Иногда он оставался с ней наедине

Иногда он оставался с ней наедине.
Целый день он готовился к этой встрече, уже с утра начиная думать, что скажет ей сегодня. Надевал к вечеру лучшую рубашку и более-менее чистые джинсы. Убирал в квартире беспорядок и покупал какую-нибудь еду.  Весь день его мучило беспричинное беспокойство, он не мог проглотить ни куска, ронял все, что брал в руки.
Он был по-настоящему одиноким человеком. К нему почти никогда никто не приходил. Иногда, лежа на потертом и неудобном диванчике, он ждал, что кто-нибудь вспомнить о нем и заглянет, чтоб проверить, жив ли он тут. Но всем это было не интересно.
А в день,  когда он ждал ее, не прошеные гости не давали ему покоя. Слыша шаги на лестнице,  он напрягал слух и замирал, ожидая, что они стихнут на какой-то из лестничных площадок. Но нет, каждый раз они становились все ближе и громче, пока не замирали напротив его обшарпанной двери. Тогда ноги его становились ватными, и он не мог подняться,  хоть и знал, что сейчас раздастся стук. И каждый раз он думал, что это не она. Специально, чтоб обрадоваться своей ошибке. Но когда убеждался в верности своих мыслей, разочаровывался и злился из-за своего ребяческого поведения.
Когда он совсем уставал ее ждать, она все же появлялась и два-три часа принадлежала только ему.  Правда, ей не хотелось есть и было вовсе не интересно слушать последние новости, которые он целый день вычитывал в интернете, чтоб удивить ее своей осведомленностью. Она даже не смотрела не него, чтоб оценить, как хорошо он сегодня выглядит. Она неторопливо выхаживала по его небольшой квартирке на самом верху многоэтажки с презрительным выражением лица. Аккуратно обходила предметы мебели, будто боялась испачкать свое платье. Совершенно паршивое, кстати. Она не отличалась хорошим вкусом или собственным стилем. И, как это часто бывает, старалась компенсировать это блестками, короткими юбками и глубокими вырезами. Почти всегда она ходила в маленьких черных платьицах, дополняя их туфлями на чересчур высоком каблуке и вульгарными аксессуарами, считая, что  придает себе шарму этим образом. Он был готов простить ей и это.
Меряя шагами его жилище, она с воодушевлением рассказывала ему о своих успехах, частенько приукрашивая действительность. Ей нравилось сравнивать своих многочисленных кавалеров с ним и находить их куда более красивыми, богатыми и успешными. Его это задевало, но он терпел. Она любила пересказывать великосветские сплетни, услышанные на задворках модной индустрии, выдавая себя за их прямую участницу. Его это даже забавляло. Он знал, что является, пожалуй, единственным человеком, который искренне интересуется ее жизнью.
Наконец, наговорившись, она предлагала все же заняться делом. Тогда он делал несколько снимков, стараясь, чтоб на фотографиях не было видно ее явных недостатков. Все же он был талантливым фотографом, хоть пока и непризнанным. А она была слишком дешевой моделью,  из слишком малоизвестного журнальчика, чтоб снимать ее в студии за полную цену. И его чертовски радовало это обстоятельство, хотя он и корил себя за эгоизм. Как бы он не желал ей счастья, он слишком зависел от своих чувств к ней, чтоб перестать с ней видеться. Иногда он мечтал о том, что когда-нибудь встанет на ноги и весь мир узнает его имя. И рядом с ним будет она. Та, которая прошла с ним весь путь от нищеты до славы. И хотя, честно говоря, ей было наплевать на него  и его чувства, она не хотела терять благодарного слушателя и его поддержку. Пользуясь им, играя на его самолюбии, задевая его гордость, она поднимала свою самооценку, с улыбкой называя себя светской стервой. А он старательно подыгрывал ей, зная, что это для нее необходимо. Ему было известно, что она покупает свои наряды в самом дешевом магазинчике, предпочитая количество качеству. Знал, что она пользуется репутацией посредственной девочки. Знал, она постоянно пытается выдать себя за того, кем не является. Знал. Не понимал, но прощал.
Она ждала, пока он закончит обрабатывать фотографии, чтоб забрать их сразу же, потому что он не мог их прислать – для него это было роскошью. А для нее роскошью было прислать кого-то за ними. Она садилась на подоконник, открывала окно и курила в него. Требовала кофе, пробовала и выплескивала содержимое на улицу. Говорила, что подобной дряни не пробовала, хотя сама покупала точно такой же. А он украдкой глядел на нее поверх монитора старенького ноутбука и восхищался ее красотой, которую в ней видел лишь он один.
Она никогда не смотрела фотографии, пока он не уберет с них все недостатки – это роняло ее самооценку. Она считала себя гордой и принципиальной, хотя спала со всеми, кто мог предложить ей какое-то полезное знакомство. Он оправдывал ее.
Забрав его работы, она бегло просматривала их и равнодушна благодарила. Накидывала тонкое, не по погоде, пальто, снисходительно протягивала ему руку для поцелуя и уходила, не оглядываясь и не прощаясь.
Иногда он не мог отпустить ее. Тогда он одевался и шел за ней. Он видел, как она садилась на лавку на остановке, распечатывала пакет с фотографиями и подолгу разглядывала их. Он знал, что она любуется собой, а не оценивает его работу, но все равно радовался.
Однажды, он шел за ней уже очень долго. У нее не было денег на такси, а в общественном транспорте она не ездила. На улице было холодно, и он весь продрог. Было слишком темно, чтоб отпускать ее одну, и он волновался. Она проходила улицу за улицей, засунув руки в карманы и подняв воротник. В сумке у нее лежал пакет с фотографиями. Она смотрела себе под ноги, не поднимая глаз на редких прохожих, которые старались обходить ее. Все, кроме одного. Незнакомец зацепил ее плечом, извинился и заговорил с ней. Ей хотелось домой, но незнакомец сказал, что он узнал ее и  может предложить ей неплохие связи, если она переспит с ним. Фотограф подошел поближе. Он возмутился, хотел выскочить из-за угла и накинуться с кулаками на этого незнакомца. Но он был намного слабее, к тому же она не оценила бы его геройства. Он стоял, глядя на ее лицо. На нем промелькнуло множество эмоций, она все не отвечала незнакомцу. А он уговаривал и уговаривал ее. И тут он понял, что она почти готова согласиться. Он не мог этого допустить.  Подбежал к ним, схватил ее за локоть и заявил незнакомцу, что она – его девушка, и он не имеет права делать ей такие предложения. 
Она медленно высвободила свою руку, повернулась к нему и спокойно произнесла всего два слова – «Пошел вон». Два простых слова, от которых что-то перегорело. Он развернулся и медленно пошел домой, зная, что она согласится провести ночь с этим незнакомцем.
Иногда он оставался с ней наедине. Правда, теперь он не ждал ее, не старался выглядеть лучше, пропускал мимо ушей ее легкомысленную болтовню. Он замечал ее недостатки, и они начали раздражать его. Он ругался, если она выплескивала кофе в окно или ходила по квартире обутой. Да и вообще он стал стараться делать снимки быстрее.  Ему хотелось скорей  с ней расстаться, потому что она стала досаждать ему своим обществом. 
А она злилась. Ужасно злилась  оттого, что начала понимать – она потеряла ту малость, которую имела.  Теперь некому выслушивать ее жалобы на жизнь. Теперь никто не ждет ее. Никому не интересна ее судьба. Теперь она начала понимать – они вовсе не пара. Просто потому, что все же он был талантливым фотографом, хоть пока и непризнанным. А она была слишком дешевой моделью...