Классическая ультура Японии Хэйан

3. Период Хэйан (794-1192 гг.)

Столица Хэйан. – Управление государством. – Двор императора. – Придворные развлечения и праздники. – «Повесть о старике Такэтори». – «Исэ – моногатари» Аривара – но Нарихира. – «Повесть о блистательном принце Гэндзи» Мурасаки Сикибу. – «Дневник путешествия из Тоса в столицу». -  «Записки у изголовья» Сэй – Сенагон. – Женщины – поэтессы. – Секты Тэндай и Сингон. – Буддийская архитектура. – Война между Минамото и Тайра. – Поэзия Сайге. – Фудзивара Тосинари и его школа.

В VIII в. императорская семья бежала из Нары, подальше от влияния богатых и могущественных буддийских монастырей, на север, где была заложена новая столица – Хэйан. Город был ориентирован по сторонам света. Его главные ворота назывались «Воротами Красной птицы» и располагались на юге. От них начинался «Проспект Красной птицы», пересекавший весь город. Другие улицы шли параллельно проспекту и пересекались под прямым углом. Дворец императора находился на севере Хэйана. [21, с. 59]
В этот период власть, формально находясь в руках императора, реально сосредоточилась в руках семьи Фудзивара. Еще с 729 г. император был обязан брать жен только из этого рода. В 858 г. один из представителей Фудзивара стал регентом, а с 887 г. в их руках оказался пост канцлера, а затем и основные должности в государстве. Кроме канцлера или регента из рода Фудзивара, при императоре находился Государственный Совет, в который входили Главный министр, Левый и правый  министры, министр двора и советники разных рангов. В середине первой луны Государственный Совет после трехдневных заседаний раздавал чиновничьи посты. Все должности, в том числе и правителей провинций, получались по протекции на четыре года. Назначенные чиновники представали перед императором в одеждах с длинным шлейфом и табличками из слоновой кости или дерева в руках. Раньше на таких табличках записывались повеления государя, но в период Хэйан они превратились в символические предметы. Получив должность, чиновник исполнял церемониальный танец – притопывал, кланялся, поворачивался в разные стороны. Отныне судьба его семьи на ближайшее время была обеспечена: к должности полагался надел с приписными крестьянами. [35, с. 33; 304].
Крупное частное феодальное землевладение при Фудзивара отсутствовало. Периодически они издавали указы об «упорядочении» частного землевладения, причем законными признавались лишь те поместья, на которые имелись документы, выданные губернатором из их рода.
Правящий класс делился на несколько групп:
1) Столичная придворная и служилая аристократия;
2) Провинциальная аристократия, назначенная на должность из столицы;
3) Низшая провинциальная знать. [21, с. 60, 66]       
При императорском дворе возникла тонкая и изящная придворная культура. Придворные делились на ранги и носили одежды определенного цвета. В число низших придворных могли попасть и мужчины из простолюдинов. Вершиной их карьеры становилась должность куродо – придворного 6 ранга (низшим был 8 ранг, высшим – 1). Куродо носили одежды из светло-зеленой парчи. Отслужив 3 - 4 года, они искали постов в провинции. [35, с.107-108]. Начальником куродо и главой дворцового штата прислуги был то-но бэн. Из красивых дочерей провинциальных чиновников отбирались унэмэ – девушки, которые прислуживали императору за столом, сопровождали его в качестве свиты в поездках. [35, с.317]. При дворе имелся большой штат фрейлин, возглавляемых десятью титулованными дамами. Фрейлины высшего ранга звались сайсё, среднего – мёбу.
