Праздник Жертвы

Этот рассказ ни что иное, как
свободное «задолго до» к произведению
Виты-Виталины «Символ Света»



 «Приближается ночь, посвящённая великой Хат’Та, богини ночи, Праздник Жертвы, Руал’На’Тхор. По всем прогнозам верховного жреца осталось совсем недолго до исполнения пророчества Древних.
"Когда Страж Инд’Кухура пожрёт все звёзды и на землю упадёт первозданная тьма, когда из бездн Ноор’Кха придут другие, лишь верное служение Хат’Та может спасти Её детей. Если же прогневается она, наступит время Син’Тхао".
Звёзд на небе остаётся всё меньше, и луна продолжает их пожирать. Другие уже не только пришли, но и практически уничтожили народ рестиний. Но каждый год здесь, в Морт’Фай’Лайяр, собираются все дети когда-то великого народа. Время междоусобных войн кануло в реку Ноор’Кха, теперь здесь принимают одинаково и холодных, и жарких. И даже самый подлый четырёхрукий теперь не вонзит коготь под кадык двурукому. Теперь подлые жаркие рестинии ведут себя смирно – слишком уж их мало. А ведь если бы не пришли другие, то, наверняка, четырёхрукие южане постарались уничтожить двуруких северян. И ведь, что удивительно, все понимают, что они одна раса».

Младший писарь Кха’Сур вытер указательный коготь и вздохнул.

«Как Древние пропустили появление нового разума? Как позволили ему развиться настолько, что эти люди стали претендовать на наше место? Сейчас ответ уже не отыскать. Почти два т’хара лет длится Война Падения. Люди теснят нас. Когда-то великая раса рестиний превратилась в две кучки изгоев. Одна на юге, в Урраз’Цха, Дворце Рестин, а вторая здесь, в Морт’Фай’Лайяр.
Морт’Фай’Лайяр, Главный Храм Рестиний был выстроен из огромных каменных плит, которые выбрали в незапамятные времена сильнейшие волшебники рестиний, те, кого ныне знают как Древних. Их сила была столь велика, что кхамнии – огромные шерстистые звери с далёкого севера – были заворожены ими и притащили плиты из далёких гор. Лучшие мастера Дэрка клали из них стены башни и пять кругов. Круги эти состоят из поставленных стоймя камней, а второй ярус клали горизонтально, словно это не круг, а множество арок. Каждый камень украшали надписи и рисунки. Стоячих камней насчитывалось по числу ночей в году – четыреста семнадцать. Кроме того, среди камней самого большого круга установили каменные же чаши для Руал’На’Тхор. Чаш всего семь, по числу богов: первая - Хат’Та, богиня ночи, второй Инд’Кухур, бог звёзд, третья - Ан’Трет, богиня воды, четвёртая - Ир’Ху, богиня земли, пятый - Кхан’Дор, бог леса, шестая – Ноор’Кха, богиня времени, и, наконец, седьмой  Син’Тхао – бог Солнца.
Не случайно Син’Тхао, бог солнца, лишь седьмой, ибо мы, рестинии – дети ночи. Не люди мы и общего с ними имеем лишь только то, что ходим на двух ногах, а в руках держим оружие. Рестинии – потомки ящеров, наша кровь, как и разум, холодна, а глазам не нужен свет звёзд, дабы видеть ночью.
Но я отвлёкся. Не о том мой рассказ. Да и до Руал’На’Тхор осталось лишь несколько часов, а мне ещё столько нужно написать…»

Кха’Сур резким и выверенным движением когтя подвёл черту под написанным, обмакнул его снова в сок лианы-гиби, смешанный с ядом норзы. Капля с негромким звуком упала обратно в чашу, а младший писец вернулся к выделанной шкуре ларнула, на которой писал.

«До Руал’На’Тхор осталось, - Кха’Сур взглянул на луну в окне, - три часа. Жрецы уже закончили выплетать шары в рост взрослой рестинии из гиби. Дело это вовсе не такое простое, как могло бы показаться на первый взгляд – каждое переплетение лианы давно установлено и описано в канонах, каждый просвет должен быть определённой формы и размера. Шары с началом Праздника Жертвы откатят в чаши и обольют специальной жидкостью. Тогда они будут гореть всю ночь, до самого утра и великая мать Хат’Та будет видеть, что рестинии чтут Её по-прежнему.
На вершине башни и на каменных кругах разложат пропитанные тем же горючим составом лианы-гиби и подожгут вместе с шарами. Рестинии не любят огонь, но Руал’На’Тхор – исключение. В эту ночь всё должно пылать. И всё пылает. Так было от начала времён и так будет, пока последний жрец не канет в реку Ноор’Кха…»

Кха’Сур снова обмакнул коготь в краску и продолжил.

