла! – возмутился Вермандо – Тем более я ушел оттуда раньше всех.
-Что? Ты в своем уме! Он же мог предложить что-то большее!
-Нет! Ничего он мне не предложит. Я больше не появлюсь в их доме.
-Что ты такое говоришь!
-Да потому что они приняли меня за богатого знаменитого художника! Они думают, что у меня шикарный дом с видом на озеро, огромная мастерская… А моя мастерская и есть мой дом! И окна выходят на пустые улицы…
-Вермандо, тебе жить осталось меньше месяца. Ну так сделай все что бы прожить и ни о чем не жалеть!
-Я не хочу закончить свою жизнь обманом. Они так хорошо ко мне отнеслись. Я представляю  глаза г. Маркетти, если бы он узнал, что мне денег едва хватает на краски.
-Ну хочешь я напишу о тебе в газете! Почему ты противишься? О тебе все узнают! Узнают о великом Вермандо!
-Я совсем ничего не сделал великого. А когда сделаю, ты об этом обязательно напишешь и тебя, наконец, повысят.
-Вот если бы я тебя не слушал, то давно уже разъезжал по разным странам и собирал статьи! Ладно, идем, справедливый Вермандо.

К вечеру в дом Маркетти постучали. Служанка открыла дверь и позвала Николину. На пороге стоял мальчик, который передал девушке записку, а затем он быстро умчался, сев на свой велосипед. Николина, смеясь, посмотрела ему вслед и открыла листок. Девушка была безумно счастлива, прочитав, что г. Легран приглашает ее на ужин.
Художник назначал встречу в небольшом двухэтажном кафе. Их столик находился на балкончике, с самого края, откуда открывался прекрасный вид на реку, которая отражала всю беспокойную жизнь Кленшета. Вермандо потратил все свои деньги на этот ужин и на новый дорогой костюм.  Он ходил из стороны в сторону, долго сидел без движений, волнуясь, что мадмуазель Маркетти не примет его приглашения. Что бы хоть как то отвлечься от этих мыслей, он смотрел на прохожих, пытаясь найти среди них, ту, которую так ждет. Но больше всего его заинтересовала прозрачная водная гладь. Его лицо нахмурилось. Он вглядывался в воду, пристально рассматривая все краски отражения осеннего дня. Вермандо смотрел на блестящую от солнца реку с таким восхищением, что вызвал смех у Николины. Оторвавшись от своего занятия из-за звонкого смеха, он резко обернулся и остолбенел, ужасно испугавшись этой нелепости.
-Вы, конечно, меня извините, но что такого интересного там внизу? – усмехаясь, начала она. Вермандо, наконец, опомнился.
-Добрый вечер. – Дрожащим голосом вымолвил он и нежно поцеловал ее руку.
-Чудесное место! Я здесь никогда не была!
-Да и мне понравилось здесь.
 Художник  с интересом смотрел на нее, наблюдая за ее  кокетливыми движениями. Каждый поворот, каждый взмах руки, каждая улыбка, изысканный вкус в одежде и изящные формы говорили о ее аристократичной натуре. Тем не менее, ее эксцентричный и в то же время романтический характер был совершенно ему непонятен. Она с каждым разом заставляла его удивляться своим планам, поступкам и выходками, особенно своей настойчивостью.
-Это река заняла у Вас все внимание? – более серьезно сказала Николина после того как оглянулась по сторонам. Вермандо молчал, в поисках нужных слов, но видя ее добрый взгляд, успокоился и улыбнулся в ответ. Вечер постепенно ступал на город. Красное солнце почти закатилось за горизонт, осветив осеннее небо алым светом. Раздавалось городское эхо и легкое тресканье уличных фонарей, которые светили очень глухо, напрасно пытались заменить беспощадное солнце. Они долго говорили, говорили обо всем. Вермандо внимательно вслушивался в её слова, стараясь не пропустить ни звука.
-Мне так все надоело! – печально говорила Николина. – Так хочется все поменять.
-Поменять? Вы живете в отличном доме, у Вас богатый отец, у Вас есть все, о чем можно только мечтать!