Дни придворных проходили в изысканных и утонченных развлечениях. От них требовалось остроумие, образованность, безошибочный вкус даже в мелочах. В частности, от придворной дамы ждали умения играть на музыкальных инструментах, красиво писать и знания наизусть 20 томов поэтической антологии «Кокинсю». Обычными развлечениями  были конкурсы загадок, игры в го (черные и белые шашки окружают и запирают друг друга на доске, поделенной на клетки) и сугороку (каждый играющий имеет по 15 «коней», которых двигает вперед в соответствии с показаниями брошенных костей), поэтические состязания на заданную тему, музицирование. [35, с. 172, 320]. Придворная музыка, гигаку, возникла на основе слияния китайских, корейских, индийских и японских напевов. Ценные инструменты получали имена. В записках фрейлины Сэй-Сёнагон встречаются такие имена для лютни как «Выше тайны», цитры – «Два глазка», флейты – «Нет, не обменяю!»,  «Водяной дракон». [35, с. 115] В моде было разведение воробьиных птенчиков. Животные, служившие при дворе, также считались придворными. Им присваивались ранги, их ссылали в ссылку. Редких в Японии кошек привозили с материка. Значительную роль в придворном быте играли праздники. Новый год отмечался в конце января – середине февраля. В первый день Зайца после Нового года монах с пожеланиями долголетия преподносил императору посохи, вырезанные из персика, камелии и сливы. На седьмой день года приходилось сразу два праздника: «Праздник молодых трав» и «Шествие белых коней». В этот день собирали петрушку, хвощ, пастушью сумку и другие травы, а затем подносили императору. Предполагалось, что  блюдо из этих трав отпугивает злых духов, поэтому тот, кто его попробует, в течение года не заболеет. Трижды семь белых коней, сопровождаемых телохранителями с набеленными лицами, вооруженными луками и стрелами, проводились перед императором также в целях магической защиты. [35, с. 22,229]
В восьмой день Нового года знатные дамы получали от императора дары, а фрейлины повышались в ранге. На  пятнадцатый день готовили «яство полнолуния» - похлебку из бобов с мелкими рисовыми колобками, изображавшими луну. Женщины хлопали друг друга узорной мешалкой с бахромой из стружек, чтобы получившая  удар родила мальчика. [35, с. 225,300] В храме Камо, расположенном на севере от столицы, в четвертую луну проходил «праздник мальвы», листьями которой украшали одежду, экипажи, подарки. На 5 день 5 луны приходился праздник Танго. Чтобы отогнать злые силы, в этот день на кровлю домов клали чернобыльник и аир: «Все кровли устланы аиром, начиная с высочайших чертогов и до скромных хижин простонародья». В спальнях подвешивали круглые мешочки - касудама, украшенные цветами и пятицветной кисточкой, с ароматными веществами, чтобы избежать болезней. Листья аира вкладывали в письма, украшали себя: «У молодых придворных дам прически украшены аиром, к волосам прикреплен листок с надписью «День удаления». Они привязывают многоцветными шнурками красивые ветки и длинные корневища аира к своим парадным накладкам»  . [35, с. 61]
На 6 луну приходился праздник умилостивления богов в храме Гион.
В 7 день 7 луны праздновали встречу двух звезд Веги и Альтаира (Волопаса и Ткачихи). Согласно легенде, они полюбили друг друга и забросили свои дела, за что небесный владыка разделил их Млечным путем (Небесной рекой). Лишь один раз в год сороки строят из своих крыльев мост, на котором влюбленные могут встретиться, если не пойдет дождь. [35, с. 304, 312] 
Праздник хризантем отмечали в 9 день 9 луны. Во дворце проходил банкет с музыкой, стихами и танцами. С вечера на цветы клали кусочки ваты, чтобы они пропитались росой. Затем этой ватой обтирались, чтобы смыть недуги и старость. [35, с. 304] В 11 луну праздновали первое вкушение риса нового урожая.[35, с. 306]  С 19 дня 12 луны в течение трех дней провозглашали имена Будды трех миров, предаваясь покаянию и посту. Женщины прикрепляли к волосам или накладке, а мужчины к шапке ярлычок из ивы с надписью «День удаления», что означало, что к ним нельзя приближаться. В эти дни не посещали и не принимали гостей, не писали писем, не ели мяса, избегали развлечений. [35, с. 87]
