Любовь на поражение 1 часть

"Ещё одна рафинированная сказка в моём стиле"...

Он родился и вырос в Вильнюсе, в богатой, хорошей семье. Его отец занимался разведением разных пород лошадей, мать вела домашнее хозяйство; у них  был большой дом, и маленький штат прислуги – это считалось хорошим тоном. С детства в мальчика вкладывали всё самое лучшее – он учился в самой престижной школе, затем отец отправил его в Московскую Финансовую Академию. Когда Сапьега защитил диплом, и вернулся домой, папа был уже болен, врачи поставили неутешительный диагноз – саркома лёгких.  Вскоре отца не стало. Мама была безутешна, в те дни поддержкой ей и Сапьеге была старшая сестра, Лейла, она не давала маме и брату отчаяться.
Очень скоро в семье появился мужчина – Лейла собралась замуж, и отчимом ей и Сапьеге стал её же свёкор. Второй муж мамы ничем не уступал родному отцу, он практически заменил его. Вскоре в новой семье появилось маленькое очаровательное создание – Лейла стала мамой, а Сапьега дядей малышке, которую назвали Ирмой. Однако семье не суждено было прожить долго и счастливо – через четыре года Лейла и Радгар разбились насмерть на машине, Сапьеге пришлось взять опекунство над племянницей. Ради этого мероприятия он одарил маму невесткой – его женой стала необычно красивая девушка, и никого не смущал тот факт, что она родилась в обычной, не слишком состоятельной семье. Внешне скромная и непритязательная, Ядвига очень быстро освоилась в новой, комфортной обстановке, Сапьега даже сам не замечал, как с каждым днём всё больше увязает под каблуком жены; пользуясь его мягким, уступчивым характером, она получала всё, что хотела. Первой прихотью стала машина, затем систематическое посещение самого дорогого салона красоты. Нельзя было не признать, что девушка обладала утончённой фигурой – именно на это тело Сапьега и был пойман, как безмозглый карась на наживку. Очередным капризом стала навязчивая идея переселиться в Россию; Сапьега долго сопротивлялся, но Ядвига, изучив его слабости, точно знала, как нужно действовать. Устроив ему романтический ужин, она технично перешла к страстной, незабываемой ночи, и всё-таки добилась желаемого – в порыве страсти он ответил ей согласием, и, спустя пару месяцев, они жили в Москве.  Для него оказалось несложно открыть в столице своё дело, обрести новые связи и найти хороших друзей. Сложности возникли только с языком. Но настоящие проблемы начались гораздо раньше, чем он предполагал, и виновницей его бед стала его же жена.
В России стало гарантом сохранности бизнеса записывать сбережения на имя супруги, родителей или ближайших родственников. Сапьега оформил всё на жену. И вот, в самый обычный день, ничем не отличающийся от других, таких же, дней, он приехал в офис… и обнаружил обыск. Все необходимые санкции и полномочия ему предъявили в полном объёме – как и обвинение в незаконных финансовых махинациях. Ядвига, усердно изображая жертву, натурально рыдала здесь же, в его кабинете. С её слов ему сразу всё стало ясно – и от этого потемнело в глазах; она уличала его во всех грехах,  вызывала жалость к себе и сетовала на судьбу и невезение. Её личный “утешитель” обретался тут же – предлагал платочек, воды, говорил какие-то слова…
Потом был суд. Он смутно помнил происходящее, ему уже тогда было всё безразлично – он просто не ожидал такого предательства от человека, которого любил, которому отдавался без остатка. Ядвига постаралась основательно перекрыть ему кислород и пути к отступлению; все друзья, с которыми он успел познакомиться, были убеждены в его двуличности и лицемерии, от него отвернулись все, кому он доверял и помогал. Разочарование и причинённая боль в тот момент затмили всё – Сапьега не думал о предстоящей перспективе лишения свободы на шесть лет. Суровая реальность встретила его уже на пороге камеры… и, спустя шесть лет, оттуда вышел совсем другой человек. Невозможно было поверить, что тот добродушный, общительный мальчик, каким он был, и это озлобленное, дикое существо, каким он стал сейчас – это один и тот же человек…
Был ещё один момент. Сын не мог допустить, чтобы мама страдала ещё и по его вине – обтесавшись в тюрьме, он сошёлся с сокамерником, и тот, вскоре освободившись, предложил ему услугу за услугу: раз в месяц на протяжении заключения Сапьеги приятель соединял вызовы своего мобильного с городским номером тюрьмы конференц-связью, и Сапьега мог сообщить маме, что у него “ viskas gerai” – всё хорошо. К тому же в тюрьме оказался на редкость нерадивый служащий, который не потрудился разослать документы Сапьеги Герулиса в надлежащие инстанции, как полагалось по закону, а оставил их в его личном деле, где они дождались его освобождения…
Первой помощью после освобождения являлось предоставление жилья и средств к существованию. Ни того, ни другого фактически чужое государство не потрудилось предоставить. Ядвига отняла у него не только бизнес и племянницу – помимо всего прочего, она оставила его просто на улице. Он попытался вернуться домой, но бывшая жена сменила замки, и даже не пустила его на порог.
