Фикса рассказ

( из цикла афганских рассказов)
Яркие звёзды светились так низко над землёй, что, казалось, тронь их пальцем, и они со звоном посыплются вниз золотыми монетами. А при долгом взгляде вверх думалось, что ничего нетна свете кроме этих светляков – звёзд да вершин гор, которые совсем сливались с черным небом.
Воздух, пропитанный терпким кишлачным духом, веял прохладой от речки, которая шумела в ущелье и раскатисто разбивалась о камни.
 Сегодня разведчики уже устали от прочёски нескольких кишлачков, гнездящихся в самом ущелье, поэтому остановились на ночлег. Многие солдаты улеглись на плетёных кроватях, вытащив их ещё засветло из афганских глинобитных жилищ – дувалов. Все отдыхали в спальных мешках, добытых со складов на боевых операциях. Небольшой горный кишлачок, в котором сделали привал, был одним из тех бесчисленных селений на нелёгких тропах афганской войны.
Кто-то из ребят приглушённо разговаривал, доедал сухой паёк, другие уже спали. Не спали лишь бойцы из охранения, они блокировали разведроту с двух сторон, выставив дополнительно пулемёты.
- Фикса, будешь старшим в замыкающей группе, - отдал приказ командир роты старослужащему солдату, рядовому Сергею Ветрову и добавил:
- Смотрите в оба, сам понимаешь, духи здесь борзые, не обошли бы.
Серёгу прозвали Фиксой за его позолоченные коронки на двух верхних зубах. Он уже привык настолько к своему прозвищу, что принимал его как второе имя. Все имели прозвища, а у него было особенное, золотое. Короткое, не вполне объяснимое, но для всех убедительное. Перекинув ремень автомата через плечо, он поправил « лифчик » (пояс с боекомплектом) и пошёл к своему взводу. По пути он остановился возле прапорщика Пантелеева.
-Товарищ прапорщик, – обратился Фикса к Пантелееву. – Если хотите, возьмите мой спальник, ночью очень холодно будет. А мне дайте вашу плащ - накидку, всё равно спать не придётся.
-Да нет, спасибо, у меня есть тёплые вещи…, - ответил прапорщик.
Это был первый боевой выход прапорщика Пантелеева, но прежде он уже бывал с разведкой на границе с Пакистаном и понюхал пороха, когда лазил ночью в сухое русло и попал под обстрел из крупнокалиберного пулемёта. Видел он и то, что осталось от погибших солдат, попавших под миномётный обстрел, да и сам уже не раз мог погибнуть, так и не успев ничего толком понять в этой войне.
Подойдя к охранению, Фикса присел на выбранное им место. Сильно захотелось курить.
- Ну, что, Седой, курнём? - спросил Сергей своего друга Костю, толкнув его плечом.
Они укрылись плащ – палаткой и стали с жадностью тянуть одну сигарету поочерёдно. Курить в открытую запрещалось, легко можно было стать мишенью для снайпера да и просто выдать огоньком расположение роты.
Вдалеке, за горами раздавались приглушённые расстоянием залпы артиллерии. А звёздное небо беззвучно отвечало молниеносными росчерками, как бы демонстрируя своё превосходство над людьми.
Фикса с Седым курили досыта, из-под плаща шёл терпкий кумар.
- Седой, потише, ты щас в глаз ткнёшь мне бычком ...
Фикса выполз из укрытия и подвинулся к одному из солдат, у которого был при себе прибор ночного видения.
- Варёный, дай-ка посмотрю, - попросил Сергей. Тот протянул ему прибор.
Фикса осмотрел противоположный склон ущелья и вернул прибор обратно Варёному.
- Духи-то вряд ли оттуда полезут, – протянул Седой. – Вверху всё заблокировано, как бы только сзади не подобрались по нашей стороне.
- Как тебе прапорщик показался? - прервал Фикса Седого.
- Нормальный, и по горам ходит, как лось, спортсмен, наверное. Да и когда очередь из пулемёта легла рядом, вроде бы не испугался.
- Или не успел испугаться, – посмеялся Фикса. Они притихли и каждый думал уже о своём.