До невероятной изысканности был доведен при дворе ритуал любовной игры. В обычной жизни придворные дамы на людях скрывались за занавеской: «Позади плетеной шторы, небрежно спустив с плеч китайские накидки, сидели придворные дамы в платьях «цвета вишни», лиловой глицинии, желтой керрии и других модных оттенков. Концы длинных рукавов выбивались из - под шторы, закрывавшей приподнятую верхнюю створку небольших ситоми, и падали вниз, до самого пола». [35, с. 36]  Через занавес они разговаривали с мужчинами – гостями в своих покоях. Обряд ухаживания включал в себя обмен стихами, полными тонких намеков. После ночного свидания мужчина, придя домой, должен был тут же написать даме письмо, а она – ответить ему. Письма писались на цветной и узорчатой бумаге  и привязывались к цветам или веткам растений. Придворные мужчины и женщины эпохи Хэйан много времени посвящали подбору цветов одежды и украшению внешности, о чем ярко свидетельствует отрывок из дневника фрейлины Сэй-Сёнагон: «На супруге канцлера были надеты две одежды из глянцевитого ярко-алого шелка поверх нескольких белых одежд, сзади подвязан шлейф придворной дамы. Она сидела в глубине комнаты, спиной ко мне, и я могла рассмотреть только её наряд. Госпожа Сигэйся находилась не так далеко и глядела в мою сторону. На ней было несколько нижних одежд цвета пурпурной сливы густых и светлых оттенков, а поверх них парчовое платье темно-алого цвета без подкладки, короткая накидка красноватого оттенка и одежда цвета амбры на алом исподе. Самое верхнее одеяние, затканное густыми узорами, было нежно-зеленого цвета, что придавало ей совсем юный вид. Вдруг она прикрыла свое лицо раскрытым веером… Да, госпожа Сегэйся была неописуемо, чарующе прелестна!
Господин канцлер был наряжен в бледно-лиловый придворный кафтан и светло-зеленые шаровары поверх алых нижних одежд. Он сидел, прислоняясь спиной к одной из колонн между внутренними покоями и открытой галереей, и завязывал шнурок от ворота». [35, с. 132]
Приод Хэйан стал временем расцвета повествовательной прозы. Большая часть её создана придворными и повествует о придворных. Несколько особняком держится «Повесть о старике Такэтори», полная сказочных мотивов и отражающая народный взгляд на труд и отношения между людьми. В ней рассказывается о том, как старый бамбукосек находит в лесу младенца – лунную фею, низвергнутую за какой-то проступок на землю. Выросши, девушка становится необыкновенной красавицей.  К ней начинают свататься богатые женихи. Желая проверить их истинные чувства, фея задает женихам трудные задачи, с которыми они не справляются. Прекрасную дочь крестьянина силой пытается увезти из дома сам микадо (император), но она превращается в тень. Фея остается с приемными родителями, людьми высоких моральных качеств, чтобы служить им утешением на земле до тех пор, пока за ней не явятся небесные родители. Повесть трогательно описывает, как девушка молит небесных богов не возвращать её в лунный мир подольше; однако и она, согласно буддийскому вероучению, подвластна законам судьбы. Тщетно приемные родители стремятся защитить её от гостей, которым непонятны земные чувства. Обращаясь к старику Такэтори, один из них говорит: «За твои малые заслуги дарована была тебе несравненная радость: на краткий срок приютить в своем доме Кагуя-химэ. За это тебе в изобилии посылалось золото. Скажи сам, разве ты теперь так живешь, как раньше? В искупление давнего греха, совершенного ею в прежней своей жизни, Кагуя-химэ обречена была жить некоторое время в доме такого ничтожного человека, как ты. Грех её теперь полностью искуплен, и я послан взять её назад на небо». [33,с. 62].После вознесения дочери на небо, старик и старуха умирают от горя.
В конце IX в. была создана лирическая повесть «Исэ-моногатари», чьим автором считается известный красотой и талантами поэт Аривара-но Нарихира. Повесть делится на небольшие главы, состоящие из стихотворения и прозаического обрамления.  Главы связаны общим сюжетом, но могут быть прочитаны и как отдельные законченные рассказы, целью каждого из которых является тонкая передача эмоций и переживаний.
