В войну играют настоящие мужчины

   Заскочила я к Лильке совершенно случайно, чисто кофейку попить. Не то, чтобы у меня дел никаких не было - их у меня всегда вагон и маленькая тележка. Но достали они меня уже так конкретно, что не только бы к подруге убежала, а на луну бы смылась, если бы, конечно, допрыгнуть смогла. Но с прыгучестью у меня всегда было не очень. Даже в школе на физре выше тройки никогда не прыгала. А теперь-то, по прошествии энного количества лет, и подавно выше собственной головы не прыгнуть.

   Ой, что-то я отвлеклась. Люблю, понимаете, о себе, любимой, порассуждать. А
рассказывать собралась, ясное дело, не о своих спортивных достижениях. В общем, наплевала я на все дела, гаврошам сказала, что на пять минут к подружке сбегаю, и со спокойной душой отбыла. Ребятня у меня учёная и самостоятельная, что и не удивительно при такой-то ветреной мамаше. Про пять минут они уже чётко понимают, и иллюзий не строят, тем более что игровая приставка всегда под рукой и мультики ещё никто не отменял. Главное, накормить их вовремя и в покое оставить. А уж они своей “пятиминутной” свободе только порадуются. Ну ладно, ладно, - сознаюсь : первое место среди идеальных матерей мне даже во сне не светит. Если интересно про меня, разгильдяйку, разведёнку и с тараканами в голове, послушать, то пообщайтесь минутку с бабулями, что у нашего подъезда сидят, и семечки с утра до вечера грызут. Они вам враз всё в подробностях обскажут, и даже то, о чём я и сама о себе не знаю.

  Вот Лилька - совсем другое дело. Я ей уже и памятник, и орден предлагала, как идеальной со всех сторон жене и матери. Она ведь от плиты вообще не отходит никогда: всё парит, варит, жарит, ещё и рецепты мне пересказывает, которые я тут же благополучно забываю. У меня на это дело голова совершенно дырявая. Она мне так и говорит, что безнадёжная я в смысле семейной жизни, потому что самый короткий путь для любви - только через желудок мужика, и никак иначе. А у меня кулинарного таланта нет, поэтому все кавалеры от меня, как от чумы, разбегаются.

   В общем, сижу я у Лильки - кофеёк попиваю и про свою безнадежность слушаю. Головой
обязательно киваю, чтобы дать понять заботливой подруге, как я глубоко осознала, и уже почти за ум взялась. Сама же судорожно ищу рифму к слову “облом”, - сочинительствую, в общем, втихушку. У Лильки всегда сочиняется легко, потому что дом у неё лёгкий, уютный и тихий. Дети воспитанные, нешумные, даже завидно. Ну так, не всем дано. И пахнет всегда так вкусненько, что и сытой будешь, а слюной начнёшь давиться, ну просто непроизвольно. Сама же хозяйка этого благолепия, - аккуратно подкрашенная, с причёской и в новой радужной кофточке, - пироги в духовку запихивает, чем меня жутко нервирует. Ведь пять минут ещё час назад прошли, а уйти от Лилькиных пирогов - это же смерти подобно. Я с грустью понимаю, что умирать пока ещё не готова, и пирогов, на зло врагам, дождусь.

    Не успели пироги подрумяниться, как раздался резкий грохот, который в этом царстве тишины и порядка был подобен взрыву гранаты.
- Ой, Андрюшенька домой вернулся! - всплеснула руками Лилька, и помчалась к входной двери встречать любимого мужа.
Андрюха ввалился на кухню, как ураган, автоматически чмокнув жену в лобик. Сам высокий, худой и в камуфляже. Светлые волосы взлохмачены, в голубых глазах азарт плещется, из-под распахнутой на груди куртки тельняшка виднеется, а на левом ухе кепка висит.
- Лилия! - громогласно скомандовал Андрюха, не забыв мне подмигнуть, по-приятельски. - Мечи всё, что есть в доме пожрать, на стол! Да поживее! Тороплюсь я.
- Куда торопишься-то? - ахнула Лиля. - Ведь только, что пришёл.
- Война жена, война! - строго объявил муженёк, и безотлагательно принялся подъедать
Лилькины деликатесы, которые она, с видом фокусника, доставала из волшебного и, подозреваю, безразмерного ящика, под названием “холодильник”.
- Как же так, Андрюшенька, - запричитала Лилька, торопливо подсовывая мужу куски пожирнее. - Опять война! Ты её сильнее, чем жену любишь!
- Ну чего ты опять завелась? - недовольно пробормотал вояка с набитым ртом. - Война - это война. А жена - совсем другое. Эти понятия не совместимые. И вообще, давай-ка побырику, дорогая, настрогай мне бутиков, да побольше. Перекусон с собой прихвачу. Меня уже мужики заждались. У нас там наступление, а я тут, в тылу, прохлаждаюсь.
- А может мне с тобой, на войну? - робко запросилась Лилька, судорожно пакуя бутерброды, и печально вздыхая, так как вопрос был, явно, риторический, и обсуждению уже давно не подлежал.
- И что ты там забыла? - фыркнул муж. - Будешь со мной по лесу бегать и в условного
противника стрелять. - Кстати, где мой автомат?
- Ой, я же его давеча в тряпицу завернула, ну чтобы не запылился, - ахнула Лилька и метнулась в прихожую.
- Ну, ты даёшь! - возмутился её муж. - Ты бы его ещё целлофаном обернула. Это же оружие! Понимать надо!
- Так я же, как лучше хотела, - оправдывалась идеальная хозяйка.
- Не надо, как лучше! - строго сказал Андрюха, поглаживая руками любимую игрушку. - Надо, как положено!
- А кто же тебя в лесу кормить-то станет, да одевать? - запричитала Лилька по мужу, словно по уже покойному.
- Не маленький, - отмахнулся он от неё, как от мухи надоедливой. - Сам справлюсь! Давай уж рюкзак. “Цигель, цигель, ай люлю”, - постучал Андрюха пальцем по наручным часам.