Фиксе на днях пришло письмо из дома. Мать писала:
«Здравствуй, сынок, привет тебе от всех соседей, от всей родни. У нас-то всё хорошо, сынок. Отец тут на рыбалку ходил, будь она неладна, эта рыбалка. Перевернулся в лодке, как его сподобило, сам не понял. Говорит, увлёкся, рыбу, значит, тащил и кувырнулся, хорошо близ берега, только простыл сильно. Хорошо ещё вино с собой было, да и просох, значит, у костра. А рыбы привёз много. Да шут с ней. Привет тебе передаёт, говорит, чтобы голову зря не подставлял. Брат твой Вася поступил в техникум. А мы-то с отцом как рады, только бы хорошо учился. А Наташа-то твоя такая справная стала, прямо красавица. Тебя всё ждёт. Тут даже помогала нам яблоки убирать. Яблок в этом году, значит, страсть сколько. А то и просто так заходит к нам вроде бы чайку попить, а у самой весь разговор только о тебе. Так что пиши ей почаще. Ну, вот и рассказала тебе все новости. Ты, сынок, береги себя. Привет тебе особо от Епифановых и Забродиных…».
Это письмо Фикса выучил почти наизусть. Но приятные воспоминания о доме прервал командир роты.
- Так, ребята, мы ненадолго уйдём вперёд, проверим один кишлачок, - сказал он. - С вами останутся сержант Орешников и прапорщик Пантелеев. Будьте внимательнее, тут духи шарахаются, приготовьте ещё пулемёт, чуть что - свяжитесь с нами, а так сами знаете, что делать.
Уже смеркалось, группа разведчиков ушла вперёд. Седой подсуетился, приготовил пулемёт, затем закурил сигарету, жадно вдыхая табачный дым.
- Ну, ты фоером-то не больно свети, - одёрнул его Фикса.
Седой прилёг, спрятался за Варёного и продолжал курить. Наступило молчание, и только цикады усилили свою песню, нескончаемое «ци – ци – ци» раздавалось отовсюду.
Стоял октябрь, жаркое время прошло, и здесь в горах ночью изрядно холодило. Но днём солнышко пригревало, и температура поднималась выше тридцати градусов.
Фикса вспоминал, как вчера бригада прибыла в этот район, как подлетела армада вертолётов, и началось десантирование на горы. В эфире раздавались переговоры, приказы, и на один из приказов скорее занять высоту раненый командир десантно-штурмовой роты послал командира бригады матом куда подальше.
Огонь со стороны духов с высоты был очень плотный, головы не поднять, и комбриг делал всё возможное, чтоб избежать ещё больших потерь и вынести из-под огня раненых. Гора белела  «лысиной», где залегли десантники, всё просматривалось, как на ладони, хотя эту гору и плато, на котором стояла бригада, разделяло немалое расстояние в несколько километров. Боевые вертушки затеяли свою карусель, обстреливая местонахождение духов «Нурсами», и вскоре роте удалось закрепиться на высоте. Духи отошли, неся потери. Десантники блокировали вход в ущелье.
 Вечером разведчики подъехали ближе к предгорью и наблюдали за кишлачной зоной. Солнце уже зацепилось за вершину горы и перевалило за неё, наступили сумерки. Повсюду стрекотали цикады, неподалёку завывали шакалы. Синий дым стелился ниже отрогов гор над кишлаками. Смеркалось очень быстро, и вот уже звёздные гирлянды свесились из чёрной глубины, небо давило внезапно вспыхнувшими мириадами звёзд.
Фикса всё ещё не переставал удивляться тому, как быстро наступает темнота. Там, в средней полосе России, где был его дом, солнце плавно, точно нехотя спускалось за край горизонта, освещая его своим огнём, и только после этого совсем оседало и многоцветной радугой рассыпало над землёй угасающие лучи.
Вчера примерно в это же время, когда разведчики, сидя на броне БМП ужинали, прапорщик Пантелеев обратил их внимание, что на севере поднималась над горами очень яркая дуга.
- Что это такое!? - удивлялся он.
- Космический корабль запустили в Союзе, - ответил Фикса.
Белая дуга медленно восходила к зениту, бледнела и таяла, впечатляя своим великолепием и грандиозностью.
- Ерунда, – вмешался, как обычно, в разговор Седой. – Всю атмосферу продырявили.
Он сидел возле люка бронемашины и постукивал пальцами правой руки, то ли бормоча себе под нос, то ли что-то напевая.
- Эй, кто там барабанит, завтра на войне побарабаните, спать не мешайте, - прорвался голос из люка.
Шакалий вой усилился
- Мою смерть чуют, – произнёс Седой, зарядил подствольник автомата и  направил его в сторону воплей. Граната разорвалась, неподалёку послышался визг.
– Гожо, вот так я молодец! – похвалил сам себя Седой.
 В радиостанции послышались позывные командира бригады, вызывали командира разведроты. Но тут в эфир, на волну вылезли духи. Они кричали:
- Буру, буру,… вам,…вам! Не возьмете, командор. Буру шурави…
Духи матерились хлёстко, но однообразно. С той стороны, где стояла бригада, началась сильная стрельба, но выстрелов почти не было слышно, так как разведчики уехали достаточно далеко.
