Ванек-Царевич и заколдованная принцесса

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1,
в которой все начинается

Занимался рассвет. Спавший в лесу на поляне детина потянулся, и нехотя стал подниматься.
– Э-хе-хе, – бормотал про себя он. – Понесла ж меня нелегкая. Сидел бы дома, ел пирожки с урюком, маманя их здорово готовит. Так нет же, загорелось родителям меня оженить. И зачем мне жена? Сладко покушать всегда есть кому приготовить. А поболтать я могу и с соседским Федькой, мы с ним и так завсегда разговариваем – от темна до темна…
Приговаривая все это, детина не спеша доставал из дорожного узелка нехитрые дорожные запасы: хлеба краюху, круг колбасы полукопченой, головку сыра, луковицу, огурчика и помидорчика, краснобокой редисочки пучок, лучку – зеленого и репчатого, рыбки соленой, рыбки копченой, хваленых мамкиных пирогов с урюком, баночку с вареньем земляничным, баночку с вареньем вишневым (без косточек), ну и кое-что еще. Не помирать же с голоду, день предстоял хлопотный, и надо было немного подкрепиться.
Не успел детина соорудить себе первый бутерброд, как из лесу выбежало странное существо и схватило что плохо лежало. Плохо лежала рыбка соленая.
У детины от такой наглости аж колбаса с хлеба скатилась.
– Спасибо! – пискнуло существо, подхватило упавший кусок колбасы, положило его на селедку, и откусило с этого гамбургера добротный кусочек.
– Ты еще и по-нашему разговариваешь? – опешил детина.
– Это ты по-нашему разговариваешь, – не осталось в долгу создание, и нагло попросило: – Можно мне еще ложечку варенья?
– Да возьми, – растерянно пробормотал детина, который никак не мог прийти в себя от такого явления.
Странное существо схватило банку с вишневым вареньем и сколько смогло вылило сверху на селедку с колбасой. Быстро доев то, что получилось, деловито взяло вторую рыбину, но есть не стало. Поставило на землю банку с недоеденным вареньем, и рядом положило рыбку.
– Это я с собой возьму, не возражаешь?
– Да кто ты такой есть? – возмутился наконец детина.
– А ты кто такой?
– Я? Иван-царевич!
– Куда путь держишь, Ванюша?
У детины от этой фамильярности голова окончательно пошла кругом.
– Куда надо, туда и держу, перед тобой, незнамо что, отчитываться не собираюсь!
– А зря, Ванюша, не хочешь отчитываться. И не такие добры молодцы на поклон ко мне ходили. Всем помог. Всем подсобил. А как же… На то я в лесу и поставлен…
– Так ты леший, что ли?
– Тебе, Вань, видно сказок в детстве больно много твои няньки рассказывали. Ну разве я похож на лешего? Лешие, они знаешь какие? Лешие они – о-о-о!.. Лешие…
Существо, видно, очень хотело рассказать, какие бывают лешие, но что-то у него никак не получалось…
– Лешие – они да… Вот, бывало, такой идет – и сразу видно, это самый настоящий леший. Теперь, конечно, таких нет. Откуда? Разве теперь леса? Это рощи, а не леса. Разве теперь травы? Солома, а не травы. А грибы? Я смеюсь на эти грибы. Они ж червивые все. Вот вчера захотел на ужин ежевичного чаю с грибами. И что? Ну сделал. Ну выпил. Но ведь вкус не тот. Потому что и чай теперь, откровенно сказать…
– Стоп!!! – оборвал всю эту ахинею Иван-царевич. – Потом расскажешь про чай. Так я хочу знать – кто ты такой есть-то? Ни разу ничего подобного не видел.
– Так как ты мог увидеть-то, Вань? – закручинилось вдруг таинственное существо. – Если я такой, можно сказать, один на всем белом свете. Может, раньше такие и бывали. Но то раньше… А сейчас? Что сейчас?
– Стоп-стоп-стоп, – Иван-царевич уже понял, что если его нового знакомого вовремя не прервать, говорить ни о чем он может долго. – Так ты скажешь или нет, кто ты такой есть?
– Не леший я, Вань, совсем даже наоборот, – грустно сказало неведомо существо.
– Это как наоборот? Кверху ногами, что ли?
– Можно сказать и так. Водяной я.
– Ой! Уморил!!! Водяной!!! Ты?!! – Иван-царевич аж на спину упал и зашелся в хохоте. – Что ж я, водяных никогда не видел? Водяные они знаешь какие? Водяные – они о-о-о… Водяные! Это такие, брат, водяные…
Тут Иван-царевич испуганно замолчал. «Это когда ж я успел научиться так по-дурацки разговаривать?» – подумал он про себя.
– Ну что ты смеешься? Ну водяной. Можно подумать, царевичи все как на подбор. Видал я царевичей-то разных. Знаешь, какие бывают царевичи? Э-э-э…
– Не отвлекайся, – опять перебил его детина.
– Разве я отвлекаюсь? Просто служил я водяным в одном лесном озере, а потом настала засуха, и озеро обмелело. А в другие-то, знаешь, меня не пускают. Там свои водяные есть… А у водяных-то такой характер… Водяные – они…
– Знаю!!! Знаю, какой характер!!! Не отвлекайся!!!
– Ну так я и говорю. А тут как раз местный леший женился на Бабе Яге из соседнего бора, и переехал в ее избушку на курьих ножках. А мне свой лес оставил – все равно, говорит, без дела сидишь, ну так поработай вместо меня. Кто через лес поедет, у того коня в сторону уведи, пусть поплутает. Какие грибники объявятся, мухоморов им в корзинку вместо белых грибов накидай. Ну а коли лихие люди, так полянку им подскажи. Мы с лихими-то завсегда дружбу водили… А мне, ты знаешь, Вань, вот как на духу – противно все это. Не люблю я мелкие пакости всякие. Мне нравится, когда у людей все хорошо. А потому, когда кто к нам приходит, я уж, против всяких правил, помогаю.
– Да уж, мне ты здорово помог – с завтраком справиться.
– Ну извини, – застеснялся водяной. – Люблю я покушать. А рыбка – это мое слабое место. Рыба-то – она, о! Она всегда, знаешь, рыба… Это – о-о-о… – и вдруг неожиданно сам сменил тему. – Я тебе за это добрую службу сослужу. Вот говори, какая нужда в мой лес привела, все для тебя сделаю. Хочешь, место покажу, где клад закопан? Там такие каменья самоцветные, аж глаз режет от их света…
– Да не нужны мне каменья. У нас дома этого добра полным-полно…
– Э-э-э… Вижу, хитрый ты… Ну хорошо, не каменья, сделаю тебе настоящий подарок. Только ты мне рыбки потом еще принеси. Здесь же в лесу, сам знаешь, всего полно, а рыбки-то – настоящей, жирненькой, сочной, аппетитной, малосольненькой…
Глазки водяного постепенно алчно разгорались.
– Да подожди. Не нужны мне твои подарки. Другая у меня проблема.
– Какая?
– Стрелу я ищу…
– Какую еще стрелу?
– Да тебе, видно, в детстве-то сказок совсем не читали…
– Я сам себе, можно сказать, сказка, – важно ответил водяной. – У тебя, что ли, старшие братья уже с женами вернулись, а ты свою стрелу незнамо куда запулил, и теперь ходишь, ищешь. Думаешь, она где-то рядом с заколдованной царевной-лягушкой лежит. Ох и наивный ты, царевич… Не Ваня ты совсем.
– А кто ж?
– Ванек. Ну какие в нашем лесу лягушки-царевны? Окстись!
– Я, может, и Ванек, только старших братьев у меня нет. Я в нашей семье самый старший. Остальные братья еще в чижика играют, да на меня смотрят, какой пример им подаю. И что я им теперь покажу? Стрелу зафитилил неизвестно куда. Заколдованной царевны не нашел. Водяного встретил, который помочь обещал, так и тот от своих слов уже отказался.
– Да-а-а… Дела-а-а… – вздохнул водяной. – А с другой стороны, когда это я в помощи отказывал? Ну со стрелой – это просто. Ты, мил друг, не в царевну-лягушку, а в трухлявый пень ею попал. Пень, между прочим, березовый, можем из него какую-никакую девицу слепить. Хочешь на березовом пне жениться, а?
Ничего не ответил Иван-царевич, только глазами злобно на шутника зыркнул.
– Понятно. Не хочешь. Ну а коли так, пошли подберем твою стрелу, она здесь неподалеку, и потом – в дальний путь. Искать заколдованную принцессу. И я с тобой пойду, что-то засиделся я на лесном хозяйстве. По рыбке соскучился. В старые-то времена, знаешь, сколько у меня рыбы было в моем озере? И вся такая, знаешь… вся – одна к одной. Бывало, смотришь, рыбина плывет. Потом смотришь, вторая. Не успела она уплыть, третья… А за ней…
– Лес-то свой на кого оставишь? ¬– нашел Иван повод прервать подсчеты.
– Лес? Так я ж здесь временно был. Зайдем по дороге к хозяину, пусть решает сам. Может, они со своей Бабой Ягой уже разругались, будет у мужика повод домой вернуться. Да и тебе, будущему молодожену, не вредно посмотреть, какова она, семейная жизнь, на самом деле.
– Так я ж не на Бабе Яге хочу жениться, – возразил Иван-царевич.
– Э-э, мил человек. Все так говорят…
С этими мудрыми словами, спутники двинулись в дорогу.

Глава 2,
об особенностях изучения иностранных языков

Стрела действительно оказалась неподалеку, как и обещал водяной. Воткнулась в березовый пень, и видно ее было издалека. Иван-царевич с надеждой огляделся по сторонам, но нет, ни лягушки, ни квакушки, ни какого другого живого существа, кроме них, в округе не было. Что-то, правда, прошмыгнуло вдалеке, но пока царевич до этого места добежал, там уже и след простыл. Где-то неподалеку хмыкнул по этому поводу водяной, но удержался, ничего не стал говорить. Да и что тут скажешь? Ванек, он и есть Ванек.
– Ну что ж, – нарушил тишину явно расстроенный Иван-царевич. – Тогда действительно ничего не остается, как тронуться в путь-дорогу. Будут еще на нашем пути и царевны, и лягушки, а может, и еще кто. Пошли отпрашиваться у твоего лешего с Бабой Ягой.
Путь оказался неблизкий. Правда, осухопутившийся водяной оказался неплохим собеседником, и по дороге Иван-царевич узнал много чего интересного о лесном житье-бытье.
– Я, Вань, поначалу-то пытался службу как надо блюсти. Заплутать кого или просто побаловаться. Бывало, придут деревенские девки за ягодами, а я их по кругу до вечера вожу-вожу. Им уж не до ягод, лишь бы домой вернуться. Только подло это, как считаешь?
– А в озере тех, кто купается, за пятки хватать не подло?
– Сравнил. Тут я чужую работу делаю. А в воде, если за ногу не дерну, кто ж в меня верить будет? Совсем страх люди потеряют. Меня знаешь, как учили? За грязные пятки не хватать, чтобы заразу какую не подцепить. Считать, сколько пальцев на ноге. Если шесть, то лучше уплыть подальше, это оборотень. Им под водой хоть бы хны – одна муть и смута. Щекотать лучше девиц на выданье – они на любые знаки внимания падки, зальются смехом, да так под водой и останутся.
– А с царевичами как учили поступать?
– С царевичами-то как раз просто, им только квакни из-под воды, они и сами с головой нырнут.
– Так уж и сами.
– Сами-сами. У меня под водой каких только царевичей не было – и наши, и заморские, и даже заокеанские.
– И всех на лягушек поймал?
– Так, милый друг, лягушка лягушке рознь. Бывает лягушка – о-о-о… Она еще только из головастиков хвост отбросила, а уже курлычет так, что царевичи со всей округи слетаются. И потом, молодой человек, языки надо знать. Это нашего можно на простые «ква-ква» прихватить. А вот заморская лягушка поет иначе: «кффа-кффа!», а заокеанская и вовсе – «куа-куа».
– Подожди, это что же получается? – развеселился Иван. – Если наши собаки брешут «гав-гав», то заморские, выходит, «хафф-хафф», а заокеанские «гау-гау»?
– Еще интереснее, мил человек, с поросятками. Это только наша хрюшка может позволить себе банальное «хрю-хрю». А те, которые из дальних краев, совсем по-другому разговаривают…
– Ну-ка, я попробую угадать. Заморская: «хфю-хфю», а заокеанская… Что-то у меня не получается… Вернее, получается, но не произносится…
– Потому что банально мыслите, молодой человек. Заморская вообще фырчит: «фр-фр». А заокеанская не фырчит, и не хрюкает, а разговаривает человеческим голосом. Но знает лишь несколько слов: «да», «нет», «вас здесь не стояло», «полундр-р-р-р-а».
– А что такое полундра?
– Чего не знаю, того не знаю. Наверное, рыбка какая-нибудь вкусная. Уж больно слово красивое…
Так за разговорами минул день, и на горизонте показалась черная кромка густого соснового бора.
– Привал, – скомандовал водяной. – Дальше сегодня не пойдем. Нечего в ночи добрым людям шастать. Тут не моя территория, лучше обождем, чтобы какой нечисти легкой добычей не стать. Потому что нечисть, она, знаешь…
– Знаю!!!
Водяной уже смирился, что его философские размышления могут прервать самым бесцеремонным образом, и даже не обиделся.
– Ну, знаешь, так знаешь. Отдыхай. А я тут покараулю.
Заснул Иван-царевич богатырским сном. Вот только не суждено ему было провести спокойную ночь. Очнулся он от страшного крика водяного:
– Стой! Кто идет!
Иван продрал глаза и увидел, как на них надвигается огромный незнакомец, который приближается к их костру со страшным молчанием. Водяной начал теребить его за рукав:
– Давай, Иван-царевич, доставай свой колчан со стрелами, а то не сносить нам обоим головы.
– Да какой лук, какие стрелы… Была одна стрела, и ту ты сказал не вытаскивать. Пусть, мол, как метка о нашем пребывании в лесу останется. Вот и осталась. Еще надпись на дереве нацарапали, помнишь? «Ваня и Водя были тут». Вот нашли кого поставить лесные насаждения охранять… Готовься теперь голыми руками биться. Умеешь? Или только девок за голые пятки горазд хватать, да с грибниками воевать?
Ничего не ответил ему несчастный водяной, только осторожно спрятался за широкую иванову спину.
– Эй! Кто таков? – выкрикнул он, на миг высунув голову из-за плеча царевича. – Назовись! А то мы страшны в гневе.
Незнакомец остановился и удивленно посмотрел на них.
– Что молчишь, будто воды в рот набрал? – это опять водяной крикнул.
Незнакомец в ответ широко открыл рот, чтобы все видели – никакой воды там нет.
– А что, словами трудно ответить? Язык вырвали?
Незнакомец высунул как можно дальше язык. Спутники убедились, что язык тоже присутствовал, и длинненький, надо признать, язычок. Так что никаких видимых помех к тому, чтобы не объяснять причину молчания, не наблюдалось.
Странный визитер тем временем указал на свой рот, и развел руки в стороны.
– А-а, – догадался царевич, – ты не можешь говорить. – И с удовлетворением посмотрел, как незнакомец радостно закивал головой. – Почему ж ты говорить-то не можешь? Давай-ка я тебя по заморскому спрошу, может, ты просто нашего языка не знаешь? – Эй, фи есть должны скасать, почему молчать!!!
Но и на эту изысканную заморскую речь не нашлось ответа. Незнакомец лишь развел руки в стороны, а потом отчаянно зажестикулировал, как будто отбивался от полчища мух и комаров.
– Погоди-погоди, – вдоволь насмотревшись на это зрелище, наконец промолвил водяной. – Я, кажется, начинаю понимать. Он не может говорить, потому что слово себе дал. Не скажет ни слова, пока победу не одержит. Вот только над кем победу, никак не пойму.
Обрадованный незнакомец замахал руками с двойной силой, как будто к полчищу комаров добавилась стая агрессивных дятлов.
– Ну-ка, ну-ка… Ну точно! Саму чудо-юдо-рыбу-кит поклялся победить. Вот молодежь! – восхитился водяной. – Не то, что некоторые, только бы за лягушками по болотам бегать…
– А я догадался, как его зовут! – возрадовался, что может вставить и свое веское слово Иван-царевич. – Это Рыцарь печального образа. Мне няньки рассказывали – те, которые воюют неизвестно с кем, неизвестно когда, неизвестно зачем всегда в народе звались Рыцарями печального образа. Потому что смотреть на их обязательства, и особенно на исполнение было очень печально. Обещали всегда много чего, а толку из этого – пшик. Наш явно из таких, – добавил он, несмотря на отчаянную жестикуляцию незнакомца, перед которым при этих словах воображаемых мух и дятлов явно прибавилось.
– Вроде не согласен, – засомневался водяной. – А с другой стороны, надо же нам его как-то называть. Ну и пусть будет Рыцарем печального образа. Небось, не убудет с него.
– Эй, Рыцарь, а пойдем с нами? – великодушно пригласил Иван-царевич. – Я жену ищу. Этот вот, водяной без воды, лужу какую поглубже. И тебе чудо-юдо сыщем. Ну что, по рукам?
Незнакомец, гордо помолчав для порядку, одобрительно закивал.
– Вот тот-то, небось, одному, без человеческого слова, тоже не сладко. А тут компания, да еще какая! Из любой беды вытащат. Наверное. Если не сбегут.
Оба спутника – и старый, и новоявленный, с недоумением посмотрели на Иван-царевича.
– Да шучу я! Мир, дружба, жвачка! Один за всех, и все за одного! Собирайтесь, светает уже. Коли решили вместе идти, так пора трогать. Еще, небось, не скоро найдешь, эту вашу избушку на курьих ножках. И чего только на свете не придумают…

Глава 3
в которой Иван-царевич делает для себя открытия

Бор был как бор. Да и в такой компании Иван-царевич не испугался бы в самой глухой чащобе, не то что здесь. И вообще – пусть их боятся.
Солнышко сквозь вековые кроны деревьев пробивалось веселыми лучами. Опавшая хвоя ласково пружинила под ногами. А вот и долгожданный домик вскоре показался.
– Избушка, избушка, повернись к нам передом, а к лесу задом, – как по писаному отбарабанил Иван.
– Нет, ну ты точно Ванек – раздался сзади голос Водяного. – Здесь же кругом лес. И в какую сторону ей задом разворачиваться?
– Что ты понимаешь? – возмутился Иван-царевич. – Так полагается, когда с избушкой на курьих ножках встречаешься. Это вроде приветствия. Ведь когда говоришь «Добрый день», это же не значит, что день на самом деле добрый. Может, дождик собирается, а то и с градом. Но сказать надо именно «Добрый день», а не какой-нибудь «дурной» или «дождливый».
Словно в подтверждение его слов смышленая избушка потопталась на месте и лениво развернулась к гостям.
– Ну вот, видишь, – Иван-царевичу явно было приятно одержать хотя бы такую маленькую победу над вредным водяным.
Из избушки вышла такая пригожая красна-девица, что вся троица в восхищении замерла. Первым, как и полагается настоящему царевичу, пришел в себя Иван:
– Девушка, а мы с вами где-то встречались, – начал он клеиться к незнакомке. – Это не вы прыгали возле березового пенька, в который моя стрела попала? Если вы, то вот он и я, суженый ваш.
Ничего не сказала девушка, только с укоризной на прилипчивого гостя посмотрела.
– Не обращай внимания, дорогая, – влез в разговор водяной. – Он у нас сказок обслушался, от этого и все беды. Царевну-лягушку себе в жены хочет. А какие в нашем лесу царевны, да еще лягушки? И простые-то лягушки почти перевелись, нет же ни озерка малого, ни даже прудика сельского. Некуда мою буйну головушку приткнуть. А вот раньше-то, бывало…
– А Баба Яга тебе, добрый молодец, не подойдет? – как видно, незнакомка тоже была прекрасно осведомлена о манере общения бывшего водяного, и прервала его самым бестактным образом.
– Ты что, девка, сдурела? – опешил ее несостоявшийся кавалер. – Зачем мне старые уродины? Я хочу в жены такую, как ты. Чтобы коса до пояса и с гибким станом девичьим.
– Ну и сам дурак, – послышался голос откуда-то сверху, с самой макушки сосны.
– А ты еще кто такой? – по привычке возмутился Иван-царевич, который за эти два дня уже привык к тому, что ему встречаются самое невообразимое человеческому уму.
– Леший я. Давно тут сижу, за вами наблюдаю, как вы представление возле моей фазенды устраиваете. И знаешь, что хочу тебе сказать?
– Наверное, хочешь Ваньком меня назвать, – догадался царевич.
– Правильно думаешь.
– Да что вы все, сговорились? Тебе-то я чем не угодил?
–  Не мне, а жене моей. Бабе Яге.
– Да, Ванюша, – вот таких красавиц теперь лесная нечисть себе в жены берет, – поддержал его водяной. – Тут, конечно, старые времена ни в какое сравнение идти не могут. Раньше-то как – если Баба Яга, то именно Баба Яга, как и полагается...
– Подождите-подождите, – у Иван-царевича голова пошла кругом. – Я ж все про Бабу Ягу знаю. У нее ж костяная нога.
– И не одна, а две, – вступила наконец в разговор красавица. – А у тебя разве не костяные?
– У меня? Никогда об этом не задумывался.
– А ты задумайся-задумайся, – прокричал с высоты леший. – А еще подумай, как так получается – взял в жены Бабу Ягу, а получилась писаная красавица.
– На любовь, что ли, намекаешь? ¬– удивился царевич. – Да где она, любовь-то, – завел он старую песню, которую слышал еще от дворовых приятелей. – Нет никакой любви. Выдумки одни. Все просто – долетела стрела до царевны-лягушки, повезло. Не долетела, значит, будешь, как я сейчас, по всему белу свету шататься, свою лягушку искать.
– Ванек – ты и есть Ванек. Любви, может, и нет, а я – вот она, стою перед тобой. Мужем обласканная, лесными жителями признанная. Как же тебя не научили, что настоящая любовь из любой дурнушки писаную красавицу сделать может? Хотя я, признаться честно, раньше-то покрасивше была. Это сейчас, лиходей чертов, довел меня, в зеркало иногда стыдно на себя посмотреть.
– Но-но-но, – прикрикнул на нее с вершины леший, – завела старую песню. Цыц! У кого полон сундук звезд с неба, черевичек царских, а также пудры всякой, крема для загара, одеколону и еще много чего, о применении которого даже догадаться не могу. Чего тебе еще надо? Вот баба – она и есть баба!
– Поговори мне еще, – возмутилась Яга. – А ну слазь оттуда сейчас же. Как мальчишка, все по деревьям лазает. Когда ж только остепенишься-то? И сколько можно, тебе на самую верхотуру кричать-не докричаться.
– А ты драться не будешь? – осторожно спросил леший.
– Не буду.
– Вот, Ваня, говорил я тебе, какова она, семейная жизнь-то, – быстро зашептал ему на ухо водяной. – Ты не верил. Все они красавицы такие, не подступись. Ты ей звезду с неба, она от тебя черевички царские требует. Ты ей черевички, а ей мороженое с уксусом подавай… Не угодишь. Не поздно еще вернуться. Может, лучше пень березовый в жену для тебя превратим? Никакой разницы не заметишь…
– Не хочет он пень, – поддержал Ивана слезший с дерева леший. – Хочет как у меня жену – красивую и пригожую. Ты, чудище обмелевшее, не лезь в те дела, в которых не смыслишь ничего. А это еще что у вас за страшило за спинами прячется, ни слова еще не промолвило?
– Оно и не промолвит, – ответил за него Иван. – Это Рыцарь печального образа.
– А чего это его образ такой печальный?
– Зарок он дал. Пока чуду-юду-рыбу-кит не победит, ни слова не скажет. Он с нами идет. Мы ему с чудой-юдой подсобим, а он нам принцессу поможет расколдовать.
– А ты, сухопутный водяной, я так полагаю, с ними за компанию собрался. Тебе-то на что это путешествие сдалось?
– Да, мил человек, устал я по лесам, да лугам скакать. Хочу в родные места, где рыбки плавают, да головастики снуют. Рыбки-то они, знаешь, чудо как хороши. Бывало, сидишь, первая рыбка плывет. Только к ней руки протянул, вторая… А за ней – …
– Да знаю, знаю, третья, – отчего-то развеселился леший. – И так до двести восемьдесят шесть тысяч пятьсот двадцать четвертой. Вот дальше, честно скажу, не знаю, терпения не хватило дослушать. Что ж, удерживать не буду. Если честно, я и сам уже подумывал, как бы тебя от службы освободить. Сыночек ведь у меня подрос, хочу ему по наследству свой лес передать. Пусть живет-не тужит, родителей добрым словом поминает. Работы ему там непочатый край. Совсем уж здешний народ перестал бояться в лес ходить, надо бы порядок наводить. Вот только где он, сынок мой родимый?
– Спит, – грустно сказала Баба Яга.
– Как это спит?
– Как всегда, – ответила она, и добавила, обращаясь к гостям дорогим. – Беда у нас. Не в родителей сыночек пошел. Ленив больно. Все бы ему спать, да спать. А коли не спит, так ест. И нету других забот.
– Поесть-то и Ванек наш не дурак, – отозвался чужому несчастью водяной. – А вы вот что, отправьте его с нами. А что? Из человечьих детенышей лень да сон армия выбивает. А из вашего мы выбьем. В дороге-то, небось, много не наспишь. Глядишь, поумнеет. Да и нам лишний компаньон не помешает. Кто его знает, как с этой чудой-юдой справляться надо. Может ее не уменьем, а числом брать надо. А четыре – чем не число…
– Не пущу! Кровиночку мою с вами, подозрительными типами, никуда не пущу! – заголосила было Баба Яга, но потом, под строгим взглядом мужа, осеклась и смирилась. – Ну смотрите! Головой за него отвечаете! Особенно ты, мокрендия сухопутная. Чтобы домой в целости и сохранности, со всеми своими костяными руками и ногами вернулся. И жену пусть себе тоже поищет. В дальних странах, говорят, леди и панночки больно пригожие из себя. И на наши богатства падкие. В общем, ждем сынка поумневшего и оженившегося.
– Не бывает так, красавица моя дорогая, – попробовал было возразить водяной, – чтобы жениться в его годы, надо, наоборот, поглупеть. Вы уж что-нибудь одно выбирайте, будьте добры…
– Быть посему! – подвел итог разговору леший. И кивнул своему проснувшемуся наконец дитяте ленивому: – А ты иди вещи собирай. Ну а пока собираться будешь, мы тут недельку с твоими новыми друзьями отдохнем, у костра посидим, наши лесные песни попоем.
– Раньше, чем за неделю никак не соберется, – поддержала его жена, она же Баба Яга. – Вы уж привыкайте к этому пока…

Глава 4
со сборами в дорогу

За неделю уложиться не удалось. Как леший-сын ни торопился, но десять дней у него на сборы ушло. Да и, правду сказать, дел надо было сделать немало. Все ж таки это был первый дальний путь в его жизни.
Список важных дел перед дальней дорогой:
Поспать в последний раз на перине пуховой и любимой подушке.
Собрать узелок с собой.
Поспать еще раз на той же перине, но и перевернув подушку другой стороной.
Примерить еще одну пару штанов – про запас, мало ли чего в дороге может приключиться.
Попросить мамку, чтобы к тем штанам, что на нем, она пуговицу пришила, а то прежняя совсем разболталась.
Еще раз перебрать узелок, и выкинуть совсем не нужные в дороге припасы – чернильницу-непроливайку, набор гусиных перьев, любимую книжку со сказками-рассказками.
Вспомнить, что спал на мягкой перине и любимой подушке, не укрывшись одеялом, и в последний раз отоспаться по полной программе: на перине, подушке, и под одеялом.
Сделать то же самое, но на другом боке.
Попросить мамку, чтобы она любимую подушку как-нибудь половчее собрала и в дорожную сумку упаковала.
Обидеться на родителей за то, что отказались упаковывать подушку.
Обидеться на спутников по путешествию за то, что отказались тащить по очереди его перину.
Обидеться на Рыцаря печального образа за то, что у него слишком печальный после десятидневного ожидания образ.
Обидеться на водяного за то, что это именно он предложил собираться ему в путь-дорогу.
Обидеться на Иван-царевича просто так, без причины.
Обидеться на орех за то, что никак не удавалось его разгрызть, аж зубы заболели.
Обидеться на зубы за то, что они заболели…
В общем, список можно было и продолжить, но только его чтение заняло бы все десять дней. А всем не терпелось отправиться в дорогу. Иван-царевич истомился уже без своей царевны, и готов был влюбиться в самую настоящую, незаколдованную лягушку. Водяной, размечтавшись о личном водоеме, стал потихоньку усыхать. Рыцарь печального образа выучил, как можно всего лишь пятиминутным маханием рук показать чуду-юду-рыбу-кит, и жаждал продемонстрировать свое умение кому-нибудь новенькому, кто еще не знал о главной цели его жизни.
Один леший-сын никуда не торопился. Уж очень не хотелось ему расставаться с дорогими родителями, на которых он в последние два дня ни капельки не обижался, а также с периной и подушкой. Но как ни откладывай, а миг расставания все равно должен наступить. И он наступил. Собралась вся наша четверка путников у самых лап избушки на курьих ножках. Баба Яга, как водится, всплакнула – «На кого ж, мой милый, ты меня покидаешь», леший был поначалу суров и неприступен, а потом спохватился:
– Что ж, мать, мы о самом главном-то забыли. Куда вы в дорогу совсем неподготовленные? Царевич и вовсе у нас голоштанный, даже оружия никакого нет. Ну, впрочем, Ванек – он и есть Ванек. Погодите, приготовили мы вам подарки. Глядишь, пригодятся.
– Тебе, сынок, волшебная палочка, – промолвила Баба Яга. – Но только помни, она… Как это… Слово такое красивое… Совсем забыла…
– Локального, – подсказал леший.
– Да, локального действия. То есть ресурса у нее всего на три желания. Не больше, но и не меньше. Так что будь осмотрительнее, понапрасну желания не трать.
– Тебе, друг водяной, дарю волшебный аквариум, – с этими словами леший протянул обычную литровую банку, в которой добрые хозяйки на зиму кабачки и перец закатывают. – Наполнишь ее водой, хлопнешь в ладоши, скажешь заветное слово, я тебе на ушко его потом шепну, и там какая хочешь рыбка, такая и появится. Надеюсь, на твоем новом месте эта баночка очень пригодится.
– Рыцарю печального образа дарим вот эту штуковину, – Баба Яга, покопавшись где-то в избе, вышла на порог с некоей трубочкой в руках. – Не простая это трубка, а выручальная. Поглядишь внутрь, на картинки ее заветные и неповторимые, и станет у тебя на душе не печально, а весело. А с хорошим настроением любое дело спорится. Ты тогда не только чуду-юду свою одолеешь, но и себя самого, скуку в своем сердце победишь. А она-то и есть твой главный враг.
– А я? А мне? – разочарованно протянул Иван, увидев, что никто никому больше подарков не собирается вручать.
– А у тебя уже есть самый большой подарок на свете. Настоящая дружба товарищеская. Ничего на свете нет ее дороже, уж поверь мне, лешему. Я много чего на этом свете повидал. Настоящие друзья всегда придут на помощь, и сделают все, чтобы выручить тебя из беды. Ну а чтобы не отпускать тебя совсем уж с пустыми руками, возьми вот эту дудочку. Коли попадешь когда в безвыходную ситуацию, заиграй на ней, и тебя обязательно слышат Те, Кому Следует. Но помни, дудочка хоть и не волшебная палочка, и она нелокального действия, но поможет только, когда ситуация действительно безвыходная. Иначе вся ее волшебная сила пропадет. Навсегда пропадет. Ну а теперь – в путь. Долгие проводы – долгие слезы. Удачи вам! А она – ох, как понадобится!
С этим напутствием друзья тронулись в путь. Леший-сын поначалу было совсем загрустил, но потом быстро отвлекся на бесконечные рассказы водяного. Солнце, словно обещая трудную дорогу, палило нещадно. Но путники шли, не сбавляя темпа. Первым не выдержал самый ленивый из них.
– А может, привальчик небольшой? Покушать только. Я спать не буду, даю честное богатырское слово…
– Тоже мне, нашелся богатырь, – ревниво посмотрел на лешего-сына Иван-царевич. Но мысль о еде и ему пришлась по душе. Водяной тоже в последнее время как-то подозрительно крутил головой по сторонам, словно подыскивая местечко, где можно хорошо посидеть. Ну а Рыцаря печального образа никто и спрашивать не стал. Все равно бы не ответил.
– Привал, – распорядился Иван-царевич.
– А ты что это здесь раскомандовался? – для порядка проворчал водяной, но первым, даже опередив лешего-сына, растянулся на травке. Потом, правда, подскочил и начал помогать Ивану раскладывать на салфеточке чего было покушать. А покушать было чего, но не будем перечислять, чтобы не будить в читателе чувства голодного волка. Поверьте на слово.
Насытившись, друзья, не сговариваясь, решили еще минут пятнадцать просто поваляться на травке, сил подкопить. А когда Иван-царевич все же поднялся продолжать дальнюю дорогу, водяного поблизости не было.
– Вот куда это чудище мокрое унесло? – в сердцах сказал он, и в одиночку отправился на поиски. От Рыцаря все равно особой подмоги не было, он даже «Ау!» не может крикнуть. Ну а их четвертый спутник спал беспробудным сном, хоть из пушек над ухом пали.
Отыскать запропастившегося водяного оказалось несложно. Он просто отошел чуть в сторонку и спрятался за кустиками. Правда, сидел в какой-то подозрительной позе – спиной к своим спящим спутникам и странно время от времени кивал головой.
– Это что еще за отшельник? – разозлился Иван, и крикнул: – А ну, иди сюда!
Водяной подскочил как ужаленный, и с виноватым видом направился к Ивану, держа одну руку за спиной. В другой руке у него была банка-аквариум.
– Ты что это там прячешь?
– Я, Вань, это… Знаешь, как я рыбку-то люблю… Потому что рыбка, это… Это, знаешь, рыбка…
– Что-то я тебя не пойму.
– Вот, угощайся, Вань. От сердца отрываю, – с этими словами водяной вытащил руку из-за спины и протянул царевичу недогрызанный селедочный хвост.
– Это еще откуда?
– Ну как откуда? Как откуда? Мне же слово-то заветное шепнули, как обещали, так и шепнули. Ну вот, я решил проверить…
– Проверил?
– Да, Вань, проверил, – с жаром зачастил водяной. – И, знаешь, не обманули. Только они думали, мне всякие тартрендии тропические нужны, а они мне, Вань, ну совсем ни к чему. Я, Вань, патриот. Я, Вань, селедочку люблю.
– И что, тебе ее прямо в соленом виде подали?
– Ага, Вань, ага! Солененькая, жирненькая…
– Сколько ж ты, пока сидел, успел селедок умять?!
– Ну съел, и съел. Что ты мне в рот смотришь? – застеснялся водяной. – Люблю я селедочку, Вань. Потому что селедочка, она, знаешь…
Не стал его дослушивать Иван-царевич, только расстроено рукой махнул, и отправился к остальным спутникам, поднимать в дальнюю дорогу. Однако растолкать разоспавшегося лешего-сына оказалось не так-то просто. Уж его и в бок пихали, и воды на голову лили, и на ухо кричали. А он спит, да спит.
– Не знаю, какое у него слово, но сон точно богатырский, – пришел к выводу Иван. Да как крикнет:
– Пожа-ар!!!
– Где пожар? – все-таки открыл один глаз леший сын.
– Сейчас все здесь сгорит, если немедленно не встанешь! – закричали вдвоем Иван и водяной.
– Э-хе-хе, – забормотал леший-сын. – Понесла ж меня нелегкая. Сидел бы дома, ел пирожки с черносливом, маманя их здорово готовит. Так нет же, загорелось родителям меня оженить. И зачем мне жена? Сладко покушать всегда есть кому приготовить. А поболтать…
– А поболтать можешь и по дороге, – прервал его до боли знакомые речи Иван-царевич. – Вставай немедленно, лежебока!
– Ну может еще, хоть пять минуточек, а?
– Вставай сейчас же, – набросились опять на него царевич с водяным. А Рыцарь печального образа еще что-то из-за их спин и знаками показывал. Отчаянно так…
– Ну, вставай, так вставай…
Однако не успели друзья выстроиться для дальнейшего похода, как глаза у них стали слипаться, ноги сами подкосились, и они повалились на траву.
– Целое желание в волшебной палочке спалил, вот дурень, – успел подумать, прежде чем заснуть, Иван-царевич.

