О маленькой девочке Оле из цикла В мире леших

Первые солнечные лучи окрашивают алыми красками тяжелое темное небо. Утренний еще холодный ветерок гонит сизые тучи прочь за линию горизонта. Просыпаются звери и птицы. Раздаются первые трели жаворонка – предвестника зари. Просыпается лес: и самые дебри, и мелкий березняк, который подкрадывается к крайнему дому деревни Озерки. Просыпаются все лесные существа: будь-то лесовики, ичетники или водяницы. Все встречает новое утро с радостью.
Только Оле не до веселья. Этим утром, впрочем, как и обычно, родители ссорились. Как всегда, завтрак на кухне перешел в разговор на повышенных тонах. Кто-то что-то не то сказал, не так ответил и вот мама уже обзывает папу последними словами, а тот в бессильной злобе сжимает кулаки. Оле не надо находиться там, чтобы это видеть, в ее памяти четко отпечатались семейные ссоры. Как хотелось закрыть уши, чтобы не слышать ругани, но даже под одеялом и плотно прижав к ушам ладони, до Оли доносились обрывки фраз. И все бы ничего, она посидела в комнате, поиграла бы, пока родители не успокоились, а потом спустилась вниз. Только не сегодня. Сегодня по-особенному сильно грызла обида за испорченное утро. Ведь сегодня у Оли день рождения.
Спрыгнув с постели, девочка надела любимое бежевое платье с рюшами. Как смогла причесалась, чтобы отросшая челка не лезла в глаза – надела обруч. Сунув ноги в сланцы, которые летом заменяли и домашнюю, и уличную обувь, Оля тихонько вышла из комнаты. Как можно тише спустилась по скрипучей лестнице. Но зря боялась – родители не обратили на нее внимания, а продолжали выяснять отношения. Тяжело вздохнув, она выскочила на улицу. Сразу же лицо и голые руки обдало прохладным ветерком, и кожа покрылась мурашками. Но утренняя прохлада быстро отступала под напором зноя. День обещал быть жарким.
На ярко-голубом небе ни облачка. Солнце, поднимающееся из-за леса, начинало припекать.
Оля спустилась с крыльца и пошла по дорожке вдоль поля, наслаждаясь благоуханием полевых цветов. Но у белоствольной плакучей березы дорога раздваивалась. Повернув направо, дорога уходила в деревню, превращаясь в главную улицу. Повернув налево – терялась в поле, превращаясь в накатанную, уходящую в лес.
Оля стояла на распутье и, крутя головой, хлопала длинными пушистыми ресницами, которые бросали тени и придавали голубым глазам не по-детски томный, глубокий взгляд.
Неизвестно сколько бы Оля стояла, но тут с березы хрипло каркнув, слетела ворона, и, тяжело махая крыльями, полетела в сторону леса.
Приняв это за знак, Оля повернула налево. Ступая по высокой траве, она  промочила ноги до колен еще не высохшей травой. Но девочку это мало волновало. Сейчас, расставив руки, она цепляла пальцами, легонько поглаживала попадавшиеся под руку головки солнечных ромашек или колючие соцветия бодяка. Кое-где попадались синие венчики колокольчиков, которые застенчиво прятались в высокой траве.
Все ближе и ближе подходила Оля к молоденьким стройным березкам, когда услышала плеск воды.
Насторожившись, девочка огляделась. Родители не пускали ее в лес одну, потому еще страшнее была неизвестность, скрытая высокой, поднимающейся почти до пояса, осокой. Но сегодня Оле хотелось совершить что-то особенное. Сделать себе какой-нибудь необычный подарок, пусть он даже будет противоречить словам мамы и папы. Вспомнив их, в груди Оли защемило, и неприятно заломило в локтях и коленях, от чего девочка поежилась. Но как ни странно, мысли о родителях и об их утренней ссоре, придали уверенности в своем решении. И Оля шагнула в высокую траву. Раздвигая ее руками, помогая себе идти, она вышла к небольшому озеру. Совсем маленькому, где-то метра три-четыре в диаметре с поросшими берегами и черной, блестящей как смола водой. По глади которого, плавали листья кувшинки и два нераскрытых бутона.
Оля как завороженная смотрела на плавающие цветки. Вот он! Подарок!
И тут, на ее глазах, молочный лепесток дрогнул. Следом второй, третий. И один из цветов приоткрылся, обнажая зеленовато-желтую сердцевину.
-Ах, - вырвалось из груди Оли, которая впилась глазами в кувшинку. Лепестки медленно открывались навстречу солнцу, а девочка ждала, что увидит там кого-нибудь удивительного, быть может, дюймовочку или русалку, о которых так любила читать.
Узкие, но высокие листья мешали наблюдать, и Оля, раздвигая осоку руками, подалась вперед. И замерла, когда встретилась с чьим-то взглядом.
Из воды на нее глядели болотные с крупицами золота глаза. Безбровое лицо обрамлено каймой изумрудных волос, но не водорослей, а настоящих прядей. Маленький курносый носик, аккуратный ротик. На Олю смотрела красивая девочка, возможно, лет тринадцати-пятнадцати, возможно, чуть младше.
Но как!?
Оторопев, Оля не двигалась с места, а продолжала изучать таинственную незнакомку. Страх в ее сердце боролся с любопытством, и последнее победило.