Было видно лишь, как красные трассы пересекались, ударялись в землю, рикошетом взмывали в звёздное небо. Банда духов подошла с противоположной от кишлаков стороны, открыла по бригаде огонь, но перестрелка шла недолго. Бригада огневой мощью очень скоро придавила духов. Но они ещё продолжали материться в эфире...
Фикса вспоминал, как на следующее утро он в составе роты пошёл на прочёску кишлаков. Когда они приближались к кишлачной зоне, навстречу им вышли старики, в руках они держали деньги. Предлагали что-то вроде откупа, чтобы бойцы не заходили в кишлак. Старики совали мятые купюры в руки офицерам, но те не брали деньги, зная, что это провокация.
За разведкой следовал отряд афганской народной армии. Такие отряды часто  «подчищали» за нашими ребятами и попутно мародёрничали.
Разведчики подошли близко к селению, резко пахнуло кишлаком. Знакомый запах настораживал, заставлял собраться, сосредоточиться. Можно было ждать любых сюрпризов.
В кишлаках находились только женщины, старики и дети, но могли остаться наблюдатели из числа бандитов. Фикса обычно ходил с Седым, один страховал другого. Разведчики сосредоточенно искали оружие.
Рота далеко углубилась в кишлак, нашли два гранатомёта, автомат, несколько винтовок, тяжёлый китайский пулемёт. Всё это железо было тяжело тащить, поэтому взяли по пути трёх ишаков и навьючили оружие на них. Фикса остановился между дувалами и заметил быстро уходившего нестарого афганца.
- Бача, инжи бё, – окликнул его Фикса, но тот не останавливался.
Тогда Сергей выстрелил из автомата поверх головы уходящего. Афганец замер на месте.
- Инжи бё, - повторил Фикса.
Не на шутку испуганный афганец подошёл к нему. Он был похож на крестьянина, на ступнях ног - толстые мозоли. В обычной для многих афганцев тонкотканной одежде, широких штанах и рубахе, да на плечах накидка.
Седой сориентировался быстро:
 - Этот пойдёт с нами, потащит пулемёт.
Ребята подвели афганца к роте и помогли ему положить на плечи пулемёт. Он оказался очень жилистым и довольно легко понёс поклажу. Когда разведчики вошли в ущелье, то увидели, что афганцы из отряда народной армии не ушли вперёд, а, рассевшись на камнях, дожидаются их.
- Вояки хреновы! – выругался сержант Орешников. Они обогнали афганцев и пошли вперёд по тропе, ведущей через ущелье. По пути прочесали два кишлачка, нашли немного оружия, людей в кишлаках не было, видно, подались в сторону Пакистана.
Цоканье цикад постепенно стихало, и только речка шумливо клокотала на дне ущелья. Звездный небосвод разгорелся ещё ярче. Показалась багровая луна, обозначила резкие контуры гор и постепенно осела за их вершинами.
В отдалении, куда ушла группа разведчиков во главе с командиром роты, сухо потрескивали автоматные очереди, иногда в их трескотню вмешивался звук американской автоматической винтовки.
- Наши полыщутся, - произнёс Седой - Во, чёрт, если в засаду угодили!
Но очень скоро стрельба стихла. Разведчики вернулись обратно без потерь. Остальная часть ночи прошла спокойно. Забрезжил свет над горами. Поднялись рано, разогрели сухой паёк, позавтракали. Подошёл сержант Орешников.
- Фикса, возьми под контроль пленного духа.
- Но я же в замыкании.
- Никитин присмотрит за ним, а ты проконтролируй.
- Витя, ладно будет сделано, а ишаков тоже контролировать?- съехидничал Фикса.
- Пусть Седой контролирует, - улыбнулся Орешников.
Седой сидел и бормотал, завязывая китайские кеды:
- Я сам, как ишак, а этих вонючек посередине поставьте или Варёному отдайте, он их любит.
Фикса надел фуражку Седого ишаку на голову. Седой встал: «А где моя каска?»
Ишак мирно прял ушами и смотрел в сторону. Седой с прищуром взглянул на Фиксу, дал щелбан ишаку и со словами: «Ну, Фикса погоди!» - пошёл к дувалу.
Разведрота и приданная ей группа афганцев уже около получаса продвигались в глубь ущелья, именуемого Кин – Назян - Ухвар. С ишаками было идти намного легче, и ребята невольно задавались вопросом: как без ишаков можно было со всем этим скарбом пройти через перевал? Ну, что ж не впервой, сам собой напрашивался ответ.