Глава 5,
о подвигах путешественника Корунда

Долго ли, коротко ли дрыхли беспробудным сном добры молодцы, настало время просыпаться. Однако момент, когда глаза наконец открылись, оказался очень неудачным. Смеркалось. И трогаться на ночь глядя опять в путь было, конечно, ни к чему. Это обстоятельство обрадовало одного лешего. Приоткрыв глаза и убедившись, что скоро ночь и пора опять спать, он перевернулся на другой бок и демонстративно засопел.
– И здоров же спать, – проворчал Иван-царевич. – Позавидовать можно. Никаких забот.
– А у тебя, Вань, какие сейчас заботы? – участливо поинтересовался водяной.
Царевичу было послышалась насмешка в этих словах, но ответил он со всей серьезностью.
– Вот тебе приходилось когда далеко от дома уходить?
– Нет.
– И мне нет. Потому-то и неспокойно на душе. Как-то у нас все сложится. Хорошо про чужие путешествия истории слушать. А когда сам в дальний путь отправился – это совсем другое дело. Я слышал, был такой путешественник – Корунд его звали. Так он, говорят, всю землю пешком два раза обошел.
– Ну?
– Ну и ну. Ничего не нашел. Нет, говорит, толку туда-сюда по земле шататься. Все равно лучше, чем дома на диване не бывает. Потому что, говорит, во всех краях диваны есть, а на диванах этих люди спят. Вот я и думаю, может, действительно зря меня нелегкая в дорогу понесла?
– Что-то тебя, Вань, не поймешь. Тебе ж царевну-лягушку подавай. А я тебе сразу сказал – если просто лягушку, я тебе в лесу их с десяток нашел бы, а то и больше. И принцесс в округе хватает, уж поверь. В крайнем случае, твоя стрела ж в березовый пень попала, вот его бы в принцессу превратили. Ну я тебе говорил… Вот и сидел бы с этим пнем березовым дома в обнимку на любимом диване. Нет, тебе царевну-лягушку вынь, да положь. Ну так и терпи. Красивые женщины, тем более заколдованные царевны, просто так не даются. Их добиваться надо.
– А кто меня в эту путь-дорогу подбил идти? Мне, может, действительно никакой заколдованной невесты и не надо вовсе. Нет, может, и надо, но наверняка где-нибудь в нашей округе своя заколдованная принцесса есть. Не может ее не быть. Другие вот царевичи находят же. Подождал бы, подождал, да объявилась бы, голубушка, никуда не делась. Потому что, знаешь, такие царевичи, как я, они тоже на печи не валяются. Их еще по заморским странам походи, поищи. И не найдешь. Откуда там справные парни, если  они нашего сальца домашнего с прослоечками сроду не едали. И молока топленого в печке, да с пенками, не пробовали. Все какие-то йогурты, фругурты. Ну скажи, ты хочешь фругурта?
– Я, Вань, селедочки хочу. Погоди минутку.
Водяной подхватил заветную банку, с которой никогда не расставался, она и сейчас стояла подле него, и отбежал в сторонку. Через некоторое время вернулся, держа в руках две здоровенных селедки.
– Держи, угощаю. От всего сердца. За ту рыбину, что ты мне когда-то дал. А что касается Корунда, то я тебе так скажу, – аппетитно зачавкал он. – Слышал я эту историю. И он вот тоже слышал, – кивнул водяной в сторону Рыцаря печального образа, который в этот момент опять о чем-то отчаянно зажестикулировал. Вот только вдаваться в тонкости, что именно хотел донести до своих спутников Рыцарь, не было никакого желания. Тем более, у каждого и без того имелась своя версия рассказа о славном путешественнике Корунде.
– Это тебя кто-то ввел в заблуждение, – уверенным голосом продолжил водяной. – Ну скажи, какое удовольствие топать без конца по земле, топать и топать, топать и топать… Потому что, я скажу, все эти прогулки по полям, по лугам – от них никакого толку. Конечно, в старые-то времена – да, тогда, может, и было что. А сейчас – это, о-о-о, потому что, да…
На этот раз водяного даже прерывать не надо было. Он и сам окончательно запутался в своих словах, и не просто сбился с мысли, но даже забыл, о чем рассказывал…
– Вань, про что я говорил?
– О Корунде что-то.
– Да, о Корунде. Так, будет тебе известно, путешествовал он не по суху, а по морям, по волнам. Семижды семь морей проплыл, прежде чем его путешествию пришел конец, или, как говорят на заморском языке – финиш.
– А на заокеанском это как будет? – вспомнил давний разговор Иван-царевич.
– А на заокеанском – финита ля круизия. Или путешествие окончено.
– Вот умеют же люди красиво выражаться, – мечтательно произнес царевич. – Финита ля круи-и-изия… Прямо песня. Ну чего тебе?! – обернулся он в сторону явно активизировавшегося Рыцаря печального образа.
Разговорчивый Рыцарь, который, по всем расчетам, давно уж должен был устать руками размахивать, все не унимался, и пытался что-то объяснить своим языком жестов, при всем том корча неимоверные физиономии. По всей видимости, они должны были придавать эмоциональной окраски его словам.
– Может его к бабке-ведунье какой отвести? – поинтересовался царевич у водяного. – А что, прочитает у него над головой заговор, помашет колосками, и вся дурь из головы вылетит. Станет человек человеком, хоть разговаривать сможет.
– Нельзя ему. Думаешь, он для чуды-юды зарок давал? Подозреваю, что не для нее, а для паненки какой-нибудь заморской. Вскружила голову местная красавица и ляпнула: мол, нельзя тебе говорить до тех пор, пока чуду-юду-рыбу-кит не победишь. Она-то сейчас в тепле и уюте дома сидит, а он, бедолага, по земле бродит. Эх, любовь… Смотри-смотри, ну точно, я прав.
Оживившийся было Рыцарь попытался вновь вступить в разговор, но, видя, что его хронически не понимают, махнул рукой, и просто сел рядом.
– Расстроился. А что расстраиваться? Дело житейское. Так что у тебя, Вань, еще не самый трудный случай. Ты-то хоть можешь объяснить, что тебе надо. А при случае к березовому пню мы с тобой завсегда вернемся. А он-то, Рыцарь этот, березовым пнем никак не отделается. У него уже есть невеста наготове. И капризная, надо полагать, страсть. Намыкается он с ней…
– А вот как ты думаешь, – увел царевич разговор в сторону от опасной темы, – этот твой Корунд, когда из дома в дальнюю дорогу собирался, или в плавание, кому как нравится, он сильно боялся, что его в пути ждет?
– Вань, так он же не один. У него же целая рота солдат была. Вот, я слышал, подплыли они к одному острову, про который ему сказали, что там никто не живет. Подошли к берегу на шлюпке, пресной водички только хотели напиться, а их уже целая банда встречает. Как открыли против них военные действия. А банда-то не простая, заколдованная. Вначале вроде один всего и выскочил. Понедельник его звали. Но только они его победили, как другой на подмогу подошел – Вторник. Справились со Вторником, там Среда, потом Четверг, Пятница…
– Это как дни недели, что ли, у них имена? – засмеялся царевич.
– Тебе смешно сейчас. А Корунду-то, Вань, не до смеха. В том и был особый дьявольский замысел. Ведь сколько они ни бьются, врагов только больше становится. Обычные дни складываются в недели, те – в месяцы, месяцы –в года, года – в столетия. Скоро уже на острове и шагу ступить было некуда, и оружием не размахнуться, чтобы в кого-нибудь сзади не попасть, вот как. А их, неприятелей-то, все прибывает и прибывает. И тогда плюнул Корунд, вернулся на корабль. И отплыл оттуда подальше, так и не попив местной пресной водички. Но только с тех пор, говорят, приказал выкинуть с кораблей все численники. Сказал, что они им ни к чему, все врут календари. Время года можно и по температуре воздуха определить, а знать, какой сейчас месяц без надобности. Они ж свою жизнь пройденным расстоянием измеряют, а не годами.
– А знаешь, чем мы от Корунда этого отличаемся? – спросил Иван-царевич.
– Не знаю, Вань.
– А тем, что мы свой путь расстоянием не можем измерять. Только и делаем, что лешего ждем. У нас-то, выходит, все наоборот. Наш-то путь скоро годами начнем мерить. Вот только все это время мы будем не идти, а спать. Ну скажи, зачем нам этот лентяй в дороге был нужен? Кто тебя в бок толкал, когда ты его с собой захотел взять? Сидел бы он себе рядом с папкой и мамкой. И ему хорошо, и нам спокойней.
– Не могу я, Вань. Леший же мне в трудную минуту помог, при деле пристроил. Это раз. А два – я ж не могу свой лес, где столько времени провел, такому лодырю доверить. Он его живо до ручки доведет, одни пни останутся. Поэтому надо уж нам всем вместе повлиять на молодого человека. Надеюсь, наш дружный коллектив поможет ему выбрать верный путь в жизни, и стать настоящим лесным хозяином.
– Просто плакать хочется от таких слов. Ну, давай буди своего будущего лесного хозяина. Уже солнце вот-вот начнет вставать. Пора завтракать и в путь-дорогу собираться. Только, если не хочешь на этом лужку проспать еще месяца два, присматривай за его волшебной палочкой. В ней еще два желания осталось.

Глава 6
где происходит еще одна встреча

Как ни странно, особых трудов разбудить лешего-сына не составило. Видно, действительно выспался молодой человек, и сил для дальнейшего пути набрался.
Рыцарь махнул рукой, и спутники дружно отправились куда глаза глядят. А глаза их глядели куда-то далеко-далеко, за горизонт. Погода для путешествия была самой благоприятной. Солнышко особо не припекало, даже тучки время от времени набегали, принося с собой приятный холодок. В общем, топать и топать было сплошным удовольствием. И леший-сын разохотился. Шагал наравне со всеми, не жаловался на усталость, и ни на кого не обижался.
Долго ли коротко шли путники, но настала ночь, наутро они опять были в дороге, потом другая ночь… Леший-сын спал сколько положено, на судьбу не сетовал, его компаньоны в конце концов и забыли, как в начале путешествия на их здоровый беспробудный сон было истрачено целое желание волшебной палочки. Рыцарь печального образа освоил несколько понятных всем жестикуляций, не требующих долгого размахивания руками. Он выучил следующие слова и выражения:
Привал.
Пора в путь-дорогу.
Хочу кушать.
Не хочу кушать.
Хочу спать.
Не хочу спать.
Жарко.
Нежарко.
Чуду-юду все равно победю.
Отстаньте от меня.
Последний жест применялся, когда совсем развеселившиеся спутники начинали слишком уж донимать, предлагая для разъяснения руками какие-то совсем экзотические или забавные слова. Правда, про отстаньте это они сами, спутники то есть, придумали. Может, Рыцарь хотел сказать что-то совсем другое. Например, а не угодно ли вам, достопочтимые спутники, веселиться еще сильнее…
Как бы то ни было, дорога за веселыми разговорами казалась совсем необременительной и друзья сами не замечали, как позади оставалось все больше пройденного пути, а придорожные виды постепенно менялись, и становились совсем не похожи на то, что они привыкли видеть у себя дома.
– Ты посмотри, Вань, васильков-то и ромашек совсем не стало, – первым обратил внимание на это обстоятельство водяной.
– Как не стало? Да вот же они растут.
– Какие же это ромашки и васильки? Это, Вань, ромашишки и фазильки.
– Ты еще Ваньком меня опять назови. Что я, ромашек никогда не видел?
– Ну, Вань, что я, не понимаю? Ты не можешь знать то, что знаю я. Я, Вань, все ж таки не просто в лесу рос. Я за этот лес отвечал. С виду-то они похожи, конечно, на наши васильки и ромашки, но только и формы у них грубые, и цвета блеклые. Одно слово – не наши. Ты мне верь. Я про цветы, про травки всякие, ну и про лес само собой разумеется, такое знаю… Такое знаю… О-о-о… Такое, что никто никогда не узнает…
– И что ж ты такое знаешь? – вступил в разговор леший, который, вообще-то, обычно предпочитал отмалчиваться, не встревать в бесконечные беседы старших товарищей, но тут больно тема была интересная. Как-никак, ему у водяного лесное хозяйство принимать.
– Интересуетесь, молодой человек? Что ж, расскажу. Как не рассказать? Я, когда начинаю рассказывать, то все интересуются. Потому что кто не интересуется… Тот… Это…
– Не отвлекайся, – вернул его мыслям правильное направление Иван-царевич. – Тебя про лес спрашивали.
– Так я про лес и рассказываю. Вот, например, вы думаете, откуда появилась пословица: чем дальше в лес, тем больше дров? А я расскажу. В старые-стародавние времена было так холодно, что жить так, как сейчас – где-нибудь в открытом поле, было совершенно невозможно. И на зиму люди уходили отогреваться в самую глухую чащобу самого глухого леса. Там деревья не давали проникать морозам, и можно было спокойно ждать весны. Но только людям-то все равно надо было еще греться, и они начинали пилить лес, который их приютил, на дрова. Чем больше пилили, тем больше грелись. Уж и дров никаких не надо. Только посмотрят довольные на результаты, и скажут устало: «Да, напилили мы дров»… За зиму, бывало, столько деревьев погубят, а сжечь их не успевают. Весной люди уходили опять подальше из леса, жили своей жизнью, а дрова оставались. Вот так и появились мы, лешие. То есть они, – кивнул водяной в сторону внимательно внимавшего его рассказу лешего. – Надо было порядок наводить. Конечно, за другими убирать никому неохота, и лешие стали людей пугать, чтобы они особо далеко в чащу не уходили. Да так хорошо пугали, что люди, в конце концов, научились теплые избы строить, и отпала нужда на зиму куда-то уходить греться. Потом и зимы уж не те стали, как раньше, теплее. А лешие остались, и по-прежнему как могут людей отпугивают. На всякий случай и по привычке. Надо же чем-то заниматься.
– А вот я еще слышал, говорят: «Откуда дровишки – из леса вестимо…» – показал свою эрудицию Иван-царевич.
– Это позже появилось. Люди ж разные, одни до сих пор любят топорами махать, да пилами пилить. А некоторые, вон как этот – только б спать. Вот которым пилить лень, они повадились за старыми запасами в лес ходить, пока они еще были. Таких пугай – не пугай, бестолку. Они лучше лишнего страху натерпятся, но работать не будут. Найдут старые поленницы, и ну домой таскать. Вот тогда-то и начали спрашивать «Откуда дровишки?» Из лесу – это, значит, хозяин дома – лентяй, с таким лучше не связываться.
– А что вы все на меня при этом поглядываете? – возмутился леший. – Если я поспать люблю, это еще не значит, что работать не умею. Я знаете, как умею работать?!! Как никто другой! Вот как я умею работать, – и с этими словами он обиженно замолчал, всем своим видом демонстрируя, что общаться больше с обидевшими его спутниками не намерен.
– Да кто на тебя смотрит? – попробовал внести мир Иван-царевич. – Что нам, больше смотреть некуда? Мы вообще вдаль смотрим, куда нам путь-дорогу держать. Это сейчас самое важное.
– А в дали, между прочим, что-то странное маячит, – доложил водяной. – Ох, не нравятся мне эти две фигуры на горизонте.
Фигуры поначалу действительно казались странными и подозрительными. Но потом, по мере приближения, они уже не внушали особых опасений. Это оказались обычная девочка и обычный мальчик.
– Вы кто такие? – с важным видом спросил у них водяной.
– Ой, – ответила девочка.
– Не ой, а отвечайте, как положено, – водяной был по-прежнему сама строгость.
– Да мы, дяденьки, здешние. Живем тут по соседству.
– А здесь что делаете? – продолжал расспросы водяной.
– Клад мы пошли искать.
– С каких это пор клады прямо на дорогах растут? – теперь уже лешего явно заинтересовала тема этой беседы.
– Нет, клады на дорогах не растут, конечно, – с не менее важным, чем у водяного, видом ответила девочка. – Но мы по дороге недолго будем идти – еще до двух закатов, никуда не сворачивая, а там будет рощица. А за рощицей – бор сосновый. А за сосновым бором – старое кладбище. А на старом кладбище, прямо посередине, растет дуб столетний. Если в полночь сделать от него сто шагов к северу, а потом двадцать к западу, то на этом месте закопан клад старинный. Надо только при этом про себя приговаривать заклинание от нечистой силы, которая этот клад охраняет. А когда откроешь, зажмуриться, чтобы сияние от золота и камней драгоценных в ночи не ослепило.
– И не страшно вам в глухой ночи по незнакомым местам, где одна нечистая сила проживает, шастать? – удивился Иван-царевич.
– Страшно, конечно, но надо, ничего не поделаешь.
– Эх, ну и до чего жадная молодежь пошла. Мы в вашем возрасте не за сокровищами, да еще не вами положенными, гонялись, а в чижика играли. Ну с соседскими мальчишками иногда дрались. Со мной-то, правда, мало кто драться хотел, – честности ради, признался Иван. – Я ж, все-таки, царский сын. Кому надо с папой-царем связываться. Он не просто уши надерет, еще и в темницу засадит.
– А мы в вашем возрасте уже в школе за партой сидели, – поддержал друга водяной. – Предмет у нас был замечательный, теперь таких и нет –пятковедение. Это надо было по внешнему виду голой пятки определить, кому она принадлежит – добру молодцу, красной девице или, может, какому оборотню ненавистному. На глубине, особенно если илу со дна подняли, иногда тяжело что-то рассмотреть. А нам в этом деле промахиваться нельзя.
Рыцарь печального образа тоже показал свою историю, которую, правда, никто не понял. Вроде бегал он куда-то, и прыгал. Или сначала прыгал, а потом бегал. Разбери его.
– А я в вашем возрасте беззаботно жил, – признался леший-сын. – Вкусно покушать у нас всегда было чего. Бывало, по деревьям налазаешься, наработаешься, отцу и матери напомогаешься, придешь домой, покушаешь и спать. Как сладко после таких трудов спится.
С этими словами леший осторожно посмотрел на своих спутников. Из всего того, что он рассказал, правдой явно была лишь завершающая часть – про то, как он сладко поел, а потом крепко поспал. Но Иван-царевич с водяным на его слова никак не среагировали, не до этого было. Встреченные мальчик с девочкой занимали их куда больше. Это ж надо, до чего корыстные дети.
– Никакие мы не жадные, – обиделась девочка, мальчик как-то все больше молчал. – Просто у нас ситуация такая. Нам этот клад обязательно надо добыть. Его, рассказывают, сам Корунд закопал, когда по земле путешествовал.
– Вот видишь, все-таки по земле, а не по воде, – толкнул Иван-царевич водяного в бок. – А я ведь тебе поверил…
– Он везде ходил, я вспомнил. И по земле, и по воде. Говорят, и по воздуху, прямо соколом, летал. Но чтобы вот этих малолетних кладоискателей себе в наследники брал, я что-то не слышал. Так зачем вам столько драгоценностей, золотые мои?
– Это, дяденьки, целая история. Долго рассказывать, – ответила девочка, а мальчик тяжело вздохнул.
– А ты расскажи, мы никуда не торопимся.

Глава 7,
откуда можно узнать о страшном превращении

– Дяденьки, а давайте сначала познакомимся, – предложила девочка. – Меня Машуткой зовут. А это вот Игоряша.
– Ну это мы уже поняли, – со спокойным видом сказал водяной.
– Откуда это ты понял? – удивленно зашептал ему на ухо Иван-царевич.
– Да ниоткуда, – также на ухо ответил водяной. – Они свое имя ведь уже назвали, вот я и сделал вид, что мы сами давно об этом догадались. Для важности.
На Машутку с Игоряшей это действительно впечатление произвело. Однако рассудительная девочка сделала вид, что так и должно быть.
– А мы вот как вас зовут, не догадались.
– Я – Иван-царевич. Это водяной. Это вот леший будущий. Проходит с нами боевую подготовку. А это Рыцарь печального образа. Не обращайте внимания, что он не говорит. Он дал обет молчания.
– Да, мы тоже за обедом всегда молчим, – уважительно посмотрел на Рыцаря Игоряша. – Вернее, должны молчать, так родители заставляют. А если хоть слово скажешь, могут и наказать. А сами сидят болтают, все о каких-то делах своих. Эх, всегда и во всем детей норовят обидеть.
– Ты не понял, – с укоризной посмотрела на него Машутка. – Он не за едой молчит, вернее, не только за едой. Он зарок себе дал всегда молчать. – И, немного подумав, добавила, – а я бы так, наверное, не смогла.
– Зарок? Так бы сразу и сказали. А то какой-то обед вспомнили. Зачем же он этот зарок-то дал? Может просто стесняется при детях разговаривать, слишком много слов непотребных знает?
– Хватит уже попусту болтать, – слегка разозлился Иван-царевич. – Вы обещали рассказать, почему вы жадные такие и зачем вам клад нужен.
– Да не жадные мы, сколько вам повторять, – рассердилась Машутка. – Просто у нас ситуация такая получилась. Нам этот клад позарез нужен.
Дело, как выяснилось, вот в чем.
Жили Машутка с Игоряшей в одной местной деревушке. Деревушка как деревушка, ничем не примечательная. И жизнь в ней текла обыкновенная. Местные жители занимались различными промыслами – кто рыбу ловил, кто на охоту ходил, кто землю пахал. А кто и одно, и другое, и третье успевал. А кто, скажем по секрету, и ничего не делал – лентяи да бездельники везде есть. Ну да что особо подробно рассказывать, если ничего особенного и не происходило.
И Машутка с Игоряшей тоже жили как все. Играли каждый со своей компанией, ходили на речку купаться, родителям, когда не удавалось открутиться, помогали.
И все бы так продолжалось и продолжалось, если бы не случилась беда. Появилась она в образе одного невзрачного тщедушного мужичонки, который в одно совсем, получается, непрекрасное утро появился в их деревне. Мужичонка был голодный, усталый и страшно всем недовольный. Еще бы! Никто не спешил его накормить или пустить к себе отдохнуть. Не потому, что люди здесь жили сплошь неприветливые и негостеприимные. А просто он сам никуда не просился, все ходил туда-сюда, ждал, когда пригласят. А никто его звать-то и не собирался. Потому что обычаи здесь были такие: в помощи и приюте никому не отказывать, но и самим не набиваться.
Но мужичишка оказался непростым. Со склонностями нехорошими. И склонности эти выражались в том, что от злости начало его раздувать прямо на глазах. Сначала пузо выросло чуть не до земли, потом уши вверх потянулись. Попытался он было кому-то из встречных жителей гадость сказать – до чего, мол, народец местный противный, злобный и скупой, даже гостя не могли по-человечески приветить. А изо рта-то вместо слов – сноп пламени! Едва этого местного жителя не опалил, хорошо тот вовремя отскочил. Оказывается, от злости своей мужичишка в какие-то минуты превратился в дракона.
– Ну да?! – недоверчиво посмотрел на Машутку с Игоряшей Иван-царевич.
– Так, Ваня, так, – поддержал их водяной. – Нас этому еще в школе водяных учили. Что от злости своей, вредного характера, завистливости там или жадности, – тут он на Машутку с Игоряшей посмотрел, те даже опять чуть в споры не вступили, – можно в кого хочешь превратиться. В дракона – это что. Можно и в кикимору болотную, и в чуду-юду-рыбу-кит евойную, – кивнул он на рыцаря. – И даже, не поверишь, в Санта Клопуса. Но только в него летом опасно превращаться. Это ведь ледяное страшилище, которое под солнцем сразу растает. А если зимой, тоже страшно. Он же слепой поначалу рождается, как котенок. И для того, чтобы обрести зрение, надо сказать «Разморозьте мне веки!» Вот то-то и страшно, Вань!  А ну-ка кто-нибудь такой же вредный будет рядом стоять, и не разморозит. Потому что люди-то они, знаешь, Вань, какие… Они… Да… Вот другое дело – водяные. Тоже, конечно, не подарок…
– А для того, чтобы превратиться именно в кикимору болотную, что надо сделать? – заинтересованно влез в разговор леший. Будущий хозяин леса явно хотел не упустить возможности узнать что-нибудь дельное.
– А это, молодой человек, особая наука. Просто так можно только драконом стать. Поскольку это существо вредное, глупое и бесполезное. Надуешься от злости, дашь волю всяким мыслям гадким – и пожалуйста. Пять минут не пройдет, как ты уже дракон. Правда, одноголовый. С несколькими головами только в сказках бывают. А вот во что-нибудь другое превратиться – это специального заклинания требует. Нам их в школе говорили.
– А слова можно списать? – у лешего аж глаза загорелись.
– Нет. Во-первых, потому что это секретные заклинания. Их просто так никому нельзя говорить. Особенно при этих, – кивнул он головой в сторону Машутки с Игоряшей.
– А во-вторых? – заподозрил неладное Иван-царевич.
– А во-вторых, не помню я слов-то, Вань. Когда это было… Да и неинтересно мне было в школе всю эту лабуду учить. Не думал, что это когда-нибудь пригодится. Я, Вань, другие предметы любил, – стыдливо потупился водяной.
– Да-да, помню, слышал. Пятковедение…
– Ну хватит уже. Что мы здесь, про мои школьные успехи собрались слушать, или думаем, как вот этим ребятам помочь.
– А ведь верно, – согласился Иван-царевич. – Отвлеклись мы. Рассказывайте, что с вашим драконом дальше было.
А дальше, оказывается, было вот что.
Не зря говорил водяной, что дракон существо глупое, и потому опасное. Ведь когда кто-то глупый размышлять начинает, прямо беда. И здесь также вышло. Дунул он огнем изо рта в одну сторону, потом в другую, и увидел, что местные жители-то его боятся. Еще бы! Спалит ни за что ни про что жилье, и что потом делать? Лучше от него подальше держаться, не связываться. А как держаться подальше, если дракон этот сам ко всем лезет, да еще грозит за все свои обиды отомстить. Того и гляди хоть нарочно, хоть по неосторожности всю деревню пожжет.
Собрались тогда старейшины, стали думать, как с этой напастью справляться. Ничего лучше не придумали, как идти к дракону договариваться. Попробовать, как говорят в некоторых странах, урегулировать процесс.
Что ж, и пришли.
Дракон, как и положено, оказался не только глупым, но и вредным, а также заносчивым. Сначала и слушать никого не хотел. Ну сами посудите. Только вчера ты был никем, мужичишкой плюгавым, на которого в деревне никто и внимания-то не обратил. А сегодня стал в центре внимания. Что захочешь, то и сделаешь. И никто тебе слова поперек не скажет. С драконами-то сражаться – это уметь надо. А кто здесь умеет, ведь кругом одни хлебопашцы да грибособиратели. Были, правда, и охотники, но обычное оружие на дракона ведь не действует. Злодеев – их вообще мало что берет. А победить может только чистый душой и помыслами воин. В общем, беда.
Повредничал-повредничал дракон, а потом начал свои порядки устанавливать.
– Для начала, – говорит, – вы должны меня на баланс взять. То есть поить-кормить сколько пожелаю. А пожелаю я много, стесняться не буду, можете быть уверены. Дворец мне постройте с большими воротами, не на улице же мне жить. Прислугу какую-никакую. Можете самых никчемных людишек, все равно нужны будут только для того, чтобы под горячую руку и плохое настроение я мог их съесть. Как всех поем, других пришлете. По вечерам, сказал, будете хор мне устраивать под окнами, очень я под хоровое пение хорошо засыпаю. А петухов всех из деревни убрать, нечего по утрам будить, когда сон самый сладкий. Еще, говорит, ремесла развивайте, производство всякое, заводы и фабрики. Для моей пользы это весьма пригодится…
Он еще что-то хотел навыдумывать, да не стали его мужики дослушивать. Ушли, понурив головы. Было от чего печалиться. Условия-то совсем невыполнимые. Слыханое ли дело – дракону на ночь колыбельные петь. Но только очень скоро научились и строем шагать, и песни запевать, и ремесла всякие новые узнали, лишь прокормить эту бестию прожорливую никак не могли. Уж больно аппетит у него был зверский.
А жизнь между тем совсем другая в деревеньке пошла. Где новые ремесла – там новые товары. Где новые товары, там всякие купцы заморские и заокеанские понаехали. Да и свои от них тоже не отставали. Пошла кругом купля-продажа, да обман покупателей. Вот уже и драки в некогда тихой деревне стали обычным делом. И самое обидное, что не пришлые, свои дерутся-то. А дракон на это смотрит и радуется. Одно хорошо. Обещание съесть кого под горячую руку так и не выполнил пока. Может, просто попугать хотел, чтоб народец здешний в страхе держать. А может, аппетита пока нет, кто его знает.
И пошел тогда меж людей разговор, что, дескать, где-то далеко-далеко, за тридевять земель, есть страна Кривляндия, которую населяют существа еще более глупые и жадные, чем этот дракон. И что, дескать, если им принести богатств несусветных, то они за это согласятся и дракона к себе забрать. Тем более, что там ему и не разгуляться особо в своей вредности. Там все кругом такие. И если бы его в эту страну каким-то образом сбагрить, то вернулась бы прежняя безмятежная жизнь, когда люди умели радоваться ласковому солнышку и доброму урожаю.
Поговорят об этом, встретившись на улице, мужики, да печально расходятся. Продать-то хорошо бы, да где взять этих богатств несусветных? И вот, наконец, Машутка с Игоряшей, которые по своему малолетству к полезному труду на благо дракона еще не были привлечены, натолкнулись в одной заброшенной хате, в самом темном углу самого темного чердака на таинственный сундук. Поначалу обрадовались, думали, может, в нем и есть заветные сокровища – выступим тогда спасителями общества. Но в сундуке том оказалось какое-то старое барахло, и где-то в самом низу книжка о приключениях Корунда. Вот в этой книжке и вычитали они про клад. И так долго о нем потом размышляли, что как-то само собой вдруг стало ясно, что клад этот закопан не где-то далеко-далеко, а в местных краях. Вот же – есть и деревенька, на которую Корунд ссылается, и прудик, в котором утки плавают. А главное – оно, дерево, от которого отсчет к кладу начинается. Дерево, по описаниям Корунда, должно стоять на отшибе, а в ста шагах от него, если смотреть на север – большой муравейник. Как раз такое на окраине их деревни и имелось. Значит, и клад тоже неподалеку, надо только найти.