-Вот именно! У меня есть все! А я так хочу добиться чего нибудь сама! Я хотела научиться играть на пианино, так отец сразу же купил мне рояль, захотела открыть свой магазин, отец купил мне помещение, нанял людей… Я сама хочу хоть что нибудь сделать! Без его помощи! Так хочется уйти в простое тихое место, но в этом городе, где почти правит фамилия Маркетти нет такого места. Идешь по улице, а тебе все улыбаются, здороваются! Как же! Это же ведь дочь самого Маркетти!
Вермандо ненадолго поник в свои мысли, но когда взглянул на девушку, то увидел ее опечаленный вид.
-Идем. – Настойчиво сказал он вставая с места.
-Куда?
-В этом городе есть такое место! Идем!
И он повел ее в свою мастерскую.  Пока они направлялись к его дому, художник ни на секунду не усомнился в своем решении. Он даже считал свои намерения правильными, подумав, что будет лучше, если она узнает все сама. Подойдя к дому, Вермандо попросил девушку закрыть глаза. Она удивилась,   нахмурилась и сделала так, как он просил. Художник осторожно взял ее за руку и повел по длинной лестнице. Открыв дверь, он пропустил девушку вперед и отошел. «Что она скажет? А вдруг она уйдет?» - бесконечно крутилось у него в голове
-Можете открывать. – Робко  сказал он. Открыв глаза, Николина оглянулась:
-Боже, как здесь здорово!
 Девушка прошла вперед, и все рассматривала по сторонам. Вермандо стоял возле стены и наблюдал за каждым ее действием.
-О! Это Ваши работы? – спросила она и не дождавшись ответа подошла к огромной стопке картин. Вермандо хотел ей что-то сказать, но не успел, так как она скрылась за темной тканью, отделявшей комнату от склада его произведений.
-Сколько же их! – восхищалась девушка. Вермандо с досадой смотрел на счастливую Николину. Она вышла к нему и отряхнула от пыли платье.
-Почему же Вы раньше не показывали  мне это место! Это Ваша мастерская? – говорила она, кружа по комнате.
Очарованный ею, художник после паузы бесконечных мыслей, тихо сказал:
-Это моя мастерская… и…
-Невероятно! – перебила его Николина, застыв возле мольберта. – Я видел такую осень только раз в жизни! Вы настоящий  художник! – продолжала она, не отрывая взгляд от картины. Вермандо подошел к ней, и все смотрел в ее прекрасное лицо. Наконец она отвлеклась и взглянула на него сияющими глазами.
-Знаете, я думала, что художники живут в маленьком домике на берегу реки. Мне казалось, что именно там, приходит вдохновение.
-Нет. – Улыбчиво возразил он, и, взяв за руку девушку, подошел к окну.
 -  Видите то красное солнце? Каждый вечер оно провожает меня, но лишь однажды я увидел всю красоту заката и нарисовал его. Вдохновение прийти может в любое прекрасное мгновенье.  Он смотрел в окно с грустной улыбкой и лучи вечернего солнца падали на его лицо. Николина глядя на него, отпустила его руку, на что он обернулся.
 - И что же Вас вдохновило нарисовать такую красивую осень?
Девушка загадочно смотрела на него, ожидая ответа, и через непродолжительное молчание он тихо и уверенно произнес:
-Вы.
Вермандо заворожено поник в ее глаза, ведь она стояла так близко. Николину охватило легкое но приятное волнение, от чего она  не много растерялась, а затем, решила довериться своим чувствам, и тогда ее взгляд выразил столько нежности, сколько она не дарила еще ни кому. Теперь ни что не сможет помешать поцеловать ее. И Вермандо нежно прикоснулся к ее губам. За окном медленно наступала тихая ночь, в комнате кроме них были лишь безмолвные картины.
-Мне пора. – С трудом сказала Николина – Не провожайте. – И взяв со стол свою шляпку, она ушла.
Поздно вечером Николина стояла в темной галереи и задумчиво смотрела на картину Вермандо. К ней тихо подошла мать и серьезно начала разговор.
 - Ты где так долго была?
 - Гуляла. – всматриваясь в картину говорила девушка.
 - Одна? -  язвительно спросила  м-м Маркетти, видя ее равнодушие.
 - Нет.