Вскоре дошли до места, где вечером была перестрелка. Два убитых афганца находились по - прежнему в тех положениях, как их застала смерть: один лежал вниз лицом на пороге дувала, второй спиной привалился к дереву. Такие картины, привычные для видавших виды бойцов, весьма впечатляли новичков и вместе с тем закаляли их нервы.
 Разведчики уходили всё дальше. Когда приблизились к началу подъёма на перевал, сделали небольшой привал, поправили на ишаках поклажу.
- И долго ли они выдержат, эти ослы, здесь очень круто, они скоро сдохнут, - беспокоился Варёный.
- Сдохнут, так на тебя перегрузим, - подтрунивал Седой. - Или на этого духа.
А Фикса дал афганцу сахара из сухого пайка. Он понимал, что такую тягу, как этот пулемёт, было бы не по силам тащить любому из них, да ещё в крутую гору без тропы. Афганец поначалу принял сахар с недоверием, словно отраву, полизал его, но затем, поняв, что ему дали, произнёс: «Ташакор». «Спасибо», значит. Потом Фикса помог афганцу закинуть пулемёт на плечи и показал, чтобы он шёл в гору.
Подтянулась группа афганцев из народной армии. Разведчики стали подниматься вверх, но не друг за другом, как обычно, а врассыпную, не спеша. Камни ехали под ногами, без тропы было очень трудно идти. Выручали небольшие уступы да ещё колючие кусты, за которые можно было подержаться.
- Эти гады оголодали, - кричал солдат по прозвищу Снайпер, отрывая ишака за хвост от кустарника. Ишак не поддавался.
 – Во, прилип, сука. Ну, ладно, похавай, милый, а я «камас» покурю.
Ишаки вначале шли резво, небольшими рывками, останавливаясь чтобы передохнуть. Потом их приходилось тянуть за вожжи. А когда поднялись на треть перевала, они вовсе встали. Седой подходил к ишакам и, держа автомат за ствол, наотмашь бил каждого из них под хвост. Они взбрыкивали, скакали, как ужаленные, на том же месте и снова вставали как вкопанные.
Фикса следил за пленённым афганцем, который очень отстал, таща пулемёт, и шёл уже в составе народной армии, о чём-то переговариваясь с соплеменниками.
- Фикса, смотри за духом хорошенько,- напомнил командир роты. - А то он сделает ноги и на нас банду наведёт.
- Я смотрю, смотрю, никуда не уйдёт.
Лезли долго, с небольшими передышками. Ишаков, которые выдохлись окончательно, оставили внизу. Уже показались сосны - признак того, что скоро будет вершина перевала. Все вершины гор в этом районе были покрыты соснами, что, в общем-то, непривычно для Афганистана, особенно района Джелалабада.
Вдали, почти на границе с Пакистаном, было видно, как десантировались наши ребята с вертушек, вились опознавательные красные дымы. Вот, наконец, и вершина перевала, подъём занял два часа. Разведрота вместе с афганцами расположились на привал. Нужно было дождаться сумерек.
Вокруг, куда ни глянь, высились горы. Дикая, чужая красота. Лишь вдали, в промежутке между горами, в синеватой дымке вырисовывались множества кишлаков. К вечеру заметно обдавало прохладой. Разведчики переоделись, поменяли лёгкое, насквозь промокшее обмундирование, на сухое, остыли, немного подкрепились после утомительного подъёма.
В одной компании с Фиксой находились его друг Седой, Варёный, Снайпер, сержант Орешников. Кто сидел, кто прилёг, отдыхая.
- Слушай,Снайпер,- произнёс Седой, глядя в прицел СВД. -А можно корову завалить,в-о-он около кишлака стоит?
Снайпер посмотрел в бинокль.
- Сдурел что ли, даже винтовка не добьет до туда, если только из ДШК достать, да и то вряд ли.
- А может, попробуем, бахнем?
- Пробуй, патронов много, дырявь воздух, но говорю тебе – бесполезняк.
Седой зарядил оружие, долго выцеливал в корову, но, как и предполагал Снайпер, не попал. Он отложил винтовку, неловко улыбнулся, как-то нелепо присвистнул, улёгся на спину, натянул фуражку на глаза и притих...
Уже сильно смеркалось, когда разведрота, а за ней отряд афганцев пошли по хребту перевала. На спуске идти стало ещё сложней, почти ничего не было видно, из-под ног то и дело скатывались камни. Над горами выплыл багровый диск луны, он поднялся выше и немного осветил местность. Но тропа делалась всё уже, крутизна спуска увеличилась так, что приходилось порой съезжать по камням на заднем месте, рискуя свалиться с обрыва и улететь вниз. Впереди роты шёл один из офицеров и светил себе под ноги фонариком, за ним - все остальные по одному.