Героем повести является придворный кавалер, как полагают, сам автор. В самом начале он молодой человек, влюбившийся в даму, в которой исследователи видят будущую императрицу Нидзё. Сначала дама жила в селении Касуги, а затем стала служить при дворе императрицы – матери. Препятствия, вставшие на пути кавалера, лишь жарче заставили гореть вспыхнувшую в нем страсть. Он находит даму даже в укрытии, куда её перевели из дворца, и уговаривает бежать. Беглецов настигают, и влюбленные расстаются навсегда. Герой отправляется в изгнание: столица ему опротивела, да и последствия похищения могли оказаться серьёзными. Через некоторое время кавалер возвращается ко двору. Последующие главы рассказывают о его службе, в том числе и о поездке с поручением в провинцию Исэ, где завязывается роман с принцессой – жрицей. Некоторые исследователи полагают, что эти фрагменты, возможно, сначала находились в начале повести, почему и возникло название «Повесть об Исэ». С годами множатся утраты и печали кавалера. Его былая возлюбленная становится матерью наследного принца. Получив из рук её награду во время поездки на поклонение богам, герой почтительно преподносит стихи:
Сосна в Осио,
что в Охара, - у ней
в сегодняшний день
встают, верно, картины
века богов! (Пер. Н.И. Конрада)
Видимый смысл стихотворения таков: сосна, которая растет у святилища, стара, она, верно, помнит древние времена богов. Внутренний  смысл заключается в том, что получив награду, герой вспоминает о времени их былого счастья: «Сказал он так… И в сердце так же грустен был. Что думал он? Про то неизвестно…» [1 ,с. 147, 240].
Господин кавалера, принц Корэтака, попадает в немилость и уходит в монастырь. Герой навещает его ежегодно, но из-за официальной службы при дворе не может с ним остаться навсегда. Постепенно кавалер теряет наиболее близких людей и пишет:

Так и оставлю,
никому не сказав,
свои думы!
Ведь нет никого,
кто был бы со мною… (Пер. Н.И. Конрада)
Заканчивается повесть стихотворением, написанным героем в предчувствии смерти:
Издавна слышал
Я о дороге, которой
мы напоследок пойдем…
Но что это будет
вчера иль сегодня, - не думал… (Пер. Н.И. Конрада).
В эпоху Хэйан появилось много писательниц – женщин, из числа придворных дам. Писали они японской слоговой азбукой, так как письмо по-китайски считалось привилегией мужчин. Излюбленными жанрами женской прозы стали роман и дневники. Лучшим романом эпохи стала «Повесть о блистательном принце Гэндзи». Автор произведения, фрейлина Мурасаки (Мурасаки Сикибу), происходила из рода Фудзивара. Её отец, известный поэт Фудзивара Тамэтоки, восхищаясь способностями дочери, часто сожалел, что она не родилась мальчиком. В 22 года Мурасаки выдали замуж за Фудзивара Нобутаку, но через два года овдовела, оставшись с маленькой дочерью. Мурасаки служила при дворе, помогая императрице изучать китайские стихи. [53,с. 396]
Герой романа Мурасаки – принц Гэндзи, родившийся от императора и Кирицубо, наложницы низкого ранга. Корейский прорицатель предсказывает, что младенцу опасно заниматься политикой, поэтому император исключает его из числа наследников. Однако, желая обеспечить будущее сына, он приписывает Гэндзи к знатному роду Минамото.
В начале романа Гэндзи – прекрасный и ветреный любимец всего двора, на него сыплются подарки и титулы. В 13 лет его женят на дочери Левого министра, однако на уме у принца одни любовные приключения. Среди возлюбленных Гэндзи оказываются придворная дама Рокудзё, жена провинциального чиновника, дочь тудзё третьего ранга Югао, сначала воспитанница, потом жена Вака-Мурасаки. От наложницы отца Фудзицубо у Гэндзи рождается сын Рэйсэн, которого старый император считает своим. Все увлечения принца мимолетны, ни одной из возлюбленных они не приносят счастья.
После смерти отца на троне воцаряется старший брат Гэндзи – Судзаку. Его мать, Кокидэн, начинает преследовать принца. В конце концов, он оказывается в ссылке на
о. Сумо, откуда возвращается только после воцарения Рэйсэна. Новый император, узнав, что принц - его отец, возвеличивает Гэндзи. Принц поселяется с Вака - Мурасаки в отдельном дворце, однако его изменчивый нрав не исправился, что приносит много боли его  жене. После смерти Вака - Мурасаки Гэндзи замыкается в себе и погружается в печальные воспоминания. Не в силах описать смерть любимого героя, Мурасаки Сикибу пишет: «После того, как свет скрылся в облаках…», - и кладет кисть.
