Край Белоглазых Тан - повесть, 36-40гл

Глава 36

Золото

Дно было близким и выглядело устойчиво.
Но как только Бласт встал на него, оно закопошилось и стало расползаться. Он чуть умом не тронулся от ужаса! Что это?

- Глупый, это просто раки! Земли Тана очень богаты раками! Ты же ел их в Тан-Аиде и очень нахваливал!
- Какая гадость! Если бы я знал, что это так выглядит! Какая гадость! Как мог я брать это в рот! Лучше я не буду прикасаться к дну!

Бласт поднырнул под Петал и вдохнул воду от ужаса. На него надвигалась чья-то серая, явно мёртвая, морда с вислыми усами. Он мучительно закашлялся, заплескался. Петал схватила его и выдернула из воды.
- Ну что опять?
- Там…

Петал всмотрелась в воду. Между ними проплыл гигантский головастый сом, медленно пошевеливая усами. Его сопровождала стайка  вертлявой рыбьей мелочи.
- От них ты тоже будешь шарахаться? От всех скопом или от каждой по-отдельности?

Петал была очень мила в своей язвительности. Но Бласт не ответил.  Прочихавшись, прокашлявшись и пару раз злобно пнув воду перед собой, он  нырнул в поток, прямо навстречу вернувшимся подружкам-змейкам.
Тоненькие змейки  очень недоумевали: «Почему бы нам не поспешить?»

- Вы же видите, он нуждается в постоянной заботе, он постоянно попадает во всякие истории!
Подружки перехихикнулись и, изящно завинтившись, перетекли в тускло бликующую воду.

Бласт тем временем ушёл далеко. Местами поток был так силён, что его сносило, и нужно было только отталкиваться от стен и стараться удерживаться на поверхности.

Подземная река жила своей жизнью. Она петляла под землёй, пересекаясь порой с такими же петлями таких же подземных, как она, рек. Так создавались водоразделы.

Он знал, что некоторые люди таинственным образом, будто видели сквозь землю, умели чувствовать границы водоразделов. А некоторые, особенно чуткие, улавливали тот миг, когда земля поворачивалась, бугрясь и проваливаясь. Подземные реки следовали за её изгибами, пробивали себе новые русла.

И тогда каменные изваяния белоглазых тан, поставленные на границах водоразделов, оставались не у дел.
Нужно было ставить новые…
*

Для взаимной координации, чтобы не потерять друг друга, соорудили лёгкий плотик, связав его расплетённым поясом таны.  Подземный поток нёс его неудержимо.

Петал едва успевала отталкиваться от стремительно пролетающих мимо острых скал. Она то приседала, то выпрямлялась. А однажды даже вынуждена была слегка притопить плот, чтобы проскользнуть сквозь низкую и глубокую щель. Уловив основы мастерства управления этим снарядом, Бласт забрал у неё шест, и дело пошло гораздо лучше.

Впереди послышался ровный гул.
- Это может быть обрыв с водопадом. Не стоит входить в него сразу. Надо разобраться и передохнуть.
Они с трудом зацепились за выступ и, после нескольких неудачных попыток совладать со скользкими скалами, выбрались на кромку потока.

И, о чудо, увидели узкую щель прохода, откуда пробивался свет!
Бласт намного опередил смешливых подруг. Но когда река вдруг решила раздвоиться, он подумал, что надо бы подождать, чтобы не заблудиться. Он нащупал ногой дно и, чтобы его не уносило, зацепился за боковой выступ.

Но камень вдруг вывернулся из скалы и накрыл его с головой, заставив уйти вглубь. Зацепиться больше было не за что, и он порядочно нахлебался воды, пока, бесконечно оскальзываясь и обламывая ногти, не выбрался на поверхность.
Наконец, бурлящая волна вынесла его на островок, с которого открылся обзор на довольно странное зрелище.

Рабы, их было великое множество, закованные цепями в вереницы,  что практически лишало их всякой надежды на побег, неустанно крошили породу и вымывали  из неё золото.
Среди них были Долих и  его чёрный раб.

*
Очевидно, их схватили во время выполнения его поручения!
Оставить их здесь, на чужбине, обречь на скорую и мучительную смерть - никак нельзя было!

Тут Бласт заметил, как его приятель, делая вид, что почёсывается, явно припрятал что-то в своё грязное тряпьё.
Бласт мысленно ухмыльнулся: «Долих верен себе!» Но тут на воришку с возмущённым визгом набросился не кто-нибудь, а его уродливый чёрный раб! Он оказался надсмотрщиком!  Это было просто невероятно!

Злодей  яростно работал плетью в правой руке. Левая, вся в рыхлой кровящей повязке, была подвязана к телу.
Рёбрам Долиха пришлось заплатить весьма болезненную цену за попытку скрыть тот крохотный слиток! Постыдно сгорбленный, подгоняемый немилосердными пинками злобного чёрного чудовища, он потащился за остальными в своей связке, от которых тоже наполучал пинков.

Но как это могло произойти? И как этот чёрный урод получил такую власть?
Сердце Бласта разрывалось от жалости. Он не знал пока, как он сможет помочь другу. Но можно было хотя бы дать ему знак, чтобы он не падал духом и держался до подхода помощи!

