СОН

МАМА:  Здравствуйте. Меня зовут Варя, а рядом – моя дочь, Настя. Я думаю, что нам стоит познакомиться, потому что дорога нам предстоит неблизкая, и события, которые будут происходить с нами, вряд ли будут обыденными. Для того  чтобы понимать наши действия, вряд ли хватит наших имен. Но это хоть что-то для начала. Нам с Настей часто приходится путешествовать. Приятными эти поездки не назовешь, но все происходит, как и должно быть: Настя показывает своим пальчиком с аккуратным ноготком в то место на глобусе, где нам надо быть,  и мы едем. Если мы не можем ехать – идем. Если не можем идти – ползем. Надо, значит надо.
ДОЧКА: Мы идем по лесу, начинает темнеть. Я знаю, что идти еще долго, но конца этому дурацкому лесу не предвидится. Лес – это затяжная бутафория того, куда нам надо добраться. И вот мы идем, идем, становится темнее, деревья не кончаются, мы плутаем – и наконец-то, проезжая дорога.
Мамка смеется:
- Сейчас появится карета из «Остаться в живых»!
Мне не смешно. Не смешно, потому что появится. Только не карета, а он – особняк. Древний, конца 18 века, он выпадет из просеки нам навстречу, как выход, как спасение. Только это будет очередным ужасом, испытанием, которое мне нужно пройти.
МАМА: Блуждая по лесу, мы вышли на небольшую дорогу, которая привела нас на пригорок, под которым обосновался небольшой замок, либо поместье. Дочка сказала, что это особняк. Подойдя ближе, я вижу паутину трещин на стенах этого дома, грибок на стене с  парадного входа. Настя говорит, что нужно войти, и мы входим. Скрип пола под нами и скрежет ступеней, паутина под потолком и песком посыпанные полы. Мы входим в зал. Господи, сохрани меня и мою доню! В зале сидят двое: молодой человек с пустыми глазами, наполовину с закрытыми опущенными веками,  и женщина с разбитым, ровно напополам, лицом.
Они поворачивают к нам головы, и как в замедленной пленке, я вижу искры, летящие в стороны от соприкосновения их глаз со взглядом моей девочки. И я опять начинаю бояться за нее сильнее, чем обычно.
ДОЧЬ:  Как всегда, войдя к ним, я не понимаю – кто они и как с ними бороться. И нужна ли борьба. Тем более, с ним. Серые, с поволокой, в крапинку,  глаза, тащат меня назад в круг из десяти меня, но я прошла  девять кругов и десятым  кругом меня не напугаешь. Он превращается в огромного питона на моих глазах, а эта женщина - в зеленую, блестящую кобру. Дом дряхлеет на глазах, становясь руинами, опасными своими кишащими обитателями. Все как всегда. Теперь нам с мамкой нужно пройти в приготовленную для нас спальню и сделать вид, что мы спим. Мы забираемся на кровати, стоящие друг над другом: мамка внизу, она сильней, хоть и не знает об этом, а я наверху, в большей безопасности, как считается. Ночью я отбиваюсь от питона, удерживая его, и от кобры с зеленым, разбитым напополам лицом. Десятый круг станет последним.
Мы не спим. Я, устав бороться, спускаюсь вниз. Пыльные ступени скрипят и корчатся, им, как и мне, не до сна. Выхожу во двор, к потрескавшемуся от старости, затянутым зеленой тиной,  бассейну.
 И вдруг все окружающее меня пространство озаряется светом. Дом становится ослепительным и шикарным, башни стремительно возносятся вверх, струи фонтанов, взлетающих фейерверком, искрятся блестящим, и я иду к бассейну, сверкающему мне навстречу белым кафелем и голубой водой. Вокруг много людей, детей,  все смеются и радуются, и мне так хорошо вместе с ними. Рядом со мной сидит парень с серыми, дымчатыми глазами, которые от любви становятся в крапинку,  шепчет слова любви.
 Я беру зажигалку и нажимаю кнопку.  Мне так жаль…
МАМА: Жаль, мне так жаль… Мне всегда их жаль.