Глава 8
о том, как трудно приходится кладоискателям

– Вот такая история, – закончила свой рассказ Машутка. – А вы говорите, мы жадные. Сами вы жадные. Мы родную деревню от дракона хотим спасти.
– Впору взять свои слова обратно, – рассудительно сказал водяной. – Ну а дальше что делать будем? Надо бы помочь…
– А вот интересно, как же это дракон разговаривает, если он пламенем дышит? Он ведь сожжет всех своих собеседников, – ехидно спросил пока не повзрослевший леший, – да и не до болтовни ему, коли изо рта не слова, а огонь вылетает.
– Ну что ты, маленький? – водяной даже голос повысил от возмущения. – Тебя что, родители не научили ничему? Есть же простые жизненные правила. Не стой под стрелой. Не торопись поперек батьки в пекло. Не пори ерунду. Не лезь в бутылку. Не стой на краю пропасти. Не верь – не бойся – не проси. Не говори  «гоп». Не говори «ап!». Не говори «цап-царап». Да вообще ничего не говори, молчание – золото! И здесь также – видишь, товарищ с огнем шутит, отодвинься в сторонку. Он тогда огонь будет в одну сторону метать, а слова говорить – в другую.
– А вы сами-то слышали, как это дракон разговаривает? – леший так и не внял объяснениям, и принялся допрашивать Машутку с Игоряшей.
– Нет, мы, конечно, не слышали, – ответил Игоряша, – мы ведь маленькие. Нас просто родители даже к нему не пустят. А вот папка наш ходил к дракону, разговаривал. Говорит, голос грубый и очень громкий. А еще – трудно разобрать, что он говорит, надо же еще успевать от огня уворачиваться.
– Ну не знаю, – лешего ничего, казалось, не могло убедить. – Не верю я ни в драконов ваших, ни, тем более, в говорящих драконов. И в клады не верю. Какие сейчас клады, если все сокровища, какие гномы к себе в пещеры не перетаскали, охраняют такие же, как и я, лешие.
– Ну, такие же, да не такие, – взялся рассудить всех Иван-царевич. – Они-то, небось, повзрослее да поумнее тебя. И науки всякие знают, не только пятковедение. Так что можно с ними как-нибудь и договориться. Я считаю, надо идти помогать, не одних же отпускать, малолеток этих. Еще случится с ними что.
Тут, наконец, дал о себе знать и Рыцарь печального образа. Он подошел к ребятам, хлопнул себя в грудь, как бы говоря – я с вами, и подал им руки. За левую руку Рыцаря схватилась Машутка, за правую – Игоряша.
– А с лешим местным у нас есть кому договориться, – продолжил непринужденный разговор водяной, уже весело вышагивая по дороге. – У нас же своя лесная нечисть имеется. Вот пусть они по-родственному и побеседуют. 
– Ты на себя-то посмотри, сам кем еще недавно был? А водяной – это не нечисть? А лягушек в жены брать – это как по-вашему? А чужие клады из-под земли воровать? Не вами ведь положено… – обидевшийся леший разошелся не на шутку. – Не буду больше с вами разговаривать. Сказал – не буду, значит, не буду, – и леший действительно погрузился в гордое молчание, время от времени кидая косые взгляды на своих спутников – не надумали ли они попросить у него прощения?
Но тем было что обсудить, поэтому замолчавший леший оказался даже как нельзя кстати. Нечего старших перебивать. В обсуждении драконьей проблемы по мере сил пытался принимать участие даже Рыцарь печального образа.
– Сколько же мы стояли просто так, и болтали? – интересовался Иван-царевич.
– А это вам зачем? – удивилась Машутка.
– То есть как зачем? У вас же сказано – до двух закатов. А одно дело – идти, ни на минуту не останавливаясь, другое – простоять битый час, о драконе болтать. Выходит, после заката надо еще сколько-то лишнего пути нам пройти. Вот только никак не могу вычислить, сколько.
– Ну ты даешь, Иван-царевич! – восхитился водяной. – Ну точно Ванек. Кто же дорогу к кладам шагами меряет?! Ты еще поправку на скорость бокового ветра придумай учитывать! Это же дело волшебное. Тут по-простому никак нельзя. А в волшебстве ведь как загадаешь, так и случится. Корунд, небось, когда эти сокровища закапывал, он просто загадал, что от нужного дерева надо идти до двух закатов. А кто будет идти – большой или маленький, младший леший или старший, быстро или медленно – это все равно.
В этот момент отчаянно зажестикулировал Рыцарь печального образа, то ли соглашаясь с водяным, то ли, наоборот, поддерживая Иван-царевича. 
– Видишь, и Рыцарь со мной согласен, – истолковал его воображаемых мух и дятлов в свою сторону ушлый водяной.
– Вы нам только, дяденьки, подскажите, – важно вступил в беседу Игоряша. – Каменья драгоценные, они же, наверное, ужас сколько весят. Как их до Кривляндии-то тащить? Да еще дракона нашего надо будет уговорить туда слетать. А если он сам не полетит? Да и вообще – есть ли она на свете, Кривляндия эта?
– Ну, о Кривляндии после будем думать, когда клад ваш отроем, – успокоил его Иван-царевич. – Его ведь еще найти надо.
– Найде-ем, куда денемся, – выразил общую уверенность водяной. – Есть ведь у нас помощнички-то. Сейчас отойдет, за ум-разум возьмется, и установит контакты с местными лешими. А те враз помогут. Уж такая между лешими всех стран солидарность. Если одному лешему, что надо, они все готовы в лепешку разбиться, откуда хочешь прилетят, что хочешь из-под земли достанут. А если не надо – то тоже и прилетят, и достанут. Потому что им твое желание неважно. Им солидарность важна. Чем больше солидарности, тем лучше.
Долго ли коротко ли продолжался их путь, а наступил закат. Найдя удобное место под кустиком, спутники сладко выспались, и пошагали дальше.
Наконец опять стало вечереть, потом солнце неуклонно побежало к закату, и водяной дал команду остановить движение.
– Ну и где здесь рощица? – удивленно покрутил он туда-сюда головой.
– Может, вон та? ¬– предположил Иван-царевич, указывая на несколько березок, стоявших в стороне от густого леса.
– Да-а-а, у меня в лесу тоже, конечно, две березки на полянке, случалось, росли. Но рощицей мне как-то не приходило в голову их называть.
– Наверное, люди вырубили. Они до березовых дров, я слышал, охочи, – предположил забывший об обидах леший.
– Может, и вырубили. Люди – они до чего только не охочи. А уж дерево под корень срубить – это их хлебом не корми.
– Точно – она, – заверила всех Машутка. – Видите, в том бору сосны растут? А ведь в книжке написано, что бор должен быть сосновый, и никакой другой. А книжкам надо верить, нас так родители учили. В книжках всякую ерунду писать не будут. Для этого заборы есть.
– Ну, какая рощица, такой и сосновый бор. Пошли, что ли, – увлек за собой остальных леший.
Уже совсем почти стемнело, поэтому идти надо было крайне осторожно. Под ноги все время лезли какие-то противные, цепляющиеся за ноги корни деревьев, всевозможные старые ветки, и вообще непонятно что. А впереди – никакого просвета. Уже о том, чтобы выскочить в разгар ночи на старое кладбище, можно было только мечтать.
– Да когда же они будут, ваши закопанные сокровища? – возмутился, наконец, Иван-царевич. – Идем-идем, а никакого толка. Этот Корунд – видно, сам потенциальный дракон. Уж очень вредный. Как его только в такую глушь занесло, диву даюсь.
– Может, нас леший по кругу водит? – предположил Игоряша. – Мне друзья говорили, такое часто случается.
– Нас как-то леший целый день водил по лесу, – взволнованно начала рассказывать Машутка. – Мы с девчонками все ноги посбивали, уж и корзинки с грибами не в радость. И только когда уже совсем ночь настала, мы из леса выбрались. Да с другой от нашей деревни стороны. Пока до дома дошли, уже чуть ли не утро наступило. Родителям и ругать нас расхотелось, не верили, что вернемся.
– Это вас водяной, а не леший водил! – возмутился сами понимаете кто. – Что сразу на леших наговаривать? Только и разговоров всю дорогу: лешие такие, лешие сякие. А без нас, между прочим, лесу бы совсем худо пришлось. Сами ведь видели, что с рощицей-то сделали.
Где-то далеко мрачно заухал филин. Спутникам стало совсем не по себе.
– А ведь нам нельзя останавливаться, рассвета ждать, – сказал водяной. – Это ведь волшебный клад. Его можно отыскать только сразу. Назавтра он нам ни за что не поддастся.
– Хоть бы призрак какой с кладбища сюда забрел, – мечтательно произнес Игоряша. – Глядишь, взял бы за руку, и привел куда надо.
–  Ага, прямо в могилу, – вдруг раздался чей-то голос.
– Что-то мне не по себе стало, – вдруг испугался водяной. – Иван-царевич, это не ты сейчас сказал?
– Нет, не я.
– А может быть вы, молодой человек?
– Больно надо.
– Ну, у детей не спрашиваю. У Рыцаря тоже. Правда, на его месте хотя бы тайком пора начать болтать, сколько ж можно язык на замке держать… Боюсь, кто-то из нас накаркал, это как раз призрак и говорил….
– – заверещала на весь лес Машутка. – Уйди, противный! Я призраков – А не надо нас бояться. Я сейчас возьму за руку, и отведу куда надо, – опять послышался тот же голос. И потом мрачно захохотал, – Ха-ха-ха-ха…..
Машутка его поддержала:
– А голос не унимался:
– Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха………………..
И Машутка не могла на это молчать:
– Все остальные стояли, закрыв руками уши. То ли от звучного машуткиного крика, то ли от мрачного и таинственного хохота, то ли и от одного, и от другого вместе взятого.
И чем громче и звонче кричала Машутка, чем мрачнее хохотал неизвестный, тем ужасней становилось на душе. Ну сами представьте. Ночь – глаз выколи. Самая непроходимая чащоба, куда и в полдень-то, наверное, лучи солнца не долетают. Где-то вдали мрачно ухает филин. А только зашел разговор о призраках с кладбища, сразу некто предложил свою помощь. Вы бы не испугались? Ну хотя бы не так, как Машутка, а так, как Иван-царевич. Он стоял, замерев на месте, но ни намека на крик от него не вырывалось. Хотел было мужественно положить руку на оружие, но вспомнил, что чего нет, того нет. Была одна стрела, да и та где-то далеко, в другом лесу осталась. Тогда он просто убрал руки в карманы.

Глава 9,
где кое-кого выводят на чистую воду

– Эй, объявись, наконец, кто ты такой есть! – первым, как и полагается настоящему царевичу, пришел в себя Иван. – Покажи свое истинное лицо! Если ты не трус!
– А вы кто, не трусы? Ишь, раскричались. Все зверье мне тут распугали.
– О! Золотые слова! – вдруг обрадовался водяной. – Уж не лешего ли мы слышим?
– А не леший ли это мне все говорит? – ехидно парировал неизвестный.
– Ну ты же сам знаешь, что нет. Зачем спрашивать? А леший у нас свой есть. Вот какой красавчик! Сейчас он на передний план выйдет, погоди минутку.
Наконец спутники вытолкали вперед явно смущенного лешего-младшего.
– Кого это вы мне подсунули? Разве так должен выглядеть настоящий леший?
– А мы еще вас не видели, не знаем, как вы выглядите, – не удержался от грубости будущий хозяин леса. – Давайте-ка слезайте уже с дерева, что там попусту сидеть.
– А откуда ты знаешь, что я на дереве, а не где-нибудь рядом с вами, например, под ближайшим кустом?
– Мне ли не знать? У меня папаня тоже любит по деревьям лазить. Уж его мамка ругает-ругает, а все напрасно. Мало того, что лазает, так еще и на макушках раскачивается. А макушка-то, между прочим, и обломиться может. Знаете, как с самой верхотуры-то больно падать?
– Да уж знаю, – таинственный голос вдруг послышался совсем близко. А потом и его хозяин появился. Действительно, слез с дерева.
– Так вот ты какой, Бабы Яги любимчик. А ну, поворотись-ка, сынку.
– Что я вам, волчок какой, на месте крутиться?!
– Какой же ты все-таки невоспитанный! – одернул его водяной. – Это у леших обращение такое вежливое к молодежи: поворотись-ка, мол, сынку. Надо же старшему рассмотреть, выйдет из тебя когда толк, или нет. Неужели к тебе отец так никогда не обращался?
– Отец-то, может, мне много каких всяких слов говорил. И обидных – тоже. Но таких вот – ни разу. Ну что, скажи, можно во мне в такую темень рассмотреть? Ничего не рассмотришь. И вообще – какой есть, такой есть.
– А действительно, что это мы тут в темноте стоим? Пойдемте, у меня избушка рядом. Там за ужином все и обсудим.
– Нельзя нам, дяденька в избу, – сказала Машутка. – Нам, дяденька, на кладбище нужно.
– Куда-куда?
– На кладбище. Вы не скажете, где здесь ближайшее?
– А не рано тебе, девочка, на кладбище-то?
– Нет, дяденька, не рано. Как раз сегодняшней ночью-то и нужно.
Разговор явно зашел в тупик.
– Ей не одной на кладбище нужно, – решил помочь Машутке и внести ясность водяной. – Мы все туда спешим.
– И вот этот, Бабы Яги любимчик, тоже?
– Ну, конечно. Он, правда, не очень хочет идти, но кто ж его спрашивает? Так родители решили.
– Что, родители решили, что их дитятке на кладбище пора?
– Да нет, что тут непонятного, – теперь еще и Иван-царевич принялся объяснять бестолковому местному лешему элементарные, с его точки зрения, вещи. – Родители сказали идти с нами. А уж куда мы направимся, туда и ему.
– Неужели повеселей местечка в наших краях не найти?
– Так мы там и повеселимся, – теперь еще и Игоряша внес свою лепту в разговор. – Вернее, порадуемся.
Что-то и Рыцарь печального образа хотел добавить, опять принялся руками размахивать, но его и днем-то не всегда можно было понять, а уж сейчас, когда кругом хоть глаз выколи – и подавно.
– Я вас теперь совсем не пойму, – у лешего от всех этих объяснений голова пошла кругом. – Как я слышал, вот этот малец сам ждал призрака, чтобы он его под ручку в полночь к могилкам отвел. А вот рядом девочка стоит, она же от испуга верещала, как резаная. А на кладбище, стало быть, ей не страшно будет? Вот женская логика…
– Ничего я и не верещала. Не надо было пугать. А то распугался тут. На кладбище-то, поди, некому такие шутки шутить. Там все смирные лежат.
– И тут вы заявитесь. Только хочу огорчить вас. Негде в наших краях вам будет повеселиться и порадоваться. Нет у нас тут кладбища. Потому что места наши безлюдные. Так, может, какие могилки одинокие людишек веселых, что на дорогах излишне шалили. Но вам ведь, небось, они не подойдут.
– Не подойдут, – решительно ответила Машутка. – Только вы, дяденька, видать не знаете ничего. Как же это здесь нет кладбища, когда оно вот тут где-то, как лес кончится.  Только оно старое, поэтому вы, наверное, ничего о нем не слышали.
– А ты вот услышала, и мне еще расскажешь. Ну сама посуди, мне ли, лешему, не знать, что в моей округе происходит? Да я здесь каждый кустик, каждую былиночку с детства помню.
– Это что же, выходит, все неправда в книжке про Корунда написано?
– А откуда ты взяла, что в этой книжке про наш лес писали? Не было здесь сроду никаких Корундов. И не будет, надеюсь. Без них весело живется. Вон каких гостей судьба послала.
– А про какой же еще лес, если не про этот? Мы же все правильно сличили. Деревенька, что в книжке описана, – это наша деревенька и есть. И прудик с утками рядом – все, как в книжке. А потом – дерево, от которого отсчет дороги к кладу надо делать. Дерево – ну точь в точь, как Корунд описывал. И стоит на отшибе, и в ста шагах от него, если смотреть на север – большой муравейник. Что еще надо?
– Предположим, – согласился леший. – Но, может, вы тогда не в ту сторону пошли?
– Как же не в ту сторону? – разволновался Игоряша. – Мы все делали так, как было написано. Мы же ни на шаг не отступали. Шли до двух закатов, никуда не сворачивая. Потом рощица была, все как в книжке. А за рощицей – бор сосновый. А за сосновым бором – старое кладбище. А на старом кладбище, прямо посередине, должен был стоять дуб столетний. Если в полночь сделать от него сто шагов к северу, а потом двадцать к западу, – затараторил он как по-писаному, видно наизусть зубрил, – то на этом месте должен быть закопан клад старинный. Надо только при этом про себя приговаривать заклинание от нечистой силы, которая этот клад охраняет. А когда откроешь, зажмуриться, чтобы сияние от золота и камней драгоценных в ночи не ослепило.
– А это вы те три деревца рощицей-то называете? – хмыкнул леший. – Предположим это так, вам видней. Погодите, не перебивайте, дайте подумать.
После некоторой паузы он предложил:
– Ну что нам, правда, тут в темноте стоять, все равно ничего путного не придумаем. Пойдемте в избу, там и тепло, и свет какой-никакой имеется. Хоть друг на друга посмотрим.
Опечаленные, спутники со скучным видом поплелись вслед за лешим. Избушка действительно оказалась неподалеку. И даже, к удивлению Иван-царевича, не на курьих ножках. Зато внутри можно было как следует разглядеть друг друга – свечек для гостей леший зажег – не поскупился.
– Я вот о чем думаю, – сказал он, по-быстрому собирая на стол чего-нибудь покушать, – а это ваше дерево с муравейником, оно где стоит? Это не там через лужок дуб сгоревший, в который когда-то попала молния?
– Там, там, – обрадовалась Машутка, – и все-то вы, дяденька леший, знаете, везде побывали...   
– Да-а, жалко дубок. Хороший был еще, крепкий. Главное, стоял себе лет двести с лишним, никому не мешал. И на тебе. Губят природу, губят… А ее, кормилицу-поилицу нашу – беречь надо. Что это, кстати, я ваши все голоса слышал, кроме одного? Зато молчун этот руками здоров махать! Кого он ловит-то все время?
– Он не ловит, он так разговаривает, – растолковал Иван-царевич. – Обет молчания у него, или, как выражается наш юный друг, зарок. Сказал, что не произнесет ни слова, пока не победит чуду-юду-рыбу-кит. Мы уже привыкли, не обращайте внимания.
– Бывает, – согласился с Рыцарем леший, – иногда лучше руками махать, чем говорить.
– А чего это вы про дуб вспомнили? – вернул разговор в нужное русло Игоряша.
– А того, дети мои, что от того дубу до меня ходу – не два заката, а три.
– Не может такого быть, – тут уже Иван-царевич и водяной возмутились в один голос. – Что ж мы, считать не умеем? Как вышли, заночевали – это один закат. И пришли – второй. Где ж еще третий? Не было никакого третьего!
– Ну не знаю, не знаю… Меня-то вы что убеждаете? Не я же с вами ходил. Если были бы мы в одной компании, то ответил бы. А так – сами подумайте, куда еще один закат мог подеваться, и еще так, что вы не заметили…
Машутка с Игоряшей только руками развели: не знаем, мол, и даже догадаться не можем. Потому что мы, дескать, тоже закаты считали, и никак их не могло быть больше двух. Потому что мы, хоть и маленькие, но до двух-то как-нибудь уж в силах сосчитать…
– Не знаете?!! И догадаться не можете, куда еще один закат делся? – вдруг взвился водяной. – Ну так я вам скажу! Вернее, покажу. Нет, сначала покажу, а потом нам кое-кто расскажет, как это могло случиться, что шли мы до двух закатов солнца, а в итоге, оказывается, их получилось все три!!!
Тут и до остальных дошло. Все дружно повернули головы в сторону лешего-младшего…

Глава 10,
в которой принимается важное решение

– Та-а-ак, желания пропадают, – констатировал Иван-царевич. – Кое-кто за счет коллектива чуток лишнего поспал. Так – на один закат всего.
– Да потому что нету никаких драконов, нету никаких кладов, Корундов, нету никаких чудес, и не бывает, – взорвался будущий хозяин леса.
– Может, и леших никаких нет? – противным голосом поинтересовался у него водяной.
Но провинившегося соню уже было не остановить.
– А это без тебя разберутся, есть они или нет. А я устал! Как вы не можете понять?!! Устал! Ну подумаешь, поспал лишний часик-другой. Вы, между прочим, тоже в это время отдохнули, хоть и не знали об этом. Что вам, лишнее время для отдыха во вред, что ли, пошло? Не во вред. Вон какие сытые и довольные на меня смотрите. Только злобные. А клада все равно бы никакого не нашли! Потому что нет никакого старого кладбища! Если здесь нет, то и нигде нет! Не бывает вообще старых кладбищ!
– Это деревни нашей старой уже нет. И не будет, наверное, никогда больше, – тихим голосом сказала Машутка, и заплакала.
Все обернулись в ее сторону и погрустнели. Игоряша тоже слезу пустил, как-никак, это и его родная деревня тоже. Даже у Рыцаря печального образа глаза были на мокром месте. Один старший леший ничего не понимал, только растерянно взгляд с одного на другого переводил, и еще больше не понимал.
– Может, вы объясните все-таки, что случилось? – не выдержал он наконец.
– Да тут долго рассказывать! А с другой стороны мы и не торопимся уже никуда.
И Иван-царевич начал обстоятельно пересказывать все их незадавшееся уже сначала путешествие. Ничего не утаил. Даже про тайну свою сердечную, желанную царевну-лягушку не стал скрывать. Ну и, конечно, все остальное. И про то, как их родители этого сони в путь-дорогу собирали, и про подарки Бабы Яги, которые она каждому вручила. И про то, как леший-младший уже сразу одно желание волшебной палочки на всякую ерунду истратил. А теперь, получается, и второе тоже. Только совсем скрытно все устроил. Они и не заметили, как проспали лишние сутки. Ну разве так порядочные лешие поступают?
– Ну, как поступают лешие, не тебе, друг мой, судить. Над нами, видишь ли, суда никакого нету. Мы – хозяева леса, и все этим сказано. И пожаловаться на нас никому нельзя. Нет на лешего управы. Но история, конечно, некрасивая. Если к тебе за помощью обратились, надо было со сном-то, дорогуша, потерпеть.
– И что теперь делать? – спросил враз притихший леший-юниор. Как видно, до него наконец-то дошло, что он натворил нечто плохое.
– Ну что делать? Бить мы тебя не будем, конечно. А вот наказанию одному подвергнем. Придется тебе расстаться с самым сейчас дорогим!
– Это с чем же?! – испуганно посмотрел провинившийся на своего местного родственника.
– Ну как с чем? С желанием! У тебя же палочка локального действия? Так?
– Так…
– У нее три желания? Так?
– Так.
– Два ты по-глупому истратил, значит, одно осталось. Так?
– Не совсем…
– Что значит не совсем? Тебя что, родители считать не учили?
– Учили. Считать я умею. Поэтому в палочке желаний-то больше нет.
– Как нет?!!! – ахнули все.
– Ну нет, и нет. Что здесь такого? Этот вон всю дорогу селедку трескает, а мне что, один раз мороженое нельзя было скушать? Я же не виноват, что мне не дали на дорогу такую банку, чтобы из нее мороженки можно было одно за другим таскать…
– Значит, получается, так, – мрачным голосом подвел итоги Иван-царевич. – На два желания мы всем своим отрядом вдоволь выспались. Но у нас оставалось еще одно желание, с помощью которого можно было дракона если не окончательно победить, то хотя бы усмирить. Но один наш дорогой товарищ об этом не подумал. Ему некогда было думать. Он мороженого давно не кушал. И вот теперь, наконец, попробовал. Вкусное хоть было мороженое?
– Вкусное, – буркнул младший леший.
– Так что же, нам теперь никто и ничто не поможет? – опять со слезами на глазах сказала Машутка.
– Вот он точно не поможет, – ответил за всех водяной, кивая на младшего лешего. – Ну а мы сейчас будем думать, что делать. Давайте проводить ревизию подаркам. У меня была баночка с рыбками. Боюсь, в данной ситуации она совсем не нужна. Мне даже лишнюю селедочку из нее, после всего случившегося, доставать стыдно.
– У меня дудочка есть волшебная – на тот случай, когда мы попадем в безвыходную ситуацию. Мне кажется, сейчас и ее нельзя в действие пускать. Все ж таки ситуация не совсем безвыходная, хотя и с самого начала все не заладилось. Ну, может, в выручальную трубку поглядеть, да на бой выходить. Да сомневаюсь я, что и это сгодится…
– Значит, надо так идти, – решительно подал голос младший леший. – В конце концов, мы же одна команда, да непростая. У нас и царевич, и водяной, и даже Рыцарь…
– И леший еще… – съязвил водяной.
– Да! И я тоже! Я понимаю, что был не совсем прав. Ну так что ж? Исправлюсь! Пойду в первых рядах! Хотите, этого дракона на бой вызову? Хотите?
– Не хотим. Потом от Бабы Яги неприятностей не оберешься, почему мы ее сыночка ленивого не уберегли.
С этими словами царевич стал думу думать, как им из беды выпутываться. Тут и старшему лешему слегка неудобно стало за своего провинившегося сородича, и он внес предложение.
– А вот я слышал, драконы чего-то боятся… Только чего – не помню, то ли мышей, то ли воды, то ли какого-то меча заветного.
– Информация полезная, – согласился с ним Иван-царевич. – Мышей среди нас нет, воды мы много не натаскаем, ну а что касается меча заветного… Честно сказать, у нас вообще никакого оружия нет.
– Как же вы в дальнюю дорогу тогда собрались? А ну нападет кто? Или вот, как сейчас, с драконом биться…
– С драконами биться мы и не собирались.  Я же объяснял. Мне невеста-лягушка нужна. Водяному – лужа поглубже. Рыцарю – чуда-юда. Как он ее побеждать собирался, мы не поняли, слишком долго руками махал. Как-то собирался, наверное. Вот только и при нем тоже никакого оружия. Мы – самый мирный отряд на земле.
– Это не отряд, это целое воинство безголовое, – почесал в затылке старший леший. – Даже и не знаю, как вашей беде помочь…
– Не знаете, и не надо! – воскликнул Игоряша. – Можете все здесь сидеть, спать и мороженое есть. А мы пойдем наших из беды выручать. И пусть будет, что будет!
– И я с вами, примите меня, и не обижайтесь за то, что было, – встал рядом с ними младший леший.
– Вот теперь действительно воинство, все враги от вас разбегутся, – улыбнулся Иван-царевич. – Ну а меня-то с собой возьмете?
– Возьмем, – радостно закивала Машутка.
– И нас берите, – присоединились к воинству водяной и Рыцарь печального образа.
– Я бы, ребят, тоже с вами пошел, – с завистью посмотрел на них старший леший, да нельзя мне из своего леса далеко уходить. А ну-ка не вы, а кто действительно лихой в гости нагрянет… И помочь вам какими-нибудь вещицами волшебными тоже не могу – чай, не Баба Яга. Одно могу сказать: буду за вас тут кулаки держать, чтобы все у вас получилось. Особенно у штрафника вашего, который мороженое очень любит. Все ж таки родственник он мне…
– А на добром слове тоже спасибо, – ответил за всех Иван-царевич. – Доброе слово и моральная поддержка нам тоже помогут. Ведь мы будем знать, что не просто так сами по себе идем, а есть у нас искренние друзья в этих местах, которые за нас переживают.
– Светает уже. Может, полежим часочек перед дальней дорогой? Дела-то впереди нам героические предстоят, немного отдохнуть надо, – робко предложил младший леший.
Но тут все разом ТАК на него посмотрели, что он моментально покраснел:
– Ну что сразу я? Вы ведь тоже устали. Вам что, короткая передышка не нужна? Ну а если не нужна – тогда в путь. Я ведь сказал, что можете на меня положиться.
Настроение у всех в этот момент было настолько боевое, и так всей дружной компании хотелось подвигов, что медлить более никто не стал. Все разом вскочили, и засобирались в дорогу. Старший леший даже залюбовался таким порывом. Единственное, посоветовал перед дальней дорогой:
– Идти вы можете не слишком быстро, силы понапрасну не тратьте. Сами понимаете – у цели будете к тому моменту, как солнце в третий раз станет закатываться за горизонт. И про дракона я вспомнил. Не боится он ни мышей, ни воды. И оружия нет такого на земле, чтобы он без оглядки прочь побежал. Но есть против него одно верное средство. Я только что о нем вспомнил.
– Какое?!!! – разом все повернулись к лешему.
– Сказать?!! – попробовал он потомить немного путников. Но потом, видя, что к шуткам никто не расположен, продолжил, – драконы, они ж ведь какие?
– Какие?!!
– Грубые они и невоспитанные.
– И что?!!
– И то. Любой грубиян больше всего на свете боится, когда с ним вежливо начинают разговаривать. Он тогда теряется, и не знает, что ответить. Тут-то из него можно веревки вить.
– А зачем нам веревки из дракона? – удивился Игоряша.
– Чудак! – ответила ему более взрослая Машутка. – Это ж только так говориться – веревки вить. А на самом деле это значит, можно делать, что хочешь.

Глава 11,
о силе волшебных слов

По дороге назад спутники оживленно обсуждали новый способ борьбы с драконами.
– Кому же первому с ним разговор тогда начинать, – рассуждал Иван-царевич. – Кто из нас больше вежливых слов знает?
– Небось Рыцарь. У них так полагается, – ответил ему водяной. – Сделать какую-нибудь гадость, но при этом сказать цветисто, так чтобы все окружающие в восторг пришли. Тогда и на гадость никто не обидится. Называется это… Сейчас скажу… Шмалитес!
Рыцарь сделал несколько быстрых шагов, чтобы оказаться впереди всех, обернулся и внимательно посмотрел на водяного, словно пытался понять, шутит тот, или нет. Но водяной уже не обращал ни на кого внимания, он увлеченно рассказывал спутникам основы шмалитеса.
– Вот, скажем, поздороваться надо. Это целая наука, не как у нас, по-простому: привет – привет… По шмалитесу вообще здороваться не полагается, надо только отдать честь, и идти дальше. А честь ведь так просто не отдашь, ее ведь еще не каждый возьмет. Вот тебе, Иван-царевич, нужна честь лешего?
– А зачем?
– Я ж не спрашиваю зачем? Я спрашиваю, нужна или не нужна? Если нужна, возьми, а потом будешь думать, зачем она тебе понадобилась.
– Да не нужна мне его честь. От него самого-то толку мало. А уж от чести его – тем более.
– Не обижай попусту своего товарища по путешествию. Он исправится, он нам слово дал. Да и не выйдет у него больше что-то от нас тайком делать, желания-то иссякли. Но самое ужасное, что и большинство рыцарей так думают: зачем мне чужая честь, если и свою девать некуда. И не берут. Тогда тот, у кого честь не взяли, должен остаться на месте, и ждать, когда кто-нибудь следующий ответит на их приветствие. Бывало, год, бедный, топчется на месте, а все бестолку. Никто на него внимания не обращает. И уйти нельзя, это моментально всем станет известно. А в шмалитесе это страшное преступление. Рыцари, Вань, они как драконы – вредные и противные. Это только истории про них красивые рассказывают. А на самом-то деле… О-о-о…
– Погоди ты со своим шмалитесом. Лучше давайте решим, кто дракона вежливостью из себя выводить будет. Я вот, честно скажу, не силен всякие антимонии разводить…
– Эх ты, а еще царевич….
– Хорошо. Кой-какие слова я знаю: здравствуйте – спасибо – пожалуйста – большое спасибо – большое пожалуйста – не стоит благодарности – присаживайтесь, гости дорогие – скатертью дорожка – катитесь колбаской… – Нет, последнее, пожалуй, не сгодится.
– И какое, по вашему, из этих слов сразит дракона наповал? – обратилась Машутка к водяному, как к главному знатоку по вежливости.
– Боюсь, нет тут такого слова. А должно быть. Давайте помогать нашему герою. Кому ж, как не царевичу, с драконами-то воевать.
– Будьте добреньки, не сочтите за труд, окажите любезность, – зачастила Машутка. – Дверью не хлопать, в окно не высовываться, в колодец не плевать, на перила не облокачиваться…
– А в чем же здесь вежливость? – удивился леший-сын.
Тут даже Игоряша удивился:
– Как в чем? Ведь к ним надо добавлять слово пожалуйста, и получится вежливо: дверью не хлопать, пожалуйста. В колодец не плевать, будьте добреньки, на дороге не стоять, окажите любезность…
– Что-то не пойму я, – удивился Иван-царевич. – Ведь с этими словами я должен не на поединок не на жизнь, а насмерть выходить, а к невестушке своей, ненаглядной царевне-лягушке подкатываться. А тут, получается, и к дракону и к самой своей единственной и распрекрасной у меня один и тот же подход должен быть… Но ведь они – не одно и то же…
– Ну наконец-то ты, Иван-царевич, что-то понимать начинаешь, – обрадовался водяной. – А я тебе еще когда говорил, ты меня не послушал. Сейчас бы жил с пнем березовым, совет был бы да любовь. Небось и опятушки уже пошли бы… Ну не смотри на меня так злобно. На крайний случай вместо пня у нас дракон имеется. Все равно ведь одни и те же слова ему говорить… А уж когда стемнеет, Вань, все невесты одна на другую становятся похожи, это ты верно подметил. И не разберешь, какая из них дракон, а какая лягушка…
– А я еще заморское слово знаю – гран-мерси, – ляпнул вдруг невпопад леший. Ему давно уже хотелось вступить в беседу, да, как назло, ни одно вежливое слово на ум не приходило. Начал было припоминать, какие слова его папаня обычно с макушки дерева кричал, и совсем скис, к вежливым их никак было не отнести.
– Вот оно, Бабы Яги воспитание – старших перебивать, – возмутился водяной. – Ну кто тебя таким словам, да еще в наших лесах, мог научить, признавайся.
– Я ведь не только это слово знаю, а и еще кой-какие – лямур, бонжур и тужур. Мне кажется, от этих слов дракон точно дуба даст.
– Или с дуба рухнет. Откуда ты знаешь, что эти слова означают? Может они не для шмалитеса, а совсем наоборот, – возмутился Иван-царевич.
– И вообще, – поддержал его водяной, – это ж наш дракон, местный. Он никаким шмалитесам-то не обучен. Он даже не поймет, чего ему сказать хотят. Как бы хуже только не вышло, от этой вежливости заморской. Хотя слова красивые, надо запомнить. Может, ты и еще какие знаешь?
– Вот он помнит, – Машутка указала на Рыцаря печального образа, который, оказывается, давно уже энергично отгонял от себя мух и дятлов. – Наверное, тоже хочет какое-то слово сказать.
– Да вроде бы нет, – засомневался Иван-царевич. – Слова-то он, конечно, знает, все ж рыцарь, но показать никак не сможет. Вот ты, например, можешь руками изобразить слова «будьте любезны, не сочтите за труд»?
– Не могу. Вернее могу, но кто ж это поймет?
– Вот и у него такая же беда. А идея-то, между прочим, неплоха. Может нам и вправду Рыцаря на встречу с драконом послать?
– От него же ни одного слова не добьешься! – возмутился леший. – Ведь я же вызывался сам идти. И пойду!
– Слов, может, и не добьешься, зато манеры какие, – задумчиво произнес водяной. – В вежливости, между прочим, не так важны слова, как манеры. Вот ты-то, небось, не стал бы дожидаться два года на одном месте, пока с тобой кто-нибудь по всем правилам поздоровается.
– Я бы и пяти минут не стал, – парировал леший. – Дал бы по макушке, и все дела. А то ишь, развели шмалитесы!
– А еще называешь себя вежливым человеком. Хочешь одними словами дракона завалить. Нет, этот зверь тебе не по зубам.
– А тебе?
– И мне тоже. Думаю, надо Иван-царевичу вместе с Рыцарем идти. Один говорить будет, а другой его слова показывать. Вдвоем-то они, небось, живо это чудище погонят. Вам, детки, как дракона подать – в жареном виде или вареном?
– Не надо нам ни в каком виде, – возмутилась Машутка. – За кого вы нас принимаете? Нам надо, чтобы он наши места как можно скорее покинул. А погибели ничьей мы не хотим. Зачем?
– Ну, не хотите, как хотите. Слышишь, Иван-царевич, вам надо по-тихому дракона-то победить. Чтобы он незаметно из этих мест удалился. Сможете?
– С таким-то помощником… – кивнул на Рыцаря явно озабоченный Иван-царевич.
В ответ на его слова Рыцарь замахал руками еще энергичнее, Но, похоже, против единоборства с драконом не слишком протестовал. Да и куда он денется? Что для царевичей, что для рыцарей совершать подвиги должно быть обычным делом.
Между тем деревня-то приближалась. Уже наш отряд борцов за освобождение от дракона два заката заночевал, и приближался третий. Солнышко, сделав положенный круг, начало клониться к горизонту. На душе у друзей стало тревожно. Одно дело – идти весело болтать о том, как они будут с драконом драться, и совсем другое, когда опасность стала совсем рядом. Да и обстановка кругом переменилась – под стать предстоящему поединку. Уже не так весело пели птицы, и не было уже той веселой легкости на душе, которая присутствовала в самом начале похода. Не то, чтобы друзья очень боялись предстоящего соперника, они ж его и не видели ни разу, так что и не знали, чего следует бояться… Но вот  определенные опасения, конечно, присутствовали. Не каждый день подвиги совершаются, и не каждый день драконов предстоит гнать взашей одними словами, без всякого другого оружия.
– Говорят, во времена Корунда был такой славный воин – Батстрой, – начал свой очередной рассказ водяной. – Так вот ему даже боялись оружие в руки давать. Кто в его руках хотя бы вилку увидит, обязательно отнимет. Потому что он и без всякого оружия горазд был в любых драках, любых поединках побеждать. Где уж он этим умением овладел, легенды не рассказывают, вроде бы из поколения в поколение в их роду передавалось, наряду со всякими мирными умениями – канаву выкопать до обеда, дом построить – это мастер был. И вот как-то завелась в краях, где жил Батстрой, напасть. Да не простая напасть, тоже гораздая руками без оружия махать. Говорит, кто кого победит, тот в этих краях царствовать и останется.
– Ну? – заинтересовался Иван-царевич, услышав знакомое слово про царствование.
– Ну и ну. Бились они, бились. Бились они, бились. Бились они, бились. А все никакого результата. И с одной стороны здорово руками машут, и с другой. И никто не может победу одержать. Уж из соседних королевств народ стал стекаться на этот диковинный поединок посмотреть. Уж из-за моря сразу несколько кораблей приплыли, и тоже – сразу к ним, интересно ведь, чей верх будет.
– И кто победил? – спросил леший после того, как водяной вдруг надолго замолчал.
– А никто не победил, поди и сейчас дерутся. Будем мимо этих мест идти, обязательно заглянем посмотреть. Туда все, кто мимо идет, заглядывают.
– Тоже мне история, – разочарованно сказал Иван-царевич. – И стоило только ее начинать…

