Правдивая повесть о Красном Драконе

Собираясь однажды на битву, Красный Дракон вспомнил, что каждый, уважающий себя воин, имеет талисман. Долго ж пришлось ему, бедному, грызть обломки гранита, чтобы повесить себе на грудь Зуб Дракона.

Встретившись с неприятелем лицом к лицу или пастью к пасти, он подумал:      

- Зачем всё это?!

Уставший устрашать, уставший драться, совестливый Красный Дракон пошёл, переваливаясь, по осыпающейся горной тропинке, оглянулся на свои перепончатые крылья и вздохнул:

- Надо заштопать.

И вспомнил он тогда свою старую маму, каждые 100 лет выводившую зубастых птенцов, и тёплую пещеру у подножья вулкана, и стало ему себя жалко.

- Одними ящерами питаюся, - сказал он почему-то просторечно и покосился грустным взглядом в сторону стада. Но, поскольку коровы где-то в Индии были священными животными,  приходилось сидеть на диете.

- Эх, жизнь!

И, смахнув горючую слезу, он чуть не поджёг соседний лес. Но успел затоптать костёр пяткой. Он лёг и задремал. И стало ему сниться, что налетели откуда-то с севера белые цапли и сели ему на спину, и стали щекотать ему чешуйки, бугристые, как черепица на церковной крыше.

А когда он проснулся, на голове его оказалась шапка-ушанка с длинными сосульками. Просто наступила зима. Бодро ступая по снегу, задними лапами он оставлял куриные следы. Хвост приходилось придерживать на весу. Ноздри шумно раздувались на морозном воздухе. От железного тела валил пар, но холодно ему не было, скорее мокро: в тех местах, где он проходил, всё подтаивало и покрывалось позже гладкой обледенелой коркой. Так появился когда-то санный спорт. А первые саночники оказывались жертвами собственного ужаса и анекдотов, когда с диким визгом мчались между ногами огромного монстра вперёд, в сугроб, прямо под огнедышащую голову. С тех пор появились и всевозможные аттракционы, изображающие открытую драконью пасть, из которой в бесчисленном количестве вываливались детишки, людишки. Хотя в пасти дракона из людей ещё никто не побывал. А народ до сих пор любит приврать что-нибудь для красного словца.

Поэтому больше всего дракон не любил легенды. Там и помимо россказней про «злого змия» много всего напутано. Вот, например, повесть о том, как какой-то Гаврила пошёл специально в горы воевать лютого ворога – крылатого ящера, говорящего человеческим голосом.

- Во-первых, я не ящер. Нечего путать меня с безмозглыми тиранозаврами. Во-вторых, ну, какой же Гаврила, даже если и с копьём на коне, полезет ко мне в логово? Один только вздох – и его нету. Был, правда, как-то один идиот-военачальник. Тот с армией пришёл. Доказать, видно, хотел кому-то что-то. Ну, и что... Ни его, ни армии. С тех пор и не ходит никто! А красные девицы, принцессы, невесты все эти бесконечные? Я, граждане, не питаюсь человеческим мясом, да и жениться на них не могу. А клады? Для чего мне деньги, и от кого мне понадобилось всё это сторожить? А то ещё выдумали, что я могу оборачиваться колдуном или Чёрным Властелином гор. Да-а. Люди, конечно, очень высокого мнения о своих достижениях и интеллекте. Сравнивать себя с ними, да и вообще лезть в их глупые дела – зачем? Человек, по природе своей, далеко не самое разумное животное.

Так он думал себе и лежал под снегом в обледенелой своей пещере, которую сформировало его тело. лежал и не двигался. Стоило ему пошевелиться, как вся эта конструкция хрустнула бы и обрушилась, как яичная скорлупа. Сколько времени прошло, он точно не знал (зря драконов называют хранителями времени – они просто живут дольше), но вот что его разбудило – это верхушка сосны, угодившая ему в нос. Он едва дождался, когда отойдёт от него подальше беспечный лесоруб и – чихнул. На следующий день в газетах опубликовали сенсационное сообщение: «Зимняя гроза. Разряд атмосферного электричества, попавший в дерево», - и т.д.: «Жертв и разрушений нет».

- Как это нет?! - возмущался дракон,- Мне пришлось покинуть своё убежище! Вечно им дров не хватает! Хотя, с другой стороны, мне к тому времени уже захотелось есть.

Куда ж лететь? На остров Комодо или за нильскими крокодилами? Или уж акулу поймать? Но это на худой случай. Акулы, как известно, бог знает чем питаются.

