Кроха

- Откуда ты взялась, такая кроха? -  спросил Иваныч, увидев перед собой маленькую собачку.
Та сидела под стеной его сторожки, стоявшей у въезда на охраняемую стоянку. Иваныч, вышедший на осмотр «вверенной ему территории», и не заметил бы эту мелюзгу, если бы она не поскуливала чуть слышно. Она была необыкновенно маленькая, таких ему до сих пор видеть не доводилось - величиной с котенка. Собачка встала на тоненькие ножки и смотрела таким несчастным взглядом, что у старика сердце сжалось. Иваныч подошел ближе, присмотрелся: тощенькая и мелко-мелко дрожит.
- Замерзла? Ну, поди сюда, - позвал Иваныч и присел, протянув к ней руку.
Малышка подошла несмело и понюхала его пальцы.
- Голодная, - догадался сторож. – Ну, пойдем, - он подхватил ее под живот и поразился невесомости тельца.
В сторожке он поставил ее прямо на стол, побоялся опустить на пол -  казалось, что она тут же затеряется, как мышонок. Гостья сидела смирно и наблюдала, как старик достал из пакета бутерброд, разделил две его половинки и взял лежащую между ними колбасу. Она подняла передние лапки и быстро-быстро замахала ими.
- Да ты, никак, танцуешь, кроха? Оголодала… - Иваныч положил перед ней колбасу. Гостья пискнула от радости и стала быстро грызть угощение. Сторож сел на стул и смотрел, как мелькают мелкие зубки, как оголодавший зверек пытается схватить в рот весь кусок целиком, но тот слишком велик, и собачка грызет его то с одной, то с другой стороны. Но видно, желудочек у нее был с наперсток: не одолев и трети кружка колбасы, собачка наелась и теперь смотрела на человека осоловевшими от сытости глазами. Иваныча охватило такое умиление,  и жалость, и смущение от необычного своего чувства к этому существу, что он бережно взял кроху одной рукой и посадил себе за пазуху. Та судорожно вздохнула, но тут же перестала дрожать - согрелась.
Иваныч оглядел сторожку, ища что-нибудь подходящее, и взгляд его наткнулся на обувную коробку, в которой лежали всякие железки – плоскогубцы, отвертки, ножницы. Он высыпал содержимое в ящик стола, а коробку поставил на низкую скамеечку у топчана. Потом положил туда свою чистую футболку и опустил в этот мягкий уют собачку. С улицы раздался требовательный сигнал автомобиля. Сторож вышел, принял машину, закрыл ворота и вернулся в помещение. Собачка крепко спала. Он тоже прилег на топчан и задремал до следующего сигнала.
Утром пришел сменщик Леха – молодой парень с помятым лицом, видно, с большого бодуна, «аромат» перегара тут же заполнил всю комнатку. Кроха чуть слышно зарычала, оскалив зубы.
- Ёксель-моксель! – изумился сменщик. - Иваныч, ты где такого волкодава раздобыл? – спросил он, наклонившись над коробкой.
Старик не стал отвечать, взял Кроху и посадил за пазуху.
- Выгони белый «Вольво» из угла, хозяин подойдет к семи, - сказал он сменщику и вышел.
На ворота он прикрепил написанное ночью объявление: «Кто потерял собачку, спросить у ночного дежурного». И отправился домой.
Теперь они ходили на работу вдвоем с Крохой. Ели из одной тарелки и понимали друг друга с полуслова. Через три дня Иваныч снял объявление и решил, что никому собачку не отдаст. А на четвертый день у ворот просигналил крутой джип, и у старика екнуло сердце. И не зря. Из-за руля вылез детина – шея в цепях, пальцы веером.
- Слышь, старый, кореша базарили, тут объявление висело. Типа, ты собачку нашел?
- Висело, - нехотя откликнулся сторож.
- Так это моей телки псина, понял?
- Понял.
- И где она?
Из машины выпорхнула девица.
- Где моя Изольда? Где моя ненаглядная Изольдочка? – закричала она визгливо.
Услышав этот голос, сидевшая за пазухой Кроха вздрогнула, мелко затряслась … и описалась. Старик и бровью не повел. Но девица, видно, заметила что-то. Она подскочила к старику и закричала:
- Верни собаку! Стасик, что ты стоишь! Отбери у него мою Изольду!
Она протянула к старику руку с длиннющими фиолетовыми ногтями, и тут Кроха, на миг высунувшись из теплой куртки старика, цапнула ее за палец и тут же спряталась, забилась чуть ли не подмышку.
- А-а-а! – заверещала девица, тряся рукой. – Эта сволочь укусила меня! Ах ты дрянь, я тебе еще покажу!
- Слышь, дед, отдай ей эту крысу, - снова вступил в переговоры детина. – Она, между прочим, немереного бабла стоит.
- Да не нужна мне эта гадина кусачая! – закричала девица. – Стасик, немедленно едем отсюда! Мне нужно в травмпункт!
- То нужна, то не нужна, - флегматично проговорил Стасик, с трудом помещая себя за руль, - Фиг вас, баб, поймешь.
Иваныч вернулся в сторожку, поставил Кроху на стол. Та мелко-мелко тряслась и смотрела испуганными, лихорадочно блестящими глазками.
- Ну, чего? Чего ты испугалась, дуреха? – ворчал Иваныч, беря из пакета бутерброд. Он разделил две половинки и достал кусок сыра. И тут Кроха пронзительно залаяла. Раньше она только попискивала, как мышонок, да иногда чуть слышно рычала. Сейчас она взлаивала, взвизгивала, всхлипывала, захлебывалась чувствами и плачем – рассказывала! Рассказывала старику о своей прежней жизни и благодарила за то, что не отдал ее бестолковой и злобной девице.
- Ну, ладно, ладно, - ворчал Иваныч, неумело смахивая слезу, запутавшуюся в седой щетине. – Отстояли тебя, и ладно…