«Повесть о блистательном принце Гэндзи» рисует яркую картину повседневной жизни японского двора. Произведение проникнуто буддийскими мотивами предопределенности, неотвратимого наказания за безудержное стремление к земным благам. Самые ранние иллюстрации и написанные искусными каллиграфами части текста «Повести» относятся к 1120 – 1130 годам.
Начало жанру лирического дневника положил мужчина – поэт и составитель поэтической антологии «Кокинсю» (905г.) Ки-но Цураюки (ок. 878 – ок. 945). Его «Дневник путешествия из Тоса в столицу» написан от лица женщины японским слоговым письмом. Дневник охватывает два месяца жизни поэта, возвращающегося в столицу из земли Тоса, куда он был послан правителем. В нем отражены лирические описания природы, дорожные происшествия и впечатления, личные переживания автора, его печаль об умершей маленькой дочери. Произведение содержит много прекрасных пятистиший – танка. Пожалуй, одной из самых выразительных сцен дневника является сцена шторма, когда пассажиры бросают в воду полоски бумаги и ткани, чтобы умилостивить покровителя мореходов – бога Сумиёси. Однако шторм становится грознее, а ветер свирепее. Тогда в жертву приносится драгоценное зеркало:
Едва мы бросили зеркало,
Успокоилось море,
И увидели мы
В безмятежной его глубине
Сердце бурного бога (Пер. В. Сановича)
Пассажиры делают вывод, что сердце бога так же корыстно, как сердце их кормчего. [53,с. 125]
К концу X – началу XI вв. относится знаменитый дневник фрейлины Сэй-Сёнатон «Записки у изголовья». Мы не знаем её настоящего имени. Сэй-Сёнатон – прозвище, означающее «младший советник». Родилась она примерно в 966 г. в знатной, но обедневшей семье Киёвара. Прадед и отец писательницы были выдающимися поэтами. Однако в 993 г. она поступила на службу к 17-летней императрице Садако, дочери канцлера Фудзиваро Мититака, жене императора Итидзё. В 995 г. канцлер выдал замуж за наследника престола свою вторую дочь. При дворе были обласканы и осыпаны милостями два его сына – Корэтика и Токаиэ.
После смерти канцлера между его сыновьями и их дядей Митинагой началась кровавая борьба за власть, в результате поражения в которой Корэтика и Токаиэ отправились в ссылку. Узнав о тяжелой болезни матери, старший сын вернулся в столицу, чтобы попрощаться с ней и был застигнут в покоях Садако. Молодую императрицу постригли в монахини, а Корэтика отправили в изгнание снова. Однако император не захотел совсем расставаться с женой и не отпустил её в монастырь. После того, как сгорел её дворец, Садако жила в служебных постройках и чужих домах. В этот тяжелый час завистливые придворные дамы обвинили Сэй-Сёнагон в предательстве интересов императрицы, и она ушла со службы, но немного погодя вернулась. В 1000г. Садако умерла при родах. Два брата Сэй-Сёнагон погибли в политической борьбе. По некоторым сведениям, писательница постриглась в монахини. Согласно легенде, её видели дряхлой  безобразной старухой, которая выкрикнула с порога своей хижины: «Эй, почем связка старых костей?» [35 , с. 12-14].
Дневник Сэй-Сёнагон – прекрасный источник, содержащий не только многочисленные сведения о повседневном быте императорского дворца и различных случаях из жизни его обитателей, но и книга, полно раскрывающая мировоззрение хэйанской аристократии. Повествование проникнуто буддийскими мотивами быстротечности и эфемерности жизни, а также ощущениями «моно-но аварэ» - «печального очарования вещей». О восприятии различных явлений мира человеком того времени нам рассказывают такие главы как «То, от чего вчуже берет стыд», где содержится перечисление вызывающих определенные эмоции объектов. «Записки у изголовья» рисуют прекрасный мир людей, проводящих время в изысканных развлечениях. Однако жизнь их неустойчива: в любой момент милость может обернуться опалой. С одной стороны, их чувства являются утонченными до предела, что выражается в полных иносказаний стихах и красивых жестах. С другой стороны, они мгновенно отворачиваются от попавшего в немилость придворного, делают предметом жестокой шутки слепого нищего, готовы насмерть забить собаку, на которую рассердился император.
