Глядя из Лондона

Отрывок из романа «Страна Сияющей Богини»

Глядя из Лондона.

2.
– Хелен! Миссис Соколова, можно я буду звать вас так в неофициальной дружеской обстановке? Ведь мы друзья?
– Валяйте, Боб, я буду называть вас так. Да, Боб, мы друзья! – Улыбнулась Стилету Елена Васильевна, обращавшаяся к популярному в англоязычном мире журналисту, словно к старинному товарищу, с которым знакома едва ли не со школьных лет. Соколова и сама не знала, почему ей с Бобом Стилетом так легко в общении со дня их первой встречи погожим октябрьским днём восемьдесят шестого года  у стен издательства «Правда» на одноимённой московской улице.
До этой второй встречи общение сводилось к переписке, но и письма Стилету писались на редкость легко. Приятно было общаться с умным человеком, тем более что проблема «языкового барьера» для них не существовала. Соколова отлично говорила по-английски. Именно это обстоятельство стало главным в выборе кандидатуры основного переводчика для представительной делегации советских журналистов, командированных в Великобританию.
– Присаживайтесь, Хелен, за этот столик. Я здесь бываю едва ли не каждый день и столик закреплён за мной. Я старый холостяк со стабильными доходами и могу себе позволить питаться в довольно дорогом заведении. Особенно приятно пригласить за свой столик умную и очаровательную даму, которую, будь такая возможность, англичане выбрали бы своей королевой!  Присаживайтесь, Хелен, наверное вы чертовски устали?
– Устала, Боб, чертовски устала! Иными словами и не выразить моей усталости. Жива только вашими комплиментами. Целый день на ногах, да ещё на высоких каблуках и это В мои-то годы! Знаешь, Боб…
– Прекрасно! Чувствую по интонации, что если перевести наш разговор на русский, то мы уже «на ты»? – Перебил Елену Васильевну Боб Стилет.
– Если по-русски – да, – согласилась с ним Соколова и продолжила. – Общение с десятками людей и едва ли не синхронный перевод с русского на английский и с английского на русский! Устала Боб! Чертовски устала! – Присаживаясь за стол в удобное кресло, призналась Елена Васильевна и вытянула ноги, рассчитывая чуть позже незаметно снять туфли.
– Что будете пить, сэр? – Спросил официант, явившийся так быстро, как будто ждал постоянного посетителя маленького и уютного ресторанчика с высокими ценами и отличной европейской кухней.
– Пусть выберет дама, – ответил Стилет. – Заказывайте, Хелен. – Это не паб и пиво здесь не подают, зато отличный выбор сухих и десертных вин. Есть коньяк, виски и прочее.
– Боб, не надо прочего. Хочу десертное вино. У нас в СССР есть отличные десертные вина Хванчкара, Киндзмараули, Апсны, Псоу и ряд других, но в Англии я впервые.
– Что вы можете предложить? – Обратилась Соколова к официанту.
– Такой красивой леди я предложил бы Аквитанское красное десертное урожая восемьдесят четвёртого года. Редкое вино с великолепным вкусом. У нас имеются две бутылки, но смею напомнить, что мистеру Стилету это будет стоить около сотни фунтов…
– Боб, – Соколова вопросительно посмотрела на Стилета, – мои командировочные не способны на такие подвиги.
– Не обижайте меня, Хелен! Считайте, что я богат как Ротшильд! – рассмеялся Стилет.
– Идёт, Гарри! Неси Аквитанское для дамы! – непринуждённо по-британски кивнул официанту Стилет. – Мне как всегда коньяк.
– Арди? – Уточнил официант.
– Ну разумеется Арди! – Подтвердил Стилет.
– Сок? Лимонад? Минеральная вода? – поинтересовался официант.
Стилет посмотрел на Соколову.
– Сок, апельсиновый, и минеральную воду, – заказала она.
Полистав меню, Елена Васильевна, предоставила право выбора салатов опытному в таких вопросах Стилету, выбрав себе из рыбных блюд  норвежскую сёмгу.
– За что будем пить? – Спросил Стилет, когда официант наполнил бокал пожилой и тем не менее красивой леди, настолько безупречно говорившей по-английски, что, либо она была из королевской семьи, но почему-то скрывала своё лицо от репортёров, либо была иностранкой. «Интересно, откуда?» – Подумалось официанту.
– Леди из России! – Словно прочитав его мысли, шепнул официанту Стилет. – Удиви её чем-нибудь, Гарри. Ну скажем, пельмени?
– Сделаем, – кивнул Гарри и, оставив на столике салаты, отправился за горячими блюдами.      
– Давай, Боб, выпьем за эту встречу и за ту небольшую услугу, которую, надеюсь, ты мне окажешь, – озвучила Елена Васильевна содержание тоста.
– Не сомневайся, Хелен. Сделаю всё, что попросишь, всё, что в моих силах! – Заулыбался семидесятивосьмилетний независимый журналист и холостяк Боб Стилет, обнажив, как это умеют делать преуспевающие англичане или американцы, свои ровные белоснежные зубы-протезы, стоившие уйму денег.
– Звякнули низкий, глубокий коньячный бокал с тридцатью граммами Арди на донышке и высокий винный бокал с Аквитанским – оба из дорогого стекла, и Стилет успел загадать вслух желание.
– Мечтаю видеть вас, Хелен, рядом с собой…
– Но мы и так рядом, Боб. Куда же ближе? Мы ведь друзья! – Опередила его Соколова, не дав сказать лишнего, и загадочно улыбнулась, смутив Стилета, которого казалось никто и ничто уже не может смутить, а тем более заставить покраснеть.
– Увы, я так и останусь холостяком, – загрустил на мгновенье Стилет.
– Покорившим, судя по твоему, Боб, напору, изрядное число красавиц! – Не сдавалась Соколова.
– Что было, то было, Хелен, – вздохнул Стилет. – Признаюсь, женщины любили меня, но самые умные и красивые всё-таки любили других… Давай, Хелен, выкладывай, что это за услуга?
– Хорошо, Боб. Есть материал на криминальную тему. Это у нас в СССР. Отредактируй и опубликуй в крупной газете, можно сразу в нескольких.
– Кто автор материала?
– Считай, что я, –  ответила Соколова.
– Почему же ты не опубликуешь этот материал у вас, скажем в одной из газет вашего издательства с таким выразительным названием – «Правда»?
– Не напечатают. Слишком «большие и неудобные люди» замешаны в этом деле, а зарубежные издания наиболее резонансные в таких делах. После вас пойдут перепечатки и в наших мелких и пока независимых газетах, создающих общественное мнение, а потом и крупные газеты будут вынуждены отреагировать.
