Бизнес и русская мафия. Часть2

Алимжан Тохтахунов (Тайванчик) – о себе и русской мафии 
Елена Власенко, Никита Татарский, Михаил Шевелев
Три правоохранительных ведомства США – ФБР, ЦРУ и Управление по борьбе с наркотиками США – считают, что в десятку самых опасных преступников мира входят трое россиян: Доку Умаров, Алимжан Тохтахунов и Семен Могилевич. Список "самых разыскиваемых преступников" обнародовал на основании информации этих ведомств журнал Forbes.

Свой статус "самого разыскиваемого преступника" в интервью Радио Свобода комментирует Алимжан Тохтахунов,  известный как Тайванчик.

Радио Свобода также обратилось к специалисту по оргпреступности, американскому профессору Луиз Шелли с просьбой нарисовать портрет "русской мафии".


Алимжан Тохтахунов: "Я не пью, не курю, не соблазняюсь"

Алимжан Тохтохунов сегодня возглавляет так называемый "Отечественный футбольный фонд", в недавнем прошлом был совладельцем крупнейших московских казино – "Метрополь", "Европа" и "Азия". Пик его известности пришелся на Олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити в 2002 году. Тогда американские правоохранительные органы заподозрили его в подкупе судей по фигурному катанию. В августе 2002 года Алимжан Тохтахунов был арестован в Италии, в январе 2003 итальянский суд вынес решение о его экстрадиции в США, однако кассационный суд Италии вердикт отменил. Уголовное дело в отношении Алимжана Тохтахунова в США не закрыто. Интерпол объявил Алимжана Тохтахунова в международный розыск по обвинению в мошенничестве.

– Как бы вы описали род своей деятельности?

– Я давно занимаюсь бизнесом и благотворительностью. В связи с кризисом и первого, и второго стало меньше. Еще я выпускаю два журнала: "Отечественный футбол" и "Спорт и мода". Снимаюсь в кино – скоро выйдет фильм "МУР"... Написал две книжки.

– Какая сфера бизнеса вас привлекает?

– У меня было казино. Когда казино запретили, я ушел из этого бизнеса, подчиняясь закону. Сейчас я в поисках нового бизнеса. Какая-то недвижимость у меня есть, что-то продаю, что-то покупаю. А казино я занимался потому, что до 1989 года был профессиональным картежником. Мы играли на деньги, никого не обманывали, в наши сети попадались богачи, цеховики, овощники, которые базы держали. Играли все: и офицеры, и бизнесмены того времени, и преступники, и воры в законе. Но вот все мои партнеры разъехались – время пришло кооперативное, а мы, картежники, бизнес делать не умели. Кроме того, тех, кто занимался бизнесом, мы считали спекулянтами, продажными людьми и презирали их. Потом – жизнь заставила – я выехал за границу, научился бизнесу и им занялся: не спекулировал, продавал большими партиями продукты питания, какие-то предметы.

– Где и когда за вами закрепился статус русского мафиозо?

– Когда русская организованная преступность зарождалась в России, меня в России не было (Алимжан Тохтахунов родился и провел юность в Ташкенте. – РС). Это раздувают ваши коллеги-журналисты. За границей меня называли мафиозником, потому что я жил, не подчинясь зарубежным законам. Я делал это не умышленно: просто не знал их. Нарушения у меня были чисто житейские: где-то не вовремя заплатил, где-то не знал, что надо выехать-заехать... Но ко мне прицепились, ввели во все компьютеры, не имея никаких фактов, а ведь нигде ни с какими преступлениями, ни с какими-то мафиозными организациями меня не задержали.




– Статус представителя русской мафии закрепился за вами после скандала в Солт-Лейк-Сити в 2002 году?