Глава 12,
с последними деревенскими новостями

Заночевали в последний раз на подходящей лужайке. Утром, едва только солнце начало вставать, первыми подскочили Машутка с Игоряшей.
– Давайте, поднимайтесь уже, пора идти, – начали они тормошить остальных.
Как ни странно, спокойней всех на это отреагировал леший-сын. Встал, ни слова не сказал, да еще без всякого напоминания пошел умываться. В общем, чувствовал свою вину, чувствовал. Иван-царевич поворчал для порядка, но тоже вскоре был на ногах. А водяной, едва глаза успел продрать, сразу к волшебной банке с бесконечными селедками кинулся. Говорит, на пустой желудок даже с места не смогу сдвинуться.
Рано или поздно все утренние хлопоты закончились, и спутники тронулись в путь. Деревня была хорошо уже видна вдалеке, и шагать до нее оставалось немного. Машутка с Игоряшей волновались, конечно, не случилось ли что без них плохого, но вида старались не подавать.
Едва вошли в деревню, как дети постучали в первую же избу – узнать последние новости. Вышел к ним навстречу какой-то старик в давно нестираной рубашке и мятых штанах.
– Это дед Микита, – пояснил тихим голосом остальным Игоряша. – Он всегда все и про всех знает. А чего не знает, о том догадывается. К нему все у нас за советом ходят.
– Здравствуй, дед Микита, – первой поздоровалась Машутка.
– Здорово, здорово. Это что у тебя за отряд такой стоит?
– Это не отряд, дед Микита. Это наши друзья. Они пришли помочь от дракона избавиться.
– От дракона, говоришь… – дед Микита критически посмотрел на помощничков. – Они что, драться здоровы, или просто умные слишком, перехитрить его хотят?
– Они, дед Микита, вежливые. А дракона, нам сказали, если не богатством, то вежливым словом можно прогнать.
– Это в какой умной книжке ты такое прочитала, милая моя?
– Это не в книжке, это нам… – Машутка смутилась… – Ну неважно. Это нам сказал тот, кто знает, что говорит.
– Он-то может, и знает, а только говорить не с кем.
– Как не с кем?!!! – ахнули хором все.
– Вот так не с кем. Пропал наш дракоша. Куда – никто не знает. А может, и не пропал. Может, дома сидит. Но только последнюю неделю о нем ни слуху, ни духу. Затаился, защитничек наш. Наверное, пакость какую новую затевает. У нас ведь тут позавчера купцы новые заморские объявились. Подозрительны-ы-ые…
– А чего хотят? – вступил в разговор Иван-царевич.
– Дак, кто ж их поймет, чего они хотят. Все ходят и ходят, смотрят и смотрят. Говорят, веселить вас будем. А чего ж нас еще веселить-то… У нас и без них, с драконом, жизнь уж больно веселая стала, дальше некуда.
– Что-то ты, дед Микита, таишь. Ведь знаешь, небось, чего хотят. Если не ты, то кто еще может узнать? Ну-ка давай, выкладывай.
– Знать-то знаю, только в толк я никак не возьму все происходящее. Но уж коли вы пришли с нашим драконом по-хорошему говорить, расскажу. Может, пригодится.
Оказывается, в день, когда Машутка с Игоряшей отправились искать корундов клад, в деревне эти купцы и появились. Все ходили, присматривались, а потом пристали к одному: нужны, говорят, две бригады. Одна чтоб поляну ровную натоптала, а другая – те, которые бегают быстрее всех. Мужики, конечно, заволновались: поработать мы завсегда согласны, а бегать-то от кого?
– Не от кого, – говорят купцы, – а зачем. Бегать будем наперегонки, а все остальные круг них стоять и галдеть – хворать то есть за них.
– А что, хворые быстрее бегают? Не замечали мы что-то, – рассмеялись мужики, и махнули рукой. Вроде купцы с виду дельные, а по сути оказались придурковатые.
– Ничего вы не понимаете, – купцы даже внимания не обратили, что их на смех подняли. – Это заморское развлечение. Спортус называется. Он из двух частей состоит. Первая – те, кто бегает по кругу. А вторая – те, кто за ними смотрит, и об заклад бьется. Угадал, кто первый прибежит, получил свой заклад и еще соседский. Не угадал – ничего не получил, да еще твой заклад отобрали.
– Чего?!! – нахмурились мужики. – Вы что сюда, наше добро пришли отнимать? А ну валите-ка. Пока целы.
– Да нет, – еще пытались достучаться до них купцы. – Как вы не поймете? Вы же теперь не деревня какая завалящая. Вы же центр, благодаря мудрому правлению вашего Дракона I. Он про нашу затею знает, она ему нравится, и его превосходительство Дракон I добро на это дал. Так что сами не захотите бегать или заклады ставить, управа на вас живо найдется. Да и сами посудите. У вас теперь чего только нет, чем только не торгуют, какие кренделя только не выделывают. Но ведь и радости жизненные тоже надо получать. Не все бирюками жить.
Из всех этих слов мужики поняли только одно. Дракон новую хитрость задумал, чтобы сделать их жизнь еще невыносимее. И сопротивляться бесполезно – не хочешь, заставит, скажешь, что не можешь, сначала научит, а потом все равно заставит. Эх, жизнь…
Вконец расстроившись, мужики во всем купцам подчинились, и со страхом ждали, что когда поляну утопчут до зеркального блеска, после чего их же еще по ней и бегать заставят. Да заклады за это отберут.
А дракона с тех пор действительно никто не видал. То, что ни день, хоть пролетит, хоть где-нибудь за леском рыкнет – так, что вся деревня трясется. А теперь – ни гу-гу.
– Может, заболел, нам на радость, – заговорили тут все…
Ну, заболел, не заболел, а только избаловался народец. Сначала, когда хор под окнами драконова дома каждый вечер дисциплинированно выстраивался, начали тише петь, и никто их за это не бранил. Потом, теми же тихими голосами, вместо песен стали непристойные частушки про дракона исполнять, и опять – ни ответа, ни привета. Тут уж народец и вовсе осмелел, и всякие хоровые песнопения под окнами вовсе прекратились, другие дела на это время сыскались, поважнее.
И все бы ничего, жизнь, вроде как, налаживалась. Но бойкие заморские купчишки, намекая на свои связи с Драконом I, не давали никому покоя. Хотели было мужики по шее им накостылять, да забоялись – вдруг и правда не врут. Вернется дракон, узнает, полдеревни, а теперь уж полгорода, какая это деревня, съест. Так и слушались их. Теперь уже вечерами не под окнами пели, а поляну утаптывали. А самые шустрые на пробу взапуски бегали. Оказалось, для этих целей хворые купцам не нужны. Наоборот, самых бугаистых выбрали.
– А хворать, – объяснили, – это просто так говорится. Потому что, конечно, похворать все равно придется всем. Тот, кто заклад потеряет – будет переживать из-за этого. Ну а тот, кто еще и соседский заклад возьмет, тот на радостях так потом погуляет, что утром шибко головой будет хворать.
– А зачем же тогда все это устраивать-то? – удивились мужики, – если и так больной, и так больной.
– А затем, что болеть-то вы будете потом, а перед этим вам будет хорошо. Очень хорошо.
Ответ не убедил никого. Но ведь и никакого другого не было. А приготовления к первому в истории деревни спортусу продолжались. Назначена эта дурацкая забава была уже на завтрашний день.
– Я не понял, – сказал, прослушав всю эту историю, Иван-царевич. – А куда все-таки дракон-то делся?
– И зачем нам какой-то дурацкий спортус? – удивилась Машутка.
– А купцы откуда взялись? Неужели правда из-за моря приехали? Что им дома-то не сиделось?
Вопросы сыпались один за одним. Надо было на них отвечать.
– Значит так, – приступил к ответам дед Микита. – По порядку. Дракона, я так думаю, действительно в деревне сейчас нет. Он не болеет, не спит, куда-то его нелегкая загнала. Чую я, в ближайшее время обязательно вернется. И хорошего от его возвращения ждать не приходится. Про спортус и купцов. Знают они, куда дракон делся, и наверняка говорили с ним. Потому себя так нагло и ведут. А затея их неспроста. Какую-то выгоду они с нас хотят поиметь. Только не знают они народа-то нашего. Не выйдет у них ничего. В этом я могу вам поручиться. Что уж там получится завтра, не могу сказать, но получится, ой получится…
– Ты, дед Микита, нас не пугай, – важно сказал водяной. – Раз мы с драконом пришли воевать, то и купчишек этих тем более не боимся. Потому что купчишки, это… Видал я купчишек-то… Бывали у меня в лесу… Конечно… Да…
Окончательно запутаться в мыслях водяному не дал Иван-царевич.
– А ведь неплохо было бы поговорить с ними. Может, знают они, где дракон-то прячется. Тогда и возвращения ждать не придется. Сами в его логово нагрянем.
– Из огня да в полымя, – махнул рукой дед Микита. – Если хочешь знать, они одна компания. Что купцы, что дракон этот. Еще неизвестно, кто для наших мест опаснее. Лучше бы вы корундов клад отыскали…

Глава 13,
из которой становится ясно, стоит ли жениться ни кикиморе болотной

Поговорив с дедом Микитой, друзья отправились в деревню искать таинственных купцов. Машутка с Игоряшей все головами крутили: только шесть дней их здесь не было, а как все вокруг изменилось… Про остальных и говорить нечего. Леший-младший и водяной вообще кроме леса ничего интересного в своей жизни не видали. Иван-царевич тоже страстью к путешествиям до этого не отличался, и для него все здесь было в диковинку. Ну а что видал Рыцарь, и насколько на него произвела впечатление окружающая обстановка, и вовсе было пока загадкой, может, когда и расскажет.
– Гляди, Иван-царевич, – пихнул его в бок водяной, – какая девушка идет! Не какая-нибудь лягушка, писаная красавица. Давай познакомимся, бросим все, и разойдемся по домам.
– Шутишь, что ли? – не понял Иван-царевич. – Красавиц и у меня дома полно. Мне ж царевна нужна. А уж какая она лицом выйдет – на это царевичам сетовать не полагается. Правда, как рассказывают, настоящая царевна-лягушка была чудо как прелестна. Потому все с тех пор о ней и вспоминают.
– Предположим, вспоминал один такой же царевич, как и ты, – встрял в разговор леший-младший. – А что ж он будет всем говорить, что у него жена мало того, что жаба, так еще и кикимора болотная?
– Ты кикимор-то не трогай, – возмутился водяной. – Ты кикимор-то вообще видел когда-нибудь? Где кикимора есть, там русалкам делать нечего. Нет на свете ничего совершеннее, чем кикимора болотная. Потому что на свежем воздухе всегда, плюс водные процедуры, плюс лечебные грязи. Жаль только не царевны. А то бы не ходил наш друг по всяким неизведанным местам. Полазили бы с ним по болоту, поймали бы их с десяток, да и отобрали самую обаятельную и привлекательную. Но ты видишь, Иван-царевич, я к тебе с этим предложением не пристаю. Раз тебе даже березовый пень не невеста, то на кикимору тем более не согласишься. Я это понимаю, и такую позицию даже уважаю. Конечно, твоя невеста должна быть благородных кровей. А вот тебе, молодой человек, стоило бы задуматься. Чай, мамка и тебя хочет с невестой дома видеть.
– Ой, не знаю, – вздохнул леший-сын. – Они все такие разные. А ну как ошибусь, не хочется потом всю жизнь мучится. У нас же лес, не деревня какая-нибудь. У нас всяких разводов, как у людей, не бывает. Взял кого в жены – так живи. Только кого в лесу в жены-то найдешь? Вот и приходится ходить по белу свету.
– Интересно у вас получается, – не унимался водяной. – Ты, Иван-царевич, хочешь из лесной жизни лягушку к себе в дом притащить. А ты, леший будущий, наоборот, из обычной жизни в лес, может даже из какой-нибудь красавицы сделать лягушку, чтоб ей удобнее было по травке скакать. И никто из вас не думает, что невеста-то может с вами не захотеть идти, что у нее на все свое мнение может быть.
– Это еще почему? – удивились оба будущих жениха в один голос.
– Да потому. Может, вы не понравитесь. Или жилье ваше. Всякое ведь в жизни бывает.
– Нет, такого не может быть, – с металлической уверенностью в голосе ответили оба жениха. – Мы же не водяные какие болтливые.
– Ну, посмотрим, посмотрим, – водяной даже не стал ввязываться с ними в спор. – А насчет кикиморы ты все же подумай, плохого не посоветую.
– Соглашайся! Непременно. – Тут уже и Иван-царевич решил блеснуть своим остроумием. – А то вместо писаной красавицы кикиморы тебе пень осиновый сосватает. С него станется.
– Эх, вы… А еще моей мамке помогать мне обещали… – обиделся леший.
– А мы и помогаем, – поддержал Иван-царевича водяной. – Поиск невесты идет полным ходом. Мы уже почти уговорили тебя жениться на кикиморе болотной. Кстати, очень хороший вариант, подумай-подумай. Лень из сынка потихоньку тоже выбиваем. Он уже просто так спать не завалится, нет у него такой возможности. Даже внешне ты, дружок, изменился. Подрос за это время и раздался в плечах… Так что перед мамкой твоей нам будет чем отчитаться.
– Ну да! – восхитился леший-сын, и побежал искать ближайшую лужу, посмотреть на себя подросшего и возмужавшего.
– Хватит вам уже над ним подшучивать, – пока леший на себя смотрелся и ничего не слышал, за него вступилась Машутка. – Он же старается быть лучше, как вы не видите… И вообще. Прекращайте балаболить. Подходим уже. Видите, толпа народа. Значит, и купцы эти где-то неподалеку.
Толпа была достаточно большой. А обстановка – накаленной. Что-то собравшимся явно не нравилось.
– Долой! Не годится! Кого вы хотите нам подсунуть?! – донеслись, наконец, до них крики.
– Что тут у вас происходит? – спросила Машутка стоявшего с самого краю мужичка.
– Вы что ослепли? Вы сами не видите, что происходит? Нам подсовывают незнамо что! Думают, мы совсем тут глупые…
– В том-то и дело, уважаемый, что не видим и, соответственно, не знаем, что здесь происходит, – Иван-царевич решил отточить немножко вежливости, которая пригодится в поединке с драконом, на этом грубоватом мужичке.
Это действительно произвело впечатление.
– Чего? – удивленно посмотрел на него мужичок. – Самый умный, что ли? Сейчас в лоб дам.
– Да как вы разговариваете?! – возмутилась Машутка. – В наших краях никогда не было таких грубиянов. Откуда вы взялись-то все разом здесь?!
А Рыцарь, само собой, ничего не стал говорить, но только встал рядом с Иван-царевичем с таким грозным видом, что мужичок-грубиян счел за благо нырнуть в толпу, чтобы его больше не видели.
– Сейчас я попробую все разведать, – сказал Игоряша, и с этими словами нырнул вслед за мужичком куда-то туда, в толпу, где споры были еще яростнее.
Его не было довольно долго, наконец вдруг толпа расступилась, и в образовавшемся коридоре образовался хорошо одетый незнакомец, который держал за руку Игоряшу. Наступила тишина.
– Это вы хотели меня видеть? – спросил незнакомец.
– Мы не имеем чести вас знать, – Иван-царевич по-прежнему оттачивал вежливость. – Однако в силу сложившихся обстоятельств вынужден констатировать, что, по всей видимости, именно ваша персона интересовала нас в данный конкретный исторический момент.
– Мой друг, не говори красиво, – оборвал поток его жалкого красноречия незнакомец. – Я вам не дракон какой-нибудь, а деловой человек. Со мной можно и по-простому. А лучше вот что. Я приглашаю всю вашу честну компанию в гости. Мы здесь совсем рядом остановились. Посидим, кваску попьем. И все, что нас интересует, выясним.
Незнакомец даже не стал ждать, ответят ли на его предложение согласием, просто развернулся и пошел прочь, явно рассчитывая, что Иван-царевич и компания последуют за ним. Собственно, так и произошло. Жил незнакомец действительно неподалеку, в огромном доме с пятью окнами на улицу. Когда они подходили, на крыльцо выскочил точно такой же таинственный мужичишка, только одет был прямо наоборот. Если на первом незнакомце была малиновая рубаха и зеленые штаны, то на этом – зеленая рубаха и малиновые штаны. Когда увидел, кто к нему идет, аж заприплясывал на месте:
– Ну наконец-то, давно вас ждем. Видите, без вас и не начинали ничего…
– Что начинали-то? – удивился Иван-царевич.
– Сейчас сами все узнаете, в дом проходите, там и узнаете, – зачастил второй незнакомец, который в зеленой рубахе.
– А что там собственно за шум? Может, вы нам расскажете? – начал разговор водяной, едва только все расселись за огромным столом в просторном зале.
– Это обычное дело, – объяснил первый незнакомец. – Народишко недоволен. У нас же спортус завтра, вы ведь знаете. Так вот, говорят, обманываем мы. Один бегун, которого мы привезли, уж больно хлипкий. Он, – кричат, – и до конца-то не добежит. На него и заклад никто ставить не будет.
– И из-за этого столько шума? – не поверил Игоряша.
– О-о! Вы не знаете силы спортуса. Здесь пока совершенно неизвестно это развлечение, а вот в некоторых заокеанских местах и не такие споры бывают. Там, бывало, до драки доходит. И здесь дойдет. Без этого нельзя, не будет истинной радости.
– Какая ж в драке радость?
– А в драке всегда можно найти свою радость. Вы-то, небось, тоже сюда шли не разговоры разговаривать, а с драконом драться? Или не так?
– Нет, не так! – отрезал леший-сын. – Мы-то как раз пришли разговоры разговаривать.
– А-а-а… Ну да… Волшебная сила вежливого слова… Слышал я такую версию. Смешно.
– А вы, стало быть, в нее не верите?
– Не то чтобы не верю. Просто знаю, что на дракона это не действует. Сколько раз пробовал – не помогает. Поэтому вот вам мой совет: с драконом надо договариваться. Самое верное средство.
– Вы, значит, договорились?
– Не без этого.
– И куда же здешний дракон делся после ваших договоров?
– А никуда не делся. Мы его попросили пока нам не мешать. Он и сидит у себя дома, обиды подсчитывает, запоминает, кто про него частушки неприятные пел, кто словом нехорошим называл, кто первым предложил в его дворец еду больше не носить. Он все-е помнит. Драконы – они вредные и злопамятные. А вы хотели его одним здрасьте-пожалуйста победить. Какой ты Иван-царевич после этого…
– Вот только про Ванька не надо говорить, – подскочил царевич с места. – Вот не надо, и все.
– Не будем. Мы и не хотели никаких обидных слов. Да нам Ванек-то не нужен совсем. Нам нужен настоящий герой. Знаменитый король Иван-непобедимый!
– Это я что ли? – Иван-царевичу явно пришлась по душе такая постановка вопроса.
– Ну а кто ж? Ты, именно ты. Непобедимый, несокрушимый, неподавляемый и непотопляемый. В общем, король–победитель.
– Вы слышали? – гордо посмотрел Иван-царевич на своих спутников. – Везде уже про меня знают, какой я есть весь из себя замечательный!

Глава 14
в которой Иван-царевич попадает в беду

– Вы нас немножко не так поняли, – осадил Иван-царевича первый незнакомец. – Какой вы есть на самом деле – победимый или непобедимый, нам немножко все равно. Главное – мы скажем, что вы непобедимый.
– Это еще зачем? – даже водяной удивился.
– А затем. Мы ведь сказали, что главный наш жизненный принцип – договариваться. И вам тоже предлагаем сейчас договор. Вы со своей стороны соглашаетесь, что царевич ваш – самый шустрый и самый непобедимый. Гроза все соперников и усмиритель всех противников. Великий и прославленный. Знаменитый и непробиваемый.
– Да это, в общем-то, так и есть… – потупив от скромности глаза в пол, согласился Иван-царевич…
– Иванушка-а-а-а… В своем ли ты уме-е-е-е… – аж пропел ему водяной. – Ты что не видишь, они этой грубой лестью чего-то от тебя добиться хотят? – Приди в себя-я-я…
– А вы не встревайте в разговор, – оборвал его второй незнакомец. – Иван-царевич, кого ты себе в спутники набрал? Они же самого очевидного не видят. Ты ведь у нас и вежливые слова горазд говорить, я сам слышал, и шмалитесу, поди обучен, да еще и непобедимый…
– Честь не отдам, – моментально среагировал на знакомое слово «шмалитес» Иван-царевич.
– А не нужна нам твоя честь-то, – продолжали сладко вещать оба незнакомца. – Нам от тебя совсем другое нужно… Мы ведь понимаем, с кем нас судьба-то свела, поэтому, видишь, не настаиваем совсем, чтобы ты уступил нашим просьбам, а покорнейше просим…
– Ну что ж, можете высказать свою просьбу, я подумаю…
– Перво-наперво, мы хотели бы, Иван-царевич, поговорить с тобою наедине, без посторонних…
– Это кто здесь посторонние? – опешили водяной с лешим. А Машутка с Игоряшей от возмущения даже слов подходящих не нашли.
– Вы. Вы и есть посторонние, – продолжал сладкоголосо увещевать незнакомец. – Нам с дорогим Иван-царевичем нужно по одному царскому делу пошушукаться. А вы можете пока на крылечке постоять, мы потом вас позовем, не волнуйтесь.
– Да, может, вы действительно пока переждете там, на улице, пока мы все дела здесь свои решим? – поддержал их непобедимый и знаменитый.
– Если хочешь, мы и совсем уйдем. Но так с друзьями вежливые царевичи не поступают, ты не находишь?
– Я же не совсем вас прошу уйти, – слегка смутился Иван-царевич. – У нас тут разговор секретный. Мы пошушукаемся, – произнес он так понравившееся ему слово, – и я вернусь.
– Смотри, Ванюша, поосторожнее ты с этими. Больно сладко балакают… – с этими словами водяной поднялся, и другие тоже пошли за ним. Один Рыцарь на пороге с укором поглядел на возгордившегося Иван-царевича, остальные даже оглядываться не стали, просто вышли, и все.
– В беду попал наш Ванюша, – сказал водяной, когда все оказались на крыльце. – Сейчас его эта парочка сделает шелковым да послушным. Только зачем он им понадобился, никак в толк не возьму.
– Мне кажется, это как-то со спортусом завтрашним связано, – предположила Машутка.
– А я еще вот на что внимание обратил, – стал рассуждать леший. – Вы помните, как один из этих купцов сказал, что давно нас ждал? Как он мог нас ждать, если мы сами еще вчера не знали, что к ним пойдем?
– Тут-то как раз просто, – ответил ей водяной. – Они не нас ждали, а кого-то, кто к ним придет с драконом биться. Понимали, что рано или поздно с этим незваным чудищем обязательно кто-то придет разбираться. Люди опытные, сразу видно. Обратили внимание, как сразу наше слабое звено – Иван-царевича – вычислили? Поняли, что более никто из нас на их сладкие слова не купится.
– Что же нам теперь делать? – чуть не плача, спросила Машутка.
– Ну что делать? Во-первых, Иван-царевича дождемся, не век же он там с ними говорить будет. А во-вторых, посмотрим, когда сбудется во-первых, – ответил ей водяной.
Тут Рыцарь печального образа схватился за голову, и начал ходить туда-сюда быстрым шагом, отчаянно размахивая руками. Но только никак ему не удавалось втолковать своим спутникам, чего же он хочет сказать.
– Слушай, дорогой, может хватит уже со своими зароками нам тут голову морочить? Скажи человеческим языком, чего хочешь, – обратился к нему водяной.
Но Рыцарь только еще раз схватился за голову, и еще отчаяннее стал махать руками, и про ноги тоже не забывал. И махал ими, и просто вверх задирал, и делал вид, что бежит… Наконец, Игоряша первым попробовал расшифровать его телодвижения:
– Мне кажется, он думает, что Иван-царевич в завтрашнем спортусе будет принимать участие.
– Что-то я за ним раньше не замечал пристрастия к бегу, – засомневался водяной. Но Рыцарь поддержал игоряшины слова и отчаянно закивал головой, соглашаясь с ним.
– У них что, без царевича бегать некому? – не поняла Машутка.
– Бегуны-то наверняка есть, но, значит, царевич для каких-то темных делишек лучше годится.
В этот момент дверь дома отворилась, и на крыльцо вышел Иван-царевич в сопровождении обоих пришлых купчишек.
– Вы, друзья, вот что, – обратился он к ним. – Вы, пожалуй, идите где-нибудь отдохните до завтра, а я здесь останусь. Утро вечера мудренее, завтра сами все увидите, и поймете, как я всех вас выручу. И от дракона помогу деревне избавится, – это уже он отдельно Машутке с Игоряшей сказал.
Однако друзья на то и друзья, чтобы не бросать в беде. Никто расходиться не торопился, а наоборот, решили оставаться здесь, у крыльца, до тех пор, пока Иван-царевич к ним не вернется.
– Что же здесь непонятного? – накинулись тогда на них купцы. – У Иван-царевича своя голова на плечах имеется, которая поумнее, чем у многих из вас, между прочим. И он сам может ответственные решения принимать. У него, чтоб вы знали, завтра очень трудный день будет, и перед этими ответственными испытаниями ему надо как следует отдохнуть и о многом подумать. Вы только мешать будете. Коли считаете себя его друзьями, должны это понимать.
– Ванюш, обманывают ведь они тебя, как ты сам это не видишь? – еще попытался спасти ситуацию водяной. – Ты посмотри на их хитрые физиономии, и подумай, будут эти купцы что-то делать без собственной выгоды или не будут.
– Ну вы тут говорите, да не заговаривайтесь, – теперь уже купцы вышли из себя. – Мы что вам, проходимцы какие, или люди проверенные? Небось к дракону первого встречного-поперечного не пустят. Еще неизвестно, как вам удалось хотя бы к крыльцу его подойти. Даже свое здрасьте вежливое не смогли бы сказать. Так что не надо на нас наговаривать, а разворачивайтесь-ка спокойно, да идите где-нибудь отдохните, поспите, а завтра видно будет.
Была еще надежда, что Иван-царевич опомнится, да погонит прочь этих хитрющих, чересчур хитрющих купцов, но нет. Стоял Иван-царевич, да, ни слова ни говоря, смотрел на своих друзей. И совсем не хотел забирать свои слова назад.
– Что ж, Иван-царевич, оставайся со своими новыми приятелями, раз они тебе стали дороже, чем мы, – сказал за всех леший, Рыцарь обреченно махнул рукой, и все понуро подались прочь.
– Неужели мы так и пойдем, и ничего не будем делать? – Машутка с надеждой посмотрела на водяного, самого практичного в их компании.
– Сейчас, дорогая моя, ничего не можем поделать. Мы ведь не знаем, что эта сладкая парочка нашему Ванюше в избе-то напела. Остается согласиться с ним – утро вечера мудреней.
– Тогда пошли к нам домой. Будет вам там и приют, и отдых, – пригласил всех Игоряша.
– А родители не заругают? – осторожно поинтересовался леший-младший.
– С чего бы это? У нас папка с мамкой все ж таки старого воспитания, когда гостю завсегда были рады. Да и не было в нашей деревне прежде таких гостей, как сейчас, и бояться, значит, некого было.
Родители действительно встретили необычных гостей с распростертыми объятиями. Поругались, правда, что их дорогие детки где-то целую неделю пропадали, но при посторонних разве сильно будешь ругаться? В этом, похоже, тоже был дальний игоряшин расчет. А когда родители узнали, что это не просто так гости, а пришли они попробовать дракона прогнать, тут уж их гостеприимство вообще стало нарастать с каждой минутой. Только изредка интересовались, действительно ли они могут такое доброе дело для деревни сотворить.
– А как же! – важно отвечал леший. – Это ведь еще не вся наша компания. У нас один наш товарищ в дозоре остался – за драконом следит. И еще целый отряд в лесочке дожидается – будет дракона еще дальше гнать, когда он отсюда побежит… А отряд, доложу я вам, вооружен до зубов. Какого только оружия там нет, вы про такое и не слышали никогда. И не услышите, потому что оно секретное…
Видя, что все, особенно Игоряша и водяной с Рыцарем, с удивлением его слушают, леший распалился еще больше:
– Мы уже решили, что гнать его будем до дерева, в которое молния попала. Там неподалеку муравейник, вы должны это место знать.
Ошарашенные игоряшины и машуткины родители согласно закивали головами.
– Ну вот. А дальше уже по дороге будет бежать и бежать. И спать ему все это время не будем давать, – с особой мстительностью произнес он. – Ну а потом уже передадим его с рук на руки проверенному товарищу. Там места глухие, даже кладбищ нет – ни старых, ни новых, никто и не узнает, куда это проклятое чудище в этих лесах сгинет.
Сценарий мести дракону получился весьма впечатляющим. И в какое-нибудь другое время водяной, а даже и Рыцарь печального образа обязательно бы затеяли с лешим препирательство. Но сейчас было не до того. Во-первых, все были сильно опечалены предательством Иван-царевича. А потом – уж очень день получился хлопотным. Все устали, и к концу воинственной речи кивали головами – тянуло в сон. Только раздухарившемуся лешему, не в пример предыдущим дням путешествия, совсем не хотелось спать. Он бы еще говорил и говорил, как будет гнать дракона по долинам и по взгорьям. Однако его поток красноречия прервал водяной.
– Утро вечера мудреней! – еще раз повторил он фразу, которую за день поминали уже несколько раз, – завтра доскажешь.
Все с ним согласились, и пошли спать.