Неизвестно, чем бы закончились его мытарства, ночёвки на вокзале и перманентное голодание, если бы в один прекрасный день ему не встретился один из бывших друзей…
Бомжей и попрошаек в Москве и области с каждым годом становилось всё больше. Чаще всего они собирались на Каширском шоссе. Там, среди обрывков бумаг и газет, пустых банок и бутылок из-под водки и пива, проводили своё время, жили, спали люди без определённого места жительства. Наряду с этой жизнью, практически рядом с обиталищем местных “жителей” протекала совсем другая жизнь. Через дорогу стояло большое здание – чей-то серьёзный офис. Сюда съезжались иномарки, здесь была парковка, и день-деньской  сновали туда-сюда деловые люди в костюмах в сопровождении охраны и без неё…
Вечером одного из таких, ничем не примечательных, дней к зданию подъехал большой “jeep” c тонированными стёклами. Из машины вышли трое – бизнесмен, его личный телохранитель и молоденькая девушка.
- Если не заключить этот договор сегодня, поставщики откажутся сотрудничать с нами – мы прогорим, - стуча тонкими изящным каблуками по асфальту, еле поспевала за боссом красавица. – Сроки не терпят!
- Успокойся, Стэлла, - на ходу купировал панику бизнесмен. – Я всё улажу…
- Тебе совершенно нельзя браться за дело – ты слишком лоялен, Ричард! Так нельзя! – возмущённо размахивала руками девушка. Затем резко остановилась, оглянулась и сморщила хорошенький носик: - Ну и вонь! До каких пор здесь будут находиться эти отстойники для нищих? Куда смотрят власти?!
- Не смеши, дорогая, мы ведь не в Америке… - усмехаясь, оглянулся на неё бизнесмен, которого она назвала Ричардом. – Погоди-ка… - он внимательно присмотрелся к двум парням, кутающимся в какие-то драные лохмотья и сосредоточенно делившими взятый невесть откуда грязный и засохший кусок хлеба. Чёрные пальцы с грязными ногтями ничем не уступали краюхе, измусоленной в грязи, на лицах обездоленных лежал отпечаток уныния и скорби, выражение полной безнадёги. На дворе стоял октябрь, ещё не было слишком холодно, но по ночам уже давали знать о себе первые лёгкие заморозки, такие привычные для Москвы.
- Это ужасно, Ричард… - простонала Стэлла. – Пойдём скорее, у нас мало времени. Что ты собрался сделать? Ричард? Господи, дорогой, мы… Ричард?!
Бизнесмен, казалось, не слышал спутницу – он решительным шагом направлялся в сторону двух обитателей “блошиного квартала”. Поравнявшись с ними, он остановился:
- Герулис? Сапьега?! – вырвался у него удивлённый возглас. Парень в рваных, заношенных, измазанных джинсах и бывшей некогда приличной кожаной куртке, поднял на него невидящий взгляд, и рот его открылся в немом крике. С минуту оба смотрели друг на друга, не находя слов. – Силы небесные! – очнулся первым Ричард. – Ты как здесь?! Вставай! – он протянул ему руку, парень, тяжело опираясь на неё, поднялся с холодной земли, и неловким движением отряхнул то, что когда-то было одеждой. Стэлла подняла крик:
- Ричард, не прикасайся к нему!! Он может быть болен!!
- Что произошло? – ошарашено покачал головой Ричард, игнорируя возмущение брезгливой девушки. – Объясни мне – я ничего не понимаю!
Сапьега молча покачал головой в ответ, не проронив ни слова. Потом отвернулся. С минуту оба - и парень, и бизнесмен - молчали. Затем Ричард хмуро произнёс:
- Жди меня здесь – никуда не уходи, я скоро выйду! Поедешь со мной! – заметив вопрос в глазах бывшего некогда приятеля и почти партнёра по бизнесу, он решительно не дал ему возразить: - По дороге расскажешь!
