Кошка

Казалось бы, чему здесь удивляться? Усы, лапы, хвост, уши - обыкновенная кошка. Ничего интересного. И эта кошка, как и все остальные, бродила по подоконникам - взад-вперед, гоняла голубей, с шипением кидалась на соседского старого терьера. Как и все юные коты, бегала зимой по льду с выпущенными когтями, с разбега врезалась головой в закрытую дверь.
Эту кошку никак не звали. Наверно, только потому, что она была ничья. Никогда не просила, чтобы ее покормили. Никогда не подходила близко к сверкающим автострадам, никогда не попадалась людям на глаза. Поэтому она и была - просто Кошкой.
Признаться честно, если у нее не было хвоста, никто бы ее не заметил. Не было бы у нее ушей и носа - она всего лишь тень. Ее никто не видит и не слышит. По крайней мере, при свете дня. Ночью все кошки заимствуют у демонов пронзительные визжащие голоса и адский огонь в глазах. И эта Кошка тоже поступала так.
Знаете, ведь она отлично пела. У нее был высокий звонкий голосок, но, увы, он сливался с кричащим хором ее братьев и сестер. Иногда ей удавалось брать верхнее "си", и тогда она просто светилась от гордости. Жаль, что никто этого не слышал, она и правда очень хорошо пела фальцетом.
Эта кошка говорила сама с собой, меряя шагами грязный переулок и пиная попадающиеся на пути консервные банки. Она ненавидела всю эту серость и затхлость, в которой родилась и в которой ей суждено, с высокой вероятностью, сдохнуть. Но ведь у кошек нет причин волноваться, что завтра вдруг не наступит. А именно эту Кошку почему-то волновало ее будущее.
Даже не столько будущее, сколько судьба. Судьба представлялась Кошке не прямой дорогой, а клубком разноцветной спутанной пряжи, именно клубком - ведь она кошка! - и ничем иным. Заглядывая в очередной раз в окно старухи, которая вязала что-то на длинных изогнутых спицах, ей думалось, что эта старуха не иначе, как плетет чью-то жизнь.
Дождливыми мрачными вечерами Кошка отсиживалась под зонтом одного бродяги, несвязно бренчащего на старой скрипке. ;Вокруг свистел ветер, ревел гром, сверкала молния - а здесь, на крошечном островке относительного спокойствия, царил уют и музыка. Ей это нравилось. Уют и все такое прочее.
Кошка замечала, как другие ее собратья смотрят на нее немым взором стеклянных глаз из окон, затянутых пыльной паутиной. В этих взглядах не было ни отвращения, ни мольбы, ни даже простейшего охотничьего азарта. "Совсем зажрались", - думала Кошка, и так же равнодушно проходила мимо.
Кошке нравилась классика. Ее выворачивало от писклявой попсы. В общем-то, у нее был неплохой вкус. Если бы у нее был выбор, то она играла бы на скрипке сырыми вечерами, под аккомпанемент грома и молнии.
Еще Кошка любила пофантазировать. Сочиняла на ходу стихи, временами пыталась напеть играющую в голове мелодию, изобразить на сером песке очередной образ. Получалось у нее бредово, и вскоре она вовсе отказалась от этой идеи. Все-таки, не ее это занятие, просто не ее.
В общем-то, Кошка была немного не в себе. Могла всю ночь ходить на коньку крыши туда-сюда, мерно считая шаги вслух. Люди обычно говорят, что это ненормально, но кто бы стал лечить шизофрению у кошки? Стало быть, она и не больна вовсе. Просто немного не в себе.
Кошка знала много-много игр, историй и сказок. Могла рассказывать их до посинения, но, увы, никто ее не слушал. Обычное дело.
Кошке снилось, что она берет большую скрипку, кладет ее на колени, водя по струнам лапами, и вдруг, откуда не возьмись, вокруг нее собирается толпа, которая внимательно слушает ее, боясь проронить хоть один звук. Кошка важно откашливалась и пела.
Ее все время будили раньше того, как она заканчивала петь свою сновиденную песню, и, наверно, из-за этого она не могла ее запомнить.
Как-то так. Эта кошка была совершенно обычной кошкой. Вернее, почти.
Эта Кошка была бы человеком, если бы не родилась кошкой. И она была бы кошкой, если бы не ее серые, с круглым зрачком, глаза.