 - Г-н Легран, не лучшее для тебя. Подумай об этом.
 И она ушла, оставив дочь, все так же мечтательно смотреть на картину.


И вот, пришел еще один день, который к вечеру будет зачеркнут. Вермандо разделяло счастье с Николиной и его скорая смерть. Эта мысль терзала и до того больную душу. Художник осторожно взял картину, которая так понравилась Мадмуазель Маркетти, и, завернув ее в бумагу, убрал в самый дальний угол, сделав на ней надпись: Для тебя.
Вспоминая вчерашний вечер, Вермандо взял в руки кисть, и перед глазами уже стоял эскиз, была начертана первая линия, но его настрой сбил коллекционер, который без приглашения ворвался в комнату. Художник был застигнут  врасплох, но, собравшись мыслями, попытался проявить спокойствие.
-Г-н Себастини. Чем обязан?
Этот большой человек был в ярости, и едва сдерживая свой громкий голос, он сделал еще шаг, а из-за него, как всегда выглядывал его верный пес Джехан.
-Ну, если ты сам не понял, то я тебе скажу. До меня дошли слухи, что ты продал свою картину г-ну Маркетти. Это так?
Вермандо замер. На этот раз он был в полной растерянности, но гордость и обида все, же заставили его дать ответ.
-А что мне еще остается делать?! Вы скупаете у меня картины за гроши, а на аукционах продаете за бешеные деньги!
-Послушай, мальчик,- говорил Себастини с неким сарказмом – У нас с тобой договор, который нарушать я тебе не советовал, но ты его нарушил! Ты думаешь, этот человек каждый месяц будет скупать твою размазню?
-Я бы попросил…
-Нет, ты дослушай! – грубо сказал коллекционер. – Я дал тебе место под мастерскую, твои работы выставляются в самых богатых кругах! Если бы ни я, кем бы ты был!
Вермандо опустил глаза, что бы ни сорваться и не наделать глупостей.
-Надеюсь, ты меня понял. Себастини хотел направиться к двери, но вернулся, и вновь ехидно обратился к художнику.
-А это… - и ударив Вермандо по лицу, он достал платок и стал вытирать руки. – Это что бы ты и думать о таком забыл! – И швырнув платок на пол, ушел.  Вермандо сел, возле двери и пытался остановить кровь. Гнев и оскорбление переполняли его, но иметь дела с этим человеком он категорически больше не хотел. Тем более, он до конца не понимал, нужно ли это, в его плачевном положении.

Это утро было морозным. Тусклое солнце, едва проглядывала сквозь серую пелену, и уже совсем не хотело отдавать свое тепло. Это утро было таким же хмурым, как и настроение Вермандо. Он долго с этим боролся, пытаясь проявить равнодушие и эгоизм, даже окунувшись в мир воспоминаний, в надежде представить что-то хорошее, но лишь разочаровался, и на душе стало еще противнее.
 Взяв несколько картин, он вышел на улицу. Вдохнув холодный прозрачный воздух и оглянувшись, он побрел по улице, по такой же пустой, как и его состояние. Вермандо обогнул парк и остановился возле небольшого кованого моста, где аккуратно расставив свои лучшие работы, он стал ждать покупателей. На улице по-прежнему никого не было. Тишина вновь навеяла грустные мысли, в которые художник поник с головой.
 Ближе к обеду, людей в парке стало больше, и многие останавливались, что бы поглядеть на картины, но, ни один прохожий не захотел их приобрести. Вермандо был в отчаянии. Он с надеждой встречал каждого взглядом и провожал с досадой. Но каким бы не было это недовольство, оно никогда не сравнится с тем паникующим удивлением, которое вызвало страх и беспомощность. Вермандо опешил, увидев на мосту, мать Николины. Первым его решением было отвернуться и сделать вид, будто это не он, но непонятливый взгляд Арлет Маркетти опередил его. Он стыдливо опустил глаза, затем немного оглянулся и убедился в том, что она его все-таки узнала.
-Г-н Легран?! – удивленно но строго спросила она. – Это действительно Вы?
Видя ее обескураженный вид, Вермандо тут же начал оправдываться.
-М-м Маркетти!
