Про одиночество

 Они сидели за письменным столом почти всю жизнь, насколько мог судить густой ароматный табачный дым, заменивший собой кислород в этой небольшой бетонной клетке на самой окраине города. В его глазах за все эти годы сменилась и наивная беззаботность и глубокая тоска, и полное безразличие ко всему вокруг, в ее же – спокойствие матери, уверенной в безопасности своего чада и безумная, всепоглощающая страсть. Сейчас он курил, а его одиночество сидело рядом и читало воскресную сводку новостей. Едва ли ей это действительно было интересно… К почерневшей от дыма трубке была подвешена высушенная лапа черного ворона. Говорят, когда он начинал курить, лапа будто оживала, а его глаза больше всего на свете напоминали черные бусинки. Хотя наверное, это была просто игра света и тени… Как и этот танец на стене. Как и проплывавшие дымные силуэты зверей и птиц, очертания домов, чьи-то лица, чьи-то сказки.
 Глупо было бы ожидать, что им всегда будет хорошо вместе. Он часто бежал от своего одиночества, лгал себе, обманывал других, рассказывал немыслимые истории о невероятном и таинственном счастье, но они оба знали, что только истории. Легенды о драконах и принцах на белых конях. И о том, что такое осень. Ничто не могло заменить этот стол, этот дым и ободряющее тепло друг друга.
 Но однажды одиночество исчезло. Так исчезают люди, которые больше всего на свете боятся ответственности – не оставив ни записки, ни какого-либо напоминания о себе. Не осталось фотографий, видеокассет, забытых вещей… Она ушла. В этом доме больше не будет газет. Со временем со стола исчезнет пепельница, седой дым сменится прозрачным ароматом мускуса и копала, по вычищенному ковру будут бегать дети… И в их глазах будет та самая наивная беззаботность, оставшаяся далеко позади у него. А ведь только она могла вспомнить это выражение глаз, эти едва заметные веселые морщинки в уголках глаз… Он не мог перестать думать о ней. Это казалось чем-то совершенно невозможным, как перестать дышать или выпить море. Кажется, она рассказывала об этом в одной из своих вечерних сказок…
 Как мог он старался вернуть ее. Одиночество, казалось, может жить в соседней квартире, в доме через дорогу, может быть коллегой по работе или знакомой лучшего друга. Но раз за разом при попытке схватить такое близкое и такое желанное счастье, в его руках оставались только перья да жженые газетные листы. Грустная история. Когда-нибудь она тоже станет легендой. Как драконы, принцы и осень. Когда он успокоится. И отпустит ее.

P.S.
Обычно врачи не разрешают курить в палатах. Если только не подходит к концу последний, шестой отведенный тебе месяц и ничего уже исправить нельзя. Если только последним посетителем был нотариус, старавшийся как можно быстрее составить завещание, и уехать домой, к жене и годовалой дочке. Хорошая, должно быть, жизнь.
Пепельно-серый дым окутал вечерний полумрак, танцующими тенями расползаясь по стенам. На соседней койке сидело одиночество, с деланным интересом читая тошнотворно приторную сводку новостей. Глаза-бусинки светились каким-то нездешним умиротворением и счастьем.
Интересно… Сколько людей на свете умирает с улыбкой?