…Повыше голов рассекли воздух пули. Очереди из автоматов прошли мимо. Но вот смертельный свинец лёг совсем рядом, сержанта Орешникова ранило в левую руку. Цепь разведчиков остановилась. Ребята начали стрелять в том направлении, откуда вели огонь духи. Перестрелка продолжалась бы долго, но арткорректировщик направил огонь гаубичной батареи по горе, где сидели душманы. После артудара они затихли.
Перевязали сержанта и продолжили спуск. И снова из-под ног сыпались, катились камни и ударялись где-то далеко внизу. Луна ещё подсвечивала дорогу, но скоро она нырнула за горы. В одном месте, чтобы пройти, пришлось придерживаться за выступ, плотно обхватывая его руками.
Вот прошли офицеры, прапорщик Пантелеев, прошёл, держась за выступ, Седой. Очередь Фиксы. Он взялся за выступ, переставил правую ногу, обогнув его. Вдруг послышался шум камней со стороны пленного афганца, шедшего за Фиксой, и его соплеменников, которые спускались следом. Сильный удар в голову заставил Фиксу ослабить руки, он покачнулся, теряя равновесие, звёзды с сумасшедшей быстротой понеслись по кругу, затем небо несколько раз перевернулось в его глазах…
Фикса ощутил тупой, жесткий удар в спину. Звёзды прекратили свой сумасшедший полёт и только вздрагивали, роняя радужные лучи, похожие на слёзы, на его лицо. Изо рта и носа текла густая кровь. Фикса ещё мгновение смотрел неподвижным взглядом в звёздную черноту и увидел в нём неясный расплывчатый образ своей матери. «Береги себя, сынок»,- послышался её голос. Губы Фиксы шевельнулись в ответ: «Прости, мама…»
В последний миг жизни ему привиделся Седой, точно ангел, застывший на скале, откуда он, Фикса, сорвался.
- Полетели, друг, - произнёс ангел, и образ матери, и чужое звёздное небо навсегда померкли в глазах Сергея.
 - Фикса упал!! – заорал Седой. Цепь разведчиков, стоящая у скалы, с которой сорвался Фикса, замерла. Недолгое время все стояли неподвижно в кромешной темноте и полной тишине, пытаясь осмыслить происшедшее. Возможно, судьба сыграла с Фиксой злую шутку, и он просто оступился? Но могло статься, что камни сбросил нарочно идущий следом пленный афганец.
 Вдруг с другой стороны ущелья, в которое они выходили, по роте принялись стрелять из винтовки. Офицеры, солдаты стали выкладывать оборонки из камней. Пули ложились рядом, и была велика вероятность, что кого-то могут ранить или убить.
Стрельба прекратилась раньше, чем разведчики выложили оборонки. Командир роты сообщил о падении одного из бойцов со скалы и ранении сержанта на КП бригады. Ранение нетяжёлое, навылет. Сержанту Орешникову сделали обезболивающие уколы. Разведчики спустились ещё ниже, почти к подножию горы. Но Фиксу надо было найти во что бы то ни стало. Поэтому несколько солдат, в том числе Седой с Варёным, пошли наверх к скале - предполагаемому месту падения Фиксы.
Артиллерия бросала осветительные снаряды к месту нахождения разведчиков, горы освещались ярким изумрудным светом. Но Фиксу так и не нашли, решили отложить поиски до утра. Затем все кимарили, спали вполглаза, в полудрёме. Было очень прохладно. Прапорщик Пантелеев сидел около пленного, который укрылся накидкой. Сначала прапорщик вспоминал о далёком доме, затем верх взяли мысли о погибающих здесь пацанах, которые повидали в Афгане столько, что не на одну жизнь бы хватило, постигших истинную цену человеческой жизни.
Седой с Вареным сидели рядом у сухого русла ущелья в группе охранения. Потрясённые падением Фиксы, они забили одну сигарету на двоих и курили. Говорить ни о чём не хотелось, слова стали какими - то пустыми и лишними…
…Звёзды побледнели, чуть свет взвод разведчиков и с ними прапорщик Пантелеев поднялись к скале. Тело Фиксы нашли на уступе размером в несколько метров. Он лежал навзничь, раскинув в стороны руки, одна нога неестественно подвернута. Рядом – автомат, который от силы удара словно сгорбился. Взгляд голубых с поволокой глаз Фиксы навечно растворился в рассветном, бездонном небе Афганистана.

Владимир ПАТРИКЕЕВ