Залив Воспоминаний. Глава 2

                Повторение пройденного

В отделе раздался негромкий стон. Все насторожились. Стонала Анна Петровна, дама солидных пропорций. Когда она появилась из-за кульманов, выстроившихся в ряд вдоль всего зала, с красной розой на длинном стебле, все решили, что она укололась шипами. Но стон повторился – на этот раз Олечка Резниченко держала такую же розу. Все насторожились – возле двери происходило что-то необычное и загадочное. И когда оттуда же услышали: «Ах, боже мой... Спасибо!»,  все дружно двинулись к  месту таинственных событий.
Володя Линёв с охапкой красных роз одаривал ими женщин.
-  Всем привет! - сказал он, продолжая вручать женщинам цветы.
У него осталось несколько роз.
-  Надеюсь, я никого не пропустил?
-  Линёв, - ответил Толя Чижевский, - ты не пропустил ни одной женщины...
-  ...своим вниманием, - закончил фразу Володя. -  А ты не изменился, старый ловелас, и годы не сделали тебя мудрее.
И они с Толиком обнялись.
В дверях своего кабинета появился начальник отдела и увидел, что все сотрудники столпились в центре зала.
-  В чем дело? - возмутился он, но его никто не слышал.
-  Я спрашиваю – в чем дело?! -  закричал он, и все умолкли.
-  Здравствуйте, Аркадий Львович, - сказал Володя.
-  Линёв?!..  Какими судьбами?!  Заходи!
В кабинете Антонюка за эти годы ничего не изменилось. И даже надпись на стене прежняя: «Лапшу здесь не вешать!». Только хозяин кабинета очень постарел. И в глазах его появилась тоска. И щеки ввалились...
-  Володя, я читал твою последнюю статью. Выше всяких похвал... Ну, рассказывай!
Они беззаветно любили дело, которым занимались, и были отчаянными спорщиками. Иногда из кабинета доносились крики.
Розы, поставленные в банки и вазы, пламенели на столах и подоконниках. Беспечный «трёп» и полная свобода – такая редкость в этом зале! Народ отдыхал.
В конце рабочего дня зал в считанные минуты опустел, Валентина задержалась, надеясь, что вскоре выйдет Володя. Открылась дверь кабинета. На пороге стоял Аркадий Львович.
-  Валентина Петровна, хорошо, что вы еще не ушли. Не найдется ли у вас немного сахара? Я, знаете ли, сахар не очень-то употребляю. Для гостя.
Она дала ему баночку с сахаром. Он поблагодарил.
-  А я, Володя, не опошляю продукт: кофе нужно пить без сахара – только тогда можно понять всю его прелесть, - говорил Антонюк, заходя в кабинет.
Валентина улыбнулась: Володя любил очень сладкий кофе. Она вынула розу из вазы, стряхнула с нее капли воды, взяла сумку и пошла к выходу.