Глава 15,
где продолжают охмурять Иван-царевича

А что все-таки произошло в избе, где два шустрых заморских купца говорили с Иван-царевичем? Наверное, стоит вернуться чуть назад, и послушать тот разговор. А сначала вспомнить, с чего все началось.
Купцы потребовали, чтобы разговор шел без посторонних, только они и Иван-царевич. Намек на посторонних, который понятно к кому относился, очень задел ивановых спутников. «Это кто здесь посторонние»? – возмутились они. Но и купцы, и царевич, не стали их разубеждать. «Вы и есть посторонние», – ответил им один из купцов, кажется, тот, который в зеленой рубашке. А потом продолжил: «Нам тут с дорогим Иван-царевичем нужно по одному царскому делу пошушукаться. А вы можете пока на крылечке постоять, мы потом вас позовем». А Иван, что самое страшное, с этим наглецом согласился. После чего остался с купцами с глазу на глаз.
– Ну, говорите, чего хотели, – начал он.
– А хотели мы с тобой, непобедимый наш, вот о чем поговорить.
– Вот только давайте без этих словечек – непобедимый, неподражаемый… Мне, как царскому сыну, слушать их и приятно, и привычно. Но ведь понимаю я, что говорите вы их с какими-то дальними целями. Не купите меня за красивое-то словцо.
– Уважаю практичных людей, – одобрил его первый купец. – Хочешь начистоту, давай начистоту. Расскажи-ка нам, Иван-царевич, как ты к дракону хочешь пробиться?
– То есть как это как? Пойду и все.
– Ванюш, дорогой. Не пустят тебя к дракону-то. Ни тебя, ни спутников твоих. У него для таких случаев стража имеется. А даже если расшвыряет стражников ваш этот Рыцарь молчаливый, что толку? Дракон вам и слова не даст сказать. Спалит – и все.
– И что вы предлагаете? – с подозрением посмотрел на него Иван-царевич, понимая в глубине души, что купчишка этот, к сожалению, где-то даже прав.
– Так мы же вам говорили. До-го-ва-ри-вать-ся, – по слогам произнес купец в красной рубахе.
– С драконом договариваться?
– Ты правда такой наивный или прикидываешься сидишь? С нами договариваться. С нами. А с драконом мы и без тебя вопрос решим. Скажем, есть товарищ, проверенный, интерес у него к вам. Не желаете ли переговорить с ним по секрету, без свидетелей. Явишься перед драконьими очами, и разводи свою вежливость. Может, и правда, слово какое знаешь, которое дракона наповал сразит. Нам и самим было бы интересно его послушать. Вдруг когда пригодится.
– А ваш во всем этом какой интерес?
– Вот то-то и оно. От твоих бесед с драконом конечно никакого интересу. Расстройство одно. А вот для того, чтобы попасть к нему, ты нам сослужишь службу.
– Я? Царский сын? Служить?
– Мы же понимаем. Такое нам и в голову не могло прийти. Не служить, а службу сослужить. Или, если тебе это слово не нравится, оказать услугу. Помочь. Сделать одолжение.
– Что ж, одолжение мне разрешается делать. А что надо-то?
– Ты ведь знаешь, развлечение мы завтра устраиваем для народца местного. Спортус называется. И будут там бегать взапуски. А перед тем как бегать, каждый, кто будет за этим смотреть, об заклад побьется – кто первый прибежит.
– Опять не понял. Вы что, сами не можете об заклад побиться?
– Да ты дослушай до конца. Ну что за нетерпение! Не надо будет тебе ни с кем об заклад биться. Без тебя желающих достаточно найдется. Мы тебя попросим наперегонки побежать.
– Не царское это дело…
– Согласен. Бегать – не царское. Только это же не просто разок пробежать, это называется дипломатия. Искусство договариваться. А мы с тобой договоримся так – ты пробежишь, как надо, а мы тебя за это к дракону отведем. Хочешь, и товарищей своих заодно прихватишь. Дракону на закуску. Вдруг ему одного тебя мало покажется…
Иван-царевич засомневался.
– Да не умею я наперегонки бегать.
– Тебе и не надо уметь, чудак. Ты просто пробеги как надо. А надо нам от тебя, чтобы ты первым не прибежал. И спокойно отнесся, как мы про тебя перед этим рассказывать будем.
– Вот я понимаю, что вы какую-то подлость затеваете, а не пойму какую. Главное – и отказаться не могу. Мне ведь действительно нужно к дракону пробиться. Может, бегать действительно не царское дело, а вот с драконами драться – самое оно.
– Мы тебе о том и говорим. Соглашайся. Разве мы похожи на людей, которые могут царского сына обмануть? Да ты, когда настоящим правителем станешь, нас достанешь из-под земли, и в бараний рог скрутишь. Неужели ты думаешь, нам хочется жить скрученными как бараний рог?
Иван-царевич все еще сомневался.
– А главное – поможешь здешнему народу от дракона избавиться. Представляешь? Не каждому царевичу удается свою деятельность с подвига начать. Нам-то, купчишкам жалким, такое не под силу, сам понимаешь… А вот тебе, да спутникам твоим…
– По рукам! – наконец решился он.
– Вот и славно. Только давай договоримся, – это уже купец в зеленой рубахе стал Ивана обрабатывать, – ты своим спутникам ничего не говори. Зачем других в наши планы посвящать? Еще сболтнут лишнее какому-нибудь случайному прохожему, и весь наш план сорвется. Тут, Иван дорогой, рисковать никак нельзя.
– Нельзя, так нельзя. Молчать буду как рыба. Нет, как Рыцарь наш – печального образа. Куда мне приходить-то завтра?
– А никуда тебе приходить не надо. Ты здесь останешься. Мы с тобой еще поговорим, чайку попьем. А друзьям твоим скажем, чтобы они до завтра тоже шли отдыхать. Ты не думай, Иван-царевич, мы тебе плохого не желаем, и ничего худого не таим. Но только если ты здесь, в этой избе, будешь, нам спокойнее.
Вот после этого и вышел Иван-царевич с купцами на крыльцо, да сказал те обидные слова, чтобы шли они спокойно домой, и ни о чем плохом не думали. А он здесь останется, без них. Грустно было смотреть, как его спутники по путешествию, обиженные, подались прочь. Ну да он свой выбор сделал. А завтра наверняка представится случай все объяснить. Если они настоящие друзья, то все поймут и простят его. Он же не только для себя, он для всех старался.
Купцы же Иван-царевича так просто от себя не отпускали. Опасались, видно, что он образумится, и от них сбежит. Не успели его друзья удалиться, как тут же усадили своего гостя чай пить, на каких-то диковинных травах настоянный.
– А скажи-ка, Ванюша, куда ты вообще путь держал, пока до этой деревни не дошел? – спросил купец в зеленой рубахе.
– Да никуда особо не держал. Так, шли себе с водяным да с лешим куда глаза глядят. А что Рыцарь искал, кто ж его поймет, он ведь молчаливый у нас, – Иван справедливо рассудил, что не стоит много болтать об истинной цели их путешествия. Мало ли что. Купцы, по всему видать, людишки оборотистые, хватит с них того, что назавтра бегать его заставили.
– Ой ли! – не поверил купец в красной рубахе. – Где это видано, чтобы царский сын, да еще в такой компании, по дорогам шлялся. Из дома тебя вряд ли могли выгнать, ты, как я погляжу, парень послушный и степенный, это правильно. Значит, либо сам ушел, захотелось без папки с мамкой по свету походить, либо за невестой тебя отправили.
Иван аж закашлялся. Ну можно на этом свете что-то утаить?
– Покраснел – значит, правда, – обрадовался почему-то купец в зеленой рубахе. – Да ты не стесняйся, что уж здесь такого. Хочешь, мы тебе невесту сыщем? Вот поговоришь завтра с драконом, а то можешь и не говорить, на кой он тебе в самом деле сдался, поди без тебя здесь разберутся, не из самых худших дракон-то этот, и пойдем невесту искать. Эта твоя лесная нечисть разве может что в таких делах понимать? А мы тебе, если хочешь, на горошине невесту найдем.
Иван живо представил себе эту картину: горошина, а на ней, не сваливаясь, стоит его невеста. Это какого же она размера-то?!! Ужас!!!
– Не надо, – решительно отрезал он, – не нужна мне невеста на горошине. Что я с ней делать буду?
– А какую же ты хочешь? – живо заинтересовались купцы. – Царевичи обычно на горошинах невест ищут, им почему-то именно таких подавай.
Иван покраснел, потом побелел. Помолчал, и, наконец, признался:
– Я заколдованную невесту хочу!
– Заколдованную?!!
– Ну да. Чтобы я ее расколдовал – спас, значит. А она меня за это полюбила. Привел бы ее во дворец, и жили бы мы долго и счастливо. Была бы у нас куча детишек – мал, мала, меньше, и не ссорились бы мы никогда.
– А где ж ты заколдованную принцессу найдешь? Это ведь надо еще понять, что она заколдованная, а такое редко у кого получается. Можно по другому сделать. Мы для тебя кого-нибудь или что-нибудь заколдуем. Ты расколдуешь, а потом нам за это кусочек от своего царства отщипнешь. Не очень большой на первых порах. Хочешь?
– Кусочек от царства отщипнуть? Не хочу. У меня еще и царства никакого нет.
– Когда будет. Мы подождем.
– Нет, не нужна мне поддельная невеста. Хочу настоящую. И чтоб принцесса. Хотя только принцесс, как я слышал, и заколдовывают.
– Интересный случай, – посмотрел на него купец в красной рубашке. – Ну ладно, чаю попили, поговорили, невесты подходящей мы для тебя пока не наколдовали. Так что ложись-ка, Иван-царевич спать. У тебя завтра тяжелый день. Пробежишь, как тебя просят, потом и про невесту станем думать. Не унывай.
Сквозь наступающий сон Иван-царевич еще слышал, как оба купца вышли на улицу и о чем-то там оживленно говорили. Но о чем, он, несмотря на все свое любопытство, так и не мог разобрать. А встать тоже не получалось. Спать хотелось – хоть убей.
– Прямо как леший стал, – расстроено подумал он, прежде чем окончательно провалиться в сон.

Глава 16,
где надо биться об заклад

Утро, которое должно было быть мудренее предыдущего вечера, настало. Первым, как ни странно, проснулся леший. Он вообще эту ночь мало спал – все ворочался, и думал об Иван-царевиче. Зря он поддался на уговоры купцов этих. И они зря ушли, оставили своего товарища одного. Оно, конечно, и товарищ этот мог бы себя немного по другому вести, ну да ему сегодня самому стыдно будет за свои вчерашние поступки. Именно потому, что леший понимал, каково сегодня будет Иван-царевичу, ему и не удавалось уснуть. Все жалел его. Леший ведь и сам недавно готов был сгореть со стыда за свои необдуманные поступки. Да и сейчас еще было ему неудобно – особенно перед Игоряшей и Машуткой.
Вслед за лешим быстро поднялись все. Какой уж тут сон. Говорить никому не хотелось, и так все было ясно. И главное, никто не мог взять в толк, какую подлую хитрость купцы задумали. А что это хитрость, и именно подлая, и на нее попался Иван-царевич, было ясно всем.
– Не надо нам было вчера уходить, – произнес вслух мысль, которая ему всю ночь не давала покоя, леший.
– А что, под окошками мы должны были ночевать? – поинтересовался водяной. – Боюсь, из-под окошек наш большой друг Иван-царевич нас точно также прогнал бы. Не он, так дружки его новоявленные.
– Значит, спрятаться надо было где-то неподалеку. У них же недоброе на уме. А мы даже не попытались выведать их планы.
– Не волнуйся, их планы сегодня уже будут известны. Когда спортус этот дурацкий начнется. Надо нам, кстати, поторопиться, места получше занять. А то, боюсь, столько зевак набежит, что будем опять за чужими спинами прыгать.
Сказано – сделано. Друзья быстро собрались, и быстрым шагом направились к тому месту, где намечался этот таинственный спортус. Оказалось, что волновались они не зря. В ту же сторону направлялось довольно много местных жителей.
– Ну ладно мы спешим, нам надо. А они-то куда? – недоумевал водяной.
– Я чему удивляюсь, – сказала Машутка, – мне раньше казалось, что я всех в своей деревне знаю. Но тут вокруг ни одного знакомого лица. И откуда они все разом на нашу голову объявились? Да еще грубые какие! Смотрите, толкаются, и даже никто «извините» не скажет. Одно слово – драконьи подданные.
– А я вот сейчас кому-то толкану! – возмутился леший. – Кто тебя толкал? Вон тот, в кепке?
– Да тише ты! – дернула его за рукав Машутка. – Еще не хватало, чтобы ты вел себя как они.
Что интересно, разговоры вокруг очень походили на вчерашние, которые они в толпе слышали. Все также кричали «Долой!», «Не годится!», опять народ возмущался, что им кого-то не того подсунули…
– Скажите, дорогой мой, а кого нам подсунули-то? – решил все-таки полюбопытствовать о предмете спора водяной, и обратился к первому встречному.
– Вы что не знаете? Нас уже второй день за нос водят. Вчера косому плотнику Мордовороту сказали бежать, и хотели, чтоб мы за него закладами бились. А какие с него могут быть заклады, если он бегает как дождевой червяк?
– А сегодня он уже не бежит? – вдруг начал что-то понимать водяной.
– А сегодня объявили, что заместо Мордоворота какой-то непобедимый и знаменитый Иван-царевич будет, из ненаших краев. Говорят, дюже наперегонки носиться здоров.
– Так что ж вы недовольны? Вчера возмущались, что побежит Мордоворот, которого даже ленивый обгонит. Сегодня плохо, что царевич, который быстрее всех.
– А какой же с этого интерес, если он нашего бегунка как нечего делать обгонит? Что толку ставить заклады на этого царевича, если на него все поставят?
– А ты точно уверен, что он непобедимый? – поинтересовался водяной.
– Да все только об этом и говорят. Вот появился он ниоткуда ни возьмись на нашу голову.
– Ну так если неинтересно на Иван-царевича ставить, побейся об заклад на его соперника, – посоветовал леший.
Первый встречный с интересом посмотрел на него:
– А ведь верно. Наверное, я так и сделаю.
– Нет, вы поняли дьявольскую затею? – заволновался водяной, когда они пошли дальше. – Какой из нашего царевича победитель, да еще знаменитый? А все будут заклады на него делать, кто ж на своих ставит? Свои всегда сирыми да убогими кажутся. Вот он первым не придет, и купчишки эти большой куш заработают. А Ванюшу нашего на растерзание толпе отдадут. Думается мне, что ему даже царское происхождение тогда не поможет.
– Ну надо же что-то делать! – это уже Машутка с Игоряшей едва не заплакали от обиды.
– Так время у нас еще есть, подумаем, чего ж не подумать, – заверил их водяной, хотя сам не представлял, как из этой ситуации выпутаться. Правда, забрезжила кой-какая идейка, но ее надо было до конца обмозговать. А времени на это оставалось все меньше и меньше.
Иван-царевич этим утром тоже долго в постели не валялся, но его сами купцы подняли.
– Вставай, – говорят, – лежебока. Надо еще план на сегодня обсудить.
– Ну какой план, – отмахнулся от них царевич. – Как получится, так и получится.
– Нет, дорогуша, – отрезал купец в зеленой рубахе. – Как получится – это не спортус, это дикарские забавы. А нам нужно наверняка. Мы тут, пока ты спал, кое-что придумали. Надо обсудить. Или никакой тебе встречи с драконом не будет.
Пришлось обсуждать. По мере того, как купцы говорили, с Иван-царевича последний сон слетал. Это ж надо было такое придумать… Вроде бы и подловатый замысел, но все равно – его ж еще разработать надо. А еще в этот момент понял Иван-царевич, что эта парочка кого хочешь вокруг пальца обведет. И как бы ему самому на их удочку не попасться. С них станется. Не то, что дракона не увидишь, со свету сживут, не поморщатся. И стало в этот момент Иван-царевичу грустно-грустно. Понял он, что и отказываться глупо, и от того, что согласишься мало проку. Наверняка обманут. Да еще друзей вчера обидел, некстати вспомнил он.
– Ладно, – в конце концов решил царевич. – Авось что-нибудь придумаем. Небось хватит смекалки, как этих заморских хитрецов отбрить, да заставить на себя работать.
Ну да что томить. Рано или поздно, а только собрались все на этот коварный спортус. И у каждого были мысли выйти из этого испытания победителем.
Купцы были уверены, что их коварный замысел, который они рассчитали даже не на один, а на несколько шагов вперед, обязательно сбудется, и они получат с него хорошие барыши.
Иван-царевич был уверен, что сколь ни изворотливы эти двое – в зеленой да красной рубашке, а и он кой-каким штучкам обучен. Поэтому обязательно выкрутится. И против совести царской не пойдет, и с драконом встретится.
Водяной усиленно придумывал, как им всем с честью из этой ситуации выйти, да все никак не мог до конца довести свою идею. Постоянно, то леший, то Машутка с Игоряшей приставали – требовали, чтобы он что-нибудь придумал. Хорошо еще, Рыцарь молчит, ничего не говорит.
Народец местный, что собрался спортус смотреть, тоже всяк о своем размышлял. В основном, конечно, о том, как бы такой заклад поставить, чтобы не только его вернуть, но еще и соседский взять. Поначалу все как услышали о непобедимом и знаменитом Иван-царевиче, тут же решили, что именно он и будет опять победителем. Говорят же, что из очень дальних краев к ним прибыл. Просто так издалека в их глушь что толку пустяшному человеку ехать. А если не за просто так – то местному сопернику-то с ним бесполезно тягаться. Будь то хоть Мордоворот, хоть кто пошустрей.
Однако скоро то с одной стороны, то с другой начали шептаться, что царевич-то этот – поддельный. Будет настоящий царевич в таких забавах участвовать… Получается, обдурить их хотят. Он, может, и бегать толком не умеет, царевич этот из далеких краев. Заволновался народец. Это что же получается? Вчера все было ясно, с утра все было ясно, а теперь ничего не понятно. Кто из этих двух сильнее-то будет? А ну как никто? А ну как не дадут друг другу себя опередить, так и будут носиться, как пара запряженных рысаков по кругу?
От таких разговоров страсти еще больше накалялись. Уж и драки вот-вот готовы были начаться, да все не до них было. Пора уж было определяться – на кого заклад ставить. И кто только придумал забаву эту – спортус?
А перед народом тем временем объявился один из купцов – тот, который в красных штанах и зеленой рубахе.
– Итак! – зычным голосом начал он. – Сегодня вам предстоит увидеть то, чего вы еще никогда не видели. А скорее всего и не увидите! Сегодня совершенно случайно, ненароком, по случаю, в нашем спортусе участвует самый непобедимый и самый быстроходный на свете, тот, которому нет равных и нет замены! Вы уже поняли, что это – Ива-а-а-а-ан! Цареви-ич!!!
И все, кто вокруг стоял, радостно загалдели и захлопали в ладоши. Даже леший и Машутка с Игоряшей.
– Вы-то чего хлопаете? – не понял водяной.
– Ну как же, это ведь наш товарищ, надо поддержать его, – радостно закричала ему на ухо Машутка, потому что обычного голоса в этом гвалте уже не было слышно.
– Прежде чем начнется спортус, – дал о себе знать второй купчишко – в красной рубахе и зеленых штанах, – надо каждому, кто здесь присутствует побиться со мной об заклад. Если первым будет тот, за кого вы побились, то вы получите свой заклад, и еще один такой же впридачу. Ну а если не тот, то ваш заклад переходит в наше пользование. Ита-а-а-к! Кто первый?
И возле купчишки разом возникла толпа желающих, от которых не было отбоя.
Вдали уже показался с отрешенным лицом Иван-царевич.
Толпа желающих поставить заклад не ослабевала.
– А за кого вы закладом-то бьетесь? – ни на что особо не надеясь, спросил водяной своего соседа, который только что вернулся от купца в красной рубахе.
– Как за кого? – не понял вопроса тот. – Как и все – против Иван-царевича. Нас ведь обмануть хотят, только не такие мы простаки. 
В этот момент водяной понял, как можно помешать коварным замыслам заморских купцов.

Глава 17,
в которой бегают наперегонки

– Стойте! – вдруг закричал водяной. – Я предлагаю еще одного бегуна!
И с этими словами он схватил за руку Рыцаря печального образа, и потащил к тому месту, где уже стояли наготове Иван-царевич и его соперник. Они оба непонимающе смотрели на приближающихся водяного и Рыцаря. Тут и купчишки в себя пришли.
– Не было такого уговора, – закричали они дуэтом. – Не было, и не могло быть. Ваш Рыцарь незаявлен, а потому недействительный.
– Это ваши оба недействительные, потому что поддельные. А наш – самый настоящий.
– Пусть бежит! Нечего нас дурить! А ну отойди, – послышалось со всех сторон.
Если бы купцы могли прожигать взглядом, от водяного и Рыцаря остались бы одни дырки.
– А ты что стоишь? – накинулись они на Иван-царевича. – А то не будет тебе того, что мы обещали!!!
– Чего ж они наобещали-то тебе, Ванюша, – ласковым голосом спросил водяной.
– Не могу я при всех это сказать. Но очень важное, – грустно ответил ему Иван-царевич. – Может, вам действительно лучше пока уйти? Я потом все-все объясню.
– Поздно уже, Ванюша. Посмотри, как народ-то кругом волнуется.
Народ, действительно, неистовствовал.
– Давай новенького!
– Гони энтих взашей!
– Заклады по новой!
– Нечего там договариваться!
Купцы были совсем в замешательстве. Наконец, тот, что в зеленой рубахе, пришел в себя.
– Значит, так. Иван-царевич, быстро объясняй дружкам твоим неразумным правила и условия. А ты, – кивнул он Рыцарю, – готовься бежать, раз уж такой резвый оказался. Но смотри – придешь первым, не сносить вам всем головы.
– То есть как это? Разве здесь не честный поединок? – не понял водяной.
– Поединок самый честный, потому что мы обо всем еще вчера по честному договорились. Иван-царевича объявляем непобедимым, потом распускаем слух, что на самом деле он бегает еще хуже Мордоворота, все бьются об заклад против него, а он побеждает! И к нам никаких претензий – мы же говорили, что он лучше всех! И тут вы на нашу голову!
– Иван-царевич, да тебе-то зачем все это надо? – не понял водяной.
– Нет времени разбираться, – оборвал его купец в красной рубахе. – Значит так, если ваш этот Рыцарь победит, пеняйте на себя!
А ситуация действительно становилась угрожающей. Народ кругом кричал и размахивал кулаками. Самые отчаянные уже прорывались к купцам и Иван-царевичу. Водяной стоял в растерянности, не знал, что предпринять. А купцы подталкивали совсем растерявшегося Рыцаря к месту, откуда надо было начинать бег. В поисках совета он обернулся к водяному, но тот демонстративно отвернулся, поскольку и сам не знал, что делать.
Всех участников выстроили цепочкой, и сказали пока не бежать никуда. Дать время зрителям заново побиться об заклад. Все, кто хотел это сделать, опять толпой сгрудились около купчишки в зеленой рубахе.
Но как ни оттягивай момент, когда надо принимать решение, а он все равно приходит. В конце концов, все более-менее успокоилось, и настала пора бежать.
Эх…
– Эйн, – начал отсчет краснорубашечный купец,– цвэйн, дрэйн!
И все трое побежали взапуски. Но как-то неохотно – все время друг на друга оглядываясь. Тот, который из местных, было вырвался вперед, потом вспомнил уговор, и притормозил.
Вместо него впереди оказался Рыцарь печального образа, от чего все собравшиеся пришли в страшный восторг – заклады-то все были за него!
Затем пришла очередь Иван-царевича бежать впереди – местный его пропустил вперед себя по договоренности, а Рыцарь – из-за растерянности. Он по-прежнему не знал, что делать.
– Дава-а-ай! – кричали, наблюдая за всем происходящим, Машутка и Игоряша.
А кто давай, за кого они хворали, совсем было непонятно. Тем более, что их-то в коварный купеческий замысел никто не успел посвятить.
Правда, и водяной поддался общей атмосфере, он тоже начал неизвестно кому кричать «Дава-а-ай!»
Громче всех бузил их сосед, который еще недавно говорил, что ни за какие коврижки не будет биться об заклад за Иван-царевича.
– Впере-е-е-ед! – что есть силы орал он. – Только победа-а-а-а!!!!
«Зачем она нужда только, победа эта», – ворчал про себя водяной. Он, как и Рыцарь с Иван-царевичем, был в полнейшей растерянности. И никак ему не давала покоя мысль, как же выбираться им всем из этой дурацкой ситуации.
А народ вокруг стал орать еще громче, и водяной, которому загораживали обзор чьи-то спины, подпрыгнул повыше – рассмотреть, что там такое происходит. Вовремя подпрыгнул, потому что посмотреть действительно было на что. 
Иван-царевич, который то отставал, то вырывался вперед, никак не мог решить, что же ему делать. То ли поступать, как с купцами договорились, то ли наоборот – бежать по-честному, как царскому сыну и полагалось. Но выходило, что плохо и одно, и другое. «Ввязался, дурак», – ругал себя Иван-царевич, пытаясь обогнать бежавшего впереди Рыцаря печального образа.
Однако длинноногий Рыцарь оказался горазд бегать, и обогнать его никак не получалось. Поняв, что если ему не удастся всех обойти, и добежать первым, ни с каким драконом купцы помогать не будут, Иван растерянно посмотрел по сторонам, свернул в первую попавшуюся щель между зрителями и был таков.
Все, кто следил за происходящим, ахнули. Рыцарь и местный бегун остановились, не зная, что им делать дальше. Купцы схватились за голову. А толпа зрителей вначале растерянно замолчала, а потом как по команде все погнались за убегающим Иван-царевичем.
Тут уж ему стало не до раздумий. «Догонят – убьют», – понял он и еще прибавил темпа.
Но и разозлившиеся зрители не отставали. Им, конечно, бежать было труднее – все-таки, где легко прошмыгнет один, огромной толпе так просто не пробежать. Но никто особо не смотрел, что попадается под ноги. Обманутые зрители неслись, сметая все на своем пути.
Иван-царевич свернул на какую-то узкую улочку – преследователи не отставали.
Он попробовал попетлять, уклоняясь то влево, то вправо, но это тоже не помогало – толпа сзади даже гуще стала. К преследователям добавились простые зеваки, которые побежали просто так, за компанию. 
Единственное, что немного радовало, Рыцарь печального образа действительно оказался горазд бегать. Он давно уже обогнал всех, и мчался вровень с Иван-царевичем. Что ж, в компании даже в такой безвыходной ситуации все веселей.
Деревня кончилась довольно быстро, и царевич с Рыцарем затопали пятками сначала по проселочной дороге, потом каким-то лужком выскочили к лесу, и дальше бежали куда глаза глядят. Неслись они с огромной скоростью, и совсем не разбирая дороги, так что очень скоро стали уходить от погони.
Еще какое-то время они умудрялись держать высокий темп, пока не выскочили к той же деревне, но с другой стороны, оказывается все это время они бежали вокруг нее. А выскочив на окраину, с ужасом увидели, что прямо на них идет другая толпа, которая пока еще за ними не бегала, но очень бы этого хотела.
– Ага! – закричал кто-то в этой толпе. И все с дикими криками опять помчались за неудачливыми участниками спортуса.
От этих уйти было куда труднее. Не беспредельны же силы у Ивана и Рыцаря. Как назло, дорога привела их к прежним преследователям, и вот уже беглецы оказались меж двух огней – с одной стороны разгневанная толпа, и с другой – тоже.
– Ты хоть напоследок скажи что-нибудь, отведи душу, – прокричал Рыцарю Иван-царевич. Но тот по-прежнему хранил гордое молчание. Вот ведь сила воли, можно только позавидовать…
Казалось, еще чуть-чуть, две силы сшибутся, и несдобровать беглецам. Поглотит их этот бессмысленный и беспощадный стихийный бунт, так что и косточек не останется.
– И как же я успел забыть волшебную дудочку на самый крайний случай, – еще успел подумать Иван-царевич.
И в этот момент…
Хотелось, конечно, чтобы в этот момент появилась какая-то добрая сила, которая пришла бы на выручку. Но нет. Положение стало еще опасней. Поскольку где-то совсем рядом раздался страшный рык, потом вырвался сноп пламени, а потом появился обладатель и того и другого – Дракон I собственной персоной.
Одно хорошо – если Иван-царевич с Рыцарем и искали встречи с ним, то у остальных-то это никак не входило в планы. И ровно с той же скоростью, с которой они гнались за беглецами, преследователи помчались прочь. Была еще у этой толпы надежда если не царевича с Рыцарем, то хотя бы купцов – зловредных обманщиков поймать и как следует с ним разобраться. Может, они еще не успели спрятаться.
Ну а Иван-царевич с Рыцарем остались с драконом с глазу на глаз.

Глава 18,
в которой Иван-царевич блистает своей вежливостью

– От лица всех собравшихся имею честь приветствовать тебя, о драконнейший дракон, спасибо за то, что ты есть на этом свете, – первым нашелся что сказать Иван-царевич.
А Рыцарь сделал два шага вперед, слегка поклонился и еще рукой вдоль земли провел – вроде как земной поклон отбил.
Дракон удивленно смотрел на них.
– Дошло до меня, о великий дракон, что именно в этих землях мы будем иметь честь свидеться с тобой. Да будут благословенны небеса, которые предоставили нам такую возможность, – Иван-царевич призвал на помощь все свое представление о вежливости, но выходило совсем наоборот. Это была не вежливость, а скорее грубая до неприличия лесть.
Как-то пытался ему на выручку прийти Рыцарь, размахался по своему обычаю и руками, и ногами, но эти его движения совсем не походили на галантные. Скорее можно было понять, что он чем-то угрожает.
Дракон тем временем непонимающе смотрел на них. Даже огнем не дышал.
– Будьте любезны, не сочтите за труд принять наше полнейшие уверения в совершенном к вам почтении, – еще пытался спасти положение Иван-царевич и свернуть с противного подобострастия на вежливость. Оказалось, что вежливым-то можно быть только тогда, когда на тебя обращают внимание или хотя бы с тобой разговаривают. А когда тебе молчат в лицо, и даже глазами не моргают – трудно придумать, как оставаться вежливым.
Один Рыцарь печального образа не сдавался, и все продолжал свои речи доступным ему языком – с помощью рук и ног. В конце концов, это надоело даже дракону, и он слегка дыхнул в его сторону огоньком.
Иван-царевич окончательно растерялся, и только и нашелся, что промолвить слово, услышанное им от лешего:
– Гран-мерси.
– Да? – изумился дракон.
– Именно так, – твердо ответил ему Иван-царевич, а Рыцарь еще и головой утвердительно кивнул.
– И что дальше? – заинтересовался дракон. – Можете не отвечать. Кто-то вам наплел, что меня можно какой-то невероятной вежливостью одолеть. Есть такие глупые легенды в народе. Так вот, сообщаю вам со всей ответственностью – этим меня не проймешь. Также примите уверения в совершеннейшем к вам почтении и убирайтесь подобру-поздорову, пока я не рассердился.
– Как это убирайтесь? – возмутился Иван-царевич. – В конце концов, я пришел не разговоры тут с тобой разговаривать, а драться! И чем быстрее, тем лучше!
– Может, у тебя и меч-кладенец имеется? – ехидно поинтересовался дракон.
– Нет у меня ни меча, и никакого другого оружия тоже. Голыми руками буду с тобой биться. Я дал свое царское слово, что прогоню тебя из здешних мест, значит, быть посему.
– Ну тогда берегись, – дракон ловко махнул хвостом и царевич еле успел отпрыгнуть в сторону. – Еще хочешь?
– Хочу!
Дракон еще раз махнул хвостом, но теперь уже Иван был готов к этому маневру, и успел просто спокойно отойти в сторону. Тогда дракон поднялся на задние лапы и дыхнул в него пламенем. Но и теперь царевич был проворнее и опять увернулся.
– Да-а, Иван-царевич, молодец, просто так с тобой не справиться, – одобрил его дракон. – А спутник твой – такой же шустрый?
– Ты сначала со мной справься, а то с непривычки спутник-то мой тебе совсем не по зубам будет.
– Вот зачем ты мне нужен, Иван-царевич? Да и я тебе – зачем? Какой с меня подвиг?
– То есть как это какой? Самый настоящий подвиг. Потом про него легенды слагать будут. А Рыцарь, когда дар речи обретет, еще и балладу споет.
– Послушай, царевич, ты же видел двух этих прохиндеев в разноцветных рубахах, и наверняка с ними разговаривал. Они тебе что про меня сказали?
– Ничего такого они про тебя не говорили, можешь не волноваться, – поспешил успокоить дракона Иван. – Наоборот, говорили очень даже замечательный дракон, таких поискать по белу-свету. А еще, говорили, хвостик у тебя очень даже симпатичный…
– Царевич! Ну не получается у тебя быть вежливым, не пытайся. А от такого подобострастия я только в размерах больше стану. Послушай лучше меня. Купцы эти, даром что людишки темные и хитрые, наверняка говорили, что со мной можно до-го-ва-ри-вать-ся. Они со мной договорились, только теперь уже взятые на себя обязательства вряд ли исполнят. Вон вы какую бучу в деревне подняли, скороходы никчемные…
– Это не мы, просто так получилось, – буркнул Иван.
– А то что за вами полдеревни с топорами да вилами гналось – тоже так получилось? Молчи уж. И ты тоже, – слегка дыхнул огоньком в сторону Рыцаря дракон. – Ишь, размахался тут ручищами у меня под носом. Думаешь, приятно?
Рыцарь обиженно замолчал, в смысле стал как памятник, а руки гордо на груди сложил.
– Вот так-то лучше будет. Итак, Ванюша, раз ты мне все купцовы уговоры сорвал, давай с тобой договариваться.
– Думаю, не пристало мне с тобой договариваться о чем-то. Биться мне с тобой надо. Не на жизнь, а на смерть, – упрямо стоял на своем Иван-царевич.
– Ну что вот за упертость? Ну какой ты после этого царевич?
– А кто?! – с негодованием в голосе спросил Иван. «За Ванька драконью голову голыми руками в бараний рог скручу», – подумал при этом.
– Профнепригодный ты, – ответил дракон. – Царям полагается знать толк в дипломатии. А ты только вон бегать мастак, да обижаться ни на что. Я и не думал тебя Ваньком называть.
– Что значит, профнепригодный? Не знаю я такого слова.
– Ну так узнаешь! Думаешь, приведешь к себе во дворец свою царевну-лягушку, и будешь жить долго и счастливо? Нет уж! Изволь еще подданными своими управлять справедливо и толково. А для этого надо уметь что?
– Договариваться, – обрадованно продолжил Иван-царевич.
– А вот и нет. Договариваться это со всякими прохиндеями, вот вроде тех устроителей спортуса, надо. Да еще так, чтобы выгоду потом свою поиметь. А со всеми остальными, которые к тебе с чистой душой, надо дипломатию соблюдать. Это-то слово хоть знаешь?
– Ну ты уж меня совсем неизвестно за кого принимаешь. Думаешь, я совсем никаких слов не знаю? Я такие слова знаю, что тебе вовек не узнать. Потому что нас, царских детей, каким только словам с рождения не учат… – перешел царевич на язык водяного, – иной раз думаешь, и откуда они слова-то такие, учителя то есть, берут. А они все новыми и новыми сыпят. Да заковыристые все, слова-то…
– Ну хватит уже чушь пороть, – оборвал его дракон. – Послушай лучше, что я тебе скажу. И ты тоже послушай, – обратился он к Рыцарю. – Надеюсь, никаких посторонних ушей здесь и сейчас на поляне нет, потому что разговор у меня к вам обоим будет ох какой секретный.
Что ж, секретный разговор – это дело и царское, и рыцарское. У них, можно сказать, вся жизнь в секретных переговорах-то и протекает. Правда, для Ивана такая жизнь еще не наступила, ну а про Рыцаря вообще никто ничего не знал. Поди узнай. Он, может, когда и махал про себя руками и ногами, изложив свои прежние приключения все, как есть, только понять его не поймешь. А догадаться не всегда получалось. Тем временем дракон рассказывал совсем уж удивительные вещи.
– Понимаешь, Ванюш, – начал он, – беда у меня. Ты, наверное, знаешь, как я на этом месте оказался, и как в дракона превратился.
И царевич, и Рыцарь утвердительно кивнули головами.
– Так вот. Конечно, неправ я тогда был, сильно неправ. И то, что обиделся, и то, что злиться начал. Потому что от злости и непонимания всякие беды могут случиться, как со мной, собственно, и произошло. Превратился в дракона, даже сам не понял как. Вначале-то, как только все это началось, казалось, что все кругом начинают раскаиваться в своих поступках, и все больше и больше уважать меня. Думал, что они понимают, какой я из себя весь замечательный, и насколько они все мелкие передо мной. А вышло, что это на самом деле они мелкие становятся, потому что я стал в росте прибавлять. Уж когда голова выше домов стала, тут-то я и понял, в чем дело. Хорошо еще остановился, перестал о плохом думать, а то бы и вовсе вымахал выше деревьев. Я слышал, такие случаи бывали. И вот, понимаешь, Ванюш, – вкрадчивым голосом сказал он царевичу, – не нравится совсем мне драконом-то быть. Не мое это. А сам избавиться от драконьей оболочки уже не могу. И, главное, во всем уже поступаю как дракон, видел сам, во что тихую деревню-то превратил. Вчера уже дрались вовсю, сегодня пороку азарта стали предаваться, а что будет завтра и представить страшно. Надо бы мне как-то в прежнее состояние вернуться.
– А я-то при чем?
– При том. Обещали помочь купчишки эти. Надежды, конечно, мало на них, но ведь была же. Купчишек этих, считай, ты прогнал. Уже и след их наверняка из деревни простыл. Ну так придется тебе за них расплачиваться.
Иван и Рыцарь застыли, не веря своим ушам. Мало того, что их лишили удовольствия побиться не на жизнь, а на смерть с драконом, так чтобы потом в народе песни и баллады пели об их подвиге, теперь еще ему помогать надо. Вот это царское дело, ничего не скажешь – драконам помогать…
– Ну так как, Ванюш? – с надеждой посмотрел на него дракон. – Только в секрете это дело надо держать. Никто в деревне знать не должен. А то сейчас хоть меня боятся, и потому порядок сохраняется. А как узнают, что я обратно человеком хочу стать, такое начнется… Людишки-то уже совсем распустились. И я с ними уже не слажу, пойди по деревне какая-нибудь смута.
И в это время сзади него раздался громкий окрик:
– Эй, страшилище! Огоньку не найдется?!