Среди хэйанских дам было много талантливых поэтесс. Своей красотой и талантом прославилась Оно-но Комати (годы жизни неизвестны). Согласно легенде, влюбленному в неё кавалеру поэтесса поставила условие: провести сто ночей под её окнами. По одной версии, на сотую ночь у кавалера умер отец и он ушел, а согласно другой – умер, за что Оно-но Комати изгнали из дворца, и она умерла в нищете. Щемящей печалью проникнуты её строки:
Оборваны корни
Плавучей, плакучей травы…
Так и я бесприютна!
С легкой душой поплыву по теченью,
лишь только услышу: плыви! (Пер. В. Сановича)
Несравненное мастерство в передаче глубины чувств выражено в стихотворении:
От студеного ветра
Краснеют и осыпаются…
Тихо, словно тайком,
Слой за слоем ложатся
Листья горестных слов.  (Пер. В. Сановича)
Стихи и дневник оставила поэтесса начала XI в. Идзуми Сикибу (Фрейлина из провинции Идзуми). В дневнике охватываются события с 1003 по 1004 годы. В нем рассказывается о службе автора при дворе императрицы Акико, о безвременной смерти её возлюбленного, принца Тамэтака, мучительной и красивой запретной любви между ней и принцем Ацумити . Для стихов Идзуми Сикибу характерно пронзительное переживание красоты мира:
Сама белизна
Росою облитые
Белые хризантемы!
Гляжу и понять не могу:
может быть, первый иней? (Пер. В. Сановича)
В эпоху Хэйан зародилось два новых направления буддизма – секты Тэндай (Тяньтай) и Сингон. Основателем школы Тэндай («Опора Неба») был монах Сайтё (767-822), обучавшийся в Китае. Впоследствии он основал школу на горе Хиэй, неподалеку от столицы. Монастырь включал в себя около 300 построек. Последователи школы считали, что достичь спасения могут не только ученые и богатые люди, но и бедные, не только мужчины, но и женщины. Путь к нему лежал через исполнение обрядов, духовное совершенствование, благотворительность, чтение Сутры Лотоса. Школа Тэндай проводила политику лояльности по отношению к императорской власти.
Одним из центральных моментов учения Тэндай был миф о сошествии милосердного Будды Амиды для спасения праведников и препровождения их в Западный рай Чистой Земли. На картины с подобным сюжетом молились, на них смотрели умирающие, произнося имя Амиды. До наших дней дошло многофигурное полотно ведущего учителя учения Тэндай – Гэнсина (942-1017) «Амида и бодхисаттвы, встречающие души праведников». Все 33 персонажа картины обведены тонкими линями туши, а наиболее значимые фигуры отмечены красным цветом. При своем монастыре Гэнсин организовал драматическую службу, представлявшую костюмированное действо о Будде Амиде. [27,с. 239]
Основателем школы Сингон («Истинные слова») был учитель Кукай (774-835). Уже в 17 лет он написал трактат о буддизме, конфуцианстве и даосизме. Как и Сайтё, Кукай учился в Китае. По возвращении в 816г. он основал монастырь на горе Койя, где проповедовал свое учение, а в 822 г. был назначен настоятелем храма Тодзи (Великого Восточного  Храма), который одновременно являлся главным входом в столицу.
Учение школы Сингон передавалось устно, в том числе и «истинные слова», сказанные Буддой для узкого круга посвященных.. Художественным выражением его служили алтари – мандалы, изображавшие Будду Великого Света и бодхисаттв в квадратах. Созерцая мандалы, верующий должен был проникаться путем сосредоточения и выполнения различных обрядов ощущением пронизанности мира Буддой. [27,с.286)
Скульптура эпохи Хэйан изготавливалась из дерева. Образы божеств буддийского пантеона отличались торжественной величавостью и недоступностью.
Блестящим образцом архитектуры эпохи является храм Феникса (Бёдоин), построенный в 1053 г. для регента Фудзивара Ёримити. В центре него на многолепестковом лотосе восседает 2,5-метровая статуя Будды Амиды, выполненная из деревянных блоков мастером Дзётё. Её поверхность позолочена и покрыта лаком. За спиной Будды возвышается сужающийся кверху резной ореол. Стены храма расписаны пейзажами, изображающими смену времен года в Рае Чистой Земли.