 Стояла такая жара, что увядали травы, а листья превращались  в дряблые лоскутья. Только к вечеру солнце потеряло свою жгучую силу. Оно приблизилось к горизонту и спряталось за него. Но прохлада не приходила. Сумерки, как потоп, растекались по земле, густели и превращались в ночь.
Казалось, что во Вселенной они одни. Тусклый дымный костерок отгонял мошкару. Иногда в нем появлялся яркий язычок пламени, и тогда он из ночи выкраивал их огромные тени. Они были голыми, как первобытные предки. Взявшись за руки, медленно входили в воду.  Наслаждаясь ее прохладой, уплывали далеко от берега и возвращались на тлеющий огонек костра. Падали на не остывший, все еще теплый песок. Это была одна из тех счастливых ночей, каких в жизни бывает несколько.
-  Большой грех спать в такую ночь – правда? - шепнула Валентина. -  Как ты думаешь, лунный загар имеет цвет?
-  Он бесцветен, но имеет запах – аромат молодой красивой женщины. Ты знаешь, что красивые женщины пахнут как-то особенно?
-  У тебя было так много женщин, что можешь сопоставлять?
-  Статистика – дело серьезное...
-  Вова, прекрати! Я ревную...
-  Иечка дорогая, в нашем положении ревновать – непозволительная роскошь. 
-  А я купаюсь в роскоши...
-  Хочу насмотреться на тебя, - Володя бросил в костер несколько сухих веток.
Хилый огонек, блуждавший по обугленным головешкам, присосался к ним, и они вспыхнули, оттолкнув ночь.
«Почему он не позвонил сразу, как только приехал?» - этот вопрос мучил Валентину, и сердце ее тревожно сжималось.
Володя, глядя на нее, сказал:
-  Мне очень везло – я любил только красивых женщин.
-  Ой-ой-ой! Мне девчонки показывали твою Риточку. Ничего особенного. Ну, просто ничего особенного...
-  В Рите было нечто... Ты несправедлива. Но сколько можно повторять одно и тоже – твои девчонки дуры, и с Ритой я никогда не встречался. Дело прошлое –  зачем мне обманывать? Я...
Валентина не дала ему договорить и ладошкой закрыла ему рот.
-  Молчи уж, сердцеед проклятый!
Они заснули к утру. А когда проснулись, солнце уже усердно разогревало остывшую за ночь землю. Трава прослезилась росой. Валентина стала собирать ее в согнутую ковшиком ладошку.
-  Как тот дождь, - сказала, попробовав росу.
-  Дай и мне, - попросил Володя.
-  Да, как тот дождь, - согласился он.


