Морошка

  Ромашки были просто огромными. Ладошки едва хватало, чтобы равняться с этакой «тарелкой». Вот подружки удивятся, когда увидят! Но лучше уж не рассказывать им, а то так от этой полянки ничего и не останется. Ялинка тихо засмеялась. Вот сплетет веночек на зависть всем другим, и никто тогда уже «конопатой» обзываться не станет. А свои веснушки она очень даже любила. Солнышко щедро дарила девочке свое тепло, усыпая острый носик и круглые щечки своими «поцелуями».
  Легкий ветерок пригнул высокую траву, осыпая белые лепестки ромашек прямо на Ялинку. Девочка чихнула – желтая пыльца, покрывавшая руки, таки смогла забраться в нос. Большой лохматый шмель с недовольным гудением поднялся со своего цветочного ложа, несколько раз облетел испуганную девочку и отправился на поиски более спокойного места. Ялинка рассмеялась и снова чихнула, прикрыв нос рукавом рубахи. Наполовину сплетенный венок соскользнул с ее коленей вместе с сорванными для него ромашками. Девочка тут же бросилась подымать его, испугавшись, как бы работа не пошла насмарку. Убедившись, что с венком все в порядке, она принялась вплетать в него все новые цветки.
  Родители еще на заре поехали в соседнее село на ярмарку и всех сыновей с собой взяли, оставив Ялинку и ее старого деда одних на хозяйстве до самого вечера. Хорошо хоть дедушка гулять отпустил. Ему на старости лет одно дело: сидеть себе на солнышке у хаты, прикрыв глаза, да дремать. Подруженьки тоже со старшими уехали, конечно, всем интересно внешний мир повидать. А Ялинка решила дома остаться, уж больно интересно было заветную полянку, о какой дедушка порой волшебные байки сказывал, найти. Вот, кажись, и нашла. Правда, полянка была как полянка. Только вот цветы дивные растут. И ромашки с ладонь, и синецвет в половину Ялинкиного роста, и ландыши, еще весной отцветшие, в тени головками покачивают.
  Вот венок совсем стал ей впору, и Ялинка крепко перевязала его длинной травинкой. В этом венке она ничуть ни хуже луговой мавки будет. А может и даже краше, - подумалось ей, и она засмеялась.
  Ветер всколыхнул травяное море, а следующий его порыв донес до Ялинки звуки свирели. Она встала и удивленно оглянулась, вслушиваясь в медленно текущую мелодию, доносившуюся со стороны березовой рощицы. Любопытство перевесило страх, и девочка осторожно подкралась к деревьям.
  Всего в нескольких шагах, прислонившись спиной к бело-черной коре, стоял мальчик, показавшийся сначала Ялинке совсем взрослым. Но, присмотревшись лучше, она поняла, что он едва на пару зим старше ее, просто одежда его была пошита на взрослый манер, а не составляла привычную рубашонку да оборванные штаны. Мальчик, прикрыв глаза, выдувал поющий свист из тростниковой дудочки. Ялинка так и замерла, зачарованная умелой игрой, даже ромашки, оставшиеся от венка, выронила. И только тогда спохватилась, как они с тихим шорохом упали на прошлогоднюю листву, устилавшую землю под деревьями. Мальчик тут же отнял свирель от губ, удивленно глядя на нежданную гостью.
  Ялинка попятилась, и не от страха даже, а встретив взгляд незнакомого мальчишки. Глаза у него были не карие, как у всех в селе, или даже не серые, как у заезжих людей с севера, а цвета молодого меда, теплые и ласковые, но чужие. Они смотрели на девочку с легким удивлением и усмешкой. Ялинка чувствовала, как гулко бьется сердце; казалось, вот-вот и точно стремглав бросится бежать прочь, чтоб не видеть колдовских глаз. Мальчика явно насмешил ее испуг.
 - Здорова будь, девица. – Он первый нарушил молчание, и голос у него тоже мягкий, совершенно как взгляд. Ялинка почувствовала, как к щекам приливает кровь. Иш ты, девицей назвал.
 - И ты здравствуй. – Услышала она собственный голос.
 - Ты, верно, из села, что при речке стоит? – теперь мальчишка уже с интересом рассматривал Ялинку. Девочка кивнула и нагнулась, чтобы поднять упавшие ромашки, но мальчик опередил ее, несколькими ловкими движениями подхватив цветы и протянув ей.