Поэтому, дождавшись, когда глаза Долиха скользнули по камню, за которым он скрывался, он сделал знак: «Это я! Держись! Я обязательно тебя выручу!»
Сейчас же он вздрогнул от звонкого вопля приятеля.

- Держите! Держите же его! Я же говорил вам, что я смогу быть вам полезным!  А вы мне не верили!  Вон он!  Скорей все сюда!  За тем камнем!
Неожиданно погасли все светильники…
 А Бласт, судорожно дёрнув ногой и второпях оступившись, кувырком полетел куда-то в сырую, пахнущую тленом  тьму…

*
Когда основательно помятый в суматохе Долих  очнулся, выяснилось, что он валяется под скалой со связанными руками.
Рабы из его связки наотрез отказались работать с таким придурком. А каждый из охранников, проходя, награждал его злобным пинком за напрасную панику. Тело ныло. Голова гудела. Единственное, что радовало,  это…

Вдруг вдали, в кромешной тьме, в самом конце самой узкой штольни, он опять увидел своего друга, который с таинственным выражением на лице манил его к себе. Долих украдкой оглянулся. Всем было не до него…
- Неужели  Бласт ничего не понял? Или просто для него старая дружба дороже предательства? Да и при чём тут предательство?.. Всем надо как-то выживать…

Долих, терзаясь  сомнениями, может быть, всё же захватить с собой наворованное золото, припрятанное неподалёку в щели, тайком, как крыса, на полусогнутых, кривясь из-за связанных рук,  рванулся за ним. Потом, уже с освобождёнными руками, выждал момент, рванулся назад и всё-таки забрал золото.

Бласт поворот за поворотом манил его за собой. Вот он протиснулся в какой-то узкий ход, и Долих с трудом пролез за ним со словами: «Ты не подумай, что я и вправду хотел тебя сдать. Это я просто устроил шум. Смотри, я  золото захватил.  Не придётся возвращаться!»

- Тебе нужно золото? – Бласт держался на удивление ровно и всматривался в Долиха с интересом.
- Ты какой-то странный! Конечно, мне нужно золото! У меня ведь нет богатого папаши, который прощает мне все шалости! Приходится  выкручиваться самому!

- Ты называешь это «выкручиваться»?
- Слушай, Бласт, не принимай всерьёз всё, что я сделал. Мы ведь с тобой известные шутники!
- Шутники?

- Слушай, хватит. Ты пугаешь меня!
Бласт был какой-то странный. Наверное, от усталости? Или от обиды на него? Бледный-бледный!

Мечущийся огонь факела бросал на его лицо изменчивые тени. Глазницы его были глубже, чем обычно, ноздри темнее, а провал рта был совсем тёмным. Но жалким или слабым он не выглядел...
- Да что с тобой? – Долих броском настиг Бласта и с размаху обнял его за плечи. Но рука его размашисто рассекла воздух и вернулась к себе.

Тело Бласта состояло из свечения! И выражение его лица было отчётливо гневным и брезгливым.
- Ты, кажется, мечтал о золотых погребальных накладках на глаза и на губы? Также привлекательными тебе казались денежки за щекой у мертвецов? И золотые оклады на оружии героев? И золотые гривны их жён?

С каждой фразой Бласта (или это был не Бласт?) мертвенный свет от его ладони падал на возвышение, на котором лежало тело недавно захороненного знатного танаида. Вокруг лежали тела его женщин и рабов.
Золотые украшения, о которых шла речь, будто откликались на зов, и начинали светиться самостоятельным ярким светом.

- Боги! Где мы? Мы что, внутри кургана? – ужас перекосил лицо Долиха. Он вдруг ощутил густой сладковатый запах  смерти и невольно поднёс локоть к носу.
- Ты не улавливаешь разницы! Мы внутри кургана, полного золота! Кажется, именно это ты считаешь определяющим! – Бласт повернулся спиной, будто намереваясь уходить.

- Нет! – завопил Долих, хотя ясно было видно, что уходить здесь некуда. – Нет! Не бросай меня!  Я смогу пригодиться тебе! Ты всегда нуждался во мне, пока не завёл себе свою волчицу!
- Волчицу?

- У неё мёртвые глаза! Бласт!  У неё белые, совершенно мёртвые глаза! Ты видел, как умирают люди? Когда отлетает душа, глаза покрываются молочной плёнкой. У твоей волчицы белые глаза! Брось её!  Брось! Не верь ей! Ей нельзя верить! Иначе нам смерть! – лицо его уродливо смялось, надежда на спасение таяла…
- Смерть…

Бласт ещё более удивлённо посмотрел на перекошенное ужасом лицо и начал тихо угасать…
Когда в кургане наступила полная тьма, её разорвал  отчаянный вопль. Прервался он резко, будто кто-то отсёк его. И больше ничто не нарушало тишину.

Когда Бласт примчался на этот крик, тело Долиха лежало посреди странной пещеры. Хорошенько присмотревшись, он увидел, что это не просто пещера, а внутренность погребального кургана.
На  глаза и  губы Долиха были положены погребальные накладки из золотой фольги.
А из-за щеки торчала золотая денежка. Чтобы заплатить перевозчику в страну мёртвых.


