Цвета

«Но знаешь, я не могу, когда в глаза мои смотрит май…» Этот май был самым цветным из 284 месяцев моей жизни. Воспоминания об этом мае теперь с корнем вырывают какие бы то ни было иные мысли. Хаос. Может быть, я становлюсь хаотиком? Может быть, я им и была? Но когда глядишь в глаза этому маю – цвета сливаются в одной безумной палитре красок, в которой нет ни сил, ни желания выискивать что-то однозначное, определённое и опосредованное.


Им было уже не уйти. Луна светила сквозь тучи полузаплывшим белым глазом, умело ныряя между тёмно-серых и ещё слегка малиновых от недавнего заката облаков. Не надо было столько пить. Ветер тихо шевелил плотную материю зонтиков над замызганными, с облупившейся тут и там краской столиками местных кафешек. Он разорвал полиэтиленовую плёнку на стакане и щедро плеснул кокосовой водки в лимонный сок.
- Возьми вторую трубочку.
- Будешь? – он глянул из-под чёлки.
Она покачала головой. Театрально вздохнув, он бросил пристальный взгляд на соседний столик. Ветер усиливался. Из динамиков наушников, лежащих на столе, играло что-то предательски знакомое. Втягивая через трубочки свой «микс», беспокойный парень в джинсовых бриджах и жёлтой футболке озирался по сторонам. Искал приключений.


- Пойдём.
- Куда? Уже поздно.
- Пойдём.
- Зачем?
- Пойдём. Ты мне доверяешь?
Конечно доверяла.


На кирпичной дороге (так она назвала это место) они блуждали около пяти часов. Казалось, море никогда не покажется на линии горизонта. GPS и шестое чувство нагло врали. По левую и правую сторону от кривой глиняной дороги были широкие овраги с неизвестными деревьями, которые отгораживались от петляющего в облаках солнца густыми тёмно-зелёными кронами. Только в этом месте существовало её любимое сочетание неба цвета индиго и земли цвета насыщенной охры. Хотелось остановиться, лечь на красно-оранжевую, местами пепельно-коричневую землю и впустить в себя эти оттенки. Синее холодное откровенное безразличие неба и оранжево-коричневое тёплое согласие дороги. Эти два оттенка составляли всю её жизнь. Он ехал далеко впереди, ему нравились другие цвета. Яркие жёлтый и зелёный. 


Деревушка встретила гостей тёплыми тонами. Без малейших сомнений, время здесь остановилось, поэтому цвета казались слегка поблекшими, уставшими, выгоревшими и выветрившимися. Припарковав у дороги уже где-то оцарапанные мопеды, они зашли в лавку, располагавшуюся в старом выцветшем домике. Щели в деревянных окнах, просушивающаяся на ступеньках трава, спящие прямо на улице продавцы разной мелочёвки и вышедшие на прогулку в пижамах люди здесь никого не смущали и достаточно успешно создавали иллюзию зомби-деревни.
Выбрав две скамейки возле облупившейся с красным плакатом стенки, купив в местной лавке чая и, достав припасённую кокосовую водку, они стали говорить друг другу слова. Солнце сегодня показывало свою классическую программу – золотило сначала крыши домов, потом стены, затем застывших на улицах людей и животных, просушивающуюся траву, оставленные у дороги мопеды. Они хотели понравиться друг другу, поэтому были предельно откровенны. Позже, проезжая по этому месту снова, но уже ночью, они видели те же лавочки возле той же облезшей стенки. Однако тёплых тонов уже не было. Да и время, казалось, не остановилось, а безвозвратно ушло. Ещё днём, предощущая такой поворот сюжета, она пила, морщась, сладкую водку в этой зомби-деревушке, и изо всех сил старалась уцепиться за малейшую деталь, за каждое слово или интонацию, чтобы когда-нибудь потом снова видеть эти цвета там, внутри, в памяти. Потому что когда остаётся память, время становится ненужным.