                Друзья

Сумки были тяжелыми. Поэтому путь к Спасскому причалу, возле которого их должен был ждать Семен на своей яхте, оказался долгим и потным.
-  Похоже – Дылда в сумки камни положил, - отдуваясь, сказал Володя.
-  С него станется, - поддержал Николай по прозвищу Вареник, получивший его из-за крупных, похожих на вареники, ушей. -  Притаскиваем булыжники, а он хохочет...
-  Можете себе представить, каким маленьким предстал бы человек рядом с горой продуктов, съеденных и выпитых за всю его жизнь? - неожиданно спросил Арам.
В конце улицы они увидели Семена. Он быстро шагал им навстречу. «Наверно что-то не сложилось», - подумали они и остановились.
Семен в молодые годы был хулиганистым парнем и вместе с Николаем оставил множество шрамов на телах своих врагов.
-  До чего ж я рад тебя видеть, Вареник хренов! Исчез! Пропал! Растворился! А как выпивкой запахло, так сразу объявился, закуска недоваренная!
-  А я гляжу – батюшки мои! - Дылда идет. Живой и не в наручниках, - ответил Николай.
Они шли друг на друга, как сходятся в кулачной схватке. В избытке чувств Семен высоко поднял щуплого Николая. К ним поспешил Виля Дроздинский, известный в их кругу миротворец: уж слишком яростной была  встреча.
-  Все в порядке, мальчики? - спросил он.
-  Гуляй, Дрозд, - предложили они ему. - И не мешай людям культурно отдыхать...
Наконец, Семен оторвался от Николая и накричал на ребят:
-  Где вы ходите? Полчаса, как яхта подана под погрузку, а вас все нет и нет!
Он схватил две самые тяжелые сумки и легко зашагал в сторону причала.
Яхта, приняв на борт груз и пассажиров, отчалила. Ребята  сняли одежду, а Николай соорудил из майки замысловатый головной убор и стал похожим на пирата. Остроконечные вершины парусов белыми стрелами устремились в небо. Ветер изогнул их полотнища дугой, и яхта помчалась по Днепру.
-  С какой скоростью идем, капитан? - спросил Арам.
-  Не меньше пяти узлов, - был ответ.
Когда яхта вошла в залив и уткнулась носом в песчаный берег, начались разгрузочные работы. Николай вытер пот своим головным убором и спросил:
-  Капитан, бочонок холодного пива случайно не завалялся на шхуне?
Семен, поглаживая усы, с достоинством ответил:
-  На моей шхуне случайно ничего не валяется. Но холодное пиво всегда найдется...
Он достал огромный термос, и каждый с наслаждением отхлебнул из него.
-  Не Дылда, а какая-то Шехерезада, - одобрительно проворчал Николай.
Как в детстве, шумной ватагой они вбежали в воду и поплыли наперегонки. Далеко отплыв от берега, остановились, рассматривая, кто где, и медленно поплыли к берегу. Выйдя из воды, широко расставив руки, распяли себя на горячем песке.
- Ребята! Какие мы “жлобы”! - Николай произнес последнее слово, делая ударение на букве «о», как его маленькая дочка. -  Что нам мешает чаще встречаться?
Все согласились с ним, и каждый обреченно сказал:
-  Мы – «жлобы» - тоже делая ударение на букве «о».
Слова эти прозвучали одновременно, словно «Аминь!» в молитве. Это показалось смешным – их смех походил на гоготанье гусей, и Николай, уловив эту похожесть, вскочил и стал согнутыми руками бить себя по бокам, словно крыльями. Все вскочили и тоже стали изображать птиц. Казалось, они исполняли танец какого-то первобытного племени.
-  Какой-то дредноут идет прямо к нам, - продолжая танцевать, сообщил Виля.
Большая моторная лодка с каютой и мощным двигателем, зарывшись носом в воду, приближалась. Рядом с яхтой она уткнулась в песок. На берег спрыгнул мужчина лет сорока в плавках и выгоревшей ковбойке. К нему подошел Семен.
- Ну, ты даешь, мужик! Места тебе мало? - он показал на безлюдный берег.
-  Я вам не помешаю...
Семен не ожидал такого нахальства. Подошел Николай: так они когда-то становились рядом в минуты опасности.
-  Тем более я не пустой, - продолжал пришелец.
Он достал из лодки большую сумку с бутылками водки, вина и воды и поставил ее на песок.
-  Ладно, - согласился Семен, - можешь это оставить, если тебе очень хочется. А сам отваливай.
-  Какой ты все-таки неприветливый! Что я тебе плохого сделал? Выпивка у меня своя. Вот и закуска, - он поставил на песок еще одну тяжелую сумку. - Помогай. Что уставился?!
Семен беспомощно оглянулся на ребят. Они всё слышали, и лица их выражали удивление и огромный интерес. Обступив незваного гостя, смотрели на него, как на сумасшедшего, а он, между тем, озабоченно говорил:
-  Надо ничего не забыть... Да! Вам палатку для баб привез... - он перегнулся через борт, поднял зачехленную палатку и поставил ее рядом с сумками. 
-  Каких баб?! – Семен был ошеломлен. -  Ты обознался, парень!
- Ну, нет баб – так будут! Ты только не нервничай. Я ж ни на чем не настаиваю... Кстати, ребята, если вам нужны женщины, считайте, что они у вас есть.
Из лодки послышался смех со стоном и повизгиванием. Он перешел в хохот, и тогда из каюты вышла Катя – жена Семена, за ней Полина – жена Арама, Галя – жена Николая, Аня – жена Вили. Шествие замыкала Валентина. Они обступили Володю, по очереди обнимали его и целовали.
-  Володенька дорогой! Мы так рады видеть тебя, - говорила Катя. - А эти ироды, - она метнула гневный взгляд в сторону мужчин, - хотели лишить нас этой радости.
«Ироды» онемели. Они замерли от крайнего удивления, и когда пришли в себя, стали издавать не слова, а совершенно фантастические звуки. При этом стучали по спине, плечам и в грудь друг друга. Николай свалился и, лежа на спине, дергал ногами, как кукла-марионетка. Виля присел не в силах вымолвить хоть слово. Остальные, воздев руки, смирено упали на колени, словно встречали своих повелительниц.
Тем временем лодка отчалила.
-  Боря! - крикнула Катя. - Спасибо!
Мужичок в ковбойке оглянулся и в ответ помахал рукой.
-  Девочки, - сказала Катя, - давайте разбираться. Ишь, курорт  устроили...
Разбирательство было недолгим. Мужчины стали собирать  хворост, рубили его, расставляли палатки, сооружали очаг, рыли ямы для хранения продуктов и пищевых отходов, над «столом» – местом для торжества – сооружали навес, открывали консервы, носили воду и все то, что им приказывали. На берегу воцарился матриархат.
Женщины делали самую ответственную работу – варили, готовили салаты, сервировали стол.

                (Продолжение следует)