- Погодите, -перебила его Арлет Маркетти оглянувшись  -Вы здесь…
-Я сейчас все объясню! – он сказал эти слова, хотя понятия не имел, что говорить.
 - Не нужно ничего объяснять! – ее взгляд стал суровым, и голос стал грубым. – Я же видела Ваши картины у наших друзей! А Вы…Вы уличный торговец!? – последние слова прозвучали с таким презрением и отвращением, что в конец уничтожили все его надежды.
-М-м Маркетти… - тихо продолжил художник, но она и слышать ничего не хотела, лишь раздражительность и злость подступали к ее горлу, от чего голос нервно дрожал. 
-Вы вскружили голову моей дочери лишь бы провести выгодную сделку! О как же я раньше ни о чем не догадалась! – причитала она, закрыв лицо руками.
- Нет! Это не так!
 - Мы приняли Вас как друга семьи! А Вы оказались лживым подлецом!
-Послушайте! Все было не так! Я хотел…
 - Что бы я рядом со своей дочерью тебя больше не видела! – ее глаза пылали ненавистью, но, сдерживаясь, она высокомерно подняла голову и направилась прочь от этого места.
 -Нет! Умоляю! – кричал он ей вслед –Не говорите Николине!
М-м Маркетти остановилась и оглянулась.
-Постыдились бы о таком просить! – и она дальше продолжила свою прогулку. Вермандо подошел к перилле, где стояли его картины и от бессилия ударил кулаком по деревянному поручню.


После ужина м-м Маркетти прошла в галерею, где как всегда в полутьме Николина сидела на подоконнике и читала книгу. Она осторожна подошла к ней. Николина взглянула на нее и дальше продолжила читать.
 - Ну, как провела день? – начала она.
 - Как всегда.
 -А я сегодня ходила к м-м Роджине… и знаешь кого я встретила? Г-на Леграна.
Николина встрепенулась.
-Вермандо?! – обрадовалась она.
-Да. Он продавал картины, на улице!
Услышав это, Николина вновь уставилась в книгу и сделала вид что читает.
-Ты знала?!
 - Я была вчера у него в мастерской. Он показывал свои работы и возвращаясь домой я поняла как он живет.
 -И молчала! Сделала вид, что ничего не заметила! 
Девушка вскочила с подоконника и с уверенностью посмотрела на мать.
 - Ну и что, что у него нет особняка и толстого кошелька! Он совсем другой! Ему всего этого не надо!   
-Он обманывал нас! – видя опечаленную дочь, Арлет Маркетти сбавила тон – Дочка, я ведь желаю тебе счастья и хочу что бы ты жила в достатке!
 -Но он, же нравился тебе!
-Нравился! Когда прикинулся интеллигентным вежливым человеком, а сейчас он выглядит как уличный босяк!
 - Нет, мама, - тихо сказала Николина – не в обмане дело. Тебе понравился его богатый образ!
 И они обе замолчали.
За окном поднялся ветер и гнул деревья, выламывая ветки, и срывая последние желтые листочки. Было темно, и приглушенный свет от свечи, танцевал по стенам галереи.
 - Завтра отец уезжает в Борнело. Ты поедешь с ним. Еще не хватало, что бы он узнал.
 - Ты не скажешь ему!
-Не скажу. Если ты перестанешь с ним встречаться.
Глаза Николины наполнились обидой и слезами.
 -Ты всегда все решала за меня! – и девушка убежала, едва сдерживая рыданье.
На следующий день, вечером в доме Маркетти раздался беспокойный стук в дверь. Арлет Маркетти проходящая по коридору, указала служанке, что бы та занималась своими делами и сама открыла дверь. Ее лицо выразило полное недоумение, увидев на пороге г-на Леграна.
-Как у Вас совести хватило, сюда явится!
-Прошу, разрешите повидаться с Николиной. – осторожно сказал художник.
 - Зачем? Вам разве есть еще, что сказать?
-Я только поговорю с ней, и больше Вы меня не увидите.
М-м Маркетти глядела в его жалкие грустные глаза, и наконец, переступила свою злость.
 -Хорошо, идем.