Глава 37

Тан-Амазон

Бласта подружки нашли безучастно сидящим под тупиковой стеной, по которой обильно стекали струи пещерной влаги, так похожие на слёзы отчаянья...
Он не смог ничего объяснить, где он пропадал,  что с ним произошло, и откуда взялась рядом с ним грязная рубашка, набитая золотым песком.

Впрочем, время не располагало к подробным расспросам. Возможно, именно в эти минуты на Тан-Амазонской пристани производилась загрузка на «Афон»  отобранных рабов.

И если они не хотели  и на этот раз разминуться с греческим судном, следовало основательно поторапливаться. Тем более, что это их последняя возможность выбраться отсюда. Другой просто не будет.
Таким образом, опоздание было для них равносильно смерти. Потому что им никак не выжить во враждебном краю белоглазых тан до прихода следующего греческого судна.

*
Подземная река привела их к  стене, под которую сама она пробивалась под  сильнейшим напором, совсем не оставляя места над поверхностью.
- Теперь придётся поднырнуть, - амазонки с сомнением осмотрели  сникшего от последних передряг  грека.

- Ты уверен, что это нам надо тащить с собой? – рубашка с золотом ощутимо изгибала фигурку Петал.
Бласт, выбившийся из сил, нахлебавшийся воды, едва смог выдавить из себя:
- Да, это наше единственное спасение.  Иначе нас не возьмут на корабль.

Девушки, здраво оценив его состояние, разделили груз на четверых, и тремя серебристыми и одной дымчатой тенью ушли под стену. А Бласт всё  пребывал во власти мучительных картин, связанных с последними минутами жизни друга.

Смерть Долиха стояла у него перед глазами. Но ещё страшнее было вспоминать о странном облике, мелькнувшем вдалеке, за которым побежал его приятель.
Бласту показалось… Да нет, он был совершенно уверен, что это был он сам!

Встреча с двойником сулила скорую смерть… К этой мысли следовало привыкнуть.
Бласт горестно понурил плечи. Не стало у него друга, к которому он так привык, что считал частью своей жизни, частью себя. И теперь ему физически больно было ощущать свою уродливую неполноту.

А тут ещё эта зловещая примета!
Наконец, вынырнувшая Петал решительно положила предел его тоскливым размышлениям: схватила за руку и дёрнула под воду.
Эта подземная речка имела выходы наружу через  все колодцы в Тан-Амазоне.

Когда они выбрались из одного из таких узких колодцев, расположенного прямо  посреди двора, предзакатное солнце не было уже ни ярким, ни жарким. Но Бласту  показалось, что глаза его зашипели и испарились, настолько они отвыкли от света и тепла!
Он тут же внутренне пообещал себе, что отныне никто больше не загонит его под землю! Хватит с него этих замогильных впечатлений!  Да и не гоже живому человеку настолько приближаться к обители мёртвых! Всему своё время!

Облака, словно пена волн, кудрявились в безмятежно-лазурном небе. Солнце ласково припекало. Откуда-то неподалёку раздавался мерный шум прибоя. Это вселяло надежду! Ему опять хотелось дышать полной грудью и очень хотелось очистить голову от мучительных воспоминаний!

Рыболовные сети в изобилии сушились в дальнем углу двора. Рядом лежал костяной челнок для их починки и прочая рыболовная снасть. Рыбозасолочная яма издавала вкусный острый запах снеди, и желудок Бласта скрутило от голода.

При свете ясного дня казалось, что ничего такого, что приключилось с ними в Подземье, просто не могло и  быть! Возможно, это просто была игра воображения? Тем более, что рассмотреть как следует что-нибудь там, в царстве теней  - всё равно было невозможно!

Бласт вернулся  к колодцу и заглянул внутрь. Чёрный глаз воды мерцал в глубине, и страшно было даже помыслить, что можно снова очутиться там, в этой черноте!
…Жуткие впечатления о пребывании внутри погребального кургана, лицо друга с сияющими на нём  золотыми погребальными накладками, мелькнувшая вдали тень его самого…

…Сознание его затуманилось и уплыло, окончательно отказавшись смириться со всем этим…
Девушки едва успели ухватить его внезапно обмякшее тело, не дав свалиться в колодец.

- Ну и защитника ты себе нашла, милая! – тоненьким змейкам было явно не под силу перемещение крупного мужского тела.
- Это он меня нашёл, - Петал успела только вкратце разузнать о Долихе, и тоже чувствовала себя опустошённой физически и духовно.

Девушки вчетвером мимо летней кухни, мимо круглых хозяйственных сапетов перетащили Бласта в жилой дом. Положили на камышовую циновку. Окон в домике не было. Как не было и мебели.
У главной стены – сундуки и лавки, крытые коврами и попонами, на стенах – оружие и блестящие медные тазы. Глиняные фигурки богов  и горящие светильники в алтаре в стене…

…Бласт засмотрелся на светильники и не заметил, как на него медленно опустилась волокнистая сеть белого мокрого пуха. Она облепила его, сковала движения, острыми чёрненькими пиками семян зацепившись за одежду и волосы.
Воздух совсем не проникал через неё…
…Он начал задыхаться, забарахтался и … очнулся!

Петал, грустная, сидела рядом. Она принесла ему еды.
Заглотнув одним махом порядочную миску вкуснейшей жареной рыбы, Бласт почувствовал, что тоска начинает отпускать его. Тем более, что его любимая по-прежнему рядом. Она искренне печалится о нём. И её судьба зависит от него!