 - Меня Явором кличут. – Улыбнулся он.
 - Ялинка. – Девочка взяла протянутый букет. В глазах мальчишки заплясали золотистые искры, а может это ей просто на солнце показалось. Вот точно колдовская опушка, и свирель тоже здесь неспроста. Заманит ее в чащобу – и поминай, как звали. Ялинка отступила за дерево, словно надеясь спрятаться.
 - Боишься? – взгляд Явора разом погрустнел.
 - Нет. – Честно призналась Ялинка, а потом, собравшись с духом, выпалила. – А ты, часом, не колдун?
  Мальчишка несколько мгновений лишь таращился на нее, а потом от души захохотал.
 - Скажешь тоже: колдун. – Сквозь смех сказал он. – Разве похож? Колдуны знаешь, какие?
  Ялинка опустила глаза, опять краснея. Но говорить с этим едва знакомым мальчишкой было так же легко, как со старым другом. Словно уже долго знакома с ним была, а ведь всего-то миг назад боялась незнакомца.
 - Ну, старые, с бородой. – Запинаясь, пролепетала она. – В рясах ходят, чего-то себе под нос бормочут. И глаза у них страшные…
 - А я какой? – серьезнее спросил Явор, но в глазах по-прежнему искрились смешинки.
 - Точно без бороды. – Тут девочка сама рассмеялась. – И еще больно красиво на свирели играешь.
  Явор поднес свирель к губам, выудив из нее короткий веселый перелив.
 - С музыкой и душа радуется, – сказал он, пристроившись на пеньке.
 - Сыграй еще. – Запросила Ялинка, тоже усаживаясь, но на травянистый холмик. Явор пожал плечами и вновь заиграл, только теперь мелодия была совсем другой, трепетной и легкой, словно птичье перо, подгоняемое ветерком. Ялинка вздохнула, закрывая глаза. Чтобы не говорил этот странный мальчишка, но волшебствовать он все же умел. Шелест листвы смешался со звуками свирели, словно сливаясь в единую песню и навевая странное чувство, тянул за собой в неведомые края. Туда, где живут чуда-юда всякие и царевичи заморские, как в дедушкиных байках. Или во сны, что с раннего детства матушкины песни навевали. Плывет, плывет по золотой реке к Солнцу ладья резная, и скользят по зеркалу озерному лебеди белокрылые. Далеко унесла Ялинку на крыльях мечтаний свирель. Но тут кто-то тихо позвал ее словно из далека. Девочка быстро заморгала, стряхивая остатки дремы.
  Явор лукаво сузил золотистые глаза, перестал играть.
 - Ну как?
  Ялинка подскочила. Это ж надо столько проспать, уже солнце почти село! Если б не колдовская музыка…
 - Что ты сделал? – удивленно спросила девочка. – Мне показалось, лишь на несколько минут глаза закрыла.
 - Каждому свое. – Туманно ответил Явор. – Но спасибо тебе.
 - За что?
  Мальчишка склонил голову на плечо и внезапно протянул ей руку. На ладони блестящей горкой золотистых капель лежала спелая морошка. Ялинка ахнула от удивления.
 - Откуда она? Ведь осень еще даже не наступила!   
 - Это подарок. – Улыбнулся Явор, осторожно пересыпая ягоды на ладошку девочки. – Вот держи.
  Ялинка зарделась.
 - Спасибо.
  Ветер снова подул, с шелестом запутавшись в малиннике, и до Ялинки долетел далекий зов: кто-то выкрикивал ее имя.
 - Ой, мне пора! – спохватилась она.
 - Беги. – Кивнул Явор.
  Девочка улыбнулась, махнув на прощанье рукой, и стремглав бросилась бежать через поляну и дальше через редкий лесок. Остановилась, только когда показалась родная хата. Да и родители уже вернулись с ярмарки. Доверху нагруженная телега стояла у плетня. 
  Ялинка обернулась. Это ж надо что сегодня с ней случилось! Никто, наверное, и не поверит! Она заправила выбившийся волос за ухо и тут поняла, что венка на голове нет. Забыла на том месте, где уснула. Вспомнились вновь светлые глаза Явора. Так бы и подумала, что приснилось все, но в ладони осталась золотистая морошка.
 - Ялинка! – вновь позвал ее материнский голос.
 - Иду! – крикнула она в ответ.
  А налетевший ветер донес до нее звуки свирели.