Глава 19,
в которой все входят в положение дракона

Дракон обернулся, и Иван с Рыцарем сделали шаг в сторону, чтобы рассмотреть, кто это там такой воинственный за его спиной. Хотя могли бы этого не делать, голос был уж очень знакомый. И действительно, довольный леший, когда увидел, что на него все обратили внимание, еще раз повторил свой вопрос:
– Страшилище! Огоньку не найдется?
Рядом с лешим стоял конечно же водяной, а рядом с водяным – Машутка с Игоряшей.
– Это ваши? – спросил дракон, стараясь снопом пламени не пожечь грубияна и его компанию.
– Наши, – со вздохом ответил Иван-царевич, а Рыцарь утвердительно кивнул головой.
– И это в их представлении настоящая вежливость? Они ведь должны меня сразить наповал своей невероятной вежливостью. Или их кто успел другому верному средству научить? Так вот, – обернулся дракон к лешему, – спешу вас заверить, что хамством и грубостью не то что дракона, а вообще никого победить нельзя. А вот в дракона из-за этого превратиться – как нечего делать. Посмотрите на меня.
– А что нам на тебя смотреть? – ответила за всех Машутка. – Как заслуживаешь, так мы с тобой и будем разговаривать!
– И потом, какой от этой вежливости толк, – пустился в рассуждения водяной. – Если Иван-царевич, самый, можно сказать, воспитанный среди нас, потому что царский сын, всяким галантностям должен быть с детства обучен, до сих пор не сразил тебя наповал, то нам и вовсе не стоит этого делать. У нас тут сплошное лесное воспитание. А чему хорошему в лесу можно научиться?
– Тут вы совсем не правы, – вступился за дракона Иван-царевич. – У человека неприятности, а вы еще ему настроение портите.
– Просто два разных царевича, – изумился водяной. – Один был в начале путешествия, тихий, наивный и скромный. И во что он превратился сейчас? Каждый день – новое предательство. Вчера к купцам переметнулся, сегодня к дракону. Какую теперь компанию он найдет завтра, даже страшно представить. А мы, стало быть, тебе уже не друзья?
– Неправы вы, – стоял на своем Иван, – и сейчас сами поймете, что неправы.
После чего рассказал друзьям про драконью беду, ничего не утаивая. Все были в растерянности. А как не растеряться, если никаких средств против драконов они не знали, а уж о том, как из драконов обратно людей делать – тем более.
– Вот когда волшебная палочка-то пригодилась бы, – завел старую песню водяной. Но Машутка очень строго на него посмотрела, и тот сменил тему:
– А может, Баба Яга чем поможет? Какими-нибудь травками его, сердечного, посыпать, отварчиками побрызгать, и будет как прежде. Даже еще лучше.
– Вряд ли, – засомневался леший. – Что-то я не помню, чтобы к нам кто из драконов в люди приходил возвращаться. Да и дело это должно быть непростое, простыми травками не обойдешься. Тут либо заклинание надо знать, либо какой другой способ.
– А из вас кто-нибудь силен в заклинаниях? – с надеждой спросил дракон.
– Да вроде нет, – подумав чуток, рассудил леший.
– Как это нет? – удивился Иван-царевич. – А водяной? Кто всю дорогу рассказывает, что из березового пня мне невесту сделает?
– Так это, Ванюш, не заклинания, это, Ванюш, легкое колдовство. Морок. Это вон и леший когда-нибудь научится делать, если уже не научился.
– Он прав, – согласился с водяным леший. – Колдовство и заговоры – разные вещи. Наверное, нам надо настоящую колдунью где-то искать. Есть у вас такие в округе? – это он уже к Машутке с Игоряшей обратился.
– Да вроде бы нет. У нас из всего такого потустороннего один дракон имеется. Да и тот, выходит, ненастоящий.
– Ну а может, просто мудрец какой? – не сдавался леший.
– А мудрецы-то откуда? Были бы мудрецы, разве ж мы дракона тут допустили бы до власти?
– Если только дед Микита, – предположил Игоряша. – Он ведь всегда все про всех знает. Наверное, и здесь может что-нибудь посоветовать. А если не он, то уж и не знаю, кто.
– Вообще-то дед Микита произвел хорошее впечатление, – согласился с ним Иван-царевич. – Думаю, что может дельный совет дать.
– Только он, наверное, сердится на меня, – робко сказал дракон. – Все ж таки дел я наворотил здесь немало, признаю.
– Да уж наворотил, – согласился Иван-царевич. – Так ты ж раскаялся. Или не раскаялся?
– Понимаешь, Ванюш, – дракон даже пламенем дышать перестал. – Я ведь когда всякие гадости деревенским жителям делаю, я ж от чистого сердца. Уж больно насолили они мне. И мыслю я в этот момент как дракон. Как же я могу в драконьих поступках раскаиваться, это все равно что самого себя ругать. Вот еще! А вот лягу, подумаю – на кой мне жизнь-то такая, вот тогда и хочется опять человеком стать. Не так все просто, Ванюш, в этой жизни.
– Сейчас заплачу, – оборвал его леший. – Посмотри, каких дел кругом натворил, и еще жалуешься тут. Не хочешь драконом быть, так подскажи, что нам делать!
– Откуда ж я знаю? Я дракон-то, почитай, без году неделя. У меня даже ни драконихи, ни дракона ни одного в знакомых и товарищах нет. а вас вон, как погляжу, целая банда – против одного беззащитного меня. Так что вход я нашел, а про выход мне никто ничего не сообщал. На вас вся надежда, на смелых и благородных. Только не очень вежливых.
– Может, идеи какие есть, куда нам идти-то? – поинтересовался Иван-царевич.
– Идеи? Есть идеи, – проявил дракон свою драконью сущность. – Оставляете вы, голубчики, у меня двух этих крошек, – кивнул он на Машутку с Игоряшей, – а сами удаляетесь в свободный поиск. Как найдете способ мне помочь, так и друзей своих назад заберет. Все равно в дороге какая вам от этой мелкоты польза? Обуза одна.
– Это от меня пользы нет? – возмутился было Игоряша…
– Цыц!!! – дыхнул на него пламенем дракон.
– Как это цыц?! – наконец пришел в себя от драконьей наглости Иван-царевич. – Раз ты так заговорил, то давай лучше биться, чудище бессовестное! А потом себе новых помощничков будешь искать. Может, какой дурак и сыщется тебе помогать. 
– Не дипломат ты, Ванюш, – вздохнул дракон. – Как же не можешь понять, что пока кто другой сыщется, мне уж ни в кого превращаться не захочется. Мне уже и в моем нынешнем облике хорошо будет. А от деревеньки этой, к тому моменту, наверное, одни воспоминания останутся. Мне, наверное, какую другую деревню придется искать, побольше, – еще раз вздохнул он.
Тут Рыцарь выскочил вперед, и нашел способ сказать кратко, но емко. Вытянул вперед руку и прямо к носу дракона поднес кулак с кукишем.
– Это ты мне, что ли, дулю показываешь? – изумился дракон. – За такую грубость надо отвечать. Не хочешь третьим заложником к этому детскому саду присоединиться?
Рыцарь поднес к носу и второй кукиш.
– Не хочешь. А придется.
– Подождите, подождите, подождите, – до Ивана наконец дошло, что если он сейчас свои царские дипломатические способности не проявит, то все дело на корню загубит. Да еще в одиночку пойдет, все остальные в заложники к дракону попадут. – Это тебе что, арбузы с бахчи воровать? Ты нас на серьезное дело отправляешь, а такую нервную обстановку создаешь. Так нельзя.
– Именно так и поступают настоящие драконы!
– Ну какой из тебя дракон-то? Ты на себя получше посмотри. Вон уже и чешуя облезает.
– Где?!!
Машутка с Игоряшей поняли правильно знаки, которые им царевич подавал. И как только дракон опустил глаза вниз – посмотреть на облезающую чешую, тут же припустили к ближайшему лесу. Пока до противного подлого чудища дошло, что его обманули как ребенка, они уже были под защитой деревьев. А там ищи-свищи.
– Думаешь, самый умный? – зло посмотрел на царевича дракон. – Думаешь, меня вокруг пальца обвел? Думаешь, со мной такие вот штучки просто так проходят?
– Погоди, уважаемый, – водяному надоело стоять и молчать, и он тоже решил вклиниться в разговор. – А кто нам только что говорил о дипломатии? А как ты думаешь, в чем вся дипломатия заключается? А как раз в том и заключается, чтобы добиваться поставленных целей любыми способами. Политика чистыми руками не делается, неужели ты об этом никогда не слышал? – грустным голосом закончил он.
– Ты из какого болота такой умный вылез?! – разозлившийся дракон перешел на откровенную грубость.
– Ты, дружок, выбирай выражения. А то один раз уже за это поплатился, еще и сейчас вымахаешь, как пожарная каланча, тебя тогда совсем никто не прокормит. Так и околеешь с голоду. А вылез я, будет тебе известно, из леса. Я – сухопутный водяной.
– А разве такие бывают?
– Я же есть. Да и чего только на этом свете не бывает? Никогда не думал, что могу глупого дракона встретить. А ведь довелось…
– Ну, ты и сам – не очень-то… Я, знаешь, и огоньком обжечь могу. Твоей мокрой, хоть и сухопутной, душонке это вряд ли понравится.
– Ладно, ладно… Беру свои слова обратно.
– Вот то-то. Значит, слушайте мое решение. Хотите идти все вместе – идите. Хотя от такой большой компании – один галдеж, а толку никакого. Сроку вам даю месяц. Не вернетесь – спалю всю деревню, и пойду новую искать.
– Месяц – это нереальные сроки, – возмутился Иван-царевич.
– А сколько?
– Хотя бы полгода…
– Да за это время мне уже не захочется ни в кого больше превращаться, я же объяснял. Тогда уж сразу с мечом-кладенцом приходи. Биться будем. Ой, побьемся на славу…
– Ну хотя бы три месяца…
– Не пойдет!
– Два…
– Последнее мое драконье слово. Месяц и две недели, так и быть. Но только не надо уже стоять столбом. Время пошло.

Глава 20,
в которой все перессорились

– Ну и какие будут предложения? – задал Иван-царевич своим спутникам животрепещущий вопрос, пока они шли к деревне.
– Морду ему набить, – злобно проворчал леший-сын.
– Хотелось бы, – согласился царевич. – Да не поможет.
– Хоть душу отведем. А что еще делать? Пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что?
– Да уж, задачка… – задумчиво произнес водяной. – И главное, я даже не слышал, чтобы в наших местах была какая-нибудь хорошая колдунья. Все так, мелкая шушара… Не стоит и разговора.
– Пойдемте к деду Миките, – предложила Машутка. – Других вариантов-то все равно ведь нет.
– Да что он знает, этот твой дед Микита, – раздраженно махнул рукой леший-сын. – Давайте вернемся к моим родителям. Мамка-то наверняка что-нибудь дельное подскажет. Ну наверняка. Ну не может она не знать-то…
– Пока вернемся, пока узнаем, пока назад пойдем, уж минимум две недели пройдет, – рассудил водяной. – Нет, время поджимает, не получится никак. Хотя мысль дельная.
– Да и возвращаться назад – плохая примета… – рассудил Иван-царевич.
– Нет, тут ты, Ванюша, не прав, – не согласился водяной. – Примета, она, знаешь, примете рознь. Вот если бабу с пустыми ведрами встретил – это действительно плохо. Когда мало воды – это вообще никуда не годится. Тут хоть плюй три раза через левое плечо, хоть не плюй – дело швах.
– Если бы все так просто – поплевал через плечо, и нет проблем…
– А как же иначе-то, Вань? Ведь это ж, Вань, приме-е-еты, – сладко протянул это слово водяной. – Это ж не наука какая. Ну, там, колбы какие-нибудь, пробирки, опыты – задачки. Вот там действительно – если не знаешь, или не то сделал, ничего не поможет. Потому что наука, это, Вань, знаешь… Такая штука… О-о-о… Что б мы без нее делали-то?
– И что? – ехидно спросил леший.
– Просто даже не знаю! – парировал водяной. – Просто, знаешь, жизнь наша приобрела бы совсем другие краски. Была бы скучная и тоскливая, жизнь-то. Никто бы даже какой-нибудь вкусненькой еды не смог приготовить. Потому что кухня – это тоже наука. Надо знать, какую травку положить, а какую ни за что не класть. Опять же, из какой рыбки уха вкусная, а из какой – так себе…
– Ну вот, завел… – возмутился леший. – И без тебя уже живот к спине прилипает, так есть хочется. А ты еще тут про кухню вспомнил.
– А между прочим, дед Микита еще и готовить умеет, – как бы в сторону сказал Игоряша…
– И уху варит… – добавила Машутка.
– А какая у него картошка жареная…
– И грибочки соленые…
– И огурчики свежие с грядочки…
– И сальце домашнее…
– И мед с собственной пасеки…
– А чай какой на травах, м-м-м-м-м…
– Смерти нашей немедленной хотите? – посмотрел на них с прищуром леший. – А кто вашу деревню спасать будет?
– Почему сразу смерти? Наоборот! Поправимся, настроение поднимем, а там, может, и придумаем, что дальше делать, – продолжала завлекать всю честну компанию к деду Миките Машутка. – На сытый желудок-то думается куда веселей.
– Ну добились своего! Ну конечно идем! Только побыстрее. У меня от ваших слов аппетит совсем разыгрался, – сдался наконец леший.
– Идем, так идем, – согласился Иван-царевич.
А Рыцарь согласно кивнул головой.
– Так я про приметы, Ванюш, – вернулся к прерванной теме водяной. – Это только кажется, что приметы поддаются научному описанию. Ничего подобного. Приметы они ни от чего не зависят. На то они, Ванюш, и приметы.
– Вот у меня, например, такая была примета – пустился в воспоминания леший-сын. – Если штаны в лесу порвал, домой лучше не возвращаться. А если вернулся, то на глаза родителям не показываться.
– Какая же это примета? – удивился Игоряша. – Это причина и следствие. Приметы – они другие. Ласточки низко летают – к дождю. Туман – к хорошей погоде. Ворона раскаркалась – к неприятностям. Машутка раскомандовалась – заставят по дому убираться.
– Игоряша много болтать стал – подзатыльник получит, – не осталась в долгу Машутка.
– Наш юный друг в чем-то прав, – тем не менее, согласился с ним водяной. – Ничего не бывает просто так. Вот и с воронами тоже – горазды что-нибудь плохое накаркать.
– Ой, я знаю много примет, – обрадовалась Машутка. – Ну, например. Если утром перед свадьбой чихнешь, значит, все потом будет в порядке. Будешь жить с мужем долго и счастливо. А вот если прежде чем пожениться кто-то в лужу наступил – беда. Можно сразу домой бежать, жених будет шибко пьющий… Дождь в день свадьбы – к достатку. Если во время веселья зачесалась левая ладонь, значит жизнь предстоит богатая, а если правая – веселая…
– Это откуда ж ты всего этого набралась, деточка? – аж опешил водяной. – Это чем твоя молодая голова забита?
– Чем надо, тем и забита, – одернул его Иван-царевич. – Не хочешь слушать, так и не слушай. А другим не мешай.
– Ну да, ну да, я и забыл, это ж наше больное место, – хмыкнул водяной. – Только ты перепутал, она ж все про невесту рассказывает. А ты ж у нас вроде как будущий жених.
– А я и про жениха знаю, – обрадовалась Машутка. – Сейчас расскажу. Значит так. Чтобы жених мог невесте сытую жизнь обеспечить, он перед тем, как из дома выйти, должен в ботинки себе немного риса насыпать, или монетку положить. Если жених идет, спотыкается, значит, не любит, о другой думает. А самое главное – перед тем, как под венец идти, надо ему в костюм иголку воткнуть – чтобы не сглазили.
– Да-а-а… – восхитился леший, – такая маленькая, а так много знает…
– Сам ты маленький, – обиделась Машутка. – И дурак к тому же.
– Ты больно умная, как я посмотрю…
– Ну хватит вам ссориться, – остановил их Иван-царевич. – А ты молодец, – обратился он к Машутке. – Столько всего важного для жизни знаешь…
– Действительно, много, – поддержал его водяной. – А вот скажи, девочка, если утром перед свадьбой лягушку какую подберешь, что твои приметы об этом говорят?
– Ты на что намекаешь? Ты на что, мокрая морда, намекаешь?! – взбеленился Иван-царевич. – И что? И лягушка! Сердцу не прикажешь!!! Ты что меня мечты моей лишаешь?! Я, может, с детства о своей заколдованной принцессе мечтаю, как я ее спасу, и как мы заживем одной дружной семьей в любви и согласии. А ты тут со своими насмешками!
– Ну ладно, ладно… – заволновался водяной. – Ну, может, перегнул немного палку, с кем не бывает. Извини. А ты, девочка, – обратился он опять к Машутке, – если и знаешь какие приметы про лягушек перед свадьбой, молчи. Не надо никого нервировать. Видишь, какие царевичи нервные пошли. И слова при них не скажи…
Иван-царевич уже опять готов был набросится на вредного водяного за его злые шутки, но положение спас леший-сын.
– Машутка, может, ты какие-нибудь другие приметы не знаешь?
– Почему же не знаю? Очень много знаю. Тебе про что?
– Только не про свадьбу. Хватит уже.
– А про что же тогда?
– Ну, например, что значит, если в голове зачесалось?
– Значит, кто-то тебя ругать будет.
– А если пятка чешется?
– В дорогу собираться.
– А если уши?
– К дождю.
– А если в носу чешется? – забыв про все обиды, подключился Иван-царевич.
– К радостной вести.
– А если поясница зачесалась?
– Наверное, помыться пора, – глубокомысленно заключил водяной.
– Ну вот вечно ты со своей иронией, – не выдержал Иван-царевич. – Не видишь, у нас серьезный разговор. От тебя всю дорогу – одна пустая болтовня. А тут – вековая народная мудрость. Как ты сам-то этого не понимаешь?
– А я много чего не понимаю. Я не понимаю, как можно себе голову всякой ерундой забивать. Всякими приметами-винегретами. Нам что, больше подумать не о чем?
– Во-первых, ты вспомни, что сам этот разговор начал…
– А во-вторых, – тут и Игоряша за сестру вступился, – это совсем не ерунда. Машутка себе голову ерундой не будет забивать. Она чего только ни знает. Она на любой вопрос может ответить. Хоть даже житейский…
– И правда уже, хватит на нее нападать, – это уже и леший на водяного набросился, – сказала, что спрашивали. А ты вышучиваешь тут…
– Нет, вы посмотрите на них… Я, можно сказать, об общем деле думаю, как нам из этой ситуации выпутываться, а вы мало того, что всякими приметами с толку сбиваете, так еще и слова не даете сказать. Тоже мне, друзья называется! Эх, вы-и-и-и-и…..
Если бы не Рыцарь печального образа, бросившийся разнимать спорщиков, ссора неминуемо еще бы и в драку переросла. А так все просто молча зашагали сами собой, недружелюбно поглядывая друг на друга. Хотел было что-то сказать Иван-царевич, да рукой махнул. Что толку говорить, если все кругом идут надутые как мышь на крупу.
Так в общем молчании и подошли к дому деда Микиты. Игоряша деловито постучал в дверь, и вскоре послышались шаркающие шаги деда. Дверь распахнулась, и он с удивлением уставился на всю компанию. Потому что стоять-то они стояли, а вот говорить никто ничего не говорил. Все ж кругом обиженные, кто первый слово скажет, значит, признал свою вину. А кому охота свою вину признавать?
– Вам чего? – еще раз спросил дед Микита.
Молчание.
– Онемели, что ль?
Гробовое молчание. Попытался было что-то Рыцарь печального образа изобразить, да только еще больше деда обидел.
– Ну и молчите себе. – И с этими словами дед Микита с громким стуком дверь захлопнул.

Глава 21,
про поцелуи

– Ну вот, и этот тоже обиделся, – констатировал Иван-царевич. – И что, может хватит уже в молчанку-то играть?
– А кто первый начал? Кто на меня с кулаками полез? – возмутился водяной.
– Это я на тебя с кулаками полез? Да ты помнишь, что ты мне говорил-то перед этим?
– А что теперь, молчать все время? Подумаешь, пошутили с ним…
– Ты над кем смеешься?! – стал все больше заводиться Иван-царевич. – Надо мной смеешься?!
– Тоже мне царский сын! Посмотрите на него! Видал я царских сынов-то, и не таких…
Все остальные просто стояли рядом и в недоумении смотрели, как царевич с водяным все больше и больше распаляются, и опять готовы подраться.
– Ты бы таким боевым перед драконом скакал, – не унимался водяной. – Не надо было бы никуда теперь идти, и ни о чем думать. Давно бы драконью проблему решили, и самым радикальным способом.
– Ну иди, поскачи, а я на тебя посмотрю.
– Да хватит уже! – не выдержала, и громко крикнула Машутка. – Да что же это такое! Вы что, озверина наелись?!!
– Чего надо, того и наелись, – проворчал водяной, и замолчал. Только сопел обиженно.
И Иван-царевич тоже умолк.
– Хоть так, – вздохнула Машутка. – Стучи! – скомандовала она лешему.
Но стучать не понадобилось. Дед Микита, как по заказу, опять распахнул дверь.
– Ну что, обрели дар речи?
– Обрели, – ответил за всех Игоряша, и решительно двинул внутрь. – Мы к тебе, дед Микита, за советом.
Следом за ним с не менее целеустремленным видом проследовал Рыцарь печального образа, а потом и все остальные. Водяной с Иван-царевичем, злобно посмотрев друг на друга, в дверях было начали толкаться, не пропуская вперед соперника, но тут уж дед Микита утихомирил спорщиков. Сделал это достаточно просто. Схватил слегка за руку Иван-царевича, а водяной, набравший уже сил как следует побороться с соперником, не ожидал, что бороться будет не с кем, и просто без помех проскочил внутрь. А потом и Иван-царевич вошел. Окинув взором комнату, демонстративно сел подальше от водяного.
– Подумаешь, – пробурчал тот под нос. Но так тихо, что его, к счастью, почти никто и не услышал.
– Только мы кушать хотим, – обратился к вошедшему деду Миките Игоряша. – А то на голодный желудок никакие разговоры не хочется разговаривать.
– Чем же я такую ораву-то кормить буду? – наигранно закручинился дед Микита.
– Да ладно тебе, дедушка, прибедняться.
– Ты меня, мил дружок, не понял. Обед-то на вас на всех сначала приготовить надо. Значит, так. С Машуткой мы сейчас салату на всех настрогаем. Ты, Игоряша, отправляйся банки с соленьями открывать. Вы, – кивнул он Рыцарю и лешему, – пойдите дров нарубите. Ну а эта сладкая парочка нам картошки начистит.
– Не царское это дело, картошку чистить, – возмутился Иван-царевич.
– А кушать, стало быть, царское? У нас так не получается. Вот вернешься домой, там и заводи свои порядки. А здесь распорядок солдатский. Надо на всех картошки начистить, извольте подчиниться.
– Ну что за день… – с большой обидой в голосе запричитал Иван-царевич. – Драконы не слушаются, водяные грубят. Еще и картошку чистить заставляют! А я не умею!
– Научишься… – деда Микиту, казалось, ничто не собьет с благодушного настроения.
– И с этим вот рядом даже не сяду…
– Не садись. Найди место в сторонке… Нам лишь бы результат был. А то все уже, смотрю, проголодались страсть как. Друг друга съесть готовы.
– Больно надо, жилистых водяных есть… – проворчал Иван-царевич, и отсел как можно дальше.
– Из-за чего хоть разругались-то, – спросил дед Микита Машутку, когда они остались одни, и принялись крошить в большую миску огурцы и помидоры.
– Водяной про заколдованную принцессу пошутил, на которой Иван жениться хочет, а тот обиделся.
– Это что ж, дело молодое… За невесту-то, хоть и в лягушачьей шкуре, можно еще не так поругаться. К тому же царевич. Они все знаешь, какие обидчивые…
– Да уж видела теперь.
– Ничего, помирятся. Это бывает. С утра ведь у дракона были?
– Были, да как-то без толку.
– А что случилось?
– Не могу, дед Микита, одна рассказывать. Мы к тебе все вместе за советом пришли, все вместе и говорить будем. Извини.
– Ну до чего рассудительная девочка. Ладно, я здесь один все доделаю, а ты иди, рядом со спорщиками побудь. А то, не ровен час, опять друг на друга начнут наскакивать. Надеюсь на твою житейскую мудрость. Я смотрю, у тебя ее хватает.
Едва Машутка вошла в комнату, где сидели царевич с водяным, она глазам своим не поверила. Даже зажмурилась от этой картины, но потом опять открыла глаза и убедилась, что они ее не обманули. Потом как следует ущипнула себя, да так сильно, что ойкнула от боли. Нет, получается, что она и не спала. Все это было наяву. Иван-царевич мирно сидел рядом с водяным и они вели тихую проникновенную беседу. Все о том же.
– А вот скажи, лягушек-то ведь много на свете. Как узнать, что это именно заколдованная принцесса? А то ведь зацелуешь какую-нибудь обычную жабу, аж сам пупырышками пойдешь. Противно…
– А ты с поцелуями-то не спеши лезть. Всех лягушек не перецелуешь, уж поверь мне. Перво-наперво посмотри, чтобы рядом с ней твоя стрела лежала. Я что, думаешь, зря разговор о приметах-то затеял? Ты только обижаться здоров. А если хочешь знать, это первая примета. Они ж, царевны-то заколдованные, думаешь, совсем сказок не знают? Как бы не так! Знают! А потому понимают, что если стрела посреди леса упала, значит, скоро и принц или царевич вслед за ней явится. Да еще, может, на белом коне. А какая лягушка о принце на белом коне не мечтает?
– Так как понять-то – принцесса это в чужой шкуре, или жаба обычная?
– Ты слышал, что я тебе сказал, или на чищенную картошку отвлекся? Если рядом со стрелой лягушка сидит, никуда не бежит, значит, это и есть заколдованная принцесса, своего принца или царевича ждет. Обычная жаба просто ускачет с этого места подальше, всего и делов. Что ей возле этого места делать, если она замуж не собирается? Ну а дальше уже не теряйся. Хватай свою судьбу в кулак и целуй как можно крепче.
– Ты что, опять тут шутки надо мной шутишь? – с подозрением посмотрел на своего собеседника царевич.
– Вань, ну какие шутки, ты что? Да я над этим ни в жизнь больше шутить не буду. Я ж тебе как на духу. Зачем мне врать-то? Мы ж друзья, Вань. Друзья, так ведь?
– Друзья-а-а-а, – задумчиво протянул царевич, и вдруг схватился за голову. – Ну я дура-а-ак…
– Я этого тебе не говорил, Вань, ты что?
– А я и без тебя это понял. Ну дура-а-ак! Ну болван! Ну глупец!
– А в чем дело-то?
– Ты же сам сказал: заколдованная лягушка будет сидеть рядом с моей стрелой. Так?
– Так!
– А с какой же стрелой она будет сидеть, если у меня и была-то всего одна, да и та – помнишь, где осталась? А никакого другого оружия у меня больше нет. Ой, я несчастный и невезучий. Остался ведь я без невесты… Где я здесь царскую стрелу-то найду… А ты тоже, неужели не мог вовремя подсказать! Друг называется…
– Ну извини, Вань. Это ты сейчас спросил, я сказал. А до этого и в голову не приходило про то, что лук со стрелами надо при себе иметь. Ну не ты один дурак. Двое нас, утешься…
Машутка тоже посочувствовала чужому горю, и, пока ее не заметили, тихонечко вышла. Все равно ведь ничем царевичу помочь бы не смогла. А между тем разговор продолжался, и водяной нашел, чем помочь своему товарищу.
– Ты, Вань, вот что, не расстраивайся. Посмотри, какой ты у нас добрый молодец. Мы тебе кого-нибудь еще сыщем. Ну что за банальность, правда, – лягушка-царевна. Такие у каждого второго царевича дома сидят. А у некоторых и не одна, поверь. В конце концов, заколдовать прекрасную барышню можно в любое обличье. Ты иногда и сам сразу не поймешь, что это заколдованная принцесса. А лягушка, ну сам посуди, ее прежде чем в человечье обличье вернуть, ее ж крепко поцеловать надо. Дались тебе эти лягушачьи поцелуи… Слушай, а неужели ты об этом все свое детство мечтал? Ну у тебя и фантазии были…
– Хватит уже, а?
– Все-все, умолкаю. Больше ни слова. И вообще пора уже картошку на огонь ставить, и правда, есть – страсть как хочется.
Водяной с царевичем надеялись произвести среди остальных фурор, мирно появившись на пару, как ни в чем не бывало, но не получилось. Машутка, уже понаблюдавшая картину их примирения, успела сообщить об этом событии всем остальным, и поэтому удивление вышло очень наигранным – до того, что царевич с водяным хотели было на пару на всех остальных обидеться – можно подумать, они и поругаться по-настоящему не могут. Да не до того было, уж очень есть хотелось, и надо было действительно сообща что-нибудь на стол сообразить, да как можно скорее. А потом и вовсе пора настала план дальнейших действий обсуждать.
Как только заговорили о драконе, водяному на ум пришла удачная шутка предложить царевичу не мелочиться, и вместо лягушки попробовать поцеловать дракона – вдруг, на деле окажется драконихой. Вот это будет невеста так невеста, все при ней. То есть совсем все-все-все… Но решил, что и правда шуточек на эту тему на сегодня хватит. И ссориться пора прекращать. Дела впереди предстоят серьезные.