Так что ж он раскис! Ради неё, ради этого светлого взгляда, освещающего не только это милое лицо, но и его, Бласта, жизнь, он не остановится ни перед чем!

Тёплая волна затопила душу. Петал интуитивно уловила перемену в его настроении.
- Твой друг… Он так много значил для тебя?
-  Много.

- Но ты ведь давно предполагал, что он предал тебя… Просто не хотел говорить об этом. Я чувствовала… И всё равно ты пытался ему помочь? Почему? А он опять пытался откупиться твоей… Нет, нашей жизнью. И ты всё равно печалишься из-за него…

- Ты права, милая. Хватит об этом! Давай подумаем о нашем будущем!
- Бласт…
- Тебя что-то мучает? Ты хочешь о чём-то спросить? Говори же! Я сделаю всё, что ты хочешь!

- Я знаю, почему ты пытался помочь другу, даже несмотря на его предательство. Ты так понимаешь свой долг перед ним. А как же мой долг, Бласт? Меня с рождения приучали к мысли о том, что я, белоглазая тана,  обязана пожертвовать собой ради своего народа.  Мне всегда говорили, что  с моим уходом из этих земель мой народ пропадёт!  Поэтому таких, как я и стали превращать в неподвижный камень!  Скажи, с каким сердцем могу я покинуть этот край?  Как же мой долг?

-  Знаешь, чем больше я думаю о приносимых в жертву белоглазых танах, тем яснее мне становится, что здесь что-то не так! Ваши жрецы что-то мутят!

- А это? – Девушка достала изувеченную ритуальную гривну. - Мой долг перед родными – хотя бы восстановление этого белого камня. Последняя возможность хоть как-то оправдаться - перед тем, как покинуть этот край навсегда!

-  Если бы только знать, где искать его!  Может быть, узнать у Протея? У нас ведь совсем нет времени! «Афон» вот-вот отчалит! А старикан отвечает быстро!
- Он может не ответить на этот вопрос. Так как знают об этом только жрецы, а они владеют умением блокировать входы в свою память.

- Тогда остаётся единственный выход: взять кого-то из жрецов и заставить заговорить. Первого, кто попадётся!   Или обыскать!
Петал ужаснулась. Но  Бласт был настроен решительно.

– Времени у нас нет! Собирайся! Сейчас и пойдём! Разведаем сначала, где мой парусник. Это главное! А если Кайрос будет благосклонен к нам, отловим кого-нибудь из жрецов! Только ещё одно: ты, случайно, не умеешь ставить что-то типа защиты? Нам это так необходимо!

Глава 38

Представление

Город амазонок хоть и располагался на суше, но поклонялись в нём воде! И многое посвящено было воде!
 Роскошные бассейны с морской водой, беломраморными ступенями и ярусами для зрителей - всё очень удобно устроено для частых надводных и подводных представлений!

Ритуальные бани с конопляными дымами, предназначенные не столько для очищения тела, столько для общения с духами предков!
Дивные фонтаны – любимое развлечение для молодёжи, выращиваемой в Тан-Амазоне, пожалуй, бережней, чем в любом другом  городе земель Тана!

Водные часы - клепсидры, что в переводе с греческого – «воровки воды» на каждой площади города звонко отсчитывали время славы амазонок, славы, давно уже преодолевшей пределы этих  таинственных земель!

Один из главных городских праздников был всенародным посвящением юных амазонских дев в воительницы.
Для этого они должны были показать своё мастерство в сражении, например, с юными танаидами.
*
Подростки-помощники, гордые всеобщим вниманием, вывели на площадь два десятка степных полудиких коней. Щелчком плети разделили их на две равные части.
Зрители затаили дыхание.

С десяток реальгаровых волков, ощерившись (все понимали: это было актёрство!) потоком влетели на площадь.
Волки кувырком ударялись о землю, миг – и в сёдлах  уже десяток танаидов!  И бешеный рёв зрителей приветствует гостей!

Вторая половина с трудом удерживаемых коней, пока ещё  без всадников, бешено выплясывали. Их подвели к фонтану в центре площади. Фонтан дал усиленные извилистые струи, змеями сверкнувшие в воздухе. И вот уже десяток узеньких мокрых амазонок  будто стекли на конские крупы...

Зрители на ступенях вокруг площади ликовали, вопя и прыгая. Праздник обещал быть великолепным!
Только на передних рядах, храня  невозмутимость и достоинство, сидели старейшины, разряженные в ниспадающие великолепными складками серебрящиеся одежды.

Юные танаиды с почтением склонили головы перед прекрасными соперницами. Но те, самоуверенно обнажив мечи, так стремительно рванулись в атаку, что о почтительности пришлось забыть.
Длинные мечи белыми молниями сверкали в воздухе. Толпа свирепо вопила и охала. Запахи пота, рыбы и ячменного пива душной волной ходили над возбуждённой толпой.

Амазонки сражались яростно, как будто это была последняя битва в их жизни. Их тонкие серебристые фигурки были подобны стремительным ярким летающим стрелам. И только грубые  широкие кожаные пояса на бёдрах будто привязывали их к бренной земле.

