Дюймовочка

        Не знаю, почему я вспомнила именно этого горького пьяницу, умершего от своей приобретенной  «болезни» под названием алкоголизм, но я  вспомнила его хорошо, по-доброму, потому как  был он, на редкость, светлый человек, которых и найти-то нелегко в наше время…
        Дюймовочка…Кто и когда дал ему это прозвище, уже и не понят. Наверное, за  его очень высокую и хрупкую, несгибаемую фигуру, за утонченность речи, его культурное обращение к каждому человеку…
        Впервые, я столкнулась с ним поздно вечером, когда однажды вышла по воду к водопроводной колонке. Было начало лета. На улицах не было ни души. Я ничего никогда не боюсь, поэтому пойти в 24 часа по воду, меня тоже никак не напугало. Откуда он взялся, я не могу даже сказать, но я вздрогнула, когда вдруг услышала в пяти шагах от себя удивленно – ласковый  вопрос: « А вы кто?» Я резко обернулась и увидела его лицо. И, столько восхищения было в его взгляде. Он ждал ответ на свой вопрос. Я еще не отошла от неожиданности, как он опередил меня своим же ответом, видимо узнав меня: « Да это же госпожа, Уральская! Как приятно!» Мой первоначальный испуг, куда только делся. Весь его вид вызвал во мне улыбку. Николай – так звали его на самом деле, видимо спал где-то под забором, только что проснулся и шел домой. Поэтому он выплыл ниоткуда…Пока вода набегала, мы еще какое-то время поговорили и разошлись.
        Утром я ушла на работу.  Мое Культурное Государство, где я царствовала в одиночестве, находилось в нескольких метрах от дома, где я жила. Выйдя довольно таки рано, я заметила через дорогу одинокую фигуру Дюймовочки. Он, как солдат на посту, стоял на углу здания поликлиники и ловил каждого прохожего, прося у них мелочь…Видимо похмельный синдром не давал ему покоя. И, люди,  проходившие мимо, давали ему эти копейки, прекрасно зная, на что пойдут они, но не укоряли Николая.
       Я  отправилась первым делом в свою «резиденцию»  - библиотеку, где, практически был и мой кабинет – кабинет заведующего  Домом  Культуры.  Вскоре пришла уборщица тетя Галя. Мы с ней сели попить чай. Я  поведала ей вчерашнюю историю, а она, в свою очередь, стала рассказывать про Николая.
        Николай в молодости был очень красивый парень. Мало того, что красивый, он виртуозно  играл на баяне, пел, и механизатором был классным. Все транспортное хозяйство совхоза  всегда вовремя было отремонтировано и подготовлено Николаем к работе. Причем, он делал свою работу с каким-то трепетом, заботой и, никогда не отказывался помочь другим. Девушки любили его, даже ссорились между собой, пока не женился он на красавице Валентине. Высокая, стройная, она была под стать Николаю. Они чем-то дополняли друг друга – она боевая, а он скромный.
        Раньше, в 70-80 годы, художественная самодеятельность была сильно развита в селах. Поэтому все, от мала до велика, были участниками,этой самой, самодеятельности.Коля и Валентина тоже не отставали. Если праздники, так праздновали всем совхозом, пели, плясали, но и пили, конечно. Может, тогда еще Николай пристрастился к спиртному. А, уж, когда стала рушиться страна, и хозяйства стали сокращать свои расходы на содержание рабочих, то многие тогда ушли под сокращение… Николая, хотя он уже и поддавал изрядно, держали до последнего, но алкоголизм дал о себе знать – Николай серьезно заболел. Излечился, конечно, но после этого фигура у него стала похожа на телеграфный столб. Он стал ходить, вытянувшись в струну и еле передвигая ноги. Пальцы его тоже стали несгибаемые, баян пришлось забыть навсегда. И с этих пор он запил «по – черному», не просыхая вообще. Пили каждый день и целый день, не кушая и не приводя себя в порядок. Мужики, с которыми он пил, потом расходились по домам, а Николай спал. Спал там, где сидел. А когда просыпался, то полз домой на четвереньках, не в состоянии встать на ноги.