– Однако, фальшивая у вас «гласность», – покачал головой Стилет.
– Увы, такая же фальшивая, как и вся «перестройка», – подтвердила Соколова.
«Катастрофические последствия которой не заставят себя долго ждать». – Подумал Стилет, искренне жалевший страну, которая была родной для этой красивой и умной женщины, но промолчал. Не хотелось огорчать миссис Соколову, которая ему очень нравилась. «Но когда тебе, Боб, далеко за семьдесят и жизнь считай что прошла, пожалуй следует промолчать. Друг! Пусть будет друг!..» 
– Так как же подписать этот материал? Своим именем? Другим? Меня всё равно узнают читатели по стилю изложения.
– Придумай, Боб, сам, – посоветовала Соколова.
– Ладно, придумаю. Напечатаю твой материал. Пусть у вас кому-то дадут хорошего пинка. Коррупция – это очень плохо. Коррупция разъедает общество похуже, чем ржавчина метал. У нас она тоже есть, но не в таких масштабах. В отличие от вас у нас две примерно равные по силе партии – Лейбористы и Консерваторы, и когда у власти одна партия, то другая яростно её критикует. Если какой-либо член парламента от партии-противника будет уличён в коррупции, то пострадает вся партия.
У вас одна партия – Коммунистическая и всё зависит от лидера. Ленин, Сталин, Хрущёв и Брежнев, исключая его последние годы, держали партию в кулаке и коррупция была относительно невелика. Горбачёв – слабый лидер. Во внутренней политике он окончательно запутался, породив в стране хаос. Во внешней политике он полностью зависим наших лидеров, я имею в виду руководителей США, и Великобритании. Прочие страны не в счёт. Мне искренне жаль твою страну, Хелен… – Вздохнул Стилет.
О коррупции. Все думают, что Римская империя пала от варваров? Ерунда. Рим погубила коррупция. В позднем Риме продавалось буквально всё, в том числе места в сенате и императорские посты. В прежде непобедимой римской армии практически не осталось римлян, отвыкших не только от работы, но и от службы, покупавших вместо себя наёмников, которых интересовали только деньги. Разве они станут защищать чужую для них страну?
– Боб, ты перемыл кости руководителям СССР, а затем ушёл в исторический экскурс. Увы, но в этом для меня нет ничего нового. Знаю, что мою страну ждут тяжёлые испытания. Знаю, что по мнению ваших лидеров и тех, кто за ними стоит с огромными деньгами, мы, русские, и многие другие народы избыточны, а потому обречёны на уничтожение. Знаю, что самые ярые русофобы, ваши Маргарет Тэтчер Джон Мэйджор , обласкавшие нашего доверчивого и непутёвого генсека. Наконец я догадывалась, а теперь твёрдо знаю, что главный инструмент развала СССР, а дело идёт именно к тому, это наше современное Политбюро и наш современный Центральный Комитет КПСС, – Соколова вспомнила о Михаиле Яковлевиче Белецком и его племяннике Владиславе, – за исключением немногочисленных честных людей, которых травят и выдавливают из властных структур.
Бесчестным людям, которые не делали революций и не защищали страну во время Великой Отечественной войны очень хочется урвать кусок пожирнее из общенародного богатства в свою личную, частную собственность. А это возможно лишь разрушив наш общественный строй. Жаль, что тех, кто это понимает и готов этому противостоять, немного. Что ж будем бороться за свою страну! – С твёрдостью в голосе произнесла Соколова.
– Глядя из Лондона на те процессы, которые происходят в твоей, Хелен, стране и ко всему тобой сказанному, могу добавить, что есть так называемый Гарвардский проект  уничтожения твоей страны, расчленения её на 30 – 40 мелких государств, подвластных США и Великобритании, а ваша элита делает вид, что не замечает этого. Впрочем, вполне возможно, что ваша элита уже согласна с этим проектом и озабочена лишь тем, как воплотить его в жизнь в собственных интересах. Знаешь, Хелен, я, кажется, знаю как они это сделают.
– Как, Боб? Поделись своими мыслями. Ты это хорошо сказал «глядя из Лондона»! – Потребовала Соколова.
– Лондон – один из главных центров ведения информационной войны против вашей страны, которую вы проигрываете, не будучи столь изощрённы в средствах достижения своих целей, если они ещё есть у вашей выродившейся элиты. Здесь в Лондоне и его окрестностях «наши заинтересованные лица», имен которых я вам не назову – догадайтесь сами, проводят семинары для ваших молодых и перспективных граждан, которых подбирают самым тщательным образом. Причём на одних семинарах готовят элитную публику, которая должна овладеть богатствами, в том числе природными вашей большой страны. Это ваши будущие капиталисты. На других семинарах готовят публику, которая должна сокрушить ваш общественный строй, в то время как руководители страны не препятствующие разрушению, останутся в стороне, проделав всё, что нами задумано и ими одобрено, чужими руками. Затем, когда дело будет сделано, их оттеснят и старая номенклатура вновь перехватит власть, оставаясь в тени. Те же, кому посчастливилось получить богатства страны, станут не хозяевами, а управляющими. Те, кто не поймут этого и не станут играть по установленным для них правилам, будут изгнаны из страны, упрятаны за решётку или уничтожены, несмотря на их сильно возросшее влияние в обществе. Будь они миллиардерами, членами правительства, мэрами городов, у вас такие скоро появятся, система их не пощадит. Вот как всё задумано, – закончил свои рассуждёния Стилет – один из старейших британских журналистов, многое повидавший на своём веку.
– Я думала об этом, Боб, и даже знаю одного молодого человека ровесника и одноклассника моего младшего сына, который в сентябре прошлого года побывал здесь в Лондоне на одном из упомянутых тобой семинаров, – призналась Соколова.
– Это интересно! – Оживился Стилет. – В нашу прессу кое-что просачивается. – Как имя этого молодого человека?
– Владислав Урицкий.
– Поляк? – Удивился Стилет.
– Нет, не поляк…
– Ах, да! – Усмехнулся он, и принялся рыться в своей не по возрасту отличной памяти. – Урицкий, Урицкий…  Вспомнил! Тебе ничего не говорит имя журналиста Генри Роулинга?      
– О многом, Боб. Я знакома с ним. Я познакомилась с тобой и с ним в один день! Вспоминай октябрь девяносто шестого года. Москва, издательство «Правда». В делегации зарубежных журналистов был ты, Боб, и молодой американец Роулинг! – Торжествовала Соколова.
– Склероз! – признался Стилет приложил руку к голове. – Склероз, Хелен. Как я мог забыть? – Огорчился он.