Танаиды, напротив, сражались будто шутя, больше интересуясь красотой прелестниц, чем победой над ними.
Нет,  это не была игра в поддавки. Но это была игра. Очень красивая игра! Бласт знал толк в зрелищных спортивных ристалищах! И он был восхищён!

Стройные шеренги соперников давно уже смешались в буйное месиво.
Но в толпе всё же хорошо различали противников. Потому что только когда толпа азартно крякнула, Бласт выделил взглядом амазонку, с маху выбившую меч у юнца-танаида, потом ещё одну такую же ловкую.

Танаидам ничего не оставалось, как ударившись о землю, рыжими волками под улюлюканье толпы скрыться от позора.
Амазоны торжествующими воплями приветствовали соплеменниц, прошедших боевой экзамен и ставших полноправными воительницами.

Правда, для того, чтобы каждая из амазонок захотела выйти замуж, ей необходимо было ещё принять участие в настоящей битве и убить хотя бы одного настоящего врага. Но эта мысль была для них следующей ступенью и совсем не мешала сегодняшнему торжеству!

Тем временем солнце коснулось моря и начало медленно тонуть.
На праздничную площадь слетели чёрным хлопьями гости-вороны.
Ударившись о землю, они превратились в красавцев таганов с ярко-синими, в знак поклонения небу, чубами.

Их ждали с нетерпением и встретили бешеными воплями восторга! Эти солнечные вороны – блистательные мастера огненных танцев!
 Юные таганы под рычащие звуки варганов  начали исполнять диковинный птичий танец, будя в каждом сердце какие-то глубинно-природные отзвуки.

В какой-то момент в их руках появились факелы на цепях. И теперь уже толпа следила не за дивным узором человеческих тел, а упивалась управляемой, но от этого не ставшей менее таинственной и величественной  природой огня!

Чем больше наваливалась тьма, тем красочнее становилось праздничное выступление. Фигурное кружево крутящихся огней жило самостоятельной, отдельной  жизнью от тускло мельтешащих человеческих фигур.
Толпа, воодушевлённая выступающими, активно поддерживала их.

Вдруг в центр круга вышел человек, никому не известный.
- Наверное, путешественник, - перешёптывались в толпе.
Никто не знал его, кто он и откуда. Да мало ли в крае белоглазых тан пришельцев!
Но амазоны ахнули, когда он показал своё уменье.

 Жонглируя десятком факелов, он вдруг поднёс их к лицу и выдохнул поток огненных змей. Потом стаю огненных волков рассыпал навстречу испуганной толпе. А когда в воздух взлетела стая воронов, плещущих огненными крыльями и роняющих перья искр, толпа разразилась бешеным свистом, воплями и рукоплесканиями! Это было совершенно уникальное выступление!  Никто из местных так не умел!

Желая окончательно сразить зрителей и показать своё глубинное понимание этих мест и свою причастность к ним, таинственно помедлив и повращав глазами, он выдохнул ввысь гигантского волкоголового крылатого дракона!

Но таинственный факир не рассчитал эффект своего выступления…
Народ в дикой панике ринулся бежать! Упавшие уткнулись лицом в землю и накрыли голову руками.
- Змей Хрон! О-о-о!  Священный змей Хрон! Оживший змей Хрон! Кто? Кто оживил его? Наступили последние времена-а-а!

Среди павшей ниц, обезумевшей от ужаса толпы столбом выделялся верховный жрец Амазона.  Вокруг него столпились растерянные синечубые таганы. Они ревниво перешёптывались.

- Этот проходимец мало того, что перещеголял их в их природном мастерстве, да ещё посмел призвать Хрона, что позволено даже не каждому жрецу!
Жрец Амазона резко выбросил вперёд руку, будто отдал не терпящий возражений приказ.

Таганы, послушные воле жреца дружественного города, с факелами, наставленными на факира, двинулись к нему.
Он почуял неладное. Но было уже поздно.

Десяток факелов огненным цветком сомкнулись на тощей фигуре огненного творца.
Он вспыхнул вмиг, будто огонь, который он выдыхал, только и ждал внутри него,  чтобы вырваться на свободу. Он рванулся было к бассейну. Но амазоны встали перед ним мрачной стеной. Тогда он упал…

Огонь плясал по его телу, радостными лепестками озаряя небо, и звёзды отступали, облизанные им.
Бласт, наряженный в местный костюм, чтобы быть неузнанным, с ужасом обернулся к Петал,  опасаясь увидеть в её глазах восторг звериной жестокости, который порой так пугал и расстраивал его.

Она была совершенно закутана шёлковым шарфом, как и многие другие, стоящие рядом. Но он увидел, что в  глазах девушки, еле видных в глубокой щели  шарфа, стояли слёзы.
 - Так сожгут и нас, если узнают. И поставленная мною защита не поможет!

- Тогда нам пора. Тем более, что уже удалось узнать, что «Афон» отплывает завтра в полдень!
Испуганный народ, насытившись наказанием нечестивца, взволнованными толпами возвращался дополучить полнейшее наслаждение.
 А  жрец растворился в свете факелов, будто во тьме. Они опять потеряли след!

Глава 39

Будущее

Пока они метались в толпе, начало светать.
С плеча Бласта сполз плащ и он упал, запутавшись. Им пришлось быстро убраться, пока таганы не сообразили, кто перед ними.