Это длилось годами. Дети вырастали.  У них с Валей их  народилось трое. Они стеснялись отца, но любили. И он их любил, особенно дочь. Боялся ее как огня, а может просто стеснялся обидеть своим видом. Вспоминается такая картинка: Николай среди бела дня, проснувшись от очередной попойки, как обычно, полз домой. Полз с кусочком хлеба, и периодически садясь и жуя этот кусочек. Он еле переполз через дорогу, причем машины, ехавшие в это время, приостанавливались и водители терпеливо ждали, когда, наконец, Николай осилит этот путь. Он переполз, сел и стал доедать хлеб. Был конец рабочего дня, поэтому пришел рейсовый автобус с ехавшими домой жителями. Как–то, успел заметить Николай, что Ирина, его дочь, тоже была в автобусе. Как сумел он собрать свои силы и перемахнуть через огромную трубу теплотрассы, наверное знает один Бог, но Николай спрятался, чтобы не позорить дочку. Она, конечно же его не заметила… Доев спокойно свой ужин, Дюймовочка пополз дальше. С той скоростью, с какой он полз до дома, он достиг цели, наверное, минут через сорок, хотя идти было всего метров семьдесят.
          Валентина давно смирилась с болезнью Николая, потому что лечить его, было пустой тратой  времени. Совсем недавно, она еле выходила Николая после прободения язвы желудка. Думала, что, хоть, это его остановит, но все ожидания были  напрасны.
         А Николай, как часовой, рано утром снова стоял на углу. И так прошел еще один год.
         В одну из юбилейных дат, в  Доме Культуры собрался  народ.  Отмечали 100- летие бывшего руководителя плодосовхоза. При его бытности, это был совхоз – миллионер,  слава о котором  гремела на весь Советский Союз. Рабочие тогда жили хорошо, часто ездили по городам- героям, на различные выставки Народного хозяйства. Ездил и Николай – я видела его на разных архивных фото. Так вот, на торжество Николай был тоже приглашен. Он пришел уже пьяненький. Я усадила его на стул и сфотографировала на память. Он, видимо, давно не видел такого внимания, стеснялся и все время норовил уйти, спрятаться. Снимок получился удачным. Мне удалось уловить момент, когда Николай сосредоточился и немного улыбнулся.
         После торжественного собрания и концерта, всех пригласили за праздничный стол. Николай  скромненько присел за   уголочек стола и веселился вместе со всеми. Подвыпившие гости и ветераны совхоза, решив вспомнить былое время, запели песни, а кто-то пустился в пляс. Гармонист орудовал инструментом так, что захватывало дух, а Николай, вдруг заплакал и попросил дать ему инструмент. Ему принесли баян. Он взял его трясущимися руками и попытался сыграть любимую мелодию.  Руки его совсем не слушались, он сидел, держа баян и, просто плакал. Плакал по- детски.  Слезы из глаз катились ручьями…
        Потом  все разошлись. Дюймовочка был до самого закрытия. Его никто не выгонял. Он жадно ел и пил, как будто последний раз был на таком торжестве. Потом ушел. Дойти ногами он смог только до дороги, затем, снова встал в привычную для него  позу передвижения и пополз  по направлению к дому.
       Был конец апреля, но погода стояла теплая.  На следующий день Николай не вышел на свой привычный пост. Видимо, приболел. И весть о его смерти, была как первый майский гром. Накануне своего Дня рождения, которое у него было первого мая, ночью он умер.
       Он был моим ровесником, но не это встревожило и опечалило. Из всех мужиков, спившихся после распада хозяйства, а многие умерли, искренне жаль было, только Дюймовочку.
       На похороны пришли  всем селом. Столько цветов, наверное, не несли ни одному «порядочному»  покойнику. Люди плакали.  Вспоминали о нем только хорошее и, искренне, сожалели о том, что на глазах «пропал» хороший человек.
       Уже спустя год, как - то,  при разговоре с нашим новым  участковым о проблеме с местными алкоголиками, он вдруг спросил: «А где я не вижу Дюймовочку? Что-то не стоит он на своем посту…» Я, удивленно, взглянула на него и, просто, «ошарашила» известием о том, что умер Николай  уже год назад… « Жалко его, искренне, жалко…» - только и сказал блюститель порядка.