Глава 22,
где оказывается, что дед Микита не так прост, как кажется

– Погодите, погодите! – вдруг остановил всех водяной, прежде чем друзья готовы были усесться за обеденный стол. – Я сейчас!
И с этими словами метнулся в сени, а вскоре пришел оттуда с целой миской свежей, аппетитной селедки. Нес, и аж глаза горели от предвкушения удовольствия.
– Вот самый ценный подарок Бабы Яги оказался, – констатировал Иван-царевич. – А все остальные… Эх… – и только рукой махнул.
– Откуда ж ты свою банку-то взял? – спросил леший. – Вроде не было у тебя ее все это время.
– Не было, так стало. Я ее здесь, у деда Микиты оставил на всякий случай. Чтобы не потерялась. А то, знаешь, драконы-то они неуклюжие. Не захочет, а хвостом махнет, и драгоценным моим селедочкам конец придет. А не хотелось бы…
– Что ж ты тогда сюда идти отказывался? – удивилась Машутка. – Ведь у тебя ж здесь твоя бездонная драгоценность стояла.
– Да кто отказывался? Никто не отказывался. Ну разве что самую малость. Понимаешь, девочка, характер у меня такой. Вредный. Все ж таки, как ни крути, а нечистая сила. Я и с Иван-царевичем, думаешь, ссориться хотел? Так получилось. Я же знаю, что никаких лягушек-то в день свадьбы уже не бывает. У жениха другим голова забита. Да и во время свадьбы каждая жаба выглядит красавицей.
– Опять?! – злобно посмотрел на него Иван-царевич.
– Вань! Она сама спросила…
– Давайте, гости дорогие, к столу, – разрядил обстановку дед Микита. 
Два раза упрашивать не пришлось. Блюдо с селедкой опустело вмиг. Один водяной разом захватил себе три селедки и начал уплетать. Аж за ушами трещало. Даже про картошку и все остальное забыл.
– Эх, водная моя душа… – довольно откинулся он на стуле, когда понял, что наелся. – Так бы и питался одной рыбкой. И что вы, сухопутные, находите хорошего в этой вот картошке…
– Почему же только картошке? – удивился леший. – На свете столько вкусных вещей. – Брусника моченая, кисель гороховый, мед клюквенный, пирожки с солеными грибами… И что ты можешь в таких блюдах понимать? Все одни селедки на уме!
– А я умею пирог с малиновым вареньем готовить, – похвасталась Машутка.
– А какую кашу гречневую она умеет варить, – мечтательно произнес Игоряша, – ее можно и горячую с подливкой есть, и холодную – с молоком. Но самое вкусное – жареная картошечка с жарочками. Я пробовал, у меня столько жарочек не получается. Или такие выходят, что становятся горькие и несъедобные.
– Это просто секрет надо знать, и внимательнее следить, когда готовишь. Ты же все время куда-то убегаешь.
– А у меня маманя в жареную картошку лук все время добавляет, – пожаловался леший. – А я этого страсть как не люблю. Я так считаю, что в это блюдо никаких добавок не надо, оно и так вкусное.
Тут и Рыцарь к общей беседе подключился, начал руками показывать, что он не только дятлов умеет отгонять, но и лепить что-то такое – поди, вкусное. Уж очень аппетитно показывал. Машутка даже начала понимать, хотела уже рецепт записывать, как всех оборвал Иван-царевич.
– Вы не наелись? – участливо спросил он.
– Да причем здесь это, Вань? – за всех ответил водяной. – Ты видишь, у нас принципиальный спор. Эти вот всю жизнь на суше прожили, и думают, что ничего вкуснее того, что из земли выкапывают, и на свете нет. Вы ушицы-то хоть настоящей пробовали?
– Нет, об ушице никто и не спорит, – согласился Игоряша. – Я ушицу тоже уважаю. Сам рыбку поймал, сам сварил, заправил травками всякими для вкуса, это само собой.
– А у вас есть здесь, где рыбку можно половить? – оживился водяной.
– Ну а как же! Я такие рыбные места знаю. Вот погоди, завтра с утра возьмем у деда Микиты удочки, и я тебе покажу, какая у нас здесь рыбка. Ты отсюда и не пойдешь никуда…
– Ну и не ходите! – разозлился наконец Иван-царевич. – Мы зачем сюда пришли? Про картошку разговаривать? Вот это герои! Ну они-то ладно, а ты… – с укоризной посмотрел он на Рыцаря печального образа. – А еще благородных кровей.
Рыцарь покраснел.
– Вот то-то, – про себя порадовался Иван-царевич, что хоть кого-то из этой компании ему удалось устыдить. – Давайте уже к делу вернемся.
– Значит так, дед Микита, – на правах старого знакомого начал разговор Игоряша. – Проблема у нас. Не хочет дракон с нами драться.
– А с кем хочет, со мной? – казалось, даже не удивился дед Микита.
– Нет, ну что за день? – возмутился Иван-царевич. – У нас что сегодня, фестиваль юмора? Один я серьезность сохраняю. Остальные все шутят и шутят, шутят и шутят… Тогда и я вношу встречное предложение. Пойдемте, и защекочем этого дракона. Пусть он от смеха помрет.
– А я не шучу, Иван-царевич. Это я сейчас дед Микита, а когда-то я был страшным и непобедимым воином по прозвищу МикитА. Меня все разбойники с большой дороги боялись, и продажные правители.
– Постой, постой, – заинтересовался водяной. – А это не ты, чтобы одного лихого человечка поймать, целый год в одном селе прожил, да все местных детишек дошкольного возраста воспитывал. И до того воспитал, что тебе самому и ловить никого не пришлось. Они сами и поймали, и повязали, и Куда Надо доставили.
– Нет, это не я, – честно признался дед МикитА. – Хотя про этого парня я слышал. Он, детки мои, многое может, того, что я и в молодые годы не сделал бы. Вот он с нашим драконом живо справился бы. И даже никаких разговоров не стал бы с ним разговаривать. Рассказывают, гонялось за ним одно механическое создание – какой-то кудесник от жизненной скуки придумал, да не уберег. Создание это от него сбежало, и как начало человечеству вредить. А поделать с ним ничего нельзя. Кудесник-изобретатель куда-то подевался, так и не нашли, а создание никакому оружию не поддавалось. Так этот парень что придумал. Он распалил костер, и натопил олова. А потом это чудище в охапку – и вместе с ним в котел и прыгнул. Сам еле успел выскочить, а чудище так и расплавилось. Я слышал, оборотистые люди до сих пор амулеты из того олова продают. Говорят, оберегают от всех врагов и болезней.
– А это не ты в разбойничью шайку пролез, а потом из леса ее в засаду заманил. А сам, пока их ловили, где-то в специальном тайнике за дверью отсиживался? – тоже припомнил историю Иван-царевич.
– Нет, это дружок мой был. Ох и лихой хлопец! Я вам о нем как-нибудь расскажу. А я в это время на бугорке стоял и кричал: «А теперь лохматый!» У них атаман лохматый был, стричься его не заставить, поэтому очень приметный. Как я это крикнул, так лохматый и появился. Мы его скрутили, а потом уж всех остальных.
– А что ж, дед, ты нам никогда об этом не рассказывал? – удивился Игоряша.
– Ты сам не понимаешь? Это ж не моя тайна, а государственная. Ты еще мал, можешь не понимать. А вот этот-то наверняка понимает, – кивнул дед МикитА на Иван-царевича.
Иван с важным видом слегка опустил глаза: мол, конечно, понимаю, о чем речь. Хотя тоже не мог взять в толк, почему нельзя рассказывать про дела, которые уже быльем поросли. Чем они хуже сказок и всяких дурацких историй, которые пацаны на улице с утра до вечера травят. Или водяной тот же. У него, похоже, на каждую жизненную ситуацию какая-нибудь дурацкая история припасена. «Эх, нет во мне еще государственной жилки», – с грустью подумал он про себя.
– Ну так это хорошо, дедушка, что вы такой боевой, – обрадовалась Машутка. – Значит, вы нам точно поможете. Нам дракон знаете, что сказал?
– Откуда ж я знаю?
– Правильно, и никто не мог бы этого предположить. Он сказал, что не хочет быть больше драконом, хочет вернуться в человеческое обличье, и сроку дал месяц и две недели. А потом, сказал, деревню сожгу. Вот как сказал.
– А как его в человеческое обличье вернуть, он знает?
– Мы думали, вы знаете. Мы же поэтому к вам за помощью и пришли.
– Честно сказать, меня на государевой службе всяким разным приемчикам учили, и даже заговоры и заклинания разные могу припомнить, а вот чтобы из драконов людей делать – такого что-то не припоминаю. Нас этому не учили.
Глаза друзей, которые уже думали, что дед МикитА может все, разом потускнели.
– Может, его лучше вежливостью, пару десятков слов поучтивее сказать, и всех проблем…
– Пробовали, не получается, – ответил Иван-царевич.
– Что, вежливость не берет?
– Может, и берет. Просто вежливым быть не получается. Видно, воспитания у нас не хватает.
– А ты Гран мерси говорил? – поинтересовался леший.
– Чего я только не говорил. И гран мерси, и много всяких других слов. Но это все не то. Дракону они как слону дробина.
– Слушай, а вас что, в царской школе не учили благородным манерам? – удивился водяной.
– Учить-то учили, да я прогуливал. Ну сам посуди, кто ж мне в журнале пропуски занятий будет отмечать? Ведь это я сегодня царский сын, а завтра женюсь, полцарства в наследство получу, и сам буду править. А ну как припомню все школьные обиды…
– Плохо у вас еще поставлено образование, – сказал водяной. – Ты хоть, когда полцарства-то получишь, за своими детьми последи, чтобы они всему, что надо научились. А то вырастут на папашу похожие, бестолочи…
– Подождите, мы опять так далеко зайдем, – прервал спорщиков дед МикитА. – Может, про вежливость и действительно одни пустые байки рассказывают, а мы тут будем спорить. Нет, надо верное средство искать.
– Дед, а может, у нас где в окрестностях какая-нибудь настоящая колдунья живет? – поинтересовалась Машутка.
– Ты, девочка, себе голову всякими этими заговорами не забивай. Все равно не поможет. Какая может быть колдунья в наших местах, где все и так здоровы, и, на моей памяти, даже никого никогда и не сглазили ни разу. Нет, в наших местах вам что-то искать бесполезно.
– А не в наших?
– А не в наших – это надо подумать. Вот что, день сегодня у вас был хлопотный, а утро вечера мудреней. Ложитесь вы пока спать, а я тут к соседке в гости сбегаю, может, она что посоветует.
– Что может знать простая соседка, если даже вы не можете помочь? – возмутился Игоряша. – Видно, придется идти туда, не знаю куда…
– Не придется. Соседка эта непростая. Вернее, соседка-то простая, а вот сестра ее двоюродная, по моим оперативным данным, еще с боевого прошлого, в каких-то потусторонних делах была замешана. Если и она не поможет, тогда действительно выход только один – пойти неизвестно куда.

Глава 23,
о драконьей болезни

Не спалось.
Дед МикитА ушел к соседке, и его уже давно не было. Остальные сидели в избе, и даже не думали ложиться. Все хотели дождаться новостей, может действительно эта некая родственница нечистой силы подскажет что-нибудь дельное. А им останется только пойти, и совершить подвиг. Совершать по подсказке подвиги, когда за тебя уже обо всем подумали, – что может быть лучше.
– А вот какое, по твоему, самое большое на свете геройство? – начал допытываться Иван-царевич у всезнающего водяного.
– Это просто, – даже не дал водяному открыть рта Игоряша. – Геройство – это получить в школе кол по математике и тут же дома об этом рассказать родителям.
– Нет, геройство – это пойти одной ночью в лес, и просидеть там до самого утра, – предположила Машутка.
– Так ты ж недавно этот подвиг уже совершала, – не понял леший. – Ты ж вместе с нами ночью по лесу ходила, да еще и кладбище искала. Куда ж страшнее-то?
– Так то я с вами вместе искала. А то одна. Это совсем другое дело. Тут со страху можно помереть. Особенно, действительно, еще и на кладбище глубокой ночью прийти.
– И что такого в этих кладбищах? – не понял ее страхов водяной. – Ну холмики и холмики. Совсем нечего бояться, уверяю. Я пока старшим по лесу был, ни с одним призраком не поссорился. Они ведь безобидные. Если ты их не боишься, то и они тебе ничего не сделают.
– А если боишься?
– Тогда, считай, пропал. Запугают до смерти. Это их главная загробная забава. Знал я одного такого призрака. Он и при жизни-то был подленьким человечком. А как в гроб лег, так и вовсе ни в чем себе не отказывал. Воспитанные-то призраки они в строго отведенное время шалят – с полуночи до третьих петухов. Там и не успеешь-то за это время ничего серьезного. Да и озорничать можно лишь друг с другом. Ведь какой нормальный человек будет по ночам в лесу шастать? А этот никак не мог угомониться, понравилось ему, что теперь он и вовсе может безнаказанным оставаться, и колобродил целыми сутками. Уж все, как третьи петухи пропели, в гроб опять легли, а этот все за деревцами прячется, утренних грибников поджидает.
– И что он с ними делает? – тихим голосом спросила Машутка.
– А что он с ними может поделать, коли бестелесный? Только напугать как следует. Даже подмышками пощекотать не получится. Но вот напугать был мастер, ничего не скажу. Однажды роту солдат напугал. Они как раз на учения двигались, тут он. И решил генералом прикинуться. Как закричит громовым голосом «Упасть – отжаться!!!», так все разом и попадали. А он все новые задания придумывает – и крокодильчиком ему пройди, и черепашкой. Тут один солдат голову поднял, смотрит, а никого ж кругом нет. Хотел встать, а голос сверху: «Три наряда вне очереди!» Вздохнул солдат, и пошел наряды менять – они ж после учений должны были сразу на бал ехать, вот и взяли по несколько комплектов бальных нарядов. Ну, там, фраки всякие, смокинги, или что еще на балах полагается, не помню… Только, как приказывали, три раза поменял, он другому: «Пять нарядов вне очереди», потом разошелся, кричит: «Десять нарядов!» Тут-то они и поняли, что дело нечисто. А призрак уж разошелся, подобрался к пушке, да как пальнет…
– Ты ж говоришь, что он бестелесный, как же он пальнул-то? – не понял Иван-царевич.
– Ну вот вечно ты любую историю испортишь. Пальнул и пальнул, откуда я знаю, как. Может, приказал кому. Там же солдат целая рота. А он что ни прикажет, то они и делают…
– Ну и что дальше-то, когда из пушки пальнул? – стал допытываться леший.
– Ничего. Вон Иван-царевич тебе доскажет историю. Он, видно, все истории знает, – обиженно ответил водяной.
– А и доскажу. Тоже мне история. Слышал я ее. Только никакой это не призрак был, а обычный вредный проверяющий из штаба. Он решил посмотреть, как солдаты обучены, вот и притаился где-то в кустах. Только команды строгим голосом подавал. А солдатики наши не сплоховали. Все сразу поняли, и все команды до одной выполнили. Нашему командующему потом благодарность еще из штаба пришла. За отличную строевую подготовку.
– Нет, ну ты точно Ванек. Жениться собрался, а простых вещей не понимаешь. Это ж государственная тайна – призрак-бродяга. А ну как до населения дойдет, оно ж в панику ударится. Ведь мирное население знаешь, как панике подвержено? Вот для этого и придумывают такие истории с проверяющими и благодарностями за строевую подготовку. Сам посуди, если люди хорошо строем ходят, за что их благодарить-то? Тебя вот кто-нибудь благодарил за то, что ты по улице идешь не хромая?
– То по улице! А то строй! Ты что-нибудь про военное дело слышал когда-нибудь?
– Я, в отличие от тебя, в детстве все уроки посещал, до одного. Никогда не прогуливал. Меня все учителя в пример ставили. Говорили, если бы не этот ученик, нашу школу и вовсе закрыть надо, потому что все остальные лоботрясы и бездельники…
– Прямо так и говорили? – восхитился Игоряша.
– Ну, примерно так. Я уже точных слов не помню.
– А школу, наверное, потом твоим именем назвали? – участливо поинтересовался леший.
– Почему? – не понял водяной.
– Ну как же, лучший ученик.
– Вот никто мне здесь не верит. Иван-царевич вообще сегодня чуть не побил. А теперь ты со своими подковырками. Неужели это так плохо, быть круглым отличником?
– Плохо бесстыдно врать! Да еще друзьям!
– Что-то я не пойму, весь день сегодня друг с другом ругаемся, и никак не уймемся, – грустным голосом сказала Машутка. – А ведь еще вчера были такими друзьями – водой не разольешь.
– А кто ругается? Никто не ругается? Не слышала ты, девочка, как ругаются-то. Иногда, знаешь, как ругаться-то начинают, о-о-о… – привычно зачастил водяной.
– Да погоди ты! – также привычно цыкнул на него Иван-царевич. – А и правда, ведь всю дорогу шли, друг за дружку держались. Даже когда некоторые все желания в волшебной палочке за просто так спалили, ничего не было. А теперь можно сказать на пустом месте одни препирательства.
– Это кто это «некоторые»?  Это я, что ли, некоторые? – попробовал было начать выяснение отношений леший, но тут уже Машутка на него так посмотрела, что он быстро осекся. – Да я ведь не со зла, вы же знаете. И вообще, я уже исправился.
– Ты-то исправился, а мы, выходит, только хуже стали. Ну что, в самом деле, грыземся друг с дружкой по любому поводу?
– Я думаю, мы какую-то драконью болезнь подхватили, – начал рассуждать водяной. – Да не смотрите вы на меня так. Я ж на самом деле говорю, не шучу. Мы же этой встречи с драконом сколько ждали, готовились, еще Иван-царевич от нас куда-то сбежал. Вот все и занервничали. А когда сильно нервничаешь, то готов хоть с целым светом переругаться. От нервов все это. Все болезни от  нервов, а драконья болезнь – в первую очередь.
– Точно-точно, – поддержала его Машутка. – Все с этого дракона и началось. Никакого покоя от него нет.
– Да дракон-то что, – Иван-царевич уже вовсю раскаивался во всех своих последних поступках. – Не надо из него крайнего делаеть. Он, может, во всей этой истории тоже пострадавший. А мы ему, между прочим, помочь обещали, а сами здесь сидим, бычимся друг на друга. И вообще… Виноват я перед вами. И с купцами этими тоже… Не захотел вам ничего говорить, думал, сам справлюсь, героем стану. А там и царевна заколдованная объявится. Они же всегда к настоящему герою сами идут. Вот прошу теперь у вас у всех прощения за свое поведение. Исправлюсь, и больше так не буду. А если опять что-нибудь такое сотворю, то пусть меня покарает суровая рука моих товарищей, – торжественно заключил он свою речь.
– Да ладно уж, чего там, – ответил за всех водяной, – мы все хороши.

Глава 24,
в которой дед МикитА приносит важные сведения

– А давайте дадим друг другу слово, что больше никогда не будем ссориться! Никогда-никогда! – взволнованно предложила Машутка.
– Ну что за девчоночьи замашки! – Иван-царевич даже не сразу нашелся, что на такое предложение ответить. – При чем здесь какое-то честное слово?! Я, между прочим, царский сын! Хочу даю слово, хочу назад беру, мне можно.
– Вот от такого твоего поведения мы все и ссорились, – тут же ответил ему водяной.
– А потому что у царевичей свои законы. Кто мне тут всю дорогу про дипломатию заливает?! Так вот это самая настоящая дипломатия и есть!
– Хорошо, пусть остальные дадут слово, – стояла на своем Машутка. – А Иван-царевич пообещает свою дипломатию применять как можно реже.
– Теперь я крайний получаюсь? Ну уж нет. Даю слово. Без всяких дипломатий. Настоящее царское слово, что до тех пор, пока не найду свою заколдованную принцессу ни с кем ругаться не буду. – Потом подумал немного и добавил со вздохом, – а найти мне ее, скорее всего, не суждено.
– Так у тебя же друзья есть. Мы всего добьемся. И дракона в человека превратим, и тебе принцессу найдем, и вообще понаделаем кучу добрых дел, – вдохновенно заговорила Машутка. – Даю слово никогда не ссориться, и сделать все, чтобы мы нашей цели обязательно достигли.
– Согласен с тобой, девочка, – поддержал ее водяной. – Хватит уже с нас всяких выяснений отношений. Только пусть и он со мной не ругается, – кивнул он на Иван-царевича.
– Достопочтенный, – с некоторым высокомерием ответил ему Иван, – я ведь слово дал. Ты должен был слышать…
– Еще бы держал ты это слово.
– Вы опять?! – накинулись на спорщиков Игоряша с лешим. – Вы же обещали!
– Все! Мир и дружба!
В знак примирения царевич с водяным крепко пожали друг другу руки.
– Я тоже даю слово, и обещаю, особенно тебе, Машутка, ни с кем не ругаться, – с твердой уверенностью объявил леший.
– Я, конечно, тоже обещаю! – поддержал всех остальных Игоряша.
Рыцарь печального образа, как всегда, ничего не сказал. Только окинул всех взглядом, а потом сильно хлопнул себя кулаком в грудь. Получилось это с такой убежденностью, что все остальные, даже Машутка, невольно повторили его жест. Тоже стукнули себя в грудь кулаком и довольно посмотрели вокруг: все ли видели их страшную клятву?
Эффектно получилось, ничего не скажешь…
За последней сценой всеобщего примирения уже наблюдал дед МикитА. Друзья настолько увлеклись, что даже не уследили, когда он в дверь вошел.
– Вот это я понимаю, – одобрительно сказал он, когда все последние клятвы были произнесены. – А то в самом деле удумали… Того и гляди, загрызли бы друг дружку.
– Ну до этого бы не дошло, – важно заверил Иван-царевич.
Однако в этих словах уже не было никакой нужды. Всем было сейчас важно, что скажет дед МикитА. Удалась ли его разведка. А он все оттягивал момент, и о главном молчал.
– Наверное, ничего не удалось узнать, – расстроилась Машутка. И остальные тоже расстроились, только вида не показали. Ну все ж таки они себя будущими героями уже считали. А героям унывать нельзя. Они должны всегда бодрый вид поддерживать.
– Ну ладно, не буду больше вас томить. Хотя и надо было бы за ваше прошлое поведение, – сказал дед МикитА и опять замолчал.
– Да говори уже, дедушка! – не выдержала, и аж прикрикнула в сердцах Машутка.
– Я не томлю, а думаю, как вам лучше сказать. Ну, в общем, так. Сама она, конечно, ничего не знает. Хотя, доложу, и у нее кое-какие ведьминские задатки имеются. Но это к делу не относится. А вот сестрица ее двоюродная вроде как большой знаток всякого колдовства и заговоров. Она должна знать наверняка. Так что путь-дорога ваша лежит прямо к ней.
– А идти-то куда? – попытался уточнить леший.
– Вот это самое сложное. Нельзя прийти к настоящей ведьме по проторенной дорожке. Сами понимаете, ей бы тогда людское племя совсем покоя не дало. Совались бы по всяким пустякам: на картах погадать, или суженого на любовь заговорить.
– Дедушка! Стыдно тебе такие слова-то говорить, – сказала Машутка. – А то ты не знаешь, что насчет заговора и без того в каждой деревне своя ведунья есть. Она и приворожит кого хочешь, и от болезни с помощью целительных травок избавит, и даже судьбу по руке может предсказать. И у нас в деревне такая есть. Даже я всякие заговоры знаю.
– Ну-ка, ну-ка… – оживился Иван-царевич. – Расскажи, например, любовный приворот.
– Этого я тебе не могу сказать, потому что эти слова при всех нельзя произносить, они тогда больше никогда не будут действовать. Я тебе на ушко как-нибудь шепну, если пожелаешь.
– А какие можно произносить?
– Ну хочешь, я тебе от сглаза заговор скажу? Чтобы уберечься, надо три раза в день повторять: мимо кочки и сугроб, мимо глаза прямо в лоб. Отведи мою беду не на друга, а к врагу… Так что, дед МикитА, как видишь, не такой это и большой секрет. Поэтому зачем идти куда-то в лес, когда все и так можно точно разузнать?
– Это, девочка, тебе только кажется. Уж так люди устроены – им интереснее не то, что свои, по соседству, скажут, а то, что про них наговорят какие-нибудь совсем посторонние люди. Вот потому-то ведьмы от них и прячутся. А если и живут среди людей, то никак свои способности не проявляют. Это и опасно может быть. Люди, когда что-нибудь не понимают, они все свои беды на кого угодно готовы свалить. А ведьмы – самый для этих целей удобный объект.
– Так что нам делать-то, дед МикитА? – спросил Иван-царевич.
– Самое главное, что делать вам ничего и не надо. Вы должны идти, куда глаза глядят. И если вы по-настоящему хотите к ведьме попасть, значит, ноги вас сами туда и принесут.
– Предположим, это так, – не сдавался Иван-царевич. – А если она нам не захочет ничего говорить? Кто знает, какой у нее характер? Хорошего человека ведьмой не назовут. Может же так получиться, что она будет вредная и сварливая.
– Ну ты по одному слову-то не спеши выводов о характере делать. Слышал поговорку: не место красит человека, а человек – место. Получиться, конечно, может всякое. Только не в этот раз. Мы договорились, что за это время сестрица будет поставлена в известность о том, что вы к ней нагрянете в гости. Должна встретить вас со всей ведьминской любезностью.
– А что, ведьмы бывают любезные? – с интересом спросила Машутка.
– Вот там и посмотрите. Меня, несмотря на все бурное прошлое, судьба никогда к настоящим ведьмам не забрасывала. Может, и к лучшему.
– А сколько идти-то хоть до нее, известно? – спросил леший.
– Я же вам объясняю, как получится. Может, день. А может, и полгода. Это уж с каким желанием вы сами к ней будете стремиться.
– Нам полгода никак нельзя, – сказал Игоряша. – Нам сроку-то всего отпущено – месяц и две недели. А еще ж назад надо успеть вернуться.
Дед МикитА только руками развел: мол, ничем больше не могу помочь. А и правда – сделал то, что мог.
– Ну что, дедушка, – решительно произнес Иван-царевич. – Тогда надо нам в путь-дорогу выдвигаться. Время не ждет. Сам говоришь, еще неизвестно, сколько мы до этой ведьмы топать будем.
– Да не торопись ты. Думаю, утро вечера мудреней, а по раннему солнышку и в дорогу веселей отправляться. Полгода – это я вам так, для красного словца сказал. Сдается мне, что дорога много времени не займет. Уж больно вы сами спешите. Да и ведьму тоже предупредят, не будет она вас петлять, а скорее всего проведет кратчайшим путем. Так что ложитесь пока, и отдыхайте. Набирайтесь силенок, они вам пригодятся. Кто знает, что вас впереди-то ждет…
Друзья было действительно хотели сначала идти ни минуты не медля, а теперь нерешительно топтались на месте. И отоспаться перед трудной дорогой хотелось, и перед товарищами было неудобно себя всякими засонями выставлять. Тем более, имелись уже примеры… Положение спас Иван-царевич.
– А и действительно, спать так спать, – твердо сказал он. – Надеюсь, не проспим.
– Разбужу я вас, героев, не волнуйтесь. Мне-то, старику, совсем теперь не спится. Так что как солнышко начнет вставать, обязательно всех растолкаю. Эх, хотел было и я с вами пойти, но видно уже свои подвиги отсовершал. Теперь ваша очередь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1,
опять дорожная

Вышли с рассветом солнца. Настроение было самое боевое, так что даже никому и спать не хотелось. Пока дошли до околицы, солнце уже жарило вовсю. Как и полагается в сказках, рано или поздно добрались до развилки трех дорог. Царевич тут же стал крутить головой во все стороны.
– Чего ищешь, Вань? – участливо поинтересовался водяной.
– Ну как же? Где-то здесь должен быть камень с инструкцией.
– Направо пойдешь – головы не сносить, налево – в тупик зайдешь, а прямо пойдешь – коня потеряешь?
– Ну да.
– У тебя есть конь? Покажи.
– Да при чем здесь конь?
– Ну ты же про коня хотел на камне прочитать? А раз у тебя коня нет, значит, смело вперед идти. Экий ты хитрый. А если они за коня меня примут? И лишишься ты, Вань, своего верного водяного…
С этими словами водяной сел на дорогу и крупные, как горошины, слезы покатились из его хитрых и насмешливых глаз.
– Ты что? – опешил Иван-царевич?
– Ну как что? Как что? Не ожидал я, Ванюш, от тебя такой черной неблагодарности. Решил ты меня погубить, ни за что погубить… – запричитал водяной.
– Ты прекратишь когда-нибудь?! Хватит уже комедию ломать! – прикрикнула на него Машутка.
Слезы на щеках водяного моментально высохли.
– Что, опять пошутить нельзя?
– Я вот сейчас свое царское слово-то назад возьму, – пригрозил царевич.
– А я, Вань, уже не шучу. Я уже совсем серьезно тебе говорю – зачем нам какой-то камень?
– А куда ж идти? Должна ведь какая-то подсказка быть.
– Я думаю, надо налево сворачивать, – решительно предложил леший.
– Это почему еще налево?
– У меня папка любит налево ходить, во всяком случае, так мамка говорит. А если ходит, значит, есть в этом толк какой-то.
– Нет, нам твой папка в этом не указ, – не согласился Игоряша. – Я считаю, что идти надо прямо. Нас учили всегда идти прямо. И говорить все прямо, не скрывая ничего. Вот как я сейчас. Считаю, что надо говорить, что думаешь, так и сказал.
– Мне, наверное, надо предложить направо идти, – взял слово Иван-царевич. – Чтобы уж совсем наш спор в тупик зашел. Только я честно скажу, что не знаю, куда нам двигаться, то ли направо, то ли, как некоторые, налево все время. А может и прямо, коня-то у нас все равно нет, а одним болтуном меньше в нашей компании будет, одним больше – без разницы, – при этом он с вызовом посмотрел на водяного. А тот, бесстыжие глаза, даже не отреагировал никак.
– Что же нам делать? – спросила Машутка. – Ведь надо какое-то решение принимать…
– Еще, как назло, слово дали не ругаться друг с другом, – заговорил бессовестный водяной. – Сейчас бы хоть поспорили всласть.
Ситуация зашла в тупик.
– И кто их придумал, развилки эти… – в сердцах сказал Иван-царевич. – Стану царем, издам указ: дороги строить прямые, без развилок. А если без них никуда, так хоть камень указательный чтобы стоял…   
– Вот любишь ты, Ванюша, чтобы у любой загадки простая разгадка была, – не упустил случая ввернуть ехидное словечко водяной. – А в жизни так ведь не бывает.
– Я придумал! – сказал леший.
Все посмотрели на него.
– Давайте сядем перекусим, все равно время обеденное, а там, на сытый желудок, решение само придет… – и с надеждой посмотрел на всех остальных.
– Ссориться, что ли, опять начать? – мечтательно произнес Иван-царевич. – Самое время…
– Нет, мы не будем полагаться на волю случая! – еще успел воскликнуть водяной, как спор неожиданно разрешил Рыцарь печального образа. Он вдруг с решительным видом направился и не вправо и не прямо – просто посередине, там, где дороги и вовсе не было.
– И правильно, Вань, – пыхтел, догоняя, сзади него водяной. – Нам же сказали идти куда глаза глядят. Наши глаза никуда не глядели. А его, вишь, цель высмотрели. Значит, приведет куда надо.
Некоторое время просто шли молча. Потом не вытерпел леший.
– И долго, интересно, нам вот так без всякой цели шагать?
Никто ему не ответил.
– Машутка, а может, есть какие-нибудь приметы, чтобы узнать, не живет ли рядом настоящая ведьма? – еще раз попробовал он вызвать спутников на разговор.
– Нет, таких примет я не знаю, да их, по-моему, и нет вовсе. Для того, чтобы приметить, надо чтобы несколько раз сбылось, а кто к ведьме будет несколько раз ходить? И одного-то, по-моему, много.
– Вот какая ты трусливая, – сказал леший. – И ночью в лесу боишься ходить, и к ведьме в гости нагрянуть тебе тоже страшно. Как же жить дальше будешь?
– А я в темном лесу жить не собираюсь.
Леший почему-то при этих словах смутился и даже, кажется, покраснел.
– А что, тебя кто-то в лес, что ли, тащит? Еще чего не хватало, – буркнул он.
– Да ты не обижайся. Ну почему, в самом деле, я должна радоваться от того, что к ведьме с неизвестно каким характером иду? Я же не царевич, и не Рыцарь, чтобы подвиги совершать. Обыкновенная девочка. Только своей родной деревне очень помочь хочу, вот и приходится страхи до поры до времени скрывать. Ну ничего, дракону поможем, я опять всего бояться начну.
Непаханое поле между тем закончилось, начался лес. Рыцарь печального образа решительно шагал впереди всех, так что остальные еле за ним поспевали. Даже на обычные разговоры времени не хватало. Лесок оказался не слишком большим, за ним опять началось поле, потом лес… А никакой ведьмы вокруг не было и в помине.
– Вот ведьма, она и есть ведьма, – бормотал, уже с трудом сдерживая темп, заданный Рыцарем, леший. – Вот куда забралась? А главное, зачем?
– А зачем вы, лешие, от людей подальше прячетесь? Вот и ей захотелось уйти от чужих глаз подальше.
Это, конечно, водяной не упустил возможности вступить в дискуссию. На что, на что, а на любые разговоры силы у него всегда оставались. Только тему дай.
– Мы уходим, потому что уходим, – с железной логикой ответил ему леший. – Потому что нам надо. А ей зачем?
– Может, ей тоже надо?
– А с моей точки зрения, не надо. Вот захотелось, предположим, нам к ней добраться, а все никак не можем. Как же она будет людям помогать?
– С каких это пор колдовские силы полюбили людям помогать? Да их, наоборот, хлебом, или что там они едят, не корми, а только дай возможность всякие каверзы поделать. Думаешь, принцесс кто в лягушек превращает?
– А вообще вот это ж надо было так додуматься, чтобы принцессе, прежде чем замуж за царевича выйти, в лягушачьей шкуре побывать?
Это, разумеется, Иван-царевич с удовольствием вступил в разговор на больную тему.
– Я думаю, это правильно, – рассудил водяной. – Настоящие принцессы – они же с детских пор на всем готовеньком живут, избалованные да изнеженные. А чтобы хоть как-то с трудностями жизненными столкнуться, их в лягушек и колдуют. Зато жены из них получаются замечательные. Ведь пока она у болота посидит, все детские глупости из головы-то вылетают… И жизнь будущая совсем по другому видится.
– А если никто ее так и не найдет? Ну может ведь так случиться, что за всю жизнь ни одна стрела рядом не упадет? Или упадет, когда уже поздно будет? Зачем молодому царевичу какая-нибудь старая карга?
– Во-первых, не торопись с выводами. Еще неизвестно, что лучше – в лягушачьей шкуре жить, зато надеяться на что-нибудь большое и светлое, которое обязательно придет рано или поздно, или вот заполучить в супруги себе такого типа вроде тебя.
– А чем это я плох?
– А тем, что тебя самого еще всему надо учить, пока наивность и лопоухость вся из головы не вылетят. А ведь почти царь уже… Пора понимать, что у тебя не лягушонка в коробчонке будет, а живой человек. Да еще полцарства дадут, как ты им править будешь?
– Как-нибудь справлюсь, – буркнул Иван-царевич. – Все с чего-нибудь начинали.
– Я просто хотел сказать, что и лягушки тоже на свете живут, и довольны своей жизнью, – поспешил загладить свои резкие слова водяной. – А расколдовываются они снова в юном и прекрасном состоянии. Для них время-то возле болота почти не течет. Там же ни событий никаких, ни происшествий. Вот и не замечаешь, как день сменяется ночью, а ночь – днем.
– А сколько же таких вот лягушек в заколдованном виде возле болот сидят? – проявил здоровое любопытство Игоряша.
– Кто же тебе это скажет? Может пять, а может, и сто. Но больше вряд ли. Настоящих принцесс-то не так много ведь на свете. А заколдовать успевают не всех. Некоторых помещают в заключение на самом верху самой высокой в королевстве башни, куда ни один царевич не доберется. Некоторых пытаются замуж просватать – за всех возможных в окрестности женихов. А чтобы случайно кто и вправду не женился, им всякие дурацкие загадки загадывают. Не отгадаешь – голова с плеч!
– А отгадаешь? – осторожно поинтересовался Иван-царевич.
– Еще загадают. И так до тех пор, пока либо сам не сдашься, и не сбежишь, либо пока такая задачка ни попадется, которую никто на свете не решит. После этого палача зовут… А его даже и звать вообще-то не надо. Он и так уже наготове стоит, меч свой точит.
– Я бы не хотела быть принцессой… – взволнованно сказала Машутка.
– А это, девочка, никого не спрашивают, хочешь ты быть принцессой или не хочешь. Да они и не жалуются, их ведь с детства к такой участи готовят. А потом – немножко потерпеть, зато в будущем какой-нибудь такой славный жених попадется, вот как наш Иван-царевич! Хотела бы ты выйти замуж за Иван-царевича?
Машутка посмотрела на Иван-царевича, потом, почему-то, на лешего, и категорически отрезала:
– Нет!
И замолчала. Все остальные тоже шли, помалкивали. Думали о том, как им повезло, что они не родились на свет принцессами.