На бегу Бласт вспомнил, что так же, потеряв плащ, он когда-то совершенно по-дурацки попал в руки слуг прекрасной афинянки. Как давно это было!  Будто в  другой жизни!
От таганов, с их птичьими привычками, лучше всего было скрыться в воде.  Спуститься к Амазонскому морю и затаиться под каким-нибудь каменным уступом.

Но преследователи были где-то рядом. Как-то странно плескалась вода. Длинная струя время от времени вылетала из каменного выступа. Будто кто-то сидел там и плевался!
Выждав некоторое время, Бласт решил выяснить, что за шутник преследует их.

Всё оказалось совершенно невинно. Оказывается, снизу вода наполняла до упора внутреннюю камеру в скале, в стенке которой было круглое отверстие. Вода под напором волны вылетала  длинной струёй.
Причудливо. Но испугались зря.

Море жило своей собственной жизнью. Но иногда она так походила на жизнь человеческую!
Вот волна ударила косым накатом в бок скалы. Перекатилась, ударила во второй раз чуть дальше. И с умноженной силой – в третий раз!

Три впадины, выбитые за долгие века водой в камне, стали отличным укрытием для беглецов. Особенно третья, самая глубокая. Странно, что от сопротивления волна не теряла силу, а наоборот, била яростнее! Бласт подумал о себе. Трудности также изменили и его: не сломали, а закалили, сделали совершенно другим человеком!

Петал почти беззвучно поднырнула под скалу, освоив слияние с водой у подруг-змеек. А Бласт решил пройти по дну. Ноги его сразу запутались в жёсткой, как у старика-танаида, бороде водорослей.
Тогда он замолотил ногами, желая оттолкнуться от дна и подняться вверх, к воздуху. Но ноги предательски заскользили о плоский наклонный камень, облепленный пушистой зеленой слизью.

 Воздуха уже не хватало! Ноги Бласта, отчаянно ища опору, прогребли зелёный скользкий покров! Ему удалось оттолкнуться буквально ногтями пальцев ног! И только вылетев на поверхность и отплевавшись от горько-солёной воды, он смекнул: на процарапанной им поверхности камня проявились крупные греческие письмена!

Все его барахтанья произвели слишком много шума. Нужно было срочно уходить. Но Бласт упёрся.
- Я хочу прочитать! Там по-гречески! И судя по шрифту, что-то чрезвычайно значительное!

 Продышавшись, он нырнул, ища то же место. Вот этот наклонный камень.
Муть унесло налетевшей волной. И письмена проступили со всей очевидностью:
«Звериную поступь белоглазой таны здесь сменит Вечность».

*
- Звериную поступь белоглазой таны здесь сменит Вечность!  Петал! «Сменит»!   Понимаешь?  Но не «зависит» от её ухода!  Чувствуешь разницу?    Это же совсем другой смысл!   А причина этой смены может быть в чём угодно!  И лично твоя жертвенность тут не при чём!  Напрасно ты себя мучаешь! – Бласт держал девушку за руки, с надеждой глядя в любимые глаза.

Так вот, что скрывают жрецы! Это же совсем не то, что они говорят людям, и ради чего они приносят в жертву белоглазых тан! Конечно, они хотят, чтобы ни одна белоглазая тана не покинула этот край, пока у них, явно, что-то не ладится!

Бласт был взбешён!
- Так что же там с Будущим этого странного края, о котором так много говорят эти жулики-жрецы? Можно в конце-концов узнать об этом поточнее? Потому что мне хотелось бы всё-таки увезти тебя отсюда!

Петал вздохнула.
- Узнавать будущее, знаешь ли, особенно сложно. Никакой вероятности, что сбудется именно узнанное. Потому что оно, в отличие от прошлого, многовариантно. Как только одну из его вероятностей узнаёшь  и делаешь шаг в неё,  оно изменяется, ускользает. Поэтому есть смысл узнавать только условия, при которых  одна из этих вероятностей, сбудется. Но только одна! Нужная именно тебе!

- Ну, так давай, спроси об условиях! Только о тех, которые спасут нас с тобой! У нас мало времени!
Пока она концентрировалась, мысленно готовясь к сложному ритуалу, он разжёг огонь в крохотном глиняном светильнике.

Петал, резко подняв взвесь донного песка, опустила в эту сверкающую муть ладони с тремя ритуальными вещицами: фибулой, кольцом и браслетом.  А Бласт, обняв любимую, бережно поднёс к её губам крохотный огонёк.

Его до глубины души пугал древний колдовской обряд. Его пугали белеющие во время совершения этого обряда глаза его таны. Но он понимал, что выхода у них не было. Необходимо было точно узнать, где пробивать брешь в этом тупике.

Из морской глубины, разрастаясь, поднимался морской конёк. Он был лыс и голубоглаз. И хвостат. Или нет?
Наверное, показалось! Да и вообще он не был морским коньком! Знакомый старикашка, только совершенно мокрёхонький, всплыл из воды перед ними!

Когда старичок, в ответ на вопрос, явно шаля, начал набрасывать ненужные им виды будущего: то окаменевшей беременной Петал, то посмертной встречи Бласта со своим братом-близнецом, то переворачивания их отплывшего уже корабля толстыми серебряными змеями, - Петал в сердцах крутанула змеевидный браслет, и Протея завинтило как змею.