– Купить золотую медаль невозможно, тем более в фигурном катании. Если мой телефон прослушивали, тем более должны были убедиться, что я этим не занимался. Я сказал кому-то: уверен, что наши победят. Разве это доказывает, что я мог купить медаль? Однажды друзья сказали мне: Алик, если ты честный человек, то чем откровеннее говоришь по телефону, тем лучше те, кто его прослушивает, понимают, что ты честный. Мне очень понравилась эта фраза и за границей я всегда по телефону разговаривал откровенно. Но оказывается, там сначала прослушивают, потом переводят, и вся твоя фраза может поменяться. Вот пример. Я жил в Риме. Заболел. Позвонили из Ташкента, предложили выслать плов, узбекский кишмиш и большие ташкентские гранаты. Прокурор потом задал мне вопрос: для чего в Италии вам бомбы? Выяснилось – они так перевели гранаты. А кишмиш перевели как гашиш. В итоге мне сказали, что торгую наркотиками и оружием.

– Чем закончилось дело о подкупе олимпийских судей?

– Ничем. У них ни одного факта нет, иначе они бы забрали у Анисиной и у Сихарулидзе золотые медали. Но вторую золотую медаль они отдали своим канадцам, и чтобы этот поступок оправдать, искусственно создали меня. И политически немножко наехали на Россию, наверное… Если на меня в свое время из России пришла ориентировка, что "этот человек из мафии", за мной следили, не один год и не в одной стране тратили на это деньги.

Доказательств никаких нет. Видят, что я хожу в ресторан, общаюсь с людьми и покупаю майки. Им же надо списать бюджет, доказать, что я мафия? Вот и доказали, будто бы я такой сильный мафиозо, что покупаю Олимпийские игры – якобы они не зря работали.

– Сколько лет вам уже запрещен въезд в Европу?

– Запрета нет. На мне висит уголовное дело в Америке – в связи с олимпийским скандалом. Американцы сами не знают, как его сейчас снять. Может быть, мне стоит этим заняться, но я потрачу бешеные деньги, а они могут ничего и не сделать. Я в розыске, но я был у них в руках: год сидел в венецианской тюрьме, а они даже не приехали допросить.




– То, что с вами произошло, нанесло ущерб вашему бизнесу?

– Конечно, нанесло. За восемь лет в Париже мне даже не дали открыть счет. А у меня там собственная квартира, мне надо было оплачивать коммунальные услуги, жить. Вот пытаюсь продать жилье.

– А ваши дома в Италии?

– Откуда у меня дома в Италии? Я снимал квартиру в Милане и дом на море каждое лето.

– У вас возникали сложности с правоохранительными органами в России?

– В России у меня были правонарушения, но это не кража или  убийство, меня привлкали за нарушение паспортного режима и тунеядство. У меня душа творческая, а меня направляли работать на кирпичный завод. Ну что, я кирпичи буду таскать? Я не могу носить тяжелое, в детстве я был футболистом. Судьба Иосифа Бродского похожа на мою судьбу. Его судили за тунеядство и он также уехал за границу. Только он там получил Нобелевскую премию, а я – звание мафиозника.

– Думаете, умышленно вас кто-то этим званием наградил?

– В 1993-94 году здесь началось бурное беззаконие. Помню, как в 1993 году приехал в Москву: на улицах продавали грибы, консервы, носки вязаные. Я ужаснулся: думал –  революция, война, как в кино. Это было время, когда законы не работали – не было власти, наверное. Тогда многие, не желая все это видеть, выехали из России – те, у кого были деньги. Правоохранительные органы, видимо, продумали все так, чтобы эти важные люди не разбежались. Раскрутили миф о русской мафии: что якобы те, кто выезжают, это русская мафия. Под этих уехавших создавали отделы борьбы с русской мафией за границей. Я, например, живу ярко, открыто, ни от кого не прячусь – я честный человек. У меня есть деньги – я трачу. А этим отделам это выгодно. У меня спрашивали: откуда деньги? Я отвечал: заработал. – Где вы налоги платили? – Нигде. – Почему? – Потому что у нас их не было. – Платите у нас. Я их не у вас заработал, а в своей стране. – А почему деньги не в банке? – У нас нет банков. Такое время было, я в этом не виновен...

Их такой разговор не устраивал, вот я и попал во все списки.

