Учитель

– Просто однажды ты меня спросишь, а я не смогу ответить. Почему? Да потому что ты перерастешь меня или, скорее, изменится понимание вещей. Ведь каждый человек стремится создать свой нерушимый мир, в котором ему все обязательно будет понятно. Каждый человек, каждое поколение, каждая эпоха.
После этого говорить было  нечего. Молодой Артикул посмотрел на своего учителя, потом перевел взгляд неизвестно куда, зрачки забегали, словно он столкнулся с чем-то неизбежным и давно боявшимся этого, потом совсем закрыл глаза и уснул. Учитель ушел.
«Тогда зачем ты мне был нужен? Чему ты меня должен научить? Дать знания, которые мне в будущем не понадобятся? Черт возьми, тогда кокой во всем этом смысл?»

– Я выстрелил в человека из своего пистолета, только не теми патронами, которыми было нужно. Теперь я в розыске и вынужден скрываться по городам. Но ваш город мне не понравился, я хочу перебраться в Пермь и там остановится на совсем.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Кому-то я должен это рассказать.
– Ты убил того человека?
–  Нет. Это была самозащита. Я его только ранил. Но дело не в этом, патроны были боевые, а не газовые.
–  Сколько тебе лет?
– Двадцать один.
– Я старше тебя на один год.
– Какая разница?
– Да нет, собственно никакой, я так, просто спросил. Я за свою жизнь ничего такого не натворил, за что могли бы подать в розыск.
А потом мы веселились до упаду. Точнее веселились они, а я только наблюдал за их кайфом в пьяном угаре, обкуренными до одури и, пытающимися найти другую, лучшую жизнь. Мне тоже предлагали, но я отказался, сказал, что могу получать такое же удовольствие и без травки. Меня сочли слишком замкнутым и «роющим в глубь», а не «вверх». Может быть, так  и есть на самом деле. Я ответил, что получил удовольствие от тусовки. Свое удовольствие. Хотя, я  не знаю, о каком удовольствии тогда говорил. Я смотрел, а пьяный дебош проходил передо мной, как на экране телевизора. Своего рода стерео видео – я был внутри, но участия никакого не принимал. Со мной говорили, как будто меня не было, как в пустоту, в которой все пропадет  и поэтому можно было не беспокоиться о тайне сказанного. Так сказать – изливали душу. Я слушал тайны и для чего-то запоминал, они сами откладывались в моей памяти, как что-то потустороннее. Словно, я пришел в эту жизнь из другого мира, чтобы увидеть людей…

– Скажи, почему я не могу жить так, как они? Почему я не получаю от этого удовольствие, как получают они?
– Ты уверен, что это удовольствие?
– Ну, они же смеялись.
– Я  не думаю, что ты настолько глуп, что не смог увидеть, сквозь их липкий смех слезы.
– Ну тебя, о чем ты опять говоришь?
И он опять ушел. Я не хотел показывать, что понимаю, о чем он говорил. Это как какое-то наваждение. Он приходил в совершенно неожиданные моменты, говорил пару фраз, которые потом словно копья впивались в мою голову, заставляли постоянно думать, и снова уходил.  Я никогда не мог заснуть после общения с ним. И, главное, что я не мог понять, это то, зачем все  это было нужно мне.

2000