- Нас интересует только наш выход из земель Тана! Мы не планируем остаться тут! Что ты нам показываешь!
- Что ж, такие вероятности будущего возможны для вас…

Протей посерьёзнел, вытянулся, стал почти величественным. И торжественно, даже в сопровождении некоего скального эха, медлительно  проскрипел: «Цивилизации осыпаются как сухие мозоли. Это касается и Земель Тана.  Край Белоглазых Тан скоро отработает свою программу, закроет её и даст начаться Новым временам с Новой верой на Новых землях! Это настанет так или иначе. И никто не в силах этому помешать!
 
А здесь будет человеческое поселение во славу богини Росты. Так  оно и будет названо!
Так и будет после трёх событий!  Непременно трёх!
Первое: после того, как здесь нечаянно встретятся две родные крови, и одна кровь  добровольно и окончательно умрёт ради другой!

Второе:  после того, как на этих землях Вечность наступит на Жизнь - Камнем, Водой и Огнём!
И третье: когда Волчица родит человеческого детёныша, который ростком прорастёт через проклятье трёх смертей в другую Вечность, в город, судьба которого быть названным  Вечным…»

Бласт обалдело потряс головой.
- А что это за новая вера?
- Новая вера уже в пути! Она унаследует от земель Тана и факт триединства, и идею жертвенности, и отношение к смерти в ней станет ещё более почтительным!  Смерть станут называть началом жизни подлинной и станут поклоняться частицам мёртвых тел своих посвящённых!

Величественность спала с Протея, он ехидно захихикал: «Ну, что, по силам вам такая вероятность Будущего? Не слишком  смело замахнулись?»
Крайне озадаченный витиеватым предсказанием, Бласт понял, что  ничего не понял…  Он хотел схватить  Протея за рукав и потребовать  рекомендаций более конкретных.

- Стой, объясни всё по-человечески, сатир козлоногий тебя забери! Что же нам-то делать? Как спастись?
Но это был уже следующий вопрос, и ответа ждать не приходилось…
Старикан, услышав его, только захихикал. Нос его остренько вытянулся, за спиной поднялся чудной гребень…  Он вильнул хвостом и был таков!
Только мелкий морской конёк, который ну никак не мог быть этим ехидным  стариком, торопливо уходил в глубину…

Глава 40

Белый камень

 Петал сидела оцепеневшая.
- Ты поняла что-нибудь из того, что он сказал? – бесновался Бласт. – Какой прок в таких предсказаниях, после которых не знаешь, что тебе делать, чтобы спастись!
- Я поняла только часть его слов.

- Ну, я тоже не дурак! Кое-что понял!  Например, против третьего условия, о рождении моей волчицей детёныша, я совсем не возражаю! – он обнял грустно улыбнувшуюся ему Петал. – Второе условие можно понять так, что пока они живы, нас отсюда просто не выпустят! Ну  а с первым, про родную кровь, которая одна ради другой пожертвует собой, - просто чистая морока! Не вздумай только принимать это на свой счёт!

- Но…
- Даже если ты пожертвуешь собой, исполнив первое условие, тем самым ты не сможешь выполнить третье!  Не сходится! Так что давай искать другой выход!  Жаль, времени совсем нет!
- Предлагаю начать с поиска белого камня! – Петал оживилась. – А там, может быть, что-нибудь ещё прояснится!

- Подлый старикан!  Не дал расспросить  себя как следует! Послушай, но что это за Вечность, если она имеет начало?
- Начало имеет не Вечность, а сущности, в которых она находит временное воплощение. Мой город Тан-Аид для Вечности – это лишь одна из остановок в пути. Жрецы давно говорили о том, что какие-то земли исчезают просто потому, что исчерпывают своё предназначение. И путь продолжается в других землях.

- Но нам ясно сказано, что мы не в силах повлиять на эти процессы!  Может быть, кто-то, но не мы! Почему ты не можешь просто смириться с тем, что срок земель Тана истёк?

- Не могу. Нам нужно попытаться найти белый камень. Может быть, это восстановит гармонию жизни и смерти на этих землях? Я не хочу верить, что здесь всё безвозвратно потеряно!
- А что он там витийствовал о новой вере? Это ж надо дать такой ответ, что становится ещё непонятней, чем до него! Вот подлец!

- Мудрецы с востока ещё две тысячи лет тому назад предсказали и зарождение наших земель, и их истощение. Оно должно произойти на рубеже эпох Овна и Рыб на территории, находящейся под влиянием созвездия Рыб.  Первым символом новой веры поэтому и станет знак Рыбы. Волхвы уже готовятся  передать новому мессии свою роль. А укажет им путь летящая звезда-корона в созвездии Ясли.

- Ваши мудрецы так много знают! Но почему тогда у твоего народа нет письменности? Знания так важно передавать потомкам!
- С чего ты решил, что у нас нет письменности? Может быть, это у вас нет грамотности читать нашу письменность?

- О чём ты? Что читать-то?
- Передавать информацию можно ведь не только знаками! Согласен?
Бласт вспомнил, как жрецы в посёлке Вечность «листали» его мысли и зябко передёрнул плечами.