– То есть русская мафия – это, по-вашему, красочный миф?

– Миф, который был нужен. Открылись отделы борьбы с русской мафией, где наши пенсионного возраста представители правоохранительных органов сделали себе кормушку: они ехали в эти отделы. Следили, но безуспешно – только деньги тратили. А на мафию мы похожи были, потому что у нас менталитет другой, чем за границей.

– Но в середине девяностых наросла, не живя ярко и себя не афишируя, настоящая организованная преступность.

– Может быть, она здесь и прорастала... Но что значит организованная преступность? Это были хулиганы, дворовые ребята. Собрались бригадой – пошли, что-то у кого-то отняли, кого-то побили. Их никто не арестовывал. Смотрите фильмы – там про это показывают!

– Речь не только об уличных бандитах, но и о людях в кабинетах, где делили финансовые потоки.

– Я этим не занимался и не могу это знать. Когда делались серьезные дела, меня в Москве не было. Поэтому когда мне говорили, что у кого-то есть миллиард, я не верил. Я уже понимал, что большие деньги зарабатываются многими поколениями, что не может человек в тридцать лет стать миллиардером – только если он украл. Рядом со мной во Франции восемь лет был такой бизнесмен, как Михаил Черный (опальный алюминиевый олигарх, участвовал в создании Trans World Group – компании, которая была третьим производителем алюминия в мире. – РС). Про него писали, что он миллиардер, а я не верил. Когда мы шли в ресторан, я все время пытался заплатить – мне было стыдно, что он все время платит. А он на самом деле оказался миллиардером.

– Вы не пробовали обращаться в российскую прокуратуру за помощью?

– Кто будет разбираться? Они в своей стране не могут разобраться. Еще будут разбираться со мной...

– В молодости, будучи игроком, вы соприкасались с криминальной средой. В семидесятые годы был набор своих, но понятий, кодекс поведения. Это ушло вместе с советской властью?

– Все ушло. Сегодня деньги бегут впереди чести, совести, человечности...

– Вы не пробовали судиться со средствами массовой информации за то, что вас называли представителем организованной преступности?

– Во Франции судился. Выигрывал суды. Самая крутая газета – Le Monde – извинилась и через год повторила ту же статью. А российские журналисты делают мелкие гадости, так что и не стоит судиться: больше времени и нервов теряешь. Сейчас многие газеты и журналы больше пишут хорошее, чем плохое.

– В политику вас в Москве не пытались втянуть?

– Я бы с удовольствием сам пошел в политику. В какой-то момент видел несправедливость, хотел помочь государству, учитывая свой опыт. Я бы, наверное, больше помог государству, чем бездельники и аферисты, которые там сидят. А я не пью, не курю, не соблазняюсь – я серьезный человек, вижу недостатки и стараюсь думать, прежде чем что-то сделаю. Не хочу хвастаться, но я просто правильный человек. А таких, наверное, нет, из-за этого я кажусь каким-то… не знаю кем. Но слава богу, что все-таки в политику не пошел. Биография все-таки подпорчена: судимости. Ведь захотят – забудут, а захотят – вспомнят.

– В интернете есть ваша фотография: вы в майке с изображением Владимира Путина. Доводилось с ним лично общаться?

– Можно сказать, что нет. Я его видел, когда был в Монте-Карло: он приезжал с русской делегацией, еще будучи вице-мэром Петербурга. В нем энергетика была очень мощная. Я его запомнил тогда. Следил даже за его продвижениями. Было в нем что-то – харизма. Потом, когда за границей жил, мне говорили: Путин в Кремле. Я говорил: а я его видел в Монте-Карло.

– Ваши дети занялись бизнесом?

– Нет. Моя дочка – балерина Большого театра, снимается в кино, ведет программу на Третьем канале "Наши любимые животные". Сын юрист.

– Вы уверены в стабильности своего положения?

– Если есть работа – все стабильно. Если нет – не стабильно. Я бизнесмен, я ищу работу сам себе. В принципе, я доволен своей жизнью.
                Перепечатка с сайта радио "Свобода"