– Ладно, Боб, не бери в голову. Проехали! – Успокоила его Соколова.  – Могу я быть с тобой откровенной?
– Не вижу причин, – пожал плечами успокоившийся Стилет.
– Спасибо, Боб, ты верный друг! – Улыбнулась Соколова. – Уверена, что журналистика его прикрытие. Роулинг или тот, кто скрывается под этой фамилией, сотрудник ЦРУ.
– Ты так думаешь? Не знаю как ЦРУ, но Роулинг неплохой журналист. Уже научился «бить в точку» и «отделять зёрна от плевел», там, где они есть, – пошутил Стилет.  – Впрочем, вполне возможно, тем более, что ты в этом уверена. Только будь уверена и в том, что лично я не являюсь агентом Интеллиндженс Сервис , ЦРУ, Моссада  и тем более Сигуранцы .
– Уверена, Боб, что ты стопроцентный журналист! – Ответила шуткой Соколова. – Мне хорошо известно, что там где Роулинг, обязательно появится Урицкий. Не знаю друзья ли они, но то, что партнёры, это точно! И что же этот Роулинг? Почему ты о нём вспомнил? Что от него ждать на этот раз?
– Что тебе от него ждать, я не знаю, но у него в Лондоне встреча с этим самым парнем, который учился в одной школе вместе с твоим сыном. – Звонил мне вчера. Откуда-то узнал, что ты, Хелен, в Лондоне.
«От кого же, как не от Урицкого. Они с дядей отслеживают едва ли не каждый мой шаг», – подумала Соколова.
– Роулинг хочет увидеть тебя. Говорит, что есть для тебя важная информация. Дня через три он будет в Лондоне. Вместе с ним из Америки прилетит один незнакомый мне тип. Читал мои репортажи, видел твои фото и тоже не прочь с тобой встретиться. Когда заканчивается твоя командировка?
– В субботу.
– Значит в пятницу ещё будешь здесь, – подсчитал дни Стилет.
– Как его имя? Случайно не Колор? – Насторожилась Соколова, вспомнив о внуке.
– Нет, этого прохиндея я знаю. Тоже дружок Роулинга. По паспорту британец, но часто торчит в США. Какой-то незаменимый технический специалист. Кстати, бывает у вас, в СССР.
– Я с ним встречалась в Москве, – подтвердила Соколова. – Так кто же тот тип?
– По словам Роулинга какой-то богатый старик. Наверное, Хелен, ты ему понравилась и американец летит предложить тебе руку и сердце! – пошутил Стилет. – Имя этого старого чудака Джон Салаш. 
– Нет, его я не знаю, – призналась Соколова. – Так мы встретимся?
– В пятницу вечером, здесь, – пообещал Стилет.
– Совсем нет времени, Так и не увижу Лондон, не побываю в знаменитом Британском музее, – посетовала Соколова.
– Прилетишь в следующий раз, осмотрим Лондон вместе. Признаться, я и сам не был в Британском музее лет сорок. За это время многие экспонаты наверное рассыпались в прах, – пошутил Стилет и вернулся к прерванной каким-то одноклассником младшего сына Соколовой, беседе, по ходу мысли позавидовав этой замечательной женщине, у которой четверо детей и много внуков в отличие от него самого – одного-одинёшенького старого холостяка.    
– В рамках Гарвардского проекта подготовлена карта желательного расчленения СССР и России. У вас есть такой популярный журнал «Огонёк», с главным редактором с которым я знаком. Представляешь, Хелен, в одном из номеров журнала за этот год будет опубликована эта карта. Как ты думаешь, будет ли у вас какая-либо реакция на такую публикацию? – Спросил Стилет.
– Думаю, что нет, – Вздохнула Соколова. – Бесконтрольная гласность, превратившаяся во всепроницающую ложь, в зловонные помои из абсурдных публикаций и словесного поноса, порочащих мою страну, довела значительную часть населения от первоначального шока до тошноты и полного безразличия.
– Знаю, что вашему лидеру уже сделано предложение: хотите хорошо жить – подчинитесь нам и отдайте контроль за вашими ресурсами. Вот так… – Дополнил Стилет, которому было искренне жаль страну, в которой жила и которую любила эта умная, сильная и красивая женщина Елена Соколова –  его добрый друг Хелен.   
Воцарилась продолжительная пауза, в течение которой Стилет неоднократно пожалел о том, что так сильно расстроил Елену Васильевну. Уловив его состояние, Соколова попыталась улыбнуться.
– Боб, давай сделаем передышку и съедим – я свою сёмгу, а ты свой ростбиф. Я ужасно голодна! – Призналась она.
– Да, Хелен, конечно, – извинился Стилет, – Перед борьбой следует подкрепить силы, – попытался пошутить он, но Соколова никак не отреагировала, а значит шутка не удалась. – Признаться, я и сам голоден, – извинился таким образом Боб.
– Только ещё по глотку вина. Хорошее вино, хоть и не Хванчкара, которая несравненно лучше и стоит стократно дешевле, – предложила Соколова.
– Пожалуй я тоже попробую, – согласился Стилет. – А то эти французы больше расхваливают свои вина, чем стараются их улучшить. Англии с климатом не повезло иначе мы превзошли бы их. Увы, нам вина приходится закупать, – посетовал Стилет.
– Что касается упомянутой тобой Хванчкары, то к сожалению не пробовал. Читал, что это вино любил ваш Сталин и угощал им нашего Черчилля. Они были непримиримыми врагами, а как припекло с этим Гитлером, стали союзниками. Привези в следующий раз бутылочку.
– Если достану, Боб. Такие вина у нас сейчас редкость, – пообещала Соколова. Всё куда-то пропало. Стыдно сказать, на улицах прямо из наспех отмытых машин-бензовозов продают в разлив мутную спиртосодержащую гадость под название «Карабахское вино», а в магазинах ничего нет, словно слизала языком огромная чёрная корова, на боках у которой написано «перестройка», – грустно пошутила Соколова. – Водку продают по талонам, зля таким образом население. «Вот она эта самая коррупция в мелком масштабе», – подумала она и пообещала. – Если достану и если отправят в командировку в Англию, то обязательно привезу!
– Если не ты ко мне, то я прилечу к тебе уже этим летом чтобы похитить «Елену Прекрасную!» – Осмелился в шутке озвучить свои нескромные намерения семидесятивосьмилетний очень независимый и обеспеченный британский журналист, обладавший завидным для своего возраста здоровьем.
– Меня уже похищали, Боб, в тридцать девятом году, а спустя год и десять месяцев разразилась предсказанная Вандой война. Точь-в-точь как это произошло в Трое три тысячи двести лет назад, – вполне ответственно заявила Соколова.