На причале их было трое. Внизу чернело, затаившись, море. Из-за голубых и белых бликов от проплывающих лодок вода казалась холодной и искрящейся, электрической. Трафик мыслей в её голове был безнадёжно забит… перегружен. Он протянул руку. Она бывала раньше на лодках, на кораблях, но на этот раз было неимоверно трудно и сложно сконцентрироваться на самом моменте и сделать шаг, ступив на дерево рыбацкого баркаса, до середины заваленного рыбой. Всё вокруг выглядело нечётким, неустойчивым. Размытые контуры предметов намекали на отсутствие альтернативы. Не за что было уцепиться, скользя в пропасть, в Никуда, окружающее со всех сторон. Это был его мир, там он всё знал и чувствовал. Качающаяся тьма под судном казалась твёрдой и маслянистой. Даже доски под ногами оставляли впечатление нестабильной субстанции, которая только лишь притворяется твёрдой. Она сделала шаг вперёд. Конечно, она ведь доверяла.


Листья пальм, выгоревшие на солнце и похожие на веера, тихо шелестели на слабом ветру. Занятия закончились, и теперь можно было не торопясь прогуляться по территории студенческого городка. Зелени в этом краю было немало, но явно недостаточно для того, чтобы скрыться от палящих лучей. Порой ни единого дуновения ветерка. Маячащие впереди здания, словно змеи, извивались, пытаясь оторваться от тяжёлой раскалённой земли и хотя бы на мгновение дотронуться до ледяного, казалось, неба. Белоснежные высокие облака ещё больше усиливали эффект чего-то прохладительного и в данный момент жизненно необходимого, при этом выставленного на всеобщее обозрение, но, увы, недосягаемого. Здания змеились вверх, а стоящие вдоль дорожек горящие пальмы готовились вспыхнуть под таким пеклом и превратиться в пепел.   


Они гнали на скорости, пусть и небольшой, по ночной загородной трассе. Их было трое на двух мопедах, и ещё четвёртая луна, там наверху. Море затаилось где-то впереди и справа, и неторопливо дышало на них прохладным влажным ветром. Парень в джинсовых бриджах и чёрной майке, как мог, вилял на дороге, делал вид, что собирается съехать в канаву или что вовсе уснул за рулём. Она не обнимала его. Он был чужой и это чувствовалось. Несмотря ни на какие разговоры и откровенные темы, часто мысли его были где-то не то что бы далеко, но уж точно не здесь. Однако она завидовала ему. Все эти цвета он воспринимал как должное, как нечто само собой разумеющееся. Ей было обидно, ведь она провела столько времени в этих краях, но ей так и не удалось увидеть живой, настоящий цвет. Может быть, она не так смотрела? Мысли прервала резкая остановка и поворот. Запахло палёной резиной.
- Прекрати! Что ты делаешь?!
- Ты что, мне не доверяешь?
Конечно доверяла.


Наверное, если бы ей стёрли память и оставили только одно воспоминание, то она пожелала бы, чтобы это была та закатная дорога. Он не был рядом, ехал где-то впереди. Сигналил и пытался подрезать летящие мимо на бешеной скорости автобусы. Слева чернел густой лес, справа проносились поля с капустой, рисом и ещё чем-то неведомым. Солнце садилось прямо перед ними, и залитая оранжевым мёдом (или чаем?) дорога вилась в том самом направлении. Облака на этот раз не отвлекали внимания от отяжелевшего за день, неумолимо скатывающегося в чёрно-размытое Никуда, красного солнечного диска. И если бы можно было никогда не останавливаться, а вечно двигаться по этой каменистой дороге, купаясь в лучах густого и тёплого света, наблюдать эти краски, цвета, оттенки и полутона, его длинную закатную тень, не думать ни о прошлом, ни о будущем, ни даже о настоящем, то она бы так и сделала.


Собственно, она так и сделала.   
«Живём лишь раз. А может быть и меньше.»
Миша Сапего был прав.


Посвящается Артёму Б.