- Но вдруг не останется носителей информации! В истории бывало такое! Тогда всё богатство мудрости исчезнет вместе с уходом посвящённых!
- Информация фиксируется нашими мудрецами. Не волнуйся. Нужно просто  уметь её читать. Легче всего будет считать её с воды. Она раньше всех ответит на вопросы. Камень тоже не смолчит. Дольше всех будет хранить тайны небесный огонь. Но будущие люди научатся говорить и с ним…

Выпуклая волна вдалеке плеснула о берег, встала и  начала подниматься вверх по скальному обрыву. Это был…  Это был жрец Тан-Амазона!  Бласт протёр глаза. Он никак не мог привыкнуть к обычаю здешних жрецов менять облик.
- Ты видишь это? Скорей! За ним! Мы успеем ещё, если всё сложится благополучно, разыскать твой белый камень до отплытия «Афона»!

Фигура жреца серебрилась вдали. Приходилось быть крайне осторожными. 
Но жреца, похоже, совсем не тревожила вероятность слежки. Он шёл своей обычной скользящей походкой, так ни разу не оглянувшись. Только, подойдя к своему становищу, слегка наклонился и  отчеркнул за собой жезлом чёткую линию, слившуюся с ранее очерченной окружностью.

Бласт вспомнил, как Атей говорил ему, что непосвящённым в становище жрецов попасть невозможно. Ставятся очень мощные преграды!
Прошлый раз через эти преграды его перенесли вороны… Не хотелось вспоминать об этом, не то что повторять  …

Может быть, всё это выдумки?...
Они с опаской переступили черту.  И ничего не произошло.
Конечно, это всё простые страшилки для детей!
Но следующий шаг заставил их в ужасе присесть…

*
Под мягкой белесоватой плёнкой мягко колышется огромная толща воды.  Плёнка тёпленькая, с прожилками, будто живой орган… Она вспухает-вздувается тут и там мягкими белыми уродами-грибами. Они пучатся, утробно бурчат, булькают, то вырастая, то сдуваясь…

А под плёнкой живут, выплясывают струйками и пучками мелкие и крупные пузырьки воздуха …
Мутный плёночный покров ходит под ногами мягкими волнами…
Прочен ли он?

Будто в ответ на эту мысль он вдруг начинает истончаться, становиться всё прозрачнее и натянутее!  Вот-вот он прорвётся, и ноги провалятся в неведомую колышущуюся глубь!
Назад?

Нет! Им нужно вперёд!
Они легли, чтобы не проткнуть эту белёсую плеву ногами и … провалились!

*
В воду?
Нет!
К лицу подлетела гудящая металлом стена! Ах! Больно!
Куда ни повернись – в лицо летит стена!  Мятая металлическая стена до невидимых высот! Больно! Кровь…

По всей поверхности она с какими-то задирами и заломами. Будто чьи-то руки в отчаянье хватали мягкий металл и вырывали клоками, задирали вниз, обрывали!  Мягкий? Металл? Но это же невозможно!
Попытаться забраться вверх?

Только они начинали лезть по стене, она таяла, и в лицо с гулким звоном била другая, такая же…
Куда ни повернись, навстречу неслась стена дико изодранного металла...
 Избитые и окровавленные, с мучительно гудящими  от нещадных ударов головами, они растерянно остановились…

Назад?
Нельзя. Надо прорываться вперёд!
В ответ на это решение опять удар!
И гул! И грохот!

*
Еле устояли, вцепившись друг в  друга. Поодиночке их точно разнесло бы!
Поднятые для защиты руки не испытали очередного удара и ожидаемой боли. Это уже хорошо!  Можно даже открыть глаза и передохнуть, ощутив,  целы ли руки-ноги…

Зато жутко скользко! Просто не за что зацепиться!
Ноги стоят на узкой слизистой кромке. С одной стороны - редкие изогнутые столбы и обрыв. С другой – щель, а чуть дальше гора скользкой  плотной  слизи. Вдруг сверху надвинулась густая гигантская щётка и боком хлёстко шлёпнула их, чуть не сбив вниз!

Только отдышались от этого ужаса, опять мощный хлопок щётки, и Петал, не удержавшись, соскользнула с кромки! Бласт еле ухватил её за руку. Но обе руки ему не удержать! Тогда он двумя вцепился в Петал! Уж её-то он не бросит!

 И вместе, кружась и задыхаясь,  они понеслись куда-то…
Да это же глаз!  Звериный  глаз!
И их сносит, как в воронку,  прямо внутрь его!

 Свалились они посреди пыльного пространства, обвешанного странными чучелами жутких, приготовившихся к нападению волков, воронов и змей.
Но стоило им только чихнуть и схватиться за какую-то призрачную опору, как вся эта рухлядь  обвалилась им на головы, подняв  стаи пыли и праха.

Впрочем, облегченья и освобожденья от ужаса не наступило.
Вокруг,  в клубах оседающего сора,  стояли три высокие фигуры: в крупных масках волка, ворона и змея. А за их спинами – сплошная чёрно-серо-серебристая масса жрецов с лицами, закрытыми сетчатыми масками…

Три верховных жреца разом подняли свои жезлы. И  не успели ещё эти жезлы коснуться земли, как вся звериная стая жрецов с торжествующими воплями, рычаньем и шипеньем  кинулась на Петал.
Бласт же, получив сильнейший пинок ногой, вылетел за стену шатра.