– Кто это, Ванда? – Спросил Стилет.
– Прабабушка моего покойного мужа. Ей было сто лет.
– Ого! Да в сравнении с леди Вандой, мы с тобой просто младенцы! – Пошутил Стилет, который был сегодня в ударе. – Ты ничего не говорила мне о своём муже. Кем он был?
– Лётчиком, генералом, – ответила Соколова. – Ярослав погиб летом пятьдесят седьмого года.
– Очень давно, – покачал головой Стилет. – И ты была тридцать лет одна?
– Боб, дамам таких вопросов не задают! – Возмутилась Елена Васильевна.
– Прости, Хелен, но ты ведь друг? – Извинился Стилет. – У тебя есть знакомые в Англии помимо меня?
– Есть, Боб. Это мистер и миссис Грей. Меня познакомили с ними в сентябре прошлого года родственники. Это случилось в Ленинграде.
– О, Ленинград! Северная Венеция и Северная Пальмира вместе взятые! Увы, я там ещё не бывал. А другие знакомые у тебя есть?   
– Боюсь, что уже нет…
– Что значит «уже нет»? – Не понял Стилет.
– Был у меня один знакомый британский генерал по имени Джордж Ричардсон. Как и ты, Боб, холостяк. Служил в Британской Рейнской армии. Мы познакомились с ним под рождество 1957 года в Гамбурге, где я поступила с Джорджем не совсем честно. – Призналась Соколова. – Помню, что у Ричардсона было поместье к югу от Лондона.
– Довольно мне объяснять кто такой сэр Ричардсон и где у него было и есть поместье! – Загадочно улыбнулся Стилет.
Соколова вопросительно посмотрела на него.
– Боб, ты что, знал генерала?
– Не только знал, но и по-прежнему хорошо знаю отставного генерала Джорджа Ричардсона. Ему уже девяносто, но прям и крепок сэр Ричардсон, словно столетний дуб! – Подтвердил Стилет. – А всё потому, что ведёт здоровый образ жизни. Не пьёт слишком много виски, не курит табак, дышит свежим воздухом в своём старинном доме, который вполне можно назвать замком, женат на прелестной индианке и даже имеет дочь, которая родилась когда Джорджу было под семьдесят! Так что в отличие от меня Ричардсон не холостяк, как ты предполагала, Хелен!
– Боже мой, Боб! Да ты знаешь всё и всех на этом свете! – Не смогла сдержать своего удивления Соколова и словно спохватившись, переменилась в лице. Невольно вспомнилась Лата. – Ты сказали индианка! Кто эта женщина? Откуда она?
– Приехала, то есть приплыла или прилетела из Индии. У нас в Великобритании, и особенно в Лондоне теперь проживает великое множество рас и народов. Полагаю, что такого разнообразия не было даже в Вавилоне. После распада Британской империи все, кого мы угнетали, буквально хлынули в метрополию. Лондон просто переполнен арабами, африканцами, малайцами, пакистанцами, индусами и прочими народами бывшей империи. Поверьте, то же самое происходит в Париже и то же ожидает вас и в первую очередь Москву. 
– Не надо об этом, Боб. Мне и так всё ясно. Надеюсь, что такой наплыв мигрантов несколько смягчит хотя бы то обстоятельство, что в наши крупные города хлынут потоки бывших советских людей, владеющих русским языком, атеисты или не столь религиозные, как у вас. Даже беглое знакомство с Лондоном сквозь стёкла автомобиля дают представление о том, что в вашем многонациональном городе, населённом людьми всех рас, культур и конфессий, не всё благополучно. Но пока это ваши проблемы и вполне возможно, что будущие главы наших городов будут перенимать у мэра Лондона опыт «мирного сосуществования». Оставим это им.  Расскажите лучше о Ричардсоне и его жене. Как её зовут?
– Леди Лата.
– Лата! Не может быть! Теперь уже вскрикнула Соколова, обратив на себя внимание немногочисленной публики дорогого ресторана, не слишком скромно наблюдавшей за ужином известного репортёра Боба Стилета и его пожилой, но всё ещё очень красивой дамы, гадая – Кто она?
– Почему же не может? – Удивился Стилет. – Леди Лата – очень приятная женщина с довольно распространённым в Индии именем. По профессии она врач и теперь следит за здоровьем супруга, который старше её лет на сорок.
Соколова облегчённо вздохнула. «Надо же, такое совпадение? Ай да Джордж! Нашёл-таки свою Лату…»
– Вот что, Хелен, Давай-ка завтра вечером съездим к ним. У меня отличная машина, припаркованная во избежание пробок на южной окраине Лондона. На поездку в метро уйдёт минут сорок, и на машине с полчаса. Нагрянем неожиданно, без предупреждения.
– Идёт?
– Идёт, Боб! – после некоторых колебаний согласилась Соколова. – Завтра будет полегче. Думаю, что после обеда, когда наших товарищей поведут в музеи, я отпрошусь Только не повредит ли такой неожиданный визит здоровью Джорджа?
– Нисколько, Хелен. Не переживай! Я позвоню Лате и предупрежу её, что Джорджа ждёт крупный сюрприз. Она его подготовит.
Апрель, всё расцветает, повсюду поют птицы! За городом так хорошо! Кстати, в пятнадцати милях от имения Ричардсона берег океана. Атлантика. Обязательно побываем, подышим свежим океанским воздухом, насладимся ароматом цветущих гиацинтов! Ты знаешь, Хелен, что это такое?
– Знаю, Боб, – улыбнулась Соколова вспоминая последний апрельский день сорок пятого года, вечер и ночь, проведённые на опушке полного цветущих гиацинтов букового леса с деревьями-великанами, росшими на крутом берегу Мекленбургской бухты , куда под утро причалили славянские ладьи, предсказанные Умилой Гостомысловной .

3.
Середина апреля на Британских островах, щедро согреваемых тёплым течением Гольфстрим, уже настоящая весна, в отличие от Центральной России, где в это время по ночам ещё подмерзает, не сошёл весь снег, деревья стоят голые, а из первоцветов лишь мать и мачеха, да кое-где пробуждается привычная к ночным холодам медуница.
Погода стояла великолепная, опровергая устойчивые предубеждения в том, что Англия или туманный Альбион, как нередко называют самый крупный остров Европы – страна пасмурная, дождливая и облачная.
В три часа по полудни, когда не новый, но добротный «Бентли» Боба Стилета, который мог позволить себе такую дорогую машину, покинул Лондон и мчался по отличному шоссе в сторону южного английского курортного города Брайтона, ярко светило солнце и на голубом весеннем небе не было ни облачка.