-Кто ты? – почти шепотом спросила Оля.
Но та ничего не ответила, лишь улыбнулась и исчезла.
Тряхнув головой, Оля снова глянула в озерную гладь. Ничего. Только круги на воде. Но двигаться дальше вперед либо уходить девочка не спешила. Теперь она, сосредоточенно хмуря брови, вглядывалась в темную воду.
Ее не волновала ни распустившаяся кувшинка, ни мелкая рябь, которую поднял западный ветер, ни непонятно откуда налетевшие кучевые облака, грозящие пролиться дождем. Нет. Все мысли Оли занимало, только то видение, которое явилось на несколько секунд, улыбнулось и растворилось.
«Ну где же ты», - мысленно позвала девочка видение. И, как будто откликнувшись на зов, улыбающееся лицо появилось снова на том же месте. Но теперь рядом было еще точно таких же, как две капли воды, лица: курносые, игривоглазые.
-Кто вы? – еще раз спросила Оля.
Но незнакомки не ответили, а взявшись за руки начали танцевать. Ног Оля не видела, лишь лица, шеи и руки, но понимала – это танец. Какой-то неведомый, но прекрасный танец озерных девочек. А они кружились держась за руки, резко отпуская и вскидывая руки над головой, чем взбивали волосы, которые, бурля, метались в стороны. Круг неведомого танца расширялся. И теперь на заднем плане Оля видела других озерных жителей: маленьких и больших, которые веселились, пели песни, танцевали, играли в салки и глядели на небо.
-Русалки, замерло у Оли на губах.
Представшие озерные жители были без ног, стройные, узкоплечие тела заканчивались рыбьим хвостом.
-Иди к нам. У нас нет спора, шума, нет суеты. Мы не плачем, не сожалеем, а только играем и танцуем.
Оля вздрогнула и еще сильнее нагнулась над водой, выставив вперед левое ухо. Какие прекрасные у них голоса! Словно журчание ручейка, или…Оля задумалась, не зная, с чем можно сравнить такую речь, которая проникает в самое сердце, обволакивает его, дарит умиротворение душе, отгоняет все черные мысли.
Но тут вода вздрогнула. То тут, то там, стали расходиться круги. Начался дождик. Мелкий, грибной. Пока еще можно быстро добежать до дома и не вымокнуть. Но Оля не могла оторваться от того видения, которое ей показало озеро. Это и правда чудо! И ей хотелось хоть минуточку, но еще увидеть озерных жителей. Хотелось четче запомнить, сохранить в памяти добрый взгляд и улыбку, полную искренней радости. Чтобы когда дома снова услышать ругань родителей, эти воспоминания отгоняли дурные мысли.
-Иди к нам. Иди. Иди. Не бойся! – более настойчиво послышались голоса, откуда-то из глубины. Лиц не было видно, зато мелькали белые, как листья кувшинки, руки.
Девочка оглянулась, и посмотрела в сторону дома. Она не поняла, то ли ей почудилось, то ли и в самом деле, ее зовут. И какое-то тягостное чувство легло на сердце, такая тоска напала на Олю и злость. Ей было так обидно, что родители забыли о ней и снова ссорились. Ведь можно хотя бы в этот день побыть дружной семьей. Как они…Оля снова посмотрела на темную воду.
«Там весело и нет ссор. Ничего же страшного не случится, если я свой день рожденье проведу там. Чуть-чуть, а потом пойду домой. Так рассуждала девятилетняя деревенская девочка. И кивнув своим мыслям, протянула руки.»
Тут же за запястье схватили склизкие узловатые пальцы и с силой дернули ее. С криком Оля плюхнулась в холодную воду, зажмурившись. А эти противные пальцы уже держали ее за шею, за ноги и тащили вниз, обвивали ее тело, хлопали по щекам.
Страх пронзал сознание маленькой девочки, и Оля закричала. Но звука не было, лишь пузыри и вода, которая давила со всех сторон, даже изнутри.

-Боже мой, Игорь, ты купил розового зайца, неужели не было других цветов? – огрызнулась Лена, моя посуду.
-Но Оля хотела именно его.
-Она хотела мягкую игрушку, но не такого же урода!
-Тише, ну что ты заводишься, Оля услышит.
-А ты ей не прикрывайся!
Так начиналась утренняя ссора Олиных родителей и не закончилась до тех пор, пока мама не глянула на часы и не заметила, что пора бы их малютке выходить завтракать.
Мама с недовольством взяла зайца, кивнула мужу и они вдвоем пошли наверх. Но дочери не было в комнате. Не было и в соседней. Не было и внизу. И около дома.
Взволнованные родители бегали вокруг дома, крича, звали дочку. Добежали до плакучей березки, которая склонилась еще ниже, будто чувствуя свою вину за то, что приключилось с девочкой. Повернули направо и добежали до площади, спрашивая у всех, не видели, Олю. Но все только разводили руками. Потом побежали обратно и уже направились к лесу, чуть ли не плача, сетуя на свои ссоры и на то, что не уделяли должного внимания единственной дочери.
Начал накрапывать дождик, но и это их не остановило. Они бежали в лес, в мрачный хвойный лес, и эхом разносилось над полем и статными елями имя девочки. Но, жаль, что они не замечали молодой березняк, хранивший страшные тайны.