Она провела его в гостиную. Как же было все здесь знакомо.  Те  теплые воспоминания о том, когда Вермандо впервые пришел в этот дом, были развеяны в прах, переживаниями и печальной действительностью. М-м Маркетти строго осмотрела  его и прежде чем сказать, она нахмурилась, будто делая выводы, не в лучшую сторону.
 - Я надеюсь Вы не наделаете глупостей. – И не желая слышать ответа, она направилась к лестнице.
 - К тебе пришли. Твой художник. – сухо сказала Арлет Маркетти распахнув дверь в комнату Николины.
Девушка соскочила с места и поспешила в гостиную, но мать ее остановила.
- Ты же помнишь наш разговор?!
Но Николина не ответив, выбежала из комнаты. Увидев ее, Вермандо сделал шаг на встречу, но Николина отступила. Прошло несколько секунд выматывающего, бесполезного молчания.
 -Мама отправляет меня с отцом, в Борнео – сказала девушка, опустив голову.
- Надолго?
-На неделю. 
Вермандо промолчал. Собравшись всеми мыслями и предубеждениями, он решил сказать, то, что рано или поздно все равно выяснилось.
- Николина, я хотел объяснить…
-Не нужно. Мы приедем утром, и я сразу приду.
И вновь царила тишина. Девушка не решалась взглянуть ему в глаза. Может и потому, что бы сдержать слезы.
 - Николина… – прошептал он, пытаясь ухватить ее за руку.
-Пожалуйста уходи. – прошептала девушка. Художник смотрел в ее грустные усталые глаза. Он вновь попытался удержать ее, но Николина отошла.
- Пожалуйста, не заставляй меня выгонять тебя силой! – закричала она. Вермандо еще раз с надеждой взглянул на нее, а затем ушел, хлопнув дверью.
Весь следующий день, Вермандо провел сидя у окна. Он смотрел на людей, на город и на безмолвное небо, которое, как и он было одиноко и печально. В его дверь стучали целый день, приходили покупатели, но, ни одного он не впустил, а некоторых надоедливых и вовсе выгонял.

Рано утром г-н Маркетти собирался на работу, и спускаясь по лестнице случайно подслушал разговор обо всем случившемся Арлет Маркетти с ее подругой.
 -Что?! – закричал он, входя в гостиную. – Это правда?
 - Бруно…я… - пыталась успокоить рассвирепевшего мужа м-м Маркетти.
 - Где она? – грозно сказал он, пытливо глядя на жену. М-м Арлет растерялась и дрожащим голосом едва смогла ответить.
 - Она в своей комнате, спит.
 - Отлично! – и с боевым настроем он поспешил к Николине, разволновавшаяся Арлет, последовала за ним.
 - Николина! – кричал Бруно Маркетти, заходя в комнату  дочери. Девушка от такого шума сразу проснулась и с трудом подняла голову с подушки.
 -Что случилось? – сонно спросила она. Отец резко стянул одеяло и схватив дочь за руку стащил с кровати.
 -Как ты могла привести в дом этого ужасного человека!
В комнату вбежала беспокойная мать, и девушка с отчаянием взглянула на нее.
 -Я принял его за талантливого художника… - продолжал возмущаться г-н Маркетти.
 - Но это так и есть! – возразила девушка.
 -Нет! Он обычный проходимец! – кричал  отец, глядя прямо в глаза Николине. – Мы сегодня же уезжаем, и даже не думай упрямиться! Отец снова бросил бешеный взгляд в сторону Николины и вышел из комнаты.
 - Мама! Как ты могла! Ты же обещала!
 - Он сам все услышал, я не говорила. – сказала Арлет обнимая дочь.

Эта неделя была самой томительной и беспокойной. В ожидании приезда мадмуазель Маркетти, Вермандо и вовсе ни чем не мог заниматься, однако дела его улучшились; все те покупатели, которые не удостоились увидеть тогда его сумасшедшего поведения, вернулись вновь, и некоторые, даже неплохо  обогатили его карман. От г-на Себастини, не было ни каких вестей. Возможно, он продолжал, надеется,  что жизнь художника все еще в его руках. Г-н Легран очень много времени тратил на бесполезные прогулки, на которые сам себе придумывал оправдания, без конца укоряя себя за простойное дело. Последние события вовсе выбили его из колеи, но именно они внесли в его жизнь перемены, хоть и не очень радостные, но от которых он был безумно счастлив.