Среда – день спокойный и движение на дорогах в этот час не столь оживлённое, как по утрам, вечерам и конечно же в выходные дни, когда многие стремятся за город, чтобы провести weekend  на природе. Сегодня коренные британцы и многочисленные мигранты трудятся в банках, офисах многочисленных компаний, предприятия которых разбросаны по всему миру, в магазинах, магазинчиках и супермаркетах, на стройках  и на ещё не «съеденных глобализацией» заводах, фабриках и верфях большого портового города, в котором проживает пятая часть населения одной из крупнейших европейских стран.
За приоткрытыми боковыми стёклами автомобиля, через которые в салон врывался тёплый ветерок, опьянявший ароматами цветущих деревьев, кустарников и весенних первоцветов, пестревших на изумрудных лужайках, которыми так гордятся британцы, мелькали маленькие городки и деревни провинциальной Англии – её лучшей южной части с плодородными почвами на месте сведённых века назад широколиственных, преимущественно буковых лесов.
Нарядные каменные и кирпичные сельские домики, увиты вечнозелёным плющом, а то и виноградом, ягоды которого в последние годы стали созревать – сказывалось глобальное потепление, живо обсуждаемое ныне всеми – от учёных до рядовых обывателей, напуганных, неутешительными прогнозами о таянии ледников Гренландии и Антарктиды.
Случись такое, не дай бог, и океанские воды затопят низменный остров, а значит и их дома, сады и такие красивые, милые сердцу британца весенние лужайки с цветущими маргаритками, крокусами, нарциссами и конечно же поистине королевскими гиацинтами всех цветов и оттенков, от целомудренно белого до густого ультрамарина.
– Очень красиво! – Призналась Стилету Соколова.            
– Приезжай, Хелен, в Англию чаще. У нас хорошее лето. Не жарко и не сухо, и очень красивая и продолжительная осень. Зима серая и унылая, но к счастью недолгая.
– Спасибо, Боб, надеюсь, что воспользуюсь твоим приглашением.
– Прости, что не спросил сразу. Ты голодна?
– Представь себе, Боб, чуть-чуть. Вчера ты меня так накормил, особенно удивив пельменями, да как это они умудрились их сделать и при этом ничего не напутав!
– Профессионалы. Я же говорил тебе, что ресторан первоклассный несмотря на то, что невелик.
– Так накормил, что утром мне хватило чашечки кофе, а перед обедом стакана сока.
– Но ведь ты не обедала?
– Ничего, потерплю. Пообедаем у Ричардсонов, – улыбнулась Соколова, пытаясь себе представить встречу с генералом спустя тридцать с лишним лет…
– Ты предупредил жену Джорджа о нашем визите? – Спохватилась Соколова.
– Не беспокойся, Хелен, предупредил. Намекнул, что со мной будет одна старинная знакомая генерала, –  успокоил Стилет. – Хочешь сэндвич?
– С чем?
– С ветчиной.
– Давай! – Согласилась Соколова.
– Чай в термосе, – напомнил Стилет.
Убедившись, что Соколовой сэндвич понравился и она не спеша ест, запивая мелкими глотками чая, Стилет прервал на время беседу. Следовало быть внимательным и не пропустить поворота направо, откуда всего пару миль по старинной, мощёной булыжником просёлочной дороге до поместья отставного генерала Ричардсона.
Вот и ограда родового поместья сэра Ричардсона, обсаженная сильно разросшимися и тем не менее подстриженными  туями, из-за сочной зелени которых проглядывают тёмно-серые стены усадьбы, глядя на которую Соколова разволновалась. Уж очень дом генерала напоминал архитектурой усадьбу баронов фон Вустров, которую хозяева любовно называли замком.
Их встречали садовник и дворецкий – оба пожилые, ненамного моложе сэра Ричардсона. И не удивительно, за небольшое жалование молодые люди не шли в услужение к доживавшим свой век небогатым английским аристократам, не нашедшим своего применения в бизнесе, предпочитая  работать в Лондоне на более щедрых хозяев.
– Здравствуйте, мистер Стилет! Здравствуйте, мэм. Как прикажете доложить сэру Джорджу? – Спросил дворецкий.
– Здравствуй, Эдвард, – поздоровался с дворецким Стилет и кивнув садовнику, имени которого не помнил, посмотрел на Соколову.
– Елена Соколова, – назвалась она.
– Вы русская? – Удивился дворецкий.
– Да, из Москвы.
– Леди Лата сказала, что с мистером Стилетом приедет старая знакомая сэра Джорджа? – Дворецкий вопросительно посмотрел на красивую даму, которая была ненамного моложе его самого.
– Это так,  – ответила Соколова.
– Чарли, припаркуй автомобиль мистера Стилета и протри дорожную пыль, – приказал дворецкий садовнику. – Прошу, господа, сэр Джордж и леди Лата ждут вас.

* *
Ввиду отличной погоды, всё тот же незаменимый Эдвард подал обед, перенесённый по случаю приезда гостей на половину пятого, на стол, установленный посреди аккуратно подстриженной лужайки, окружённой цветущими розами, азалиями и карликовыми магнолиями, на которых буквально на глазах лопались первые весенние бутоны, обнажая солнцу крупные белые цветки.
– Я не могу поверить своим глазам! – Уже не раз повторил эту сакраментальную фразу взволнованный сэр Джордж Ричардсон. – Леди Элизабет! Это просто чудо! Лата передала ваше предупреждение, мистер Стилет, о том, что вы приедете с дамой, притом с моей старой знакомой. Я долго ломал голову, кто бы это могла быть и не находил ответа. Бог мой! Ваше явление, леди Джонсон, просто чудо!
– Почему же вы, Джордж, так упорно называете миссис Соколову леди Джонсон? – Поинтересовался наконец Стилет и вопросительно посмотрел на Елену Васильевну: «Что там у вас с ним было, Хелен, а?»
– Простите, Элизабет, я не подвёл вас, назвав леди Джонсон? – Спохватившись, спросил Ричардсон у Соколовой.
– Нет, Джородж, мы встречались с вами очень давно. С тех пор минуло значительно больше четверти века –  времени, по истечении которого кое-какие тайны приоткрывают и ваши весьма консервативные спецслужбы, ответственные за безопасность Британии, – успокоила Ричардсона Соколова. – В Гамбурге я была американкой Элизабет Джонсон, однако моё настоящее имя Елена Васильевна Соколова. Но, господа, об этом лучше не говорить посторонним людям. Вижу, Боб, что ты удивлён. Чуть позже расскажу подробнее, но это не для печати. – Одарив неоднозначным взглядом Стилета, Соколова перевела взгляд на супругов Ричардсон. – Я русская и живу в Москве.