   Схватив своё снаряжения героический воин отбыл, забыв в спешке попрощаться. Только
входная дверь взорвала следом за ним ещё одну гранату. Его супруга тут же залилась горькими слезами, не забывая поглядывать на пироги, которые начали уже подрумяниваться.
- Лиль, ты чего ревёшь? - спросила я подругу с неподдельным интересом.
- Ну, как же, - всхлипнула она. - А вдруг его на этой войне подстрелят? И пирогов ведь даже не дождался. А он их, страсть как, любит.
- Да, что ему станется, - хмыкнула я, легкомысленно не разделив её опасений. - Не в первый же раз. Побегают с мужиками по лесу, пластмассовыми пульками постреляют друг другу в задницу, и, как миленький, домой явится пироги трескать.
- А вдруг не в задницу? - закатила большие карие глаза Лилька.
- А куда же? - не поняла я её намёка.
- Ну в более чувствительное место, в глаз, например, или того хуже, - выдала она свою версию воображаемой трагедии.
- Что может быть хуже глаза? - пожала я плечами. - И потом, они же там в масках бегают. Так что заканчивай себя накручивать прежде времени. Его ещё даже не подстрелили, а ты уже заупокойную заводишь.
- Ага, тебе хорошо, - обиделась на моё равнодушие Лилька. - У тебя нет мужа, а мне своего беречь приходится. Бесчувственная ты, Ветка, женщина! Вот не удивляюсь, что от тебя мужики, что те тараканы, в разные стороны разбегаются.
- Я, вообще-то, тебя успокоить пыталась. - Мне тоже обидно стало на это её высказывание, но недолго.
Ну и что! Да пусть разбегаются! Ото ещё за ними слёзы лить в три ручья. Так и слёз не
напасёшься.

   Достав пироги, подруга чуток успокоилась, и меня угостила. Вот нет ничего лучшего для примирения, чем Лилькина выпечка. Я бы даже когда лопнула, всё равно бы её ела. К пирогам Лилька достала бутылку красного вина и со вздохом поставила её на стол.
- Что за праздник? - удивилась я, зная её склонность к трезвому образу жизни.
- Андрюшеньке дорожку вспрыснем, - горестно подпёрла Лилька румяную щёчку рукой. - Ну,
чтобы скорее возвращался, желательно, не особо покалеченным.
Конечно пирогов я уже наелась, но оставлять подругу в печали было как-то неудобно, поэтому от вина я отбрыкиваться тоже не стала.
  После вспрыскивания дороги, у Лильки в друг резко сменилось направление мысли:
- Счастливая ты, Ветка! Свободная, как птица! Никто тебя не гнобит, и на войну от тебя не бегает, - отчего-то порадовалась за меня Лилька.
- Ну я бы не отказалась, чтобы бегал, - попыталась я её утешить. Не получилось.
- Это же какое хамство! - начала ни с того, ни с сего изливать мне душу подруга. - Поел - и на войну! Поспал - и опять туда же! А ты сиди, жди его, как дура! Пусть он на своей войне и женится, раз ему приличная женщина в супруги не подходит!
- Да подходишь ты ему в супруги, идеально просто подходишь, - начала я было урезонивать разбушевавшуюся подругу.
- Может, его там подстрелят, так хоть недельку дома поваляется? - с надеждой взглянула она на меня.
- Так он тебе за неделю всю плешь проест, - не одобрила я её желания. - Больные мужики, хуже детей малых. Пусть уж лучше воюет. Зато в доме гранаты не взрываются.
- Вот пусть только явится! - грозно заявила Лилька. - Я сама взорвусь! Он меня ещё не знает. Так взорвусь, что мало не покажется.
Я с сомнением на неё покосилась. Лилька - женщина исключительно мирная, и взрывается
очень редко, практически никогда.

   Вспомнив о том, что мои пять минут самым безобразным образом затянулись, я намылилась домой. Лилька, добрая душа, загрузила меня пирогами, - ну, чтобы моих гаврошиков порадовать. Уже на выходе я заприметила подъехавшую машину, полную пыльных, грязных и совершенно счастливых мужиков. Война сегодня как-то быстро закончилась. Может, Лилькиных бутербродов просто не хватило. Или пули все вышли, и стрелять стало нечем. Андрюха выскочил из машины, и солидно, по-мужски, распрощался с боевыми товарищами, а потом в очередной раз громоподобно загрохотал дверью. Я уже направилась было к себе домой, как услышала из-за этой мужественной двери, которой всякий раз доставалось от её порывистого хозяина, радостный Лилькин вскрик:
- Андрюшенька приехал! Кушать будешь, милый?!