Пролетая над городами и крупными населёнными пунктами, он слегка складывал крылья, чтобы больше было похоже на реактивный самолёт. Поэтому в городах и не верили в существование драконов. Только единственный раз показался он людям около пляжей Майами: ему захотелось отдохнуть, и он осторожно спустился на воду. «Какая потрясающая яхта!»,- закричали люди, захлопали в ладоши, и кто-то пустил слух, что эта новая модель – то ли в стиле викингов, то ли в стиле Китая – принадлежит Пэрис Хилтон. Сим бы и удовлетворились, но только многочисленные фото – и видеосъёмки показали объект в замысловатом движении. «Опять Годзиллу снимают!», - вот и все выводы. Уверенные же в том, что видели живьём самого настоящего дракона, угодили в дурдом, где их ласково переубедили.

То ли дело деревенские жители. Их мир населён лешими, домовыми, русалками. Да и сами они летают на метле. Ну, и, поскольку многие из них отзываются о драконах с уважением, захотелось нашему зубастому герою принести им хоть какую-нибудь пользу. Не с тем, чтобы прославиться, а так, от нечего делать и... по доброте сердечной.

И случилось однажды так, что завидели его жёлтые инкубаторские утята с фермы, и стали за ним ходить. Он и не знал тогда, что птенцы следуют за первым движущимся предметом, который отразится в их зрачке в момент рождения. Ох, не надо было к постройкам близко подходить! Обрушил он ненароком каменную стенку утятника – птенцы так и посыпались за ним золотыми пушистыми комочками. Шуму! Писку! А дело было рано-рано утром.

- Бежать!- решил Дракон.

Но в узком пространстве между домами не расправить так просто крылья, не перебудив спящих. И он пошёл тихонечко по деревенской немощёной улице, оставляя за собой гигантские куриные следы. А за ним – ватага утят, штук сорок, а то и больше, - не пересчитаешь. Малыши, гордо выпятив грудки, уверенно шлёпали «за мамой».

- Что ж, буду утиным воспитателем. У них, говорят, всякий труд в почёте. Но... вот беда-то! Чем же я кормить их стану?! А, может, разом их всех поджарить да съесть? - опять же, «по доброте сердечной», подумал Дракон.

Но когда он заметил, что одному утёнку что-то попало в глаз, и он как-то ненатурально щурится, Дракон не на шутку испугался, подхватил малыша кончиком длинного языка и понёсся бройлеровской пробежкой к ближайшему пруду – «замачивать». Дети отстали. Кинув одного в воду, он помчался назад, к остальным, поднимая облака пыли. Утята стали серыми. Но не это самое страшное: в соседних горах начался обвал, а на кухнях деревенских домов звенела и падала посуда. У местного пастора рухнули на пол дубовые часы с кукушкой. С соответствующими последствиями. Деревенские жители высыпали спросонья наружу с криками: «Землетрясение!» и увидели у пруда гор;шку, на вершине которой примостилась стая утяток. «Небывалый случай! Точечное землетрясение в двенадцать баллов! Животные спасаются бегством!» И, предполагая, что утки нашли самое безопасное место, где можно переждать, жители деревни, собрав небольшие пожитки, стали взбираться дракону на спину, на лапы, на крылья, на голову. Самое большое неудобство ему доставила «надбровная» люлька с орущим младенцем и гавкающая на полуоткрытый глаз собака. Съесть бы её за это.

Дракон не шевелился. Он тихо страдал от скрипа башмаков по спинным чешуйкам и медленно усваивал отнюдь не глупое людское изречение о том, что ничто доброе не остаётся безнаказанным. Да уж. А выхода не было. Нужно было лежать не шевелясь, пока все они не успокоятся и не слезут вниз. Потом надо было дождаться ночи, и уж тогда... Ох, как хотелось пить! Ноздри улавливали свежий запах озёрной воды. Полузакрыв глаза, он представлял себе тихий подводный мир, и как он станет пить, медленно втягивая воду, чтобы не потревожить рыбу. Язык присох к горлу. И, сам того не заметив, он стал выпускать из ноздрей серные колечки дыма: внутренний жар и неутолённая жажда давали себя знать. Потом из пасти медленно повалил дым. О, ужас! Жители решили, что это и есть вулкан, а утята – и вовсе безмозглые – пришли сюда погреться! И – бегом, с авоськами, с повозками, и не только с утками, но и с козами – вниз, с горушки, по распластанным плоскостям затоптанных крыльев. Дракон поморщился: забытая люлька, уже без ребёнка, с грохотом разбилась о камни. Началось! Паника, визг! А Дракон всё лежал и думал, что владеет людьми стадное чувство, и что в такие минуты думать им – нечем.

На следующий день газеты писали о постигшем деревню стихийном бедствии, о массовых разрушениях, виной которым, в большинстве случаев, оказались сами люди и... о том, что жертв не было.

- А я?- опять подумал Дракон,- Как я устал, сколько я вынес из-за из паники! Крыло порвали в двух местах! Кому жаловаться?! Кто меня-то пожалеет, а?

Завидев у кромки леса движение кончика гигантского хвоста, по берегу озера, из далёкой деревни, шли к любимому папаше неутомимые утята.