– Да, Элизабет, после вашего исчезновения и несчастного случая со мной, который едва не стоил мне жизни, мне сообщили, что вы… – Ричардсон не решался продолжить.
– Русская шпионка? – Помогла ему Соколова.
– Именно так, Элизабет, – признался Ричардсон.
– Леди Лата, Джордж, зовите вашу гостью Хелен, – напомнил Ричардсону Стилет и посмотрел на Соколову. Его выразительные глаза говорили: «Вы меня не предупредили об этом, Хелен! Надо же – русская разведчица! Работала в пятьдесят седьмом году в Западной Германии! Впрочем, об этом и в самом деле стоит помалкивать. Мало ли что…»      
– Господа, ещё раз напоминаю, что в такие дела не следует посвящать посторонних, –  словно угадав мысли Стилета, попросила Соколова. – Простите Джордж, что так всё вышло и вы пострадали в автомобильной аварии. К счастью, вас оперировал отличный хирург и мой близкий друг. Ради бога, простите меня Джордж!
Супруга Ричардсона – миловидная смуглолицая и черноволосая индианка, облачённая в европейское платье, имя которой, довольно распространённое в Индии, заставило не один раз вздрогнуть Елену Васильевну – вот оно её неизменное свойство притягивать к себе людей, очевидно знала эту историю короткого увлечения генерала красивой американкой. Леди Лата Ричардсон  с восхищением посмотрела на Соколову, которая и сейчас была дивно как хороша, несмотря на свой немалый возраст и держалась ничуть не хуже леди Дианы, будучи чем-то похожей, наверное статью, на любимицу всех британцев принцессу Уэльскую. Вот и Джордж, обижаться на которого уже глупо, не мог оторвать от русской леди восторженных глаз.
«Правы брахманы, когда утверждают, что боги и богини живут на севере, откуда пришли к Инду и Гангу предки индийцев!» – С замиранием сердца подумала леди Ричардсон, пытаясь себе представить, какой божественно прекрасной была эта женщина в молодости… 
– Мистер Смит! Вы его знали? – Воскликнул сэр Ричардсон.
- Да, Джордж, он был близким для меня человеком, – призналась Соколова.
– Был? – Вы сказали, что был?
– Он умер в марте прошлого года.
– Боже мой, как жаль! Он был значительно моложе меня, – простонал Ричардсон, хватаясь за голову, которую в Рождественские праздники 1957 года приводил в порядок хирург военного госпиталя Ричард Смит, оказавшийся по словам этой загадочной женщины, вскружившей голову генералу, близким для неё человеком. – Примете, Элизабет, мои искренние соболезнования…
– Опять вы за старое, Джордж, не Элизабет, а Хелен, поскольку её полное русское имя и отчество не только вам но и мне произнести довольно трудно, к тому же это слишком длинно для англичан, – поправил Ричардсона Стилет.
– Прошу прощения, Хелен. Где же похоронен мистер Смит?
– В Ленинграде, – с грустью ответила Соколова.
– В России? – Вновь удивился Ричардсон. – Неужели и он русский?
– Русский, – кивнув, подтвердила Соколова.
– Тогда надо непременно поднять бокалы и выпить за страну, в которой жили, живут и будут жить такие люди, как вы, Хелен, и мистер Смит, у которого конечно же было другое имя! – После небольшой паузы провозгласил под шампанское тост отставной генерал Ричардсон – крепкий как английский дуб старик, которому перевалило за девяносто лет.

* *
Стилет и Соколова покинули имение Джорджа Ричардсона за пять минут до полуночи, успев за этот длинный весенний день съездить к морю и полюбоваться закатом солнца, опускавшегося в величественный океан. Затем, когда стемнело, пили чай с четой Ричардсонов, успев вдоволь наговориться и наполнить удивительный вечер воспоминаниями, которые, сидя в машине, Елена Васильевна неторопливо перебирала в памяти.

*
– Знаете, Хелен, в годы войны я сражался с японцами на востоке Индии и в Бирме , –  прикрыв усталые глаза, вспоминал переполненный впечатлениями этого незабываемого дня убелённый сединами бывший генерал Британской армии. – Рядом со мной была любимая женщина, которую звали как и мою супругу Латой. Я очень любил её и надеялся, что эта любовь взаимна, однако одной из ноябрьских ночей 1942 года она неожиданно покинула меня, взяв мой револьвер, не простившись и даже не оставив записки. Ушла к повстанцам, которые засели в горах и джунглях вокруг Импхала  и вместе с японцами сражались с британскими войсками.
В мае 1945 года, когда Германия была уже разгромлена, а японцы всё ещё удерживали часть Бирмы, Таиланд и французский Индокитай , я встретил её в лагере беженцев в окрестностях Рангуна . Она была тяжело больна и сгорала от высокой температуры. Ни лекарства, ни опытный британский военный врач не могли ей помочь, не зная что это была за болезнь.
Неожиданно, на моих глазах ей помогла неграмотная бирманская знахарка. После её заклинаний или колдовства болезнь внезапно отступила и Лата очнулась. Взглянув в её глаза, я понял, что стал для неё чужим…   
– И она вернула вам, Джордж, ваш револьвер – старый, надёжный «Марк-6» , с которым вы не разлучались с 1918 года, – загадочно улыбнулась Соколова.
– Откуда вы это знаете? – Прижал руку к сердцу, изумлённый Ричардсон, взволнованный нахлынувшими на него мучительными и в то же время приятными воспоминаниями, перебитыми такими неожиданными признаниями этой красивой русской леди, в которую стареющий британский генерал влюбился как говорится «по уши», после нескольких часов знакомства, а затем навсегда потерял  далёким поздним декабрьским вечером 1957 года…
И вот она рядам и говорит такое, что прихватило сердце, а заботливая и испуганная супруга уже протягивает серебряную ложечку с сердечными каплями.
– Всё хорошо, Лата, всё хорошо! – Шепчет Ричарсон, выпивает капли и успокаивая себя и не на шутку встревоженных Стилета и Соколову, целует супругу в щёчку. – Всё хорошо, Лата, всё хорошо леди Элизабет… 
– Ради бога, простите меня, Джордж! Простите Лата. Мне следовало промолчать, – взмолилась Соколова.
– Нет уж, извольте продолжить, от кого вам известны такие подробности? От кого? – Настаивал Ричардсон.
– От близкого мне человека, который лечил вашу, генерал, «буйную головушку», – грустно улыбнулась Елена Васильевна. – Мы всегда были вместе: рядом, в письмах и мыслях…   
– Что вы знаете, Джордж, о Лате Мангешта-Смит? – Спросила Соколова.
