Воспоминания 2

Это воспоминания детства, которое никогда не вернется. Я пишу об этом сейчас, когда стою на пороге новой взрослой жизни. Вот, я оглядываюсь, прежде чем сделать следующий шаг. Именно оттуда
- из детства, мне улыбаются вечные друзья юных дней. Со мной остались только те места, по которым я гулял и где я был самым счастливым.
   Раньше, когда я был еще совсем маленьким, у нас была собака - Виллис. На все лето с мая по октябрь всем семейством мы ездили на Селигер - я, мама, папа и Виллис. Когда была жаркая погода, мы отправлялись на озеро - купаться. Виллис всегда прибегал первым и залезал в воду, но плавать без палочки не желал. Затем, после купания, он отряхивался. Эта процедура не нравилась никому, кроме, вероятно, него самого - брызги летели во все стороны. Потом в воду заходил папа и уплывал куда - нибудь далеко. Мама плавает не очень, и оттого далеко не заплывает. Ну а я, как карапуз плескался на мели.
   После этого, папа шел на холм, где его уже ожидал Виллис, желающий полаять просто так, от полноты счастья, попрыгать и побегать за палкой, и полетать на ней. Самое веселое было эти полеты.  Папа брал палку двумя руками, Виллис хватался за нее и папа крутил его, как на карусели. Я однажды тоже попросил папу покатать меня. Я схватился за палку и началась бешенная круговерть. В самый захватывающий момент палка треснула, и я полетел... Улетел я метров на пять, но все равно было весело. Потом мы изнеможденные шли домой.
   А еще помню... Как мы ходили в лес, за грибами. Мне давали мою маленькую корзинку и я шуровал в самую глубину леса. Ростом я был с папин сапог,  и дела мои грибные шли не совсем удачно. Я запутывался в кустарниках черники, брусники, просто в буреломе, и часто падал. В сборе грибов я практиковался, в основном, на  поганках. А после этого меня удивляло, как ловко папа перебирал мои грибы. Он их сваливал под березу, и говорил, что они все червивые, но поработал я все равно хорошо. А однажды, я нашел поганку чуть выше меня. Я решил оставить гиганта в покое и позвать папу. Гриб оказался действительно громадным.
   Ну а если, идя по лесу, я находил куст с черникой, то уже было не до поганок — я становился синим.
   Виллис в это время носился по лесу, и только изредка прибегал нас проведать: не потерялись ли мы, и снова куда-то убегал.
   Леса на Селигере густые, и часто это боры. Мне всегда нравилось там гулять.
   Вспоминаю, что каждое утро начиналось с солнца и бабушки, которая скармливала внучику и Виллису десятка два блинов. У нас хорошая бабушка была — добрая.
   По вечерам мы, опять же, все вместе ходили гулять. Я сидел на папе, и скидывал с него кепку. Внизу бегал Виллис, и задорно лаял.
   Так проходили летние дни. На Селигере я проводил около пяти месяцев. Это были самые счастливые сезоны в моей жизни. Сколько счастья! Сколько эмоций и радости!... И куда же все это уходит, куда исчезает? Ну хоть на минутку стать ребенком - об этом мечтает каждый взрослый человек. Но разве это возможно? Нет, конечно. Поэтому остаются только воспоминания. Иногда вспоминаешь, какой ты был в детстве, сравниваешь, какой сейчас. И становится страшно - сколько перемен! Сколько всего нового... Разве ты знал тогда, что такое любовь? А что такое дружба и предательство? Перед тобой все больше открываются грани из жизни, видишь больше красок, и рисовать приходится уже тебе...
   ...Так было в детстве — беззаботно и красиво. Но потом все стало меняться. Я стал знакомиться с жизнью. 15 июня умер Виллис. Да, тот самый задорный и преданный пёс, с которым проходило все моё детство. Плакали все — всхлипывала бабушка, роняла слезы мама, и папа сидел печальный за столом. Здесь и закончилось моё детство — любимая пора каждого человека.
   В то лето мы впервые не поехали в деревню, - болела бабушка. Да и без Виллиса было скучно. Меня впервые отправили в лагерь — в Крым. Когда я вернулся — бабушка болела.
   29 сентября умерла бабушка — еще раз попращалось со мной детство. Даже с тех пор столько изменилось! Вот жизнь...
   А сейчас я стою и готовлюсь сделать следующий шаг. Я оборачиваюсь на звонкий лай Виллиса и голос бабушки:
   - Лешенька, подожди, я тебе блинчиков напеку в дорожку!...
   Я понимаю — мне больше не увидеть бабушку и не погладить Виллиса по черной кучерявой шерсти, и он мне не помашет в ответ хвостом, и не почувствовать мне тех дней радости.И даже не увидеть природу Селигера в том времени. Детство уходит безвозвратно. Или мы от него уходим...