Ведьмин сын

Посвящается  Ольге Бакк  и  Андрею Аливердиеву
       
ВЕДЬМИН СЫН
       
Осень пришла давно, - сильная, сумеречная пора. Облетает листва, бесшумно падает на землю, в лесу тихо по - вечернему... Сейчас, когда мы сидим у костра, и вы просите рассказать вам что-то, - сказку или быль, - этот лес вокруг нас, напоминает мне легенду о лесной ведьме, которую я слышал когда-то. Я расскажу ее так, как слышал ее сам…
На опушке леса, спрятанная в самой его глубине, стояла избушка. Только самые отчаянные, или отчаявшиеся, - решались прийти сюда. Но бывало и так…
Вот и однажды пришел к ней пригожий молодой человек, - погадать на свою судьбу… Утром он увидел вместо молодой хозяйки – старую, сморщенную красноглазую ведьму, ушел в сердцах…
…Никто с тех пор не заходил в ее лесную избушку. Да и не ждала она никого, знала – никто не придет сюда более.
Как он тогда сказал: - «Не знал я, что у молодой ведьмы есть мать»…
С тех пор, как утонула она в его глазах, как отдала свою силу и молодость ему, прохожему, спасая его от верной погибели, - не узнавшему и никогда не узнающему об этом, - прошло немного времени.
Достаточно, чтобы осознать все, что случилось. И достаточно, чтобы почувствовать, что унес он с собой.
Нет, она не жалела, совсем. Лишь иногда приходили мысли о том, что сейчас, именно сейчас, для всего оставшегося там, за порогом, мира, она окончательно стала ведьмой – старухой с красными глазами, седой и сгорбленной.
 Но в душе она не изменилась.  Чувствовала себя все той же –  сильной лесной ведуньей.  Молодой и полной сил… только в образе старухи, той самой, которой пугают детей.
Она знала, что все это - не зря. Потому что теперь она  не одна. И это наполняло ее силой и радостью.
И, когда совершив оборот, на небе засветился колдовской круг месяца, в избушке ведьмы пришло в мир новое существо.