Это утро он ждал как никогда, встречая рассвет и лазурное небо. В эту ночь, его сон был беспокойным, мысли о девушке с очаровательной улыбкой не давали покоя, особенно когда он остался с ними в полной тишине. Сколько же еще нужно таких мимолетных встреч, что бы жизнь перевернулась и заставила забыть о самом ужасном… За спиной послышался легкий скрип открывающейся двери и кто то почти не слышно вошел в комнату. Вермандо сразу узнал эти шаги.
 -Николина! – обернувшись, тихо произнес он с сияющими глазами.
 -Здравствуй Вермандо. – уверенно и даже немного грубо сказала мадмуазель Маркетти и прошла по комнате. Вермандо не заметил или не хотел заметить, ее странного тона, и все так же заворожено продолжал на нее смотреть. Девушка прошла к мольберту.
 - Еще одна картина. Осень. Как всегда прекрасная.
Художник никак не мог понять ее поведения и теряясь в своих догадках он подошел ближе и взглянул на ее ничего не выражающее лицо.
 - Я так долго ждал этого дня… - не смело начал он,  Николина, наконец оторвала взгляд от картины и обернулась к нему.
-Я хотела с тобой поговорить.
Художник внимательно слушал каждое слово, произнесенное Николиной, хотя совершенно не понимал ее намерений.
 -Я послезавтра уезжаю. Возможно навсегда. – она заметила его беспокойный взгляд, но все же продолжила. – Мы не можем быть вместе… - ее голос дрожал,  она пыталась это скрыть но безуспешно.  – Все это было ошибкой… с самого начала и…
 - Николина я люблю тебя.
Девушка нежным взглядом ответила на его слова.
-Любил с самого того момента как мы впервые повстречались! – и он сжал ее в своих объятьях и начал целовать.
 - Нет, - пыталась говорить она - Так нельзя… -но он не желал отпускать ее.
 -Я помолвлена!  -  крикнула она, отстраняясь от Вермандо. В этот миг будто сотня кинжалов вонзилось в его сердце и все больше и больше сдавливали дыхание.
 - Что?! – тихо проронил он – это не правда, это все…
 - Я люблю его. И я уезжаю с ним.
Николина видела до боли печальные глаза, но едва сдерживая волнения, она говорила.
 - Я прошу, не приходи больше и не ищи меня.
 -Но…
 - Пожалуйста, не мучай себя! – вновь закричала она. Затем она слегка наклонила голову, что бы скрыть слезы, и из-за ее шляпы, Вермандо совсем не мог видеть ее лица.
 - Прощай.
Николина направилась к двери.
 -Позволь мне увидится с тобой в последний раз! – с надеждой крикнул он ей вслед, на что девушка остановилась. – Сегодня вечером, в том кафе… -отчаянно говорил он.
 - Я не приду. – тихо ответила мадмуазель Маркетти.
 - Я буду ждать – прошептал он. Николина смогла себя пересилить и обернулась, но не выдержав и секунды этого измученного взгляда она убежала.

Уже был поздний вечер, но Вермандо все сидел в том кафе и с надеждой смотрел на дверь. Стоило только задуматься о том, что она не прейдет, и по душе разливалось жгучее ощущение бессилия; все - таки это был лишь непродолжительный сон, в котором было так все прекрасно… Художник отгонял эти мысли и забывался в ожидании. Но напрасно. Он прождал ее четыре часа, она так и не пришла.