«Когда загорятся огни на каменной площадке перед башней будут танцы. Лучшие жрицы, скинув балахоны, будут показывать свою любовь богине ночи. Только тамтамы и хриплые крики жрецов будут нарушать тишину. Когда одни устанут, их сменят другие, и так будет продолжаться до самого кровавого неба.
Это большая честь – танцевать в числе первых семи, ведь лишь им даётся право на Руал’На, право принести жертву. Жертвы должны быть принесены всем. Но если не удаётся поймать семерых, то те жрецы, кому не досталось пленников, приносят в жертву самих себя, ибо народ рестиний должен жить несмотря ни на что. Одним движением жрец должен вскрыть горло, ибо боги не любят мучений. После этого жрецы входят в транс, чтобы вознести хвалу богам. Остальные же продолжают плясать.
Как только взойдёт горячий круг Син’Тхао, безумие этой ночи закончится и все вернутся к своим делам».

"Хотя для чего я это пишу? Кому я лгу? – Вдруг подумал младший писец. – Вчера ночью оставалась всего одна звезда, а луна настолько выросла, что уже занимает полнеба. Сегодня всё закончится. Тем более, что мы не поймали ни одного пленника, значит, все семеро старших жрецов принесут себя в жертву. Кто же тогда вознесёт хвалу богам?"
Кха’Сур фыркнул.
"Нет, это по сути своей последняя воля верховного жреца, значит, я закончу, что бы ни произошло".

«Я знаю, нас уже окружили люди. И это не все, подходят всё новые и новые особи, каждая из которых, даже самки, вооружена Мхар’Троками, огромными когтями или, как они сами называют это - мечами. Рестиниям никогда не были нужны мечи. Зачем? Ведь природа снабдила нас когтями и гипнозом. У людей своих когтей и, тем более, гипноза не было, поэтому они и вооружились сначала клыками ларнула, натыканными в деревяшку, потом бронзовыми клыками, а потом и железными. Железо люди вообще любят, иначе зачем помимо Мхар’Троков  нацепляют его на шкуры, в которые заворачиваются от холода?
Мы попытались перенять у людей это новое оружие, но высот в его использовании не достигли. В пылу схватки воины забывали, что надо атаковать мечами и били по привычке, когтями и гибли, гибли, гибли…»

Кха’Сур снова выглянул в окно. Наступила ночь. С верхнего этажа Морт’Фай’Лайяр отчётливо видно, что люди окружили наш Храм плотным кольцом. Похоже, никто не уйдёт.
- Будьте вы прокляты, во имя великой Хат’Та! – Прошипел он, и когти руки вонзились в доску, на которой лежала шкура ларнула. Хорошо, что хоть шкуру не проколол – это ведь позор для писца.


«…Тамтамы бьются в веками выверенном ритме, ни быстрее, ни медленнее, чем нужно. Отточенные движения жрецов Хат’Та завораживают даже рестиний, которые привыкли видеть этот танец из года в год. Все чувствуют, что едва закончится ночь, всё изменится, поэтому стараются так, зная, что каждый миг может стать последним. Тем более, что люди всё прибывают и прибывают - ветер несёт к Морт’Фай’Лайяр запах пота, густо смешанный с запахом страха. Страха».

"Всё-таки они нас боятся! – Мелькнула мысль, и Кха’Сур злобно обнажил клыки, - боятся, не смотря на то, что их как минимум в десять раз больше! Трусливые твари!"

«Сотни, нет, тысячи теней пляшут вместе со жрецами – это тени тех, кто был жрецами великой Хат’Та до нас…»

"Жаль, что я всего лишь младший писец, - подумал Кха’Сур, - я не достоин танцевать рядом с ними. Но великие боги, как же хочется!"

***
"Я ненавижу их всей душой, - думал Тиррон, самый молодой охотник племени Феолл, - они убили моих родителей и старших братьев, но как же они танцуют!"
Люди прятались в подлеске, окружавшем Главный Храм Рестиний. Их было много, очень много. И старейшины верно выбрали время и место атаки - проклятая нелюдь сейчас явно не способна обороняться.
Но старейшины не учли того, что и люди не будут атаковать, не в силах оборвать, прекратить этот танец. О, нет, это вовсе не гипноз! Невыразимая грация и пластичность этих существ, которых люди так и не смогли понять зачаровывала.
- Тьфу! Пропасть, - негромко выругался сосед слева, - нелюдь поганая! Всем бы глотки перегрыз!
Тиррон покосился на него и вернулся к зрелищу: дикие и яростные звуки тамтамов заставляли кровь пульсировать в висках, в  горящее пламя наверняка подбросили что-то ароматическое, потому что кажется, что после очередного удара сойдёшь с ума. Если не после этого, так после следующего. Но с ума никто не сошёл, однако состояние было то ещё.
И пока первые рестинии танцевали, никто не сдвинулся с места, хотя командиры и планировали атаку именно на это время.
Вдруг на несколько мгновений бешеный ритм тамтамов замедлился, и из круга вышла одна рестиния. Хотя, вышла - это не совсем то слово, правильнее будет - вылетела. В несколько длинных прыжков она добралась до врытой в землю каменной чаши с горящим шаром, выхватила непонятно откуда обсидиановый клинок и, лишь на мгновение встретившись взглядом с Тирроном, полоснула этим ножом себя по горлу.
Тиррон вздрогнул: "что она делает?!"