– Она погибла осенью 1954 года. Самолёт летел в Ташкент – это у вас, в СССР, и разбился в горах Афганистана. Лата Мангешта пропала, её тела не нашли. – На старческих выцветших от времени глазах отставного генерала, отдавшего добрую половину жизни военной службе, навернулись слёзы. – Простите, Элизабет, – он опять называл Соколову тем именем, которое хранил в памяти, – с возрастом мы все становимся немного сентиментальными…
– Да, это так, – подтвердила супруга Ричардсона и взглянула на часы, стрелки которых показывали половину двенадцатого. Полный неожиданностей апрельский день подходил к концу. – Простите, господа, уже поздно и Джордж сильно устал. Ему пора принять снотворное и лечь в постель.
– Да, да, конечно! – Забеспокоился Стилет. – И нам пора. Предстоит добираться до Лондона, а затем до отеля, где остановилась миссис Соколова. Хелен, твои коллеги не будут обеспокоены твоим долгим отсутствием?
– Ой, непременно будут! – Очнулась Елена Васильевна. – Я ведь никого не предупредила, что вернусь так поздно.
– Могут сообщить в полицию, – озаботился Стилет.
«Этого нам ещё не хватало!» – Подумала Соколова.
– Леди Ричардсон, – обратился Стилет к супруге генерала, – от вас можно позвонить в Лондон?
– Разумеется. Телефон в соседней комнате, – ответила встревоженная индианка по имени Лата, на которой женился Джорлж Ричардсон, наверное обратив внимание на её имя. Ведь имя у этой заботливой женщины было таким же, как у пропавшей в горах Гиндукуша Латы жены Воронцова.
– Проводите миссис Соколову к телефону. Хелен, позвони в отель. Скажи что вернёшься часа через полтора.
– Хорошо, Боб, позвоню! – Соколова взглянула на погружённого в свои мысли старого отставного генерала, подумав: «Сказать ему, кто был мужем Латы Мангешта-Смит? Впрочем, я ему уже всё сказала, сам догадается. Прощайте, генерал. Не держите на меня зла».
Елена Васильевна взглянула на часы, стрелки которых приближались к полуночи, вспомнив рассказ Воронцова, как Лата покинула Ричардсона в поздний ноябрьский вечер 1942 года, после тропической грозы, разыгравшейся над Импхалом, совпавшей по времени с воздушным боём, который вёл в небе над Средиземным морем санитарный «Ю-52» с британскими «Спитфайерами».   



4.
– Знакомьтесь, Елена Васильевна, это мистер Джон Салаш, мой попутчик из Нью-Йорка, – представил Роулинг Соколовой пожилого американца – пожалуй ровесника, а то и постарше отставного генерала Ричардсона, доживавшего свой век в собственном поместье под присмотром заботливой жены. У Роулинга, владевшего русским языком, «Елена Васильевна» получалось очень хорошо.
– Соколова пожала протянутую ей узловатую, по-крестьянски крупную руку седовласого американца с волевым лицом, изрезанным глубокими старческими морщинами.
– Джон Салаш, – представился американец, коснувшись руки Соколовой, и сделал даме комплимент: – В жизни, миссис Соколова, вы выглядите гораздо лучше, чем на фотографиях.
– Мистер Салаш – ваш читатель, Боб, и старается не пропускать ни одного вашего репортажа, – представил Роулинг американца Стилету. – Представляете, Елена Васильевна, я познакомился с мистером Салашем, с месяц назад. Разговорились и я рассказал ему о своих поездках в СССР, о людях, с которыми познакомился в этой большой стране, стоящей на пороге радикальных преобразований. Самое удивительное, что он узнал вас по моим описаниям и вспомнил репортажи Боба, сделанные по итогам нашего визита в СССР осенью 1986 года! Достал журнал из портфеля, который был при нём, и показал мне ваши фотографии, сделанные в Москве! Так мы познакомились, а узнав, что вы сейчас в Лондоне, мистер Салаш упросил меня взять его с собой в эту поездку и познакомить его с вами! Я не мог ему отказать, тем более, что мистер Салаш очень давно со времён войны не бывал в Англии.
– Чем же я так приглянулась мистеру Салашу, что будучи в таком почтенном возрасте, он отправился за океан? – Сделав удивлённый вид, спросила Соколова то ли Роулинга, то ли Салаша, внимательно изучая лицо американца. Жизнь большая и кто знает, возможно они уже встречались?
«Где? Неужели в Германии, в годы войны? Нет, лицо его мне не знакомо. В Южной Америке в пятьдесят восьмом году? Возможно. Меня, конечно, видели многие, могли запомнить, а вот я…» – Мучительно размышляла Соколова и не находила ответа. – «Неужели и этот старикан связан со спецслужбами, а Роулинг заговариваем мне зубы?»
– Понравились, – невнятно буркнул Салаш и попытался изобразить смущение на морщинистом лице.
– Я тебя предупреждал, Хелен, что этот американский миллионер, прилетел в Лондон чтобы взглянуть на тебя. Берегись «благородного ковбоя», похитит и увезёт на своё ранчо! – Пошутил Стилет.
– Спасибо, Боб, поберегусь, – улыбнулась Соколова. – Признаться, я не горю желанием оказаться на старости лет где-нибудь в прериях, – пошутила она. – Ваша фамилия, мистер Салаш, не типичная для англосакса. Любопытно, откуда ваши предки прибыли в Америку?         
Американец не ждал такого вопроса и после паузы, которая не укрылась от Соколовой, ответил:
– Из Австро-Венгрии, была такая империя, которая распалась в 1918 году.
– Вы венгр?
– Почему вы так решили?
– Салаши – известная в Венгрии фамилия. Такую фамилию носил один диктатор…
– Скорее австриец, – поспешил с ответом американец, пропустив мимо ушей реплику о диктаторе, – но в нашем роду были и венгры и хорваты. Мы эмигрировали в Америку в двадцатом году. В Америке много выходцев из Австро-Венгрии, в том числе такие известные люди как Тесла, Вайсмюллер и Шварценеггер .    
– Миссис Соколова, вы замучили мистера Салаша вопросами о его происхождении, вынуждая к пространным ответам, и совсем не обращаете внимания на нас. Рад встретится с соотечественницей в Лондоне, который, я в этом уверен, вам понравился, – вступился за Салаша Влад Урицкий. – Лично мне Лондон очень нравится. Я здесь уже в третий раз и мечтаю, что бы и Москва как можно скорее стала таким же комфортным городом!
– Мечтать невредно, Владислав. Лондона я толком не видела, однако всё же будет лучше если Москва останется Москвой, – остудила его Соколова.
