Хороши цыганки на фоне цветущего шиповника light-в

    Тропа ведет через столетние деревья, ивы и вязы, пруд с прозрачной водой, где постоянно бьюший со дна родник, истоки Ирмеса. Далее заросли акациевых деревьев - почти непроходимы. Многолетняя кора, толщина стволов впечатляет, как и их извилистые формы. Ещё можно различить планировку барского сада.  Он разбит на три части и в каждой по ключу,  образующих ручейки и сливающихся в исток реки Ирмес. Панорамный вид на окрестности. Вот они - Лыково, с белеющей колокольней Покровской церкви, оживленные Звенцово и Горяиново, зеленые холмы  канувшего в лету Ярышева.
    Ветви окружающих деревьев задерживают время, как ажур тончайшей паутины пронизывающий всё насквозь. Что здесь главное? Надо найти ключевую деталь всего находящегося здесь. Может быть оно уже скрыто от глаз? Как ушедшая под землю церковь сельца Звенцово, которое расположилось напротив, западнее барского парка. Может быть, эта церковь и была той главной деталью окружающего ландшафта? А может ключи Ирмеса? Пока мы стоим, вслушиваясь в шелест листвы, и ждем продолжения.
     Здесь видна даль всего Ополья, в сливовом вине лета различимы восходящие потоки тепла, идущие от домов. Непрозрачный воздух, в котором смешиваются ароматы среднерусской равнины и слышны  крики невидимых птиц.
      Все это напоминает умело созданную декорацию, театр под открытым небом или open-air museum. Неужели, чтобы понять её смысл, нужно разыграть спектакль? Это уже очень интересная мысль сама по себе. Для того, чтобы открылась суть вещей окружающего пространства, нужно сыграть в нем соответствующий спектакль - пьесу, комедию, называйте как угодно, главное сыграть. И тогда должно открыться главное, то - ради чего всё и создавалось.
    Итак Ополье. Стариный барский сад, разбитый на холме. Фруктовые и акациевые деревья опоясывают с трех сторон луг, в центре которого аккуратно растет высаженный десятки лет назад шиповник. Ну так что же? Настал момент сыграть спектакль!
     Приглашаем всех, кто нам поможет оживить то время, которое зацепилось паутинкой за ветви диковинных акаций в непроходимых зарослях старого парка. На зелени луга, прекрасно будет смотреться небольшой  табор цыган, который по приглашению здешнего помещика Хметевского прибыл из цыганской долины, что в 55 верстах от Владимира.
    Как же хороши цыганки на фоне цветущего шиповника! Их волосы в праздничном убранстве - с розами в локонах, в фиолетовых и оранжевых лентах, словно лирическое продолжение расцветающего лета. И парни с ними в рубахах из цветного ситца. Раскинуты три больших шатра. Ещё только 4 пополудни, совсем скоро звенцовский звонарь церкви Животворящей Троицы ударит в колокола, созывая православных на литургию. Ему отзовется с белой башни Лыкова Покровская звонница, а той - монастырская в Небылом. И пройдет перезвон по всему Ополью, содрогая теплый воздух и очищая его от тревоги. И вздохнёт умиротворённо барин Хметевский.
    Из Звенцовского ледника привезли уже  разносолов, настоек разных, из Павловского рыбы. Шатры украсили березовыми ветками, сегодня праздник престольный – Троица. Вода в родниках святая.
     Утром службу служили в церкви и на воздухе - хор пел из Юрьева, в честь Троицы Единосущней и Нераздельней. А вечером барин гулянье назначил, соседей пригласил, уже виднеется на горизонте помещичья бричка Анны Спириной, вдовы из Шипилова, вот-вот и Пушкины пожалуют благо версты две до них…
     После вечерней литургии вышел на луг Хметевский и спросил у цыган, - Ну как братья христиане споём? И полетела тут же песня цыганская про удачу и про любовь, которой нет больше, про краденое счастье и верного коня…И закружились в танце двенадцать молодых цыганок с букетами полевых цветов в руках, и полились ароматы настоек по округе.
      Вторят с радостью своим подругам в танце молодые цыгане, выражая восхищение всему происходящему.      
      Барин любуется всем этим, как вдруг подбегает к нему совсем молодая цыганочка, берет его под руку, и говорит: «С праздником барин, быть тебе любимым и богатым, польская княженка полюбит тебя!». Удивлён и растроган, стал барин, спрашивает: «Откуда ты знаешь, краса молодая?». А она: «Да на тебе всё написано!», рассмеялась и убежала к танцующим.
     Барин Михаил, за ней, вот он смотрит на неё среди пестрого веселья- на гадалку не похожа, совсем ещё юная, он машет ей рукой, иди ко мне сюда, а она смеётся и машет головой нет, не пойду.
     Красивая такая цыганочка, глаза карие, черты лица правильные, нос немного с горбинкой, волосы - как смоль черны, немного вьются, цветок шиповника над виском, кожа бронзовая. Михаил уже в танце подходит к ней, а она от него в акации, бегом только юбки приподнимая. Он за ней, а её нет, как исчезла. Тихо в аллеях, только песня с луга доносится.
 -Отзовись бегунья.
  Пошел он в сторону пруда, сам не зная почему, и вдруг видит - на упавшей иве у воды сидит раскинув юбки его беглянка.  «Ну что барин? Любовь ищешь, а здесь только страсть!» - говорит улыбаясь цыганка. Присел Михаил рядом, - «А что ещё знаешь?»
-А зачем тебе барин. Расскажу если - жить не интересно станет, хотя ты горяч,  может всё и не так ещё будет, как говорю.
-А за чем ты убежала?
-Люблю у воды посидеть. Говорят, у тебя здесь река начинается, место доброе, что задумаешь то и исполнится, как захочешь...
  До утра лились таборные песни, до утра не смыкал глаз Михаил, а потом заснул в беседке завитой диким виноградом. А на Духов день всё раздумывал, что за сон такой? Или на яву всё было в ночь после Троицы?  Кто была эта цыганка на берегу пруда? Как бы то ни было,  в один из августовских дней 13 года поехал он на море в Германию, мир посмотреть, да и сустав ступни простуженный подлечить. Домой так и не вернулся. Прислал доверительное письмо на имение сестре, а сам в Данциге остался, Гданьске – Польша теперь,  по любви, говорят.
   Невеста Михаила, польская княжна Ева, как две капли воды была похожа лицом на какую-то цыганку, про которую всё вспоминал Михаил, волосы только русые и кожа светлая. Про это людям сестра его рассказала, она на свадьбу ездила в Данциг. «Брат,- говорила, как заговорённый был, глаз с неё не сводил. Всё приговаривал - не полька она, а цыганка».
    Финал. Так что же главное в этой пьесе? Может быть танец несуществующих цыган, или та, что присела у воды? Или это одно и тоже? Суть скорее скрывается за пеленой непрозрачного воздуха, а на нашей стороне - это ключи, дающие начало нового Ирмеса.

Июнь 2011 года. Алексей  К. Лентуков (для Н.К.)