Мальчик был на него похож, рос быстро, воспринимал науку  так, как было нужно…  Сын ведьмы был умен не по годам, силен, как лесной зверь, пригож, и в свои три года выглядел на двенадцать. Мать знала, что  будет, - и, когда прозвучал давно ожидаемый вопрос, рассказала о прекрасном путнике, зашедшем к ней однажды – погадать.
Не сказала  она только того, что отец ведьминого сына никогда и не узнал того, что случилось… А еще – того, что знала сама – все, сказанное привычными словами гадания, стало правдой.
Все, да не все. Знала лесная ведьма, что был женат он, на богатой женат, как и пророчила она.  Да только счастья ему не принесло это, не смог удержать свое счастье. Таков был он по натуре, и даже  сделанное ведьмой не смогло этого исправить.
А может, так хотелось ей, однажды любившей его.
И знала ведьма долгожданные слова, сказанные сыном, желавшим видеть отца.
Полный месяц  отправится в путь, ничего своего не забудь, я пройду с тобой рядом, мой сын, никогда ты не будешь один.  Пусть задуманное тобой до конца решит жребий мой.  Путь открыт, сила ведьмы тебя сохранит.  И помощником верным в пути должен друг мой старинный пойти.
Свистнула ведьма в окошко.  Громовое ржание и топот копыт ответило ей, да так, что даже лес, привычный ко всему, содрогнулся.  Под окном появился высокий, черный, как сама ночь, с боками, на которых, как живые, играли блики лунного света, жеребец. Глаза его горели алым огнем, жаром дышали раздутые тонкие ноздри. В нетерпении забил копытом, ожидая нового хозяина,  и долго эхо хранило отзвук громовых копыт.
Ведьма стояла на пороге, глядя вослед.
Она знала…
…
Долго ли коротко ли, сколько людей, замков, городов, деревушек и трактиров повидал молодой  путник,  - не перечесть всего, что встретил он за годы пути. Бывал он воином на службе у королей, сражался, принося победу, - так страшен, умел был этот воин в бою, становясь легендой.  Боялись его короли, боялись его силы, да и сам он стремился дальше, не оставаясь подолгу нигде.
Многим помог он, лишенным надежды, выручил из беды.  Но, как только уходил он с одного места, стиралась память, словно след на песке.  Сам ли он не хотел себе громкой славы, или то была ворожба его матери, но вспомнить его облик люди не могли, помня только о силе и разуме. А значит, и найти не могли, куда путь держал. И сам он этого не помнил – не хотел.
Лишь одно запомнилось ему, - словно само не хотело покидать его: глубокий взгляд синих глаз молодой девушки, семью которой он спас от неминуемой смерти. И разговор, который унес он в самой глубине сердца…
И только в очень далеком городе, - богатой столице далекой страны, нашел он след того, кого узнал. 
Был этот вельможа богат, стал беден. Был красив – постарел и осунулся.  Был женат – стал вдовцом. И обвиняли в смерти жены именно мужа, несмотря на то, что говорил он, что невиновен.
 Может, и в самом деле был он невиновен. Но слишком нелепа была смерть его жены, слишком явные, кричащие улики указывали на него.  Ярость родственников богатой наследницы на безродного когда-то красавца, женившимся против их воли, утолялась теперь полным чувством радости.
Суд длился много дней. Приговор ясен: колдун. Его должны были  бить плетьми и сжечь на костре, как колдуна, - назавтра.
Город гудел в предвкушении знатного зрелища.
А сейчас, при свете полной луны, залившей город, глубоко в подземелье  сидел узник, и его посетило озарение. То был ответ на давно задаваемый вопрос: за что?
И он содрогнулся, вспомнив и поняв.  Вспомнил о том, как прокляла его девица, что носила под сердцем его сына, никогда не родившегося… Волны реки приняли тело утопленницы – необученной, но сильной ведьмы, и оставили след…
Таким увидел его молодой воин, встретивший мысль узника. 
Легкий, как виденье, он прошел через толстые каменные стены, спустился в самый низ, никем не увиденный, не замеченный. Явился узнику, все еще думавшему о своей скорой смерти.
Словно почувствовав, узник поднял взгляд и увидел.
Тот, кто пришел, был похож на него как две капли воды. Только молод и силен… Темнота  не мешала это видеть.
«Кто ты?»
«Ты не догадываешься?»
« Я знаю, ты – мое предсмертное виденье.  Ты так похож на меня самого, каким я был тогда, когда в сердце моем еще была жива доброта и любовь…   Ты пришел, чтобы напомнить мне об этом…» Узник спрятал лицо в ладонях.
«Мне так жаль, что жизнь свою я растратил по дурному, не сумев оценить, не сумев обрадовать ни одно существо в мире... И, хотя я не убивал, как меня обвиняют, но это - правильно, - за загубленные мною жизни я должен расплатиться… Знаешь, я даже рад, что потерял все, что имел. Это помогло мне многое понять…   Но я чувствую твою силу… и что-то очень близкое, как чувствовал бы себя. Кто ты? Не моя ли смерть?»
«Этого я сказать тебе не могу. Но ты оказался прав впервые в жизни и смог признаться в этом, поэтому я помогу тебе. А сейчас – усни».
« Наливаю в глаза тебе сумерки, ноченькой веки скрепляю…» - зазвучал вдруг для узника другой, но такой знакомый женский голос – нежный и тихий, как пришедший хороший сон. Удивился он, но не успел вспомнить, где же раньше слышал он колдовской заговор, произносимый любящей женщиной…   Уснул узник, не заметив, не услышав, как самим  лучом месяца исчез из глубокой камеры его  призрачный посетитель…
А назавтра  на городской площади было некуда монетке упасть - все пришли на казнь и смерть колдуна. Крики и угрозы преследовали обреченного, лица, горящие яростью или наслаждением от увиденного, заполняли весь мир.  Взгляд осужденного скользнул по толпе… и  вдруг был пойман другим, - сильным, но не злостным. Он вздрогнул, узнав в юноше того, кто посетил его ночью. И … узнал его. Потому что рядом с ним стояла женщина – молодая, красивая, черноволосая, полная ведовских сил. Такая, какой увидел он ее впервые, переступив порог лесной избушки.
Эти двое стояли среди толпы, но не в ней, словно окруженные синеватой месячной дымкой. И в этой же дымке увидел он то, что сделала ведьма, чтобы спасти его, снять проклятие черной погибели, висевшее на нем. Она отдала  ему силы молодости и жизни, став той самой старухой, которую видел, но не узнал он.
И удары плетей не принесли ему боли, а только забытье. И знал он, что это сделал ведьмин сын, стоящий в толпе.
Его сын.
Когда он пришел в себя, снова почувствовал взгляд.  Но самой ее рядом уже  не было.
Толпа бесновалась, кричала что-то, - он не слышал. Даже тогда, когда его коснулись первые языки пламени костра. Потому что он видел, как его сын протянул к нему руку, зовущую к себе.
Узник почувствовал, что веревки не держат его, что пламя, поднимавшееся все выше и выше, не приносят ему вреда. И толпа, упивающаяся видом костра, не видела того, что он сошел с помоста, направляясь прямо к руке, протянутой ему.
Они стояли рядом, не говоря ни слова, невидимые, не замеченные толпой. И безмолвный разговор проходил между ними, как целая жизнь. Поступки, причины, последствия… судьба. Увидел  и узнал он, кто на самом деле был убийцей его жены. Но изменить теперь было ничего нельзя. Да и не надо было…
Жар был такой, что толпа отступилась от помоста. Пламя костра, казалось, касается небес.
И сын позвал его за собой, уходя с площади…
В далеком от этого города, от этой страны лесу, на пороге лесной избушки стояла старая ведьма, глядя на зеленую лесную тропку, убегавшую вдаль. Долгие годы не проявлялась эта тропа  здесь, не появлялась так ясно, желая, чтобы по ней прошли те, кого должна была тропка привести сюда…
Она ждала. И вскоре на тропе появились двое путников. Один был молод и красив, он держал в руках поводья черного, как ночь, жеребца, на котором ехал немолодой человек. Юноша был очень похож на старика.
Путник был когда-то так же красив, но отдал свои силы и молодость, оставив все это в качестве откупа за свершенные когда-то ошибки. Он знал это.
Он вернулся. И увидел перед собой не старую ведьму, а ту самую молодую красавицу, которая ждала его далеко в лесной глуши, которая родила ему сына: предназначенное судьбой свершилось…
Я не ведаю, что сталось далее с ними. Может, весь этот рассказ был просто мороком, сном, приснившимся однажды. А может, и нет, – кто знает?
Лишь одно помнится мне. Когда однажды застала меня в пути ночь, остановился я переночевать.  В том  доме было чисто, красиво и уютно, каждая вещь стояла на своем месте, пахло травами и молоком, звонко звучали голоса детей…  И запомнился мне взгляд ярких синих глаз молодой хозяйки, каждый раз, когда она встречалась взглядом с мужем, – высоким, красивым, сильным мужчиной. Во всем там царила любовь.
Многое повидал я в дороге, но никогда больше за время моих странствий не встречал я подобного проявления силы, согласия и любви в семье.
 (c)UlyanaMachneva