Он шел домой по пустынным улицам Кленшета, погрузившись в свои размышления. Он шел через парк ,уже совершенно не замечая красоты осени, которая так долго сопровождала его и поддерживала. Наверно ничто не могло его отвлечь или заинтересовать, если  бы -  не молодая пара, стоявшая на мосту и целующаяся при ярком свете луны. В его голове, что - то промелькнуло, то ли обида, то ли зависть, но проходя через мост, он замер, увидев свою Николину с каким - то мужчиной. «Она не соврала, она любит его» - пронеслось в его голове. Вермандо стоял так близко к ним, но Николина так его и не заметила. Художник еще раз безответно взглянул на нее. Оставив, их он вернулся домой. Залетев к себе в комнату, изнуренный обидами и ревностью, он бешено начал скидывать все, что было на столе и вокруг, и через несколько секунд, комната превратилась в разрушенный мир, из разбитого стекла и поломанной мебели. Гнев пересилил его, и разумом управляли одни лишь эмоции. Он перевернул все, кидая и разбивая, что попадалось под руку, но он остановился лишь перед мольбертом. Тяжело дыша, художник взял в руки кисть и начал рисовать. Была уже глубокая ночь, когда он закончил и сделал последний штрих. Вермандо посмотрел на свою работу и потеряв сознание упал. Он нарисовал ее рядом с тем незнакомцем на мосту, в эту светлую звездную ночь… а на утро его нашли мертвым.

Этим тихим дождливым утром в дом Маркетти пришел Маркель. Дверь открыла Арлет Маркетти. Николина спускалась по лестнице и подошла к ним. Сообщив эту ужасную новость, Маркель видел, как вечно улыбающееся лицо девушки сменилось мрачной маской.
 - Нет, -прошептала она, отходя от них –нет!
Николина беспокойно смотрела то на мать, то на Маркэля, слегка качая головой.
 -Нет! –громко сказала она и убежала к себе в комнату.


 -Как она? – спросил Бруно Маркетти у своей жены, стоя на пороге комнаты дочери.
 -Она не ест, не пьет, не плачет. Она лежит так уже третий день! – чуть ли не рыдая, говорила  встревоженная Арлет Маркетти.
Отец Николины прошел к кровати дочери, сел рядом, и, взяв ее холодную руку, взглянул на нее.
 -Милая. Может, встанешь, поешь что нибудь? – тихо спросил он, но Николина все так же безразлично смотрела в пустоту. Глядя на ее бледное лицо и эти почти безжизненные глаза, Бруно Маркетти решил оставить дочь, едва сдерживая слезы, он вышел из комнаты. А девушка так и лежала в своей постели, ни о чем не думая и ничего не желая.
 На следующий день Бруно и Арлет Маркетти сидели в гостиной и о чем - то молчали, каждый о своем. К их большому удивлению спустилась Николина и встала возле двери. Окинув их взглядом, она хотела что-то сказать, но промолчала, не в силах говорить. Отец подошел к ней.
 - Дорогая, может, чего нибудь хочешь? Давай пообедаем, где нибудь?
 - Нет. Я хочу, прогуляться – тихо сказала девушка и направилась к двери. Бруно взглянул на обеспокоенную жену, но та тяжело вздохнув, улыбнулась.
Николина медленно шла по аллее, поникнув в одиночество и скорбь. Черная вуаль прикрывала ее лицо, на котором когда то была сияющая радостью улыбка. В ее глазах не было слез, в них была лишь пустота. Она прошла в парк, по тем дорожкам, по которым они когда то ходили вдвоем, и встала возле реки. Колющий холодный ветер подул ей в лицо, и она взглянула на серое небо.
 - Где же твоя красивая осень? – прошептала она.

Прошло несколько дней, и Николина встретилась с Маркэлем. Они сидели в кафе, за тем самым столиком, что находился на краю балкона.
-Даже в такое унылое время года, здесь так красиво. – Тихо сказала Николина.
-Да. Это Вермандо впервые показал мне это место. – согласился Маркэль.
-И мне.
-Особенно он любил смотреть на эту реку.
Николина улыбнулась.
-Да. Я помню.
Между ними затянулось молчание, состоявшееся из воспоминаний тех ушедших дней и раздумий, которые навеяли страх.
-Он Вам наверное не говорил… – несмело начал Маркэль – Два месяца назад, один доктор определил последний день его жизни, 23 ноября. Он был болен, но никогда не показывал этого… Я и сам узнал об этом совсем недавно…
-О Боже! - сказала девушка, закрыв лицо руками – Он мне ничего не говорил. Затем она устремила свой болезненный взгляд в сторону Маркэля.
-Так Вот, что означали его последние слова! Он хотел увидеться в последний раз! Господи! Я же не пришла тогда!
