Судьба

ГОД РОЖДЕНЬЯ 1937.

Квадратный полированный стол, купленный лет тридцать назад, быстро передвинули к дивану.
К бабушке поближе. Скатерть не стелили, в этом доме такой этикет не нужен, и так сойдёт. Тарелки разные, вилки и ложки тоже. Бутылка самогона, старые мутные рюмки и купленная по- быстрому еда из супермаркета. Бабушка не готовит, плохо ходит.

- Мам, ты курочку будешь?

- Да потом, ешьте сами, я мало ем.

- А рыбу?

-Ну, положи, всего положи, потом съем.

Старый диван, обшарпанный и грязный, скомканное одеяло, запах лекарств и пыльных ковров. Женщина, сидящая на этом диване, слилась с ним в единое целое, постепенно уходящей жизни. Постоянно подергивающаяся рука и нога (последствие инсульта) и тусклые, напуганные, полные вселенской тоски глаза.
Стол заполнен, пора садиться. Старые полуразваленные «венские» стулья разобраны. Сели. Две дочери и три внучки.

- Мам, я налью тебе рюмочку, кто ещё будет?

Хихиканье молодых девчонок:

- Мне соку.

Налиты три рюмки, две по чуть-чуть, а одна полная.

- Ну, как ты мам, гулять ходишь?

Рюмка выпита, глаза блеснули злой обидой, даже ненавистью:

- Какой гулять, какой гулять доченька, я до туалета уже еле дохожу. А этот  гад не помогает. Сидит во дворе и с Мотей меня обсуждает. Мало я хорошего ему сделала? Послала я всех. Алкоголичку нашли. Ну выпью рюмочку, чтобы легче было, а они обсуждают... ненавижу!
Рюмка наполнена, разговор не клеиться.

- Бабушка, а телевизор можно включить?

- Можно, только он опять плохо показывает, эта скотина хватает мой пульт.

- Мам, да не трогай ты его, сейчас услышит, опять ругаться будете.

- Нет, ну совсем обнаглел, обзывает меня. У меня два инсульта, а он. Никому я не нужна!

- Мам, не начинай. Ты же знаешь, мы тебя любим.

- Бабушка, прекрати.

- Мама, выпей ещё и ешь курицу.

Выпила. Глаза наполнились слезами и воспоминаниями о молодости.

- Я была всем нужна. Ко мне каждый с почётом.

- Ты же в магазине работала, по тем временам, конечно, уважали.

- И было за что. Вы вон доченьки, уехали, бросили меня, а я вам и продукты, и деньги, а вы не ценили.

- Ценили, мама, ты молодец.

- А этот орёт, бьёт меня. Саш, ты идешь за стол или нет?

- Да пошла ты!

- Заткнись, гад!

- Мам, да не трогай ты его, пятьдесят  лет вместе живете, а как кошка с собакой.

- Он  гад, гад!

- Мам, ну тебе же чуть за сорок  было, когда мы замуж вышли. Почему не развелась с ним?

- А при чем тут это, зачем разводиться, я ничего с ним  делить не буду. Вчера узнала, что скопил пятьсот рублей и ничего мне не сказал. А зачем ему деньги?

- Мам, ну пусть копит, тебе не хватает?

- Откуда у меня деньги, на пенсию не разбогатеешь. С Мотей он разговаривает. Я эту Мотю палкой огрею так, что мозги вышибу.

Старшая внучка встала и ушла к деду, а две другие пересели в кресло и о чём-то весело переговаривались.

- Что смеётесь девочки, над бабушкой? Думаете пьяная? Я больная, у меня все болит, умирать пора.

- Бабушка, кончай, пожалуйста. Мы не над тобой.

- Никому не нужна, никому.

Старое тело раскачивалось в своем медленном ритме безнадежности и отчаяния:

- Пришли бы, убрались, приготовили все бабушке, рюмочку уж нельзя выпить.

- Я налила мама, пей.

Две неполные рюмки так и остались недопитыми.

- Мам, а ты в церковь ходила?

- В церковь? Сходила, обругала всех. У них на нас времени нет, не пойду больше никогда.

- Ты же в праздник пошла, там служба, всем некогда.

- Ах, некогда. Вот я тут в партию «Единая Россия» звонила, быстро прибежали. А то пугают все, я сама всех пугнула. Голосую за них, а помощи нет. Ну не хочу я ставить кодовые замки на подъезд, и не заставят. Пришли, извинились, сто рублей на праздник выдали, а им некогда в церкви, не пойду.

Третья рюмка осталась пустой и отразилась в глазах жестким упреком.

- Не учите меня, отстаньте все. Я сына потеряла, меня везли как скотину в полном вагоне с Украины в Сибирь, даже в туалет не пускали. Этот гад измывается всю жизнь. Что хочу, то и делаю!

- Мам, мы же сами выбираем свою судьбу, ты его сама выбрала.

- Что вы все выбрала, выбрала, фамилию русскую нужно было, что бы не бояться. Мамы не было, в войну умерла, а мне всего шесть лет было. Вы не знаете моей жизни!

- Мам, ну кончай орать, все мы знаем, тебя же ничего не радует. Что тебе не подари, все не то, что мы то можем?

- Внимания матери побольше.

- А ты не пей.

Пауза возникла мгновенно и зависла на несколько долгих секунд. Все женщины в комнате чувствовали напряжение от повисшей бессмысленной фразы. Все точно знали, что будет дальше.

- Саш, скотина такая, ты идёшь или нет за стол?

Зубы сжаты, глаза загнанного, озлобленного зверя:

-Не пей, говоришь! А сами-то совсем не пьёте?  Молочка попрошу принести и то не дождусь. А ты, звонишь раз в неделю, приедешь, ночуешь у сестры.

- Вы ругаетесь с отцом.

- Ругаемся! Ну и что? Это наше дело! Приехала, на два часа зашла и все? Уходите, все уходите!

Телефон зазвонил, как спасительный голос, для потерявшегося в лесу.

-Да, привет. Да, сижу с детьми, внучки тоже тут за столом. Поздравили, подарки привезли, все приехали. Что говоришь? Умерла? Авдотья, вчера? Хорошо, приходи, да хоть сейчас. Конечно, рюмочку налью, помянем. Жду.

Все облегченно переглянулись и засобирались.

- Мам, мы завтра зайдем, попрощаемся.

- Бабуля не болей, мы пошли.

Старая мать наклонилась над диваном, с трудом просунула руку и достала сверток. Медленно развернула и принялась считать бумажные деньги.

- Это тебе на дорогу.

- Мам, не надо, у меня есть.

- Возьми, говорю, возьми.

- Это тебе.

- Спасибо, зря ты достала.

- А это внучкам.

- Бабушка, да не надо, но зачем ты?

- Берите, мне уже ничего не надо. Саш, ты хоть проводи детей!

Глаза заполнились любовью и страданием, любовью и тремя рюмками самогона, жалостью и безнадёгой.
Все по очереди поцеловали бабушку.

- Убрать со стола?

- Не надо, сейчас придут, доедим.

- До свидания.

Пять женщин молча вышли за дверь, оставив мать и бабушку, оставив свою тоску по материнской любви и пониманию, по бабушкиным сказкам, по так и не договоренной болью про всю эту непонятную жизнь.

-Саш, дверь закрой, вот гад!