- Ричард, ты не мог бы заняться благотворительностью в другой раз, у нас катастрофически мало времени! – на высокой ноте взвизгнула Стэлла. – Оставь этого несчастного в покое, не живи никогда чужой жизнью! Подумай о себе!
- Дождись меня! – кивнул Сапьеге Ричард, и скрылся за большой дверью казённого здания…
Расположившись на заднем сиденье иномарки, Сапьега хмуро смотрел в окно, наблюдая проносящиеся мимо дома и улицы. Ричард не добился от него ни слова за время недолгой дороги домой, и решил, что парень вдруг сделался глухонемым. Оставшуюся часть пути они оба молчали…
- Проходи, - открыл перед ним двери особняка на Рублёвке бывший друг. Сапьега вошёл в дом, где ему не единожды приходилось бывать и посещать званые ужины и вечера шесть лет назад. – Подожди здесь – я сейчас распоряжусь, чтобы тебе предоставили всё необходимое. Приведёшь себя в божеский вид, поужинаешь со мной – и заодно всё расскажешь…
Спустя пару часов, в белом необъятном велюровом халате хозяина дома, посвежевший, гладко выбритый и с влажными волосами, Сапьега сидел в гостиной на большом диване, поджав ноги и с чашкой горячего кофе в руках. Он вынужден был признать, что приятель до сих пор не излечился от своей гигантомании, и со временем тяга к большим вещам только возросла. Ричард пытался не единожды разговорить его, узнать подробности такого неожиданного поворота судьбы, но добился лишь выражения благодарности, прозвучавшего в двух словах, и быстро понял, что у парня стресс. Сапьега затравлено молчал, с явным наслаждением отогреваясь кофе, сжимая чашку в ладонях. Обветренная кожа на руках и лице дали понять Ричарду, что парень провёл без крова достаточное количество времени. Сейчас ему необходимо было отоспаться, отогреться, прийти в чувство и осознать всё, что произошло. Беседы по душам не получится, понял Ричард, и отослал его спать…
Бедняга отсыпался почти двое суток, практически не ел, пил только чай или кофе, и долго не мог отогреться. Вечером третьего дня Ричард услышал от него первые вразумительные слова:
- Могу я перекантоваться у тебя какое-то время, хотя бы пока не найду работу?
- Заговорил, наконец-то! – обрадовался радушный хозяин дома. – Давай, рассказывай – с самого начала, и по порядку, что у тебя произошло в жизни? Кто тебя так круто кинул? Где твоя жена… Ядвига, кажется? И девочка – у тебя, я помню, была приёмная дочь, твоя племянница?
Сапьега мотнул головой, хмурясь,  и ответил с большой неохотой:
- У меня больше ничего нет… Ядвига забрала всё… Я отсидел шесть лет… Ирма в приюте, и я даже не знаю – в каком…
- Весело, - крякнул Ричард. – Коротко, и по существу! Мир перевернулся, пока ты спал!
- Дай закурить…
Бизнесмен развёл руками:
- Не курю. Бросил пару лет назад. Лоховство – гробить своё здоровье… - и кивнул: - Сейчас пошлю кого-нибудь за сигаретами, погоди. Расскажи пока, как всё случилось…
Сапьега поведал ему недлинную, невесёлую историю. Ричард слушал молча, и сосредоточенно. Долго ничего не говорил, сидя в глубокой задумчивости, потом ответил:
- Я постараюсь помочь тебе по мере своих возможностей. Ты вроде служил, и, помнится, в горячих точках? - Сапьега кивнул, и приятель продолжил мысль: - Тут вот какое дело… Помнишь мою супругу?
- Майю? Помню. Кстати, где она? Почему её здесь нет?
- Её нигде нет. Она на том свете, - тяжело вздохнул Ричард. – У меня появились конкуренты в бизнесе, завелась “крыса” среди своих – подозреваю, это кто-то из личной охраны. Мне нужен человек, чтобы вывести гниду на чистую воду, узнать, кто и что затевает, - он пристально посмотрел на Сапьегу. – Я дам тебе работу. Пойдёшь ко мне в охрану? С регистрацией помогу, подключу связи, чтобы найти девочку. Баш на баш – ты поможешь мне, я не останусь в долгу. По рукам?
Сапьега долго молчал, обдумывая ответ. Выбора у него не было.
- На доверие? – негромко спросил он.
- Я тебя не первый день знаю. На деле проверю…