В XI в. значительно усилились провинциальные феодальные семьи Минамото и Тайра, состоявшие в родственных связях с царствующим домом. Миномото насчитывали 13 больших семей, а Тайра – 4 семьи. Опорой их могущества были отряды самураев, воинов, набиравшихся из числа мелких феодалов, крестьян и наделенных землей слуг: «Их деревни грабили сильные соседи, на их дома нападали шайки бандитов. Для сельского жителя и мелкого феодала единственным выходом было отдаться под покровительство крупного князя и, чем больше сокращалось число независимых владельцев, тем крепче становились Тайра и Минамото». [24,с.52]
Самураи объединялись в отряды или в большие группы – дан, в которые входили родственники и их вассалы. Мораль самопожертвования отсутствовала. Самураи нанимались на службу в надежде заслужить земельный надел, а верность господину рассматривалась как средство к этому. В битве каждый стремился выказать личную доблесть, поэтому общее сражение распадалось на индивидуальные поединки. Славно было вызвать достойного противника, победить и предъявить его голову. [21,с.70]
В 1168 г. Тайра Киёмори приказал убить малолетнего императора и посадил на трон своего племянника Такакуру, которого впоследствии также заставил отречься от престола в пользу его трехлетнего сына Антоку. Став по сути тираном, он приказал разрушить старую столицу.  Против  самовластия Киёмори постоянно устраивались выступления недовольных феодалов и сторонников отца Такакуры – императора-инока Го-Сирокавы. В начале 1180-х гг. развернулась гражданская война между Минамото и Тайра. В решающем сражении в Симоносекском проливе в 1185 г. последние были разгромлены.
На годы гражданских волнений и бурь падает творчество выдающегося поэта Сато Норикиё, известного под монашеским именем Сайгё, т.е. Идущий к Западу,  в сторону буддийского рая (1118-1190). Сайгё происходил из знатной семьи. В 1140г. он постригся в монахи, оставив службу в императорской гвардии, и провел жизнь, скитаясь по разным монастырям [14,с.594] Сайге – выдающийся мастер пейзажной лирики. Весной сердце его трепещет, услышав пение соловьев:
Соловьи на ветвях
Плачут, не просыхая,
Под весенним дождем.
Капли в чаще бамбука…
Может быть, слезы?   (Пер. В.Марковой)   
Он взволнован видом цветущих слив и вишен, трепещущих под ветром ив, плывущих по воде горных роз, сломленных силой стремительного потока, криками лягушек. Летом Сайгё любуется белыми цветами унохана, вслушивается в голос кукушки и шум сосен. Осенью поэт охвачен печалью при виде сумрака осеннего вечера и звуке холодного дождя. Герои его стихов об этой поре – дикие гуси, луна, одинокий сверчок. О начале зимы он пишет:
К чему сомненья мои?
Даже вечерний колокол
Уже по-иному гудит.
Вижу, прихвачены стужей,
Росинки рассыпались инеем. (Пер. В. Марковой)
Удивительна любовная лирика Сайгё. В одном из стихотворений, изображая одинокого влюбленного, он использует традиционный образ оленя, ищущего свою возлюбленную:
На летнем лугу,
Раздвигая густые травы,
Блуждает олень,
И беззвучно, безмолвно
Сыплются капли росы. (Пер. В. Марковой)
Поэт осуждал войны, остро ощущая непрочность бытия. Современный ему мир он сравнивал с запылившимся зеркалом и утлой лодкой, носимой по волнам, а жизни людей – с облетающими на ветру вишневыми цветами. Не в силах что-либо изменить, он мечтал укрыться в горах, куда не дойдут скорбные вести.
Фудзивара Тосинари (1114-1204) развивал в своей лирике принципы «югэн». «Югэн» – темная, таинственная и непостижимая красота, скрытая в явлениях окружающего мира. Его последователями были сыновья Садаиэ (1162-1241) и Иэтака (1162-1241), а также принцесса Сикиси - Найсинно (1151-1201).