Посадил дед репку

   Когда бескрайние просторы Чукотки укрывает плотным покрывалом полярная ночь, настолько долгая, что местные жители забывают, как выглядит солнце и долго с удивлением щурят и без того узкие глаза на вновь появляющееся весной светило. Когда по ровной, как стол поверхности беспрепятственно гуляют ледяные ветра и ездовые лайки, плотно прижавшись дрожащими телами, пытаются согреть товарища и удержать остатки собственного тепла. Когда стада северных оленей роются копытами в снегу, добывая пищу — мох-ягель. Когда тонкие кожаные стенки чумов испуганно трепещут под порывами ветра. Тогда приходит время рассказов.
 
   Собравшись в самом большом чуме вокруг костра, оленеводы, покуривая короткие трубочки-носогрейки или жуя строганину, слушают рассказчика. Ночь настолько длинна, что вполне можно успеть дословно пересказать «Войну и мир» графа Толстого или «Улисс» Джеймса Джойса, но обычно повествователь ограничивается более короткими сказками, легендами и преданиями. И вот когда неспешно рассказана последняя местная небыль, настает черед богатого изустного наследия других народов, живущих где-то там, за пределами родной Чукотки.

   — Однако, закончилась наконец долгая холодная зима и на землю пришла весна. Вся тундра покрылась яркими цветами и маленькими лужами талой воды. С юга прилетели птицы, которые не могут, как наши олешки выдержать зиму и улетают туда, где тепло. И тогда посадил дед репку.
 
   — Я тоже не знаю, что такое репка. Однако думаю, это что-то вроде апельсинов, которые привозил наш губернатор Рома и выдавал по штуке за голос. А где дед репку взял, об этом в сказке не сказано. Продолжу рассказ, однако.

   — Посадил, значит, дед репку. Позвал шамана. Приходил шаман, долго камлал, бил в бубен и прыгал вокруг репки, призывая добрых духов. И начала репка тогда расти. Дед смотрел, как она растет, и радовался. Пришли посмотреть на репку и лиса-чернобурка, и пушистый песец. Сначала дед испугался за репку и хотел их прогнать, но звери только понюхали и ушли. Однажды с льдины на берег вышел белый медведь и тоже с любопытством нюхал репку. Однако, кушать тоже не стал. Ушел рыбу ловить. Только мыши лемминги хотели попробовать на вкус удивительный фрукт, но дед их прогнал, потому что сам хотел узнать вкус репки. Однако, медленно росла репка. Лето кончалось, а репка все росла и росла. И, наконец, выросла большая, большая. Понял дед, что пора репку из земли выдергивать. Ухватился за репку, тянет-потянет, однако вытянуть не может. Очень уж большой выросла репка, как чум. Дед вспотел, малицу с себя сбросил, а вытянуть не может. Почесал дед затылок: «Однако, помощь нужна».
 
   — Сел дед верхом на олешку, и поехал в стойбище помощь собирать. Однако, пока добрался до стойбища, пока народ собирался помогать, пока вернулись к репке — короткое лето закончилось и снова наступила зима. Вечная мерзлота, которая убежала от солнца в глубину земли прятаться, снова поднялась наверх и крепко схватила репку. «Моя это добыча, — скрипит противным голосом Мерзлота, — никому не отдам!»
 
   — Нет, — говорит дед, — это моя репка. Я ее посадил и вырастил. Мне сам шаман помогал. Отдавай, Мерзлота, репку! Нас много, а ты одна.

   — Заберите, если вы сильнее меня, — засмеялась Мерзлота.

   Начали репку всем стойбищем тянуть, крепко держит Мерзлота, не хочет отдавать. Только ботву, за которую тянули, оторвали. Ботва — это такая трава, которая из репки растет. Попробовали ботву — невкусная. Однако, олешкам понравилась. Позвали на помощь олешек, стали тянуть вместе. Нет, не отдает репку Мерзлота, видно шибко ей репка понравилась. Только смеется над людьми.

   — Шаман в стойбище умный, однако, был. «Надо, — говорит, — прогнать Мерзлоту. Развести костер вокруг репки. Мерзлота подумает, что снова лето пришло, испугается и отдаст репку». Хорошо шаман сказал, только костер не из чего развести. Один ягель кругом. Делать нечего, надо на поклон к геологам идти, дров просить и урожаем потом делиться. Репка большая — на всех хватит.

   — Поехал дед к геологам. «Дайте, — говорит, — дров. Репку, однако, надо у Мерзлоты отнимать. Совсем Мерзлота жадная, чужое забрать хочет. А я с вами поделюсь за дрова». «Нет, — отвечают геологи, — дров не дадим, самим мало. Хочешь, возьми солярку. Солярку если поджечь, тоже можно Мерзлоту напугать». Дед отвечает геологам: «Нет, соляркой нельзя. От солярки репка шибко вонять будет. Совсем ее кушать нельзя будет. Дрова, однако, нужны».

   — «Нету дров, — разводят руками геологи, — балок, в котором живем и тот из железа. Хочешь, спирт дадим? Спирта у нас много, он тоже хорошо горит». Обрадовался дед, спирт все любят. Никто в стойбище от спирта не откажется. Согласился взять спирт вместо дров. Дали геологи деду канистру спирта, поехал дед назад.

   — А его уже ждут, издали учуяли запах спирта. Сели и стали все думать. Жалко, однако, спирт жечь. Его лучше выпить. Однако, и репку попробовать хочется. Долго думали, кряхтели, трубки курили, а потом решили: «Спирт можно у геологов еще выпросить или на мех и моржовый клык выменять, а репку когда еще попробуешь?»

   — Разложили вокруг репки ягель, намочили его спиртом, но бережливо, чтобы в канистре осталось, и подожгли. Ярко загорелся спирт. Тепло вокруг стало, а рядом, так и вовсе жарко, однако. Мерзлота испугалась и убежала. Бросила репку. Навалились всем стойбищем тогда и вытянули репку. Стали репку пробовать. А она от огня мягкой да сладкой стала. Кушает дед, кушает шаман, всем стойбищем кушают и нахваливают: «Какая вкусная репка, однако. Сладкая, не хуже апельсинов. Будем репку всегда сажать, зачем нам тогда Рома? Пусть едет в свою Англию, нам и без него хорошо — спирт с геологами пить будем. Тут и сказке конец.
 
   — Теперь другая сказка…

   (Нет,  другая сказка будет в другой раз, однако. Хорошего помаленьку).