Как я пережила потоп

И теперь, когда я кое-как залатала эту дыру, когда мне удобней думать, что все наши недоговоренности позади, и твои зашифрованные ответы на торопливые вечерние звонки - это не подачка, не дань вежливости, и не жалость, я не могу признаться, что пережила это, переварила, я надеюсь, что пишу сейчас чтобы разобраться, распутать этот клубок, отделить синие нитки от жёлтых.

Как будто я всё это время высиживала змеиные яйца, ещё не зная об их содержимом, думала, как каждая птица, что там птенцы, беспомощные пищащие комочки, и после знакомого треска с ужасом увидела что-то совсем чуждое, с чем я не знаю, что делать, как мне согреть и накормить их, попытаться всё-таки проделать то, что должна , что умею, что привыкла, а они, маленькие, шипят и уползают, они тоже не знают, что делать со мной. От всех моих надежд, дней и ночей, полных тепла, которое я отдавала , осталась только оболочка, расколотая и растоптанная, как же мне теперь быть.

Всё казалось так естественно, и я с самого начала знала, что мы не будем делить ничего, что с самого начала мы- разное, несоединимое, вода и масло. И тут всё, весь мой мирок, в который ты вошёл как само собой разумеющееся, на правах подруги или брата, всё каким-то непостижимым образом теперь отвергло тебя, и мне больно, я даже не могу определить, откуда началась эта трещина, и я хочу, как всегда в таких случаях все хотят, когда между ними пробегает такая же лохматая собака, вернуться на день, неделю, месяц назад, куда-нибудь назад, чтобы всё было по-прежнему. Ведь кто-нибудь теперь должен быть жертвой, а другому остаётся только роль палача, как же быть, если выбора нет, я не понимаю, почему мы покорно должны переступать с клетки на клетку, как же мы попали на эту доску. Кто-то теперь будет молчаливым, а другой станет заламывать руки ,о вечные жесты, они всё равно будут в нас, даже если останутся внутри. Знать бы, если бы только знать, где проходит эта черта, за которой всё простое, жесты, взгляды, шутки, все ежедневные мелочи, вдруг оборачивается опущенными ресницами и частыми ударами сердца. Что-то липкое, вязкое, серое появилось между нами, и я чувствую , что вся испачкалась в этом, как в мазуте, я теперь грязная и мне больно, и как зализать ту рану, если к ней и притронуться-то больно, и непонятно, как её лечить, какой зелёнкой заливать.

Мне всё ещё кажется, я хочу верить, что руки, двигающие нами, они мудрее нас, и если уж мы разошлись с той же скоростью, как приближались друг к другу, и не смогли затормозить, чтобы удержаться рядом, хотя какой там рядом, ведь с самого начала было все понятно, мы всё же не станем чужими, совсем, непоправимо чужими, и мне не нужно будет избегать тебя, уезжать на край света, или куда ещё можно уехать от памяти.

24 января 2003 года.