Спустить штаны! Немед-ля-я!

Сильные руки отнесли мое бренное тело на дезинфекцию. Они мыли и стирали меня, как половую тряпку, грубо и бесцеремонно. Вены взорвали тысячами инъекций. Меня трясло от реакций. Я видел только глаза женщин и фонтаны из их страшных шприцов. С каким наслаждением эти бестии поддевали мою кожу и впускали туда свои яды! Я будто очутился в террариуме с гадами и невольно стал свидетелем их запретных игрищ. Слава богу, никто не осмеливался уколоть меня в ягодицы, ибо правилами проекта это запрещалось.
Исследование было дотошным. Бывало, что находя что-то интересное, вокруг меня собирались и дискутировали. Каждая женщина норовила отщипнуть от меня кусочек на память, будто я был редкой формы амебой. Да, это было нелегко пройти обследование на соответствие колымскому идолу, но, стиснув зубы, я держался. Помню, меня поразила психолог. На ее вопрос, считаю ли я себя мужчиной, я ответил, что отвечать на него не в моей компетенции. И она так усомнилась, что требовала спустить штаны.
- Спустить штаны! Немед-ля-я! – затягивала она гласные, и это последнее «ля» напомнило мне звук расстроенного рояля.
Я наотрез отказался подчиниться.
- И все же я настойчиво требую спустить штаны немедля-я! – развела она руками. – Невозможно, просто невозможно! Просто слов нет!
К счастью, правила проекта запрещали снимать штаны до финала. Поэтому все участницы строго контролировали друг друга, боясь оставить меня наедине даже с самим собой. Поэтому настойчивого психолога оттащила за уши терапевт, а терапевта за стетоскоп венеролог. Последняя больше всех требовала от меня это возмутительное действо и даже приводила убедительные доводы, что только она имеет право на это, и я уж было согласился. Но венеролога закрыли в подсобке. Я пытался, как то сгладить склоки между женщинами-врачами, говоря, что в каждой специальности есть своя изюминка. Бесполезно! Одни чтили правила проекта, но большинство пыталось соблазнить и подкупить меня. Чего мне только не предлагали, но я держался, как стойкий оловянный солдатик. Помню, на вопрос стоматолога: «на что жалуетесь?», я ответил, что жалуюсь на жизнь, и он в отместку написал в моей анкете, что у меня количество зубов превышает норму акулы. Но все это были цветочки. 
- Не может быть! – воскликнула хирург, рассматривая рентген моей грудной клетки.
Она обнаружила на снимке сердца застрявшую пулю и упала без чувств, но я успел подхватить ее. В бреду эта милая женщина просила ласки и любви. И даже нашатырь не привел ее в чувство. Все странное поведение легко объяснялось. Правилами проекта на территорию не допускался ни один мужчина. Лишь один раз в год на проект прибывал мужчина, которого участницы проекта называли идолом. Только одна из них могла завоевывать право провести ночь с ним в башне удовольствия. И ради этого она готова была терпеть любые лишения.
«Господи! Почему ты терпишь безумие этих женщин? – твердил я себе под нос. Между тем, бригада медиков из женской консультации выхватила спящую красавицу из моих рук и выбросила ее в окно вместе с подносами скальпелей и моим рентгеном. И хотя я не был их прямым клиентом, они потребовали от меня анализ мочи, скрининг и даже провели исследование на гормон ХГЧ.
По правде сказать, не все было так худо. Например, мне понравился расслабляющий массаж. Я даже уснул под бдительным оком консилиума. Все умилялись моей усталости и, пользуясь моментом, каждый норовил пощупать мне пульс, измерить давление и послушать ритм моего сердца. После окончания массажа мое тело подпрыгивало, будто воздушный шарик. Я даже попросил прикрыть окно, боясь, что меня может сдуть сквозняком, но оттуда карабкалась, матерясь, на чем свет стоит, женщина-хирург со скальпелем, и всем пришлось спешно ретироваться.
Последним испытанием была проверка зрения. Когда миловидный окулист в халатике усадила меня на стул, я боялся, что не пройду тест. Колымский загар девушки напоминал мне свежие сливки, и мне захотелось лизнуть их. Я высунул язык, и окулист поняла мой настрой. Она быстро сняла с себя трусики, отдающие сладким потом, и завязала мне ими глаза.
- Не бойся, - шепнула она мне тихо на ухо. - Все буквы на плакате гласные «а».  Стони, как марал во время гона, и ты не ошибешься.
Но нам, к сожалению, не дали уединиться, а ведь я надеялся пройти это исследовние на «отлично». Скоро мою кружевную повязку поменяли на панталоны какой-то вредной особы, а плакат с буквами отодвинули вглубь кабинета. Но и здесь я безошибочно ответил на все вопросы.
- Браво! – хлопали все в ладоши. – Зрение как у орла. Это настоящий колымский идол!
Вдруг консилиум умолк, и кто-то растолкал собравшихся локтями. На моем лице еще висели плотные панталоны, но я почувствовал дуло автомата, направленное мне в лоб.
- Что ты видишь, голубчик!? – услышал я знакомый голос Железной Стервы, и к своему  стыду я ответил, что вижу перед собой прекрасную женщину.
Тогда старуха сорвала с меня эти пошлые панталоны и прикрикнула на врачей.
- Пошли прочь, курицы! Ишь базар развели! Здесь вам не богадельня, а серьезный проект мирового значения!
Все быстро ретировались, и даже венеролог затихла в своей коморке. Часы в коридоре пробили полдень.
- Ну, что голубчик, сегодня супчик из чаек. - улыбнулась Железная Стерва, и я осторожно отвел дуло автомата от своего лица кончиками дрожащих пальцев.
Старуха совсем не изменилась. Она выглядела все такой же бодрой и сухонькой. Разве, что вместо убогой телогрейки уборщицы на ней сидел китель генерала. Кроме того, Железная Стерва была единственной женщиной на проекте, которая носила на голове волосы, сухонькие, слабые, но все же волосы. И эта особенность, казавшаяся на первый взгляд незначительной и даже нелепой на фоне остальных лысых участниц, предавала ее внешности особую значимость и даже красоту.