– С вами, Владислав, с вашим другом мистером Колором я знакома, а мистера Салаша вижу впервые. К тому же он значительно старше вас и мне интересно знать, что он за человек, тем более я ему «понравилась», – улыбнулась Соколова. – Но и вас и вашего друга, оставить без внимания я не могу. Ещё раз здравствуйте, Владислав! Здравствуйте, Фред! Для полной компании здесь не хватает только вашего дяди, Владислав, – Елена Васильевна посмотрела в глаза Урицкому, который не выдержал её взгляда и опустил голову, – и мисс Эйр. Как поживает Хелен? Как её здоровье?
– Мисс Эйр сейчас в Канаде и пару недель назад была вполне здорова, – ответил Роулинг.
Покончив с взаимными приветствиями, сопровождаемыми словесными уколами, все шестеро разместились за столиком побольше, который Стилет попросил поставить на своё любимое место, и стали изучать меню. На некоторое время воцарилось неловкое молчание, которое нарушила Соколова, обратившаяся к Роулингу.
– По глазам вижу, Генри, у вас есть что мне сказать.
– Есть, Елена Васильевна, – признался Роулинг, посмотрев на Джона Салаша, – но об этом немного позже. Вначале следует выпить по бокалу за встречу в Лондоне. Заметьте не у вас в Москве, а в Лондоне! И хорошенько поужинать. Знаете, в самолётах так плохо кормят, – скривил губы Роулинг. – Лучше расскажите о ваших детях: Ладе, Вере, Генрихе и его жене Ольге, которым я заранее передаю привет, расскажите о внуках. Наша с Линдой малышка уже бегает и хорошо говорит. Очень забавная и подвижная  девочка, а к Рождеству Линда обещает подарить нам ещё одного малыша, на этот раз обязательно мальчика! – Похвалился Роулинг и вновь многозначительно посмотрел на Джона Салаша.
«Да ведь они похожи!» – Догадалась Соколова. «Ну конечно же похожи! Та же форма носа, подбородка. И эти многозначительные со стороны Роулинга, словно оправдательные взгляды… Весьма возможно, пожалуй так и есть, что этот старик приходится Роулингу родственником. Что если дедом? По возрасту вполне подходит. Тогда почему он это скрывает, придумывает какую-то нелепую легенду? Да ты, товарищ Соколова, попала ты в нехорошую историю! Три ЦРУшника, не считая Урицкого. Вот это да! Чем же ты их так к себе привлекла?»
– Вы о чём-то и глубоко задумались, миссис Соколова? – Отвлёк её от тревожных мыслей Джон Салаш. – Вас что-то беспокоит?
– Нет, ничего, мистер Салаш. Пытаюсь вспомнить, могла ли я вас где-то видеть?
– Не знаю, я впервые увидел вас на страницах журнала в репортаже мистера Стилета о поездке в Россию. Тогда вы показались мне похожей на одну американку, которую я видел в телевизионных новостях кажется в конце пятьдесят седьмого года, когда находился по делам на севере Германии. Это было в Гамбурге. Вы бывали в Германии?
– Бывала, в ГДР, в разные годы и во многих местах. Там служил мой покойный муж,  – ответила Соколова, – и давайте об этом не будем, мистер Салаш. Во-первых это было давно, а во-вторых похожие женщины встречаются довольно часто. 
– 1957 год – это не так уж и давно! – заметил взволнованный Роулинг.
«С чего бы это?» – Уловив его состояние, подумала Соколова.
– Прошло всего лишь чуть более тридцати лет и вы были именно в Гамбурге, так что мистер Салаш по всей вероятности видел именно вас, – продолжил Роулинг. –  Почему вы скрываете, то, что нам хорошо известно?
– От мистера Урицкого или от самого Михаила Яковлевича? – Подавив охватившее её  волнение, спросила Соколова
– Не всё ли равно, – выдавил из себя Роулинг.
– Телевидение весьма неприятная штука, – беря себя в руки, фальшиво улыбнулась Соколова. – Ну допустим мистер Салаш случайно видел меня в новостях какого-то там бундес-канала, если конечно он находился в тот момент в Гамбурге, тем не менее заявив при знакомстве, что не бывал в Европе со времён войны. Что из того? – Перевела дух Соколова. – Понимаете, господа, что вы начинаете копаться в таких делах, которые не следует ворошить?
– Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой… – Воспользовался словами Пушкина Урицкий.
– Да вы любитель поэзии, Владислав! – Воскликнула Соколова, – Остановитесь, так будет лучше и передайте дяде, что он говорит слишком много лишнего, тем более людям, которым не следует этого знать. Любая гласность имеет свои пределы…
Стилет вопросительно посмотрел на Соколову, которая кое-что рассказала ему из своей жизни, но промолчал, а Роулинг знал от Урицкого, что Елена Васильевна работала в КГБ и ушла на пенсию в звании майора.
«А он, конечно, посвятил этого старикана в известные ему подробности из моей жизни» – Подумала Соколова. – «Что им надо? Не пора ли выбираться из этого «гадюшника».
Соколова взглянула на часы и покачала головой.
– Господа, у меня был сегодня нелёгкий день, а завтра в дорогу. Боб, – обратилась она к Стилету. – Через полчаса, не позже, я покину вашу компанию. Можешь меня не провожать. До отеля доберусь на такси. Когда же принесут ужин? Я ужасно проголодалась! 
– Не торопитесь, Елена Васильевна, у нас есть для вас важные новости. Однако боюсь, что они могут испортить вам аппетит. – Наиграно виновато посмотрел на Соколову Роулинг.
– О внуке? – Напряглась Соколова.
– Да, миссис Соколова, о вашем внуке, – подтвердил Колор.
– Вы нашли его?
– Да, нам известно где ваш внук.
– Где же он? Что с ним?
– Не волнуйтесь. Ваш внук в безопасности, если то состояние, в котором он пребывает, и есть безопасность…
– Не говорите загадками, мистер Колор! Что с ним? Я жду! – Потребовала Соколова.
– Ваш внук Джафар сейчас в Пакистане.
– Об этом мне говорил ваш дядя, Владислав, ещё прошлой весной, – Соколова посмотрела на Урицкого, который не выдержал её взгляда и опустил глаза. Это же самое теперь уже вы, мистер Колор, повторили осенью в Малаховке, явившись к нам на дачу вместе с Урицким и его дядей. Что вам от меня надо? Причём здесь Джафар? Кто это? – Едва сдерживала дрожь Соколова.
– Это ваш внук, миссис Соколова. Он принял ислам и остался в Пакистане. Теперь чтобы вытащить его оттуда уже не хватит нашей помощи, – ответил Роулинг, опередив Колора.