Она стыдливо опустила глаза.
 – Мне привели этого Огастина Дюкрэ и сказали что бы я была с ним весь вечер! Отец предупредил, что если еще раз увидит меня с Вермандо, то убъет его! А он слов на ветер не бросает. Я испугалась! Я слушала весь этот бред Огастина, а мое сердце рвалось к Вермандо!
Маркэль пристально смотрел на эту бедную девушку и сосредоточенно вслушивался в каждое ее слово и если раньше он мог винить Николину в случившемся, то сейчас, ему стало, просто жаль ее.
-Я все придумала, я хотела сбежать и уехать с ним, но я должна была убедить всех, что приняла решение отца! Я бы все ему рассказала! Нужно было лишь подождать!
-Он бы не дождался.
На эти слова девушка замолчала и горько вздохнула.
-Видели бы Вы его глаза, когда я говорила все, то что бы он оставил меня. Если бы я знала! – И она наклонила голову, так, что из под ее черной шляпки, вновь, не было видно лица. 
-Я думаю он Вам нужнее.- не долго думая сказал Маркэль, протягивая медный ключ – мне отдали его, так как в комнате остались вещи Вермандо. Возьмите его себе.
И Николина, наградив его легкой улыбкой, взяла ключ.
 На следующий день мадмуазель Маркетти пришла в мастерскую. Она медленно обошла комнату, дотрагиваясь до всего, с чем были связаны ее воспоминания. Николина ходила по разрушенной комнате так тихо, похожая на тень, в черном платье и черной шляпе. И она остановилась возле мольберта. Увидев на картине себя в ту ночь. Она сняла перчатку и кончиком пальцев провела по картине. Из ее глаз покатились слезы, когда она поняла, что именно причинило такую боль Вермандо в ту ночь, и не сдерживая больше эмоций, она упав на колени зарыдала, так громко и так горько, дав, наконец, свободу своим страданиям.
Был вечер. Николина стояла у окна в мастерской и смотрела на тихие улицы. Позади нее мрак поглотил комнату и сгущался возле двери, которую едва можно было разглядеть, а от окна падал тонкий луч света, который пытался придать хоть какую нибудь ясность в этой комнате и лицу Николины.
 Рядом с собой, на тумбочке девушка увидела блокнот, и взяв его, она села на подоконник и принялась перелистывать страницы. Один за другим, следовал перечеркнутый месяц. На последнем листе, была непонятная запись и перечеркнутые дни ноября, который заканчивался двадцать третьим числом.
  Николина вдруг вспомнила, что Маркэль пришел к ней 21 утром. Значит Вермандо оставалось еще 2 дня… но взглянув на картину, она вновь поняла, что погубило его.
Она смотрела на закат. Уставшее красное солнце плыло за горизонт, отдавая последние силы своего тепла холодному городу и  Николина, глядя в окно, вдруг вспомнила знакомую фразу: что вдохновить может любое прекрасное мгновение.

Прошел месяц. Мадмуазель Маркетти открыла свою галерею,  где собрала все работы юного художника. Придя в мастерскую и приказав рабочим отнести вниз последнюю стопку картин, Николина в последний раз застыла в своих прошлых мечтах, прощаясь с этой комнатой. Но перед уходом, ее внимание привлекло что-то лежавшее в углу. Подойдя ближе, она увидела завернутую картину. Стряхнув пыль, девушка прочитала на бумаге: Для тебя, и развернув картину, увидела ту прекрасную осень, которую она увидела впервые придя в мастерскую.
Вскоре состоялось открытие галереи, где собрались самые богатые господа из близлежащих городов, съехались журналисты и критики.
Вечер наступил незаметно. После трудного дня, Николина сидела дома в окружении тишины и покоя картин. К ней тихо подошел отец и сел рядом.
-Я горжусь тобой, милая! – мягким голосом сказал Бруно Маркетти, на что девушка слегка улыбнулась. – И прости меня, старика, что не верил в тебя.
На следующий день вышла газета, в которой была напечатана статья Маркэля Перуцци, о том, что самой лучшей и гениальной картиной,  была признана работа Вермандо Леграна  «Двое влюбленных».
Darena Wonder.