«Последний из Древних Кхал'Дар, верховный жрец Главного Храма Рестиний прожил уже не одну сотню лет, он сделал для своего народа очень много, отдал всё, что мог и сейчас отдаёт последнее - свою жизнь...»

"Только это уже не поможет", - подумал младший писарь, но, разумеется, не доверил ларнуловой шкуре эту крамолу.

***
 "Я не смог защитить свой народ и НЕ ХОЧУ, слышишь, человек, НЕ ХОЧУ видеть, что будет дальше! Я отдам всё, пожертвую всем, чтобы остановить истребление!" – Вот что сказали глаза той рестинии Тиррону.
Тиррон посмотрел в круг – там снова было семь рестиний! Когда они успели заменить выскочившую? Уму непостижимо! Остальные ведь сидят неподвижно рядом с кругом!
Когда кровь полилась в огонь, вслед за первой рестинией из круга вылетела вторая. Она метнулась ко второй чаше и тоже провела себе по горлу ножом.
- Что это  они вытворяют?! – Воскликнул кто-то рядом.
- Я дважды видел этот их языческий обряд, - ответили ему, - но такого там не было.
- Того и гляди, нам вообще не придётся за мечи браться, - мрачно пошутил Брейг, дядька Тиррона.
Раздались нервные смешки.
- Туда им и дорога!
Но Тиррон был уверен, что это что-то значит. Ну не могут свирепые и беспощадные враги, с которыми человечество воюет уже почти век, сами перерезать себе глотки! Не правильно это! Что-то они затевают!
Он поделился опасениями с Брейгом и тот помрачнел.
- Может, ты и прав. – Ответил он и скрылся в толпе.
Пока он отсутствовал, ещё четыре рестинии покончили с собой на каменных чашах, но в кругу их всё равно было ровно семь.

«Лучшие из лучших сейчас погибают, пытаясь воззвать к Хат'Та, а я, ничтожный, сижу и смотрю на это из потайной комнаты на верхнем этаже Морт'Фай'Лайяр, не в силах ничего изменить и ничем помочь. Но приказ последнего из Древних не имеет двойного толкования: я должен выжить, дабы донести волю Хат'Та до тех,кто ещё выжил».

Кха'Сур в ярости ударил кулаком по стене. Пошла кровь. Вид её несколько отрезвил рестинию. Младший писец вспомнил, что он не воин и действительно не сможет помочь тем, кто жертвует собой внизу. А значит, он должен выжить. И если получится – отомстить. Кха'Сур посмотрел на небо.

«Вот и свершилось пророчество Древних. Луна пожрала все звёзды, а другие пришли и уже стоят под стенами Морт'Фай'Лайяр. Скоро всё закончится».

***
"Сейчас что-то произойдёт", – подумал Тиррон.
И действительно произошло: рога затрубили «приготовиться!»
Завороженные танцем рестиний люди поднимались, сбрасывая с себя оцепенение. Они доставали оружие и выходили из подлеска ближе к каменным кругам.
В этот момент седьмая рестиния вырвалась из круга и, рванулась к своей чаше. У кого-то из людей не выдержали нервы, и стрела вонзилась ей в правую часть груди. Прямо в верхнее сердце. Она дёрнулась, но всё-таки добралась до своей чаши и закончила начатое.

«Когда седьмая жрица обагрила своей кровью чашу Син'Тхао, великая мать народа рестиний ответила своим детям. Нет, не раздался гром, не ударили в чаши плети молний, не опустилась на землю тьма. Просто каждая рестиния услышала Голос Хат'Та в своей голове.
"Вы ослушались древнего завета, дети мои. Вы подняли когти друг на друга. И вы были наказаны за это. Но наказаны достаточно. Отныне ни одна рестиния не должна погибнуть зазря. Люди уйдут отсюда".
Слёзы застилают мне глаза, - младший писец вытер их тыльной стороной руки, - но я всё же пишу дальше.
Спасибо тебе, великая мать, что ответила нам в час нужды! Клянусь, Руал'На'Тхор будет жить, пока будет жить хоть одна рестиния!»

