Казнить нельзя помиловать

Вот думаю – начать с конца или кончить началом.
Начну с эпитафии, но в прозе. Хотя у Гоголя “Мёртвые души” – поэма.

Грамотные делают ошибки, но грамотно. Идёшь до конца его творения без спотыка. Но куда дорожка? Грамотный легко вымащивает дорогу в ад,  которая становятся историей. Грамматические ошибки – это номенклатура, исправить всегда можно, чем ошибки ложных показаний.
Прошлое давно растворилось, но мы в него возвращаемся и живем в отреставрированном, но ветхом здании.
Это особенно проявляется в элитарном государстве, какое сегодня и есть в России, где резко повернули назад, а прошлое: барство, гульбы, богатств, ведуньи, колдуньи, пройдохи, секты и не секты. Всё как в биноме - ошибка постоянно умножается.
Глупых людей нет, есть отношения, порождающие глупость и это постоянный процесс, а потому глупость неисправима, её источник становится учителем, как и нищета, зло. Как же можно ждать добра от мира, который выдрессирован на недостатках. А ведь в писании (которое в многовековой интерпретации у меня все же вызывает большие опасения) новая история человечества начинается с ложных представлений – из тюрьмы отпускают вора Валаама, а не правдолюба Иисуса из Назарета.
       Пока мы живы, то жизнь воспринимаем как движение вперёд, по прямой, что называем развитием. В живой природе я не вижу развития, а вижу изменения, до полного исчезновения предыдущего, как  лепка: новых организмов, рельефа, структуры. Лишь сохраняется отпечаток, как на геоморфологической карте. Старое отмирает, и, возникают новые формы соответствующие новым условиям. Правда, некоторые называют это, ещё, приспособлением. Скорее всего, на Земле приспосабливаются единственные  существа - Человек, а остальные смиренно ждут своей участи, как мамонты, динозавры и многие другие, которых уже и нет. Но возможно и люди исчезнут, как неандертальцы и кроманьонцы.
Людей можно разделить на приспосабливающихся и на неугомонных романтиков.
Развитие для сохранения вида. Но живём всё больше для блага и удовлетворения физических потребностей организма. Появляется новый вид – потребитель.
Невидимый исторический процесс – это постоянное возникновение вечно неисправимых проблем.
Исправление настоящего, возможно, видим только через прошлое, и мы постоянно возвращаемся туда, как в неизменное и поучительное, мумизируем его, обрабатываем, бальзамируем для исключения трупного запаха. Но, в основном, жизнь живую стремятся превратить в благополучие, сытость и развлечение, и забывают, что настоящее, это порождение прошлого, которое богато смертями.
Время – это суть живого организма, как последовательное следование требованиям организмов от частного к обществу, как движение от бесконечности к малому. В остальной природе вряд ли есть последовательность, иначе нарушается вечность. А жизнь потому и есть, что есть – От и До, как вечно малая величина, при помощи которой только и возможно быть,  как ощущение самой себя и окружения.
Можно представить себе – если жизнь одного вида станет вечностью, то жизнь уже не будет жизнью, а станет субстанцией без устремления, без участи. Такое ощущение, что вечности нет, а есть состояние падения.

       Я шёл по узкой улице, под угрожающими нависшими этажами. Я чувствовал себя одиноким прохожим и не потому, что я был один на улице, а я не замечал ни кого, я ощущал окончание жизни, я был уже оторван внутри, и спешить уже было не куда.
Было грустно, то ли от постоянной угрозы жизни, или от того, что часто кончались деньги, и жить становилось всё сложнее.
Но проблемы разрешились проще. Мне на голову упала гантель. Наверное, тот, кто её выкинул, имел проблему, что и у меня, но, избавившись в порыве переживания от нудной вещи, он избавился и от меня.
Но я не обиделся, только помню своё последнее слово – Урод! яркая вспышка и …
       Меня тащили на эшафот, на котором возвышался, в ярко-красной одежде, безликий,  худой, но длинный – палач, который положил вытянутые руки на длинную ручку топорища, а само лезвие было такого размера, что я боялся за мастера – осилит ли? Вокруг серая толпа блестела тысячами глаз, для которых это было, наверное, это было единственным зрелищем и философией жизни, которая заканчивалась у своих истоков.
       - Именем короля – Урода-3, лишается жизни, путем отделения глупой  головы, отступник и еретик, за ересь и богохульство, за …
Король Урод-3 был виден мне среди перин, и перьев – пышно разодетых придворных, взгляд которых был пуст, но безнадёжно суров. Взгляд короля вырывался из однотонной стены бездушия, выражал страх и любопытство. 
Меня схватили грубые руки, придавили к чурбану, от которого сильно пахло кисло-сладко, что у меня вызвало прилив рвоты, но – опять вспышка …
       Я король Урод-3 сидел среди своей скучающей свиты и ждал начала казни. Я видел глаза приговорённого. В них не было страха, а взгляд ребенка, который еще не осознавал, он не умел ещё пока жалеть, жалеют пожившие, надкусившие сладкий плод любви, жившие в роскоши и праздности, те, которых жизнь засосала до потери её истинной ценности. За жизнь чаще цепляются уроды, а сожалеют о ней те, кто и не жил. Расставаться с жизнью праздной, легкой сложнее, чем мученику при жизни. Вот почему в моей стране граждане вечные солдаты умеющие умирать, что принято как геройство – они жили так, что и умирать не жалко. Умереть с гордостью без права на нормальную жизнь – это фундамент русской жизни.
Царь – Урод-3 встал, поднял руку. Палач опустил топор. На площади стало тихо.
- Остановить казнь! – приказал повелитель.
По волне, качнувшейся толпы, прошел ропот.
Царь подошел к приговоренному.
- Встань!
Но тот словно не слышал.
- Поднимите его.
На царя смотрели глаза безумца, из которых текли слёзы, а изо рта текла липкая жижа.
- Отведите его в камеру.
Толпа загудела. Царь поднял руку, дождался полной тишины.
- Вы жаждете мщения, и думаете, что этим избавитесь от пороков. Смерть - это слишком просто.  Он будет казнён, но таким же, как он – вором, которого вы поймаете и приведёте. Воров должны казнить воры. А этот человек уже наказан больше чем есть. Иммунитет страха будет передаваться - пока он жив. Каждый из вас завтра может стать вором, но пусть каждый из вас живет в страхе оказаться и палачом и последующей жертвой.
Так решил бывший вор поступить с бывшим царем.
Наверное вор мудрее и ему решать судьбу всех.