***
Стоящим с оружием наготове людям уже надоела война, многие устали и хотели к семьям. Многие, но не все. Были и такие, кто из-за рестиний лишился семей, и они жаждали крови.
- Стойте! – Закричал Тиррон – он, наконец, понял, ЧТО здесь неправильно.
Охотник побежал к вождям, он боялся, что сейчас танец закончится и люди, и так уже два дня ожидавшие решения своих вождей, атакуют даже без команды. Но танец и не думал заканчиваться.
Старейшины как раз отдали посыльному приказ начать бой, но Тиррон перехватил его на выходе из палатки.
- Стойте! Нельзя их уничтожать!
- Почему? – Удивился дядька Брейг, старейшина клана Феолл. – Ты же сам говорил о том, что сейчас что-то будет, и неспроста они режут себе глотки.
- Если сейчас мы уничтожим ретиний, то погибнем так же, как и они.
- Почему? – Спросила Трайна, старейшина клана Веррян.
- Если бы ретинии не воевали промеж собой, нам никогда бы не удалось победить их. – Сказал Тиррон.
- Может быть. Но что из этого следует?
- А то. Ретинии воевали меж собой только потому, что у них НЕ БЫЛО другого врага! Только поэтому они не разбили людей сразу, как только увидели в нас разум. Если мы уничтожим своего врага, мы рискуем закончить тем же. Посмотрите, раньше им принадлежал весь Дэрк, а что теперь? Вы хотите людям такой судьбы?
Старейшины отрицательно замотали головами.
- И я не хочу.
- Да будет так. Пусть живут.
- Это не всё. – Тиррон сам удивился своим словам.
- Что же ещё?
- Необходимо позволить им оставить этот их ритуал.
- Но почему?! – Снова воскликнул Брейг.
- Чтобы у людей несмотря ни на что оставался страх перед ними.
- Зачем?
- Для того, чтобы мы ненавидели их, а не друг друга.
Старейшины замолчали.
- Хорошо. – Первой поняла и приняла то, о чём толкует Тиррон  старейшина Веррян. – Клан Веррян поддерживает тебя. Только пусть этот их праздник проводят не каждый год, а, скажем…
- Раз в пять лет, - подсказал Тиррон.
- И всё же, семь жертв – это много – возмутился старейшина Синтов.
- Пусть их будет три, - снова подсказал Тиррон.
- Клан Феолл согласен с этим. Но у меня ещё одно предложение: здесь очень много строительного камня. Зачем оставлять его тут, если можно возвести из него стены вокруг города?
- Только чаши следует оставить – они участвуют в ритуале.
- Хорошо, племянник, оставим. Ну, так что, все согласны?
Остальные присоединились единогласно.
- Только кто же скажет это рестиниям?
- Я предложил, я и скажу, - Заявил Тиррон и вышел.
- Хорошая смена у тебя будет, Брейг, - похвалила Трайна.

***
Тиррон протолкался в передний ряд и, сунув свой меч какому-то воину, пошёл вперёд. Люди безмолвствовали.
Подойдя к последнему кругу, Тиррон остановился. Рестинии так и не остановили свой танец.
- Я посланник совета старейшин! С кем я могу говорить?
- Я - Хурал'Дар, теперь я старший жрец.
- Я принёс вам условия сдачи. Ты можешь говорить от имени всех?
«Прежде, чем достойный Хурал'Дар открыл рот, вновь прозвучал голос великой Хат'Та:
"Слушайте его, ибо моими устами он говорит!"
И тогда ответил Хурал'Дар, что может. Человек, устами которого говорила великая мать рестиний, сказал всё, что велела Она. И Хурал'Дар, исполняя волю великой Хат'Та, согласился на все условия.
Тогда люди ушли, как и обещала мать рестиний».

Младший писец вытер коготь, чтобы не посадить кляксу, провёл черту и снова склонился над ларнуловой шкурой.
"Похоже, это будет моя лучшая работа", - подумал он.

«Так исполнилось пророчество Древних. Но исполнилось не так, как мы того ожидали. Народ рестиний всё-таки выжил, за что мы не устаём прославлять великую Хат'Та».

Начало светать. Кха'Сур закрыл крышкой ёмкость с краской, посыпал исписанную шкуру мелким песком, скрутил в трубку и убрал. Воистину, это был очень долгий Руал'На'Тхор…

***
С первыми лучами солнца Тиррон открыл глаза. Безумно болела голова. Он лежал в кустах, но совершенно не помнил, как здесь оказался.
"Кажется, вчера я что-то сделал. – Подумал он. – Что-то важное. Только вот что?"



Михаил Гридин aka IceDragon                ст. Кущёвская
                19 – 20 июня 2011 года