Глава 2,
про то, какие бывают ведьмы

Между тем стемнело, и путники заночевали прямо в чистом поле. Погрелись у костерка, чтобы не замерзнуть, а рано утром опять продолжили путь.
День шагали с замиранием сердца, ожидая, что вот-вот они натолкнутся на жилище ведьмы. Но ничего такого по дороге им не встретилось.
Так прошел третий день. За ним – четвертый…
– Может, мы не в ту сторону пошли? – уже то и дело спрашивал Игоряша.
Ответом ему была решительная фигура Рыцаря печального образа, который быстрым темпом шагал и шагал впереди всех.
Потом леший завел свою песню:
– Вот ведьма, она и есть ведьма… Не зря ее так назвали…
– Между прочим, тебе-то совсем не к лицу эти слова, – пристыдил его водяной. – Все ж таки, как-никак, Бабы Яги сын.
Леший замолчал. Да и к исходу пятого дня уже никому не хотелось говорить. Мысли в голове самые разные роились. Все думали о том, что они случайно пошли не той дорогой. А время-то уходит, отпущенного срока не так много осталось. А еще ведь назад надо добираться. Даже водяному было совсем не до своих шуточек, от чего общее настроение стало еще хуже. Одно спасение: неунывающий и неустающий Рыцарь печального образа, который шагал и шагал, шагал и шагал… Всем остальным волей-неволей приходилось держаться за ним, и не отставать. Это как-то помогало отгонять тревожные мысли.
На пятый день вечером, сидя у костра, Машутка заплакала, и сказала то, о чем думали все остальные. Возможно, кроме Рыцаря – никто ведь не знал, что у него на уме.
– Мы никогда до нее не дойдем.
– Значит, надо будет самим выкручиваться, искать выход из положения, – ответил ей Иван-царевич. – Меня хоть некоторые тут лопоухим называют, а я считаю, что не надо уже нам на чью-то помощь надеяться. Мы так еще месяц ходить будем, и все без толку.
– Вань, ну что ты близко к сердцу мои слова принимаешь? – привычно зачастил водяной. – Я ж когда про лопоухого говорил, совсем другое имел в виду. Вот всегда ты так – не разберешься, и начинаешь нападать. Или обижаешься. Так нельзя, Вань. Я, наоборот, считаю, что в этой ситуации ты у нас главная надежда. Мы ведь существа мирные – а ты – вон какой орел, царевич. Тебе судьбой начертано из таких ситуаций с честью выходить.
Царевич с недоверием посмотрел на водяного: пойми его, искренне говорит, или опять свои шуточки шутит. Тут леший сменил тему.
– Машутка, а я тебя о приметах про ведьму спрашивал уже?
– Спрашивал.
– И что ты ответила, я уже забыл.
– Что не знаю таких примет, – буркнула Машутка, которая продолжала тихонько плакать.
– А я вот знаю одну примету.
– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Игоряша.
– Примета такая. Если у сына Бабы Яги предчувствие появилось, значит, на следующий день мы обязательно до цели доберемся.
– А у тебя есть такое предчувствие? – Машутка даже сразу про слезы забыла.
– Есть! – с уверенностью в голосе ответил леший.
– А что же ты молчал-то все это время? – накинулся на него водяной. – Мы ведь, между прочим, тоже волнуемся, места себе у костра не находим. Ты этого не понимаешь, что ли?
– У меня эта уверенность только что появилась. Вот как Иван-царевич сказал, что мы сами будем думать, как дальше поступать, так меня словно кольнуло что-то в бок.
– Может, ежик пробежал? – поинтересовался водяной.
Но лешего эта дурацкая шутка нисколько не задела, даже наоборот.
– Вот видишь, ты и сам шутить начал опять. Значит, тоже что-то такое чувствуешь.
– Думаешь, чувствую? – с подозрением в голосе переспросил водяной.
– Тогда что же мы здесь сидим? – вскочил на ноги Игоряша. – Пошли быстрее!
– Куда?!!
– Как куда? К ведьме в гости! Вы же сами говорите, она где-то здесь, рядом.
– Но это не значит, что надо к ней очертя голову бежать. Потерпи немного. Мы в темноте только ноги переломаем. Утро вечера мудренее.
И действительно, утром, как только солнышко встало, не успели прошагать и часа, как на самой окраине очередного леса увидели избушку.
Не маленькую, и не большую.
Не низкую, и не высокую.
Не широкую, и не узкую.
Не каменную, и не деревянную.
В общем, как раз такую, в которой и должна жить настоящая ведьма.
Иван-царевич деликатно постучал в дверь:
– Хозяйка! Дозвольте войти!
В ответ было молчание.
Он постучал настойчивее.
Опять тишина.
– Да что она, оглохла?! – разозлился Иван-царевич, и замолотил что было силы.
Опять без ответа.
Вдруг раздался страшный посвист, что-то загудело, и откуда-то с неба на них обрушился страшный предмет. Друзья едва успели пригнуться, как предмет, спикировав у них над головами, взмыл вверх. И тут же пошел на второй заход. Однако к такому повороту событий все уже были готовы, и спокойно стояли, поджидая, когда предмет подлетит ближе. Даже Машутка стояла, и не пыталась ни визжать, ни бежать куда подальше. Хотя при этом крепко сжала в ладони протянутую руку лешего.
Проведя безуспешную вторую атаку, предмет опять взмыл вверх, и приготовился к третьему заходу. Но почему-то завис в воздухе, и начал медленное снижение. Однако все уже в этот момент догадались, что это не какой-то там таинственный предмет, а банальная ступа, про которую в сказках пишут. Да еще для полноты картины неизменная метла была сбоку прикручена.
– Слушай, ты у нас по этому делу главный специалист, – обратился царевич к лешему. – С каких это пор ведьмы на ступах с метлами летают? Этим, по-моему, Баба Яга должна заниматься.
– Много ты знаешь про Бабу Ягу. Сколько лет вместе прожили, никогда не видел, чтобы мамка на ступе летала. Может, в сказках напутали?
В этот момент ступа наконец опустилась, и из нее выскочила ведьма. Вернее, должна была выскочить ведьма, а выскочила какая-то девчонка, Машутке ровесница.
– Девочка, ты кто? – спросил царевич.
– А то вы не догадались…
– Догадались. Самозванка, – категорически заявил леший. – Хотела себя за ведьму выдать, да с Бабой Ягой перепутала.
– Как это перепутала? – заморгала глазами девочка.
– Вот так это перепутала. На ступе полагается Бабе Яге летать.
– А ведьмы что должны делать?
– Ну не знаю. Ведать, наверное. Вот ты должна была ведать, что ведьмы на ступе не летают. А ты не ведаешь таких простых вещей. Значит, ты не ведьма.
– А кто? – таинственная девочка готова была заплакать.
– Я же сказал. Самозванка. Давай, иди показывай нам настоящую ведьму. У нас дело к ней, и нам некогда.
Девочка потупила глазки.
– Я и есть ведьма.
– А я Иван-царевич. Мы не веселиться пришли. У нас серьезная проблема.
– Ты не Иван-царевич. Я хоть и самозванка, как ты говоришь, а кое-что ведаю. Ты – Бабы Яги сын. Иван-царевич – вот стоит, детина здоровая. Это вот бывший водяной, который уж забыл как вода выглядит. Это вот обыкновенные детки, вам помогать увязались. Думают, что от них помощь будет великая…
– Не думаем, а знаем, – поправил ее Игоряша.
Но Иван-царевич его уже не слышал. Он решил воспользоваться ситуацией, чтобы прояснить наверняка еще одну давнюю загадку.
– А это вот кто? – спросил он, указывая на Рыцаря.
– А этого, Иван-царевич, я сказать не могу. Придет время, узнаешь. Он и сам тебе все расскажет.
– Неужели мы от него когда-нибудь хоть слово услышим? – заинтересовался водяной.
– Конечно, услышите. Еще мечтать будете, чтобы он помолчал хоть пять минуточек.
– А ты, выходит, ведьма? – внимательно осмотрев девочку, констатировал Иван-царевич.
– Выходит.
– Не думал я, что ведьмы такие бывают.
– Какие?
– Ну, даже описать не могу. Вот такие. Я думал, ведьмы все старые и уродливые.
– А я молодая и красивая?
Иван-царевич, который всю дорогу смело про будущую невесту и свою женитьбу рассуждал, неожиданно покраснел до ушей.
– Ну, как бы это сказать… Оно, конечно… А вообще…
– Эх, видно, не дорос ты еще до Ивана. Так и остался Ванек. Хоть бы водяной ваш научил тебя молодым девушкам хорошие слова говорить.
– А я учу, всю дорогу учу. Так разве ж он науку мою воспринимает? Он же и слышать меня не хочет, – привычно затараторил водяной. – А ты, выходит, вот какая. Действительно хороша! Как и положено настоящей ведьме. Только глазками подкачала. Они у тебя не голубые, а черные должны быть, как смоль.
– Да я не только глазками подкачала. Как на меня посмотрит кто, так не верит, что я настоящая ведьма. Больно молода, говорят. А это разве недостаток? Вот хотела на вас впечатление произвести, в ступе спикировать, да напутала.
– Нет, ты произвела хорошее впечатление, – наконец обрел дар речи Иван-царевич, вспомнив, что он действительно во всех ситуациях должен оставаться вежливым, особенно с молоденькими девушками. – Ты на нас такое впечатление произвела, что я когда домой вернусь, во всех садах прикажу установить скульптуру Девушка с метлой. Нет, Девушка в ступе. Или так – Девушка без ничего. В смысле без метлы…
Иван-царевич, как когда-то с драконом, опять запутался в своей натянутой вежливости, и растерянно замолчал. Но ведьма сама пришла ему на выручку.
– Ладно, сам потом разберешься, какие скульптуры будешь ставить. Да и нужны ли они тебе. Мне вкратце передали вашу проблему. Но я хочу все услышать сама, так сказать, из первоисточника. Тогда уж вместе подумаем.

Глава 3,
в которой друзья получают задание

– А что рассказывать? – сказал Иван-царевич. – Завелся тут неподалеку, всего неделя пешего перехода от твоих мест, дракон. Не столько страшный, сколько противный. Ну, там, всякие пакости местным людям стал делать, жить их по новому заставил. Какие-то людишки темные из чужих мест тут же в этих местах нарисовались, и стали всякие развлечения непонятные и обманные проводить. В общем, сплошная перестройка. И решили мы этого дракона победить.
– Нет, это мы решили его победить, – высказался за историческую правду Игоряша. – А вы уже потом к нам присоединились.
– А я чем соврал? Я и сказал: мы решили его победить. Пошли для этого клад на кладбище рыть.
– Что, так прямо на кладбище? – не поверила ведьма.
– Ну да. Вот они где-то прочитали про старое кладбище, где клад был закопан, с помощью которого можно было дракона кому-нибудь впридачу к этому кладу отдать. Но только промахнулись мы с расстоянием, неважно уже из-за чего, и с кладом у нас ничего не вышло.
– Тогда мы пошли с драконом биться, – перебил его водяной. – Вернее, не биться, а такие ему вежливые слова сказать, чтобы получилось, как будто мы бьемся, а на самом деле просто от наших слов его разом на месте кондрашка должна была хватить!
– А слов-то, поди, и не подобрали…
– Увы, увы… Видно, в школе мы все же плохо учились.
– А вот скажи, э-э-э-э… – замялся Иван-царевич, не зная, как же ему к ведьме обращаться. Не ведьмой же называть.
– Зови меня просто: девушка. Мне будет приятно, – пришла она сама ему на выручку.
– А вот скажи… те…, девушка, а действительно есть такие слова, от которых дракону похужеть может?
– А то ты не знаешь? Такие слова на любого из нас найдутся. И на дракона есть. Но тут действительно талант нужно иметь. А самое главное – чтобы эти слова искренними были, от чистого сердца. А ты-то, небось, вымучивал их из себя?
– Ну, конечно, ведь непривычно. Кто в обычной жизни вежливыми словами разговаривает? Вот и пришлось на ходу придумывать.
– Ну и что дальше было с вашим драконом?
– А дальше он вдруг сам нас попросил превратить его назад в человека. Он ведь не всегда драконом был, просто превратился в него от злобы своей и спеси. И, говорит, не хочу быть драконом, хочу быть как вы. Я во всех своих проступках раскаялся, больше ничего подобного не совершу, а в знак своего освобождения посажу десять молодых саженцев. Пусть они вырастут когда-нибудь в прекрасную березовую рощу, – пошел зачем-то сочинять Иван-царевич.
– Ради новой березовой рощи, наверное, стоит постараться, – понимающе улыбнулась ведьма.
– И я говорю, стоит. И ради березовой рощи, и ради деревни, и ради друзей наших – Машутки с Игоряшей. И ради дракона тоже. Что-то жалко мне его стало.
– Интересную вы задачку задали. Даже не знаю, как к ней подойти.
– А нам сказали, ты все на свете знаешь! – удивился леший.
– Как видишь, не все. И даже вот со ступой напутала. Тут ведь простым заклинанием не обойдешься. Ну-ка, пошли со мной, – обратилась она к лешему.
И они двинулись к маленькой дверке, что располагалась возле печи. Вскоре из-за нее послышался шум от падающих вниз больших предметов, потом еще какая-то возня, и, наконец, вернулись оба. У ведьмы в руках была явно старинная, вся в паутине, книга.
– Ух ты!!! – восхитилась Машутка. – А можно мне тоже почитать?
– Нельзя! – отрезала ведьма. – Эта книга особенная, в нее и мне-то часто влезать нельзя, а уж тебе и подавно не следует любопытный нос совать. Тут каждая страница у того, кто ее читает, силы отбирает. А тебе вообще трех строчек хватит. Уйди подальше!
– Ну и пожалуйста! – Машутка демонстративно отошла к противоположной стене, даже отвернулась, и стала смотреть в окошко.
– Та-а-ак, – сказала ведьма. – Сейчас посмотрим.
Она вытерла рукавом с обложки пыль, открыла обложку, а потом быстро начала листать одну страницу за другой. Интересно, что каждое такое перелистывание тут же обдавало всю избу когда изумрудно-зеленым, когда малиново-красным, а когда и фиолетово-черным светом. Водяной было хотел какой-то свой комментарий сказать, но благоразумно замолчал. Все ж таки книга волшебная, кто знает, как она на его болтовню отреагирует. Что позволено с Иван-царевичем, не позволено с потусторонними силами.
– Ага, вот! – наконец-то нашла ведьма, и, склонившись поближе к странице волшебной книги, принялась читать. А потом с громким стуком захлопнула свою драгоценную волшебную книгу. И села с растерянным видом.
– Ну что? – первым поинтересовался леший. Он сейчас считал себя максимально приближенным к таинству возвращения дракона в человеческий облик. Как-никак, это он тянул фолиант с верхней полки, почти ничего попутно не уронив, это его выбрала для такой ответственной миссии ведьма.
– А ничего, – сказала она. – Там сказано, что дракон станет опять человеком, если вы совершите три подвига и одно превращение.
– Ты ничего, девушка, не путаешь? Как со ступой? – участливо поинтересовался водяной. – Точно именно три подвига и одно превращение, а не три превращения и один подвиг? Так-то нам бы посподручнее было бы.
– Не ищите легких путей! Ничего не путаю.
– А какие подвиги надо совершить, там не написано? – осторожно спросил Иван-царевич. – Для некоторых ведь просто с первыми петухами встать, и то уже подвиг.
– Нет, тут требуются настоящие героические дела. Так, во всяком случае, в книге говорится.   
– Интересная книжка, – поддержал разговор водяной. – Не зря мы тут недавно героическую тему-то обсуждали. Выходит, в жизни всегда есть место подвигу, только времени на него нет. Вот как у нас сейчас.
– Неделю мы сюда шли, – начал отсчет Иван-царевич, – неделю назад будем возвращаться. Еще неделю туда-сюда. Получается, каждые семь дней нам потом надо будет какое-нибудь героическое дело делать. Это при том, что до этого у нас на всех вместе взятых, наверное, ни одного подвига не насчитается.
– А вот то, что мы сюда шли со всей решимостью, ни на что внимания не обращая, ни на какие трудности и усталость, это подвигом не считается? – вдруг задался вопросом леший.
– Вряд ли, – слегка подумав, с некоторым сожалением ответил ему Иван-царевич. – Хотя по логике, наверное, такую дальнюю дорогу к подвигу стоило бы приравнять. Но разве оценят? Судьи кто?
– А у меня вся жизнь, между прочим, подвиг, – отчего-то разнервничался водяной. – Это вам хорошо. Вы в своей стихии. А я, между прочим, как Иван-царевич выражается, мокрая душа. Мне вода нужна. А я здесь, как дурак, по лесу шатаюсь. Какие-то рекомендации нелепые неизвестно от кого выслушиваю.
– Ну вы хороши! – восхитилась ведьма. – Мало того, что заявились, никто слова «пожалуйста» не сказал, или «спасибо» за совет, так еще скандалы мне тут устраивают. А не погнать ли вас отсюда в шею, вместе с вашим драконом?
– А потому что мы давали слово друг с другом не ругаться, – продолжал заводиться водяной, – а с тобой, старая карга, не ссориться мы слова не давали!
– Это я старая карга?!
– А кто ж? Я? Любая ведьма – старая карга. Ты что, не знала?
– А ты тогда зеленый хрыч! – совсем уже разозлилась ведьма.
Дело пахло серьезным скандалом.
– Не слушайте вы его, – попробовала внести мир Машутка. – Он у нас что-то последнее время нервный стал. Наверное, ему действительно пора в каком-нибудь прудике пожить. Да времени у нас на это нет. Нам дракон сроку отпустил месяц и две недели. А мы только сюда неделю добирались.
– Ну хоть кто-то в вашей банде умеет тактично разговаривать, – помягчела ведьма. – С обратной дорогой, так и быть, вам помогу. За два дня куда надо дойдете. Вот только куда вас послать-то?
– А куда не посылай, адрес один – приключения искать, – почему-то с радостью в голосе произнес леший. С каких это пор вчерашний засоня так приключения полюбил?
– Скажите, девушка, а может вы нам и какие-нибудь подвиги порекомендуете? – обратился к ведьме Иван-царевич. – Какие подвиги модны в этом сезоне, если самый главный из них – поединок с драконом – прошел мимо нас.
– Ну, не знаю, есть и множество других способов отличиться. Когда приключения ищешь, они обязательно сами находятся. Это уж поверьте без всяких волшебных книг. Меня больше другое волнует: что это еще за превращение такое требуется?
– Может, имеется в виду превращение дракона в человека? – предположила Машутка.
– Нет, это само собой.
Тут водяной не выдержал, фыркнул.
– Что ж тут непонятного? Мы для чего в путь-дорогу отправились? Чтобы Иван-царевичу царевну-лягушку найти. Скинет она свою лягушачью шкуру, и обернется прекрасной девицей. Вот вам и все сходится. Одним выстрелом двух зайцев убьем. И дракону поможем, и на свадьбе погуляем! Не горюй, Ванюша, выходит, недолго тебе холостым осталось ходить. Месяц с хвостиком.
– Нет, ну зачем ты так? – Иван-царевич опять покраснел. Он почему-то в присутствии ведьмы все время краснел, и постоянно чего-то стеснялся. Хоть виду старался не показывать, но это все равно было заметно. А той хоть бы хны, даже не замечала. Одно слово: ведьма.
– Ну что ж, дело хорошее. А то ведь жалко мне их. Обернут лягушками, и сидят они, дурочки, тоскуют. Не знают, чем себя занять, пока стрела прилетит. Хорошо если места людные, а если как у нас? Забрели вот посетители, да тут же опять бегут подальше от наших мест.
– Ну так, может, пойдем сначала лягушек ловить? – робким голосом предложил Иван-царевич. – Вы ведь, девушка, говорите, что есть такие в ваших краях.
– Есть, а как им не быть. Только, Иван-царевич, сначала надо подвиги совершить, а потом уже о превращении думать. А может, глядишь, и не надо будет никакой лягушки? Может, какое другое превращение произойдет?
– Какое такое другое? – не понял Иван-царевич. – Нам не надо никакого другого. Нам именно это надо. И раз так, то давайте быстрее собираться, и в обратный путь. Время не ждет. Нам еще сюда назад обернуться надо успеть! За лягушкой-царевной.
Подгоняемые будущим женихом друзья быстро собрались в дорогу, даже толком попрощаться не успели, и двинулись в противоположном направлении, откуда пришли. Иван-царевич, правда, несколько раз обернулся, словно хотел высмотреть, под каким лопушком его суженая сидит. Но не высмотрел.
– Эх, Ванек… – печально сказала, глядя им в след, ведьма. И пошла к себе в избу. 

Глава 4,
о вреде любопытства

Долго ли коротко ли бежала дорога, а только конец ей пришел. И довольно быстро. Всего каких-то две ночевки, и друзья оказались в самой гуще жизни. Скрипели на дороге повозки, полные товара. Рядом с ними шли не вместившиеся в телегах хозяева. А кто-то и просто деловито шагал в одиночку, подвесив за плечами на длинной палке дорожную котомку.
– Послушайте, уважаемый, – остановил Иван-царевич одного из таких пешеходов. Со времени неудачной словесной атаки на дракона царевича почему-то пробило на вежливость, и он со всеми старался разговаривать предельно корректно. Иногда получалось.
– Послушайте, уважаемый, – обратился он к прохожему. – А не подскажете ли, куда течет столь полноводная людская река? Может, и нам стоит присоединиться к этим достопочтенным людям?
– Может и стоит, уважаемый, – столь же учтиво ответил ему случайный прохожий, – но только я не уверен, что всех этих людей можно назвать достопочтенными.
– О-о-о… Я слышал, где-то в заморских краях существует один ученый, который может определить по физиономиям людей их прошлое и будущее. Не его ли мы имели удовольствие встретить в вашем лице?
– Я не понял, что именно вы хотели сказать, видите ли, недостаточно образован. Но только сейчас не надо гадать по физиономиям. Все ясно и так. Вот эти, например, которые рядом с повозками, спешат в город на ярманку, завтра у нас базарный день, со всей округи народ съедется, можно будет продать что хочешь, и за какие угодно деньги.
– А ты что несешь продавать? – с подозрением поинтересовался водяной. – Что-то у тебя товаров немного, я бы даже сказал, что совсем нет.
– Я ничего не собираюсь продавать. Хочу как следует погулять. В базарный ведь день много всего интересного будет. Карусели поставят, будут по кругу кружить. Вы не пробовали? Очень интересно. Только смотрите, с непривычки запросто голова может закружиться, поосторожнее. А вечером одного добра молодца судить будут.
– За что?
– Он совершил страшное преступление. О нем даже говорить запрещено. И я вам ничего не скажу, не просите.
– Да не очень-то и надо, – безразличным тоном сказала Машутка.
– И правильно, что не спрашиваете, потому что даже говорить про это преступление под страхом тюремного наказания строго запрещено. Я вам больше скажу – и думать-то запрещено. А уж если в простом разговоре, вот как мы сейчас с вами, кто обмолвится, то страшно представить, что случится, если об этом узнают. Именно поэтому я вам ничего и не скажу, не уговаривайте, и даже не просите, я нем как рыба.
– Да мы и не уговариваем, зачем нам вмешиваться в чужие дела, вовсе это неинтересно, – пожал плечами водяной.
– Правильно делаете, что не уговариваете. Потому что я – могила. Если что узнал, то рот на замке, хоть огнем пытай. А вот то, что вам неинтересно, никогда не поверю. Как это может быть неинтересно, что корундову дочку пытался очередной принц похитить, а его схватили, и бросили в темницу. По царскому приговору – голова с плеч теперь. Только я вам этого не говорил.
– А мы этого и не слышали, – заверил Иван-царевич. – А это какого такого Корунда? Того самого?
– Не знаю, что вы имеете в виду под этими словами, но скорее всего того самого. Надеюсь, второго такого на белом свете больше нет. И одного много.
– А что, часто к вам принцы за его дочкой приезжают? – свернул Иван-царевич на любимую тему.
– Теперь уже нет. Это раньше, что ни день, то новый принц. И на белом коне, и на черном. А кто и так, пешим. Из дальних краев.
– Что это за принц такой, без коня? Тоже мне… – хмыкнула Машутка.
– Не скажи, девочка. Еще неизвестно какой лучше. На коне-то до Корунда кто хочешь доскачет. Да еще товару с собой привезет, здесь продаст. В любом случае поездка успешной окажется. А ты попробуй пешком дойти, откуда-нибудь из заморских стран. Да еще точно не зная, может, невесту уже просватали без тебя, а ты все идешь и идешь, силы тратишь…
– Да, пешком все время тяжело ходить, – согласился леший.
– Погоди ты, – одернул его Иван-царевич. – А почему всем им от ворот поворот дают? Может, невеста заколдована? Там мы могли бы помочь, расколдовать.
– А вы колдуны? – насторожился неизвестный прохожий.
– Да что ты! – поспешил успокоить его водяной. – Ну посмотри на нас. Похожи мы на колдунов? Колдуны-то, они, знаешь, какие? Они… О-о-о-о… Колдуны… Колдуны – это брат, сила...
– Вы-то, может, и не очень похожи. А вот этот ваш, – кивнул он на Рыцаря, – вылитый колдун. И молчит как-то все время подозрительно. Нет, вы знаете, я лучше пойду. И так вам тут лишнего наговорил.
С этими словами прохожий, который так и остался неизвестным, присоединился к движущемуся по дороге людскому потоку, и деловито зашагал быстрым темпом вперед. Скоро его и след простыл.
– Ну кто тебя за язык тянул? – набросился на царевича водяной. – Опять завел свою песню – «заколдованная принцесса», «заколдованная принцесса»… Только человек разговорился, и на тебе. Оборвал на самом интересном месте. Так ничего толком не успели узнать.
– Может, еще кого попросим досказать? – предложил Иван-царевич, явно пытаясь замять свою вину.
– Ну уж нет, хватит. А то скоро здесь все кругом будут говорить о подозрительных субъектах, которые интересуются не тем, чем надо, задают не те вопросы, и вообще страшно подозрительных на вид. Особенно один. Вылитый колдун.
Рыцарь, правда, пытался всеми своими мухами и дятлами изо всех сил возразить – мол, вовсе и не колдун. Ну да его мнение уже особо ничего и не значило.
– Никогда бы не подумал, что наш Рыцарь похож на колдуна, – удивился Игоряша. – Скорее на дровосека.
– Почему это именно на дровосека? – теперь уже все остальные удивились.
– Длинный – раз.
– Не длинный, а высокий, – поправил его совсем ударившийся в вежливость и корректность Иван-царевич.
– Ну хорошо, высокий и длинный – раз. Сильный – два. Не очень-то он и похож на настоящего рыцаря, который только и делает, что воюет – три.
– А четыре? – ехидно спросил водяной.
– А четыре – должен же он чем-то в этой жизни заниматься. Мне кажется, что он должен дрова рубить.
– Не дрова, а лес, – опять поправил Иван-царевич.
– Почему это лес? Если бы лес, я бы сказал лесоруб. А я сказал дровосек.
– А что, есть такая профессия – дрова рубить?
– Почему же ей не быть? Сначала лес рубят, потом дрова. Обязана быть такая профессия.
– Интересно, а сам-то он что по этому поводу думает? Достопочтенный Рыцарь, согласны ли вы с доводами этого отрока о том, что вашим истинным призванием в этой жизни является рубка дров?
Рыцарь отказался от услуг своих мух и дятлов и просто рукой махнул – мол, говорите, что хотите.
– Вот и ладно, – довольно сказал водяной. – А то правда, заладили – рыцарь, рыцарь… Может ему это совсем не по душе? Может, он добрый и миролюбивый? Ведь, если так разобраться, к нам-то он даже без меча или какого другого оружия явился.
Пока друзья обсуждали профессиональные качества Рыцаря печального образа, который, как уверял Игоряша, оказался скорее Дровосеком печального образа, они сами собой зашагали по дороге в том же направлении, куда шли и все остальные. По мере приближения к городу народу все прибывало, и скоро уже надо было внимательнее крутить вокруг головой, чтобы не потеряться, или не попасть случайно под чью-нибудь повозку.
У ворот города стояла доблестная стража, внимательно оглядывавшая всех, кто проходил мимо. Время от времени какой-нибудь стражник специальной полосатой алебардой, которую он опускал перед лошадью, останавливал какую-нибудь повозку, и начинал ее тщательно, как он выражался, досматривать. Не найдя никаких запрещенных товаров, требовал, чтобы ему показали набор целебных трав, который каждый путник должен был иметь в дороге на случай, если голова заболит или живот скрутит. Если все травы до одной были на месте, досмотр продолжался. А если хоть одной не хватало, то никакие отговорки – мол, хворь приключилась в дороге, и срочно потребовалась помощь, не действовали. Путника вместе с повозкой разворачивали назад. Правда, уезжали они недалеко. Прямо тут, возле городских ворот, сидели оборотистые торговцы и торговали по баснословным ценам набором целебных трав – хоть все сразу, и тогда дешевле, хоть одной или двумя по отдельности. Можно было купить недостающие, и тут же опять ехать в сторону городских ворот.
– Они что тут все, болеют? – тихим шепотом спросила водяного Машутка. – Может, нам не надо никуда идти?
– Почему болеют? – не понял водяной.
– Ну как же, смотри, всякие лекарственные травы при въезде требуют. Зачем?
– Так они не только при въезде, но и при выезде тоже. Это называется порядок.
– Именно это называется порядок? – с еще большим ужасом в голосе, также шепотом, спросила Машутка. – А я думала…
– Нет, то, что ты думала, это другой порядок. А это – государственный порядок. Этим стражникам Корунд жалеет денег за их службу платить, вот они и приноровились. Договорились с торговым людом, что будут лекарственные травы при въезде и выезде требовать. И барыши потом пополам делят.
– Хитро, – восхитилась Машутка. – А с нас за вход ничего не потребуют? У нас же никаких лекарственных трав-то нет. И денег, по-моему, тоже нет.
– Надеюсь, что не потребуют. Впрочем, недолго и гадать-то осталось. Уже входим.
Вошли друзья действительно беспрепятственно. Но не успели сделать несколько шагов, как сзади раздался громкий окрик:
– А ну стой!
– Нам что ли? – не поняв, спросил Иван-царевич. И сам же себе ответил, – вряд ли. Мы же еще ничего и сделать-то не успели.
Однако как только они попытались продолжить путь, тот же голос прогремел еще более угрожающе:
– Нет, вы посмотрите, им кричат стой, а они идут! По заморскому, что ли, с вами разговаривать?
– Похоже, все-таки нас, – констатировал Иван-царевич.
Друзья остановились.
Сзади к ним быстро приближался городской патруль.
– Заметут нас здесь, как пить дать заметут… – почему-то перейдя на разбойничий жаргон, сиплым голосом запричитал водяной.

Глава 5,
где вся компания оказывается в заточении

– Мы что, два раза должны повторять? – накинулся на них командир патруля. – Здесь не принято повторять два раза. Те, кому повторяют, потом об этом глубоко сожалеют.
– А мы думали, не нам кричат, – прикинулся простачком водяной. – Ведь чего нам кричать? Мы – простые путники. Зашли вот в ваш город на ярманку поглазеть, на каруселях покататься. Хотя и боязно – на каруселях-то, рассказывают, прям голова во все стороны кружится…
– Уж вижу, какие вы путники! – продолжал разговаривать строгим голосом командир. – А ну представьтесь по всей форме!
– Пожалуйста! Я – Иван-царевич. Это вот водяной, вернее, бывший водяной, а сейчас простой странник. Этот вот юноша в лесах воспитывался, мы ходим, ему мир показываем. Это вот наши друзья – Машутка и Игоряша. Тоже, знаете, деревенские, ничего кроме своей деревни и не видели. Уж больно им хотелось в городе побывать. Вот мы и пришли к вам. Всю дорогу покоя не давали: когда придем, да когда придем? Хотим, говорят, карусели увидеть. Только пришли, и тут вы нас остановили. Нехорошо.
– А это кто? – еще более строго спросил командир патруля, указывая на Рыцаря.
– Это? Дровосек, – ответил за царевича водяной. – Вы на него внимания-то не обращайте. Неразговорчивый он у нас. Вернее, молчаливый. Все молчит и молчит. А может, и сказать нечего, мы и не знаем. Но дрова любит руби-и-и-ить… Вы не представляете. Уж всем нарубил – и себе и соседям, а все не останавливается, и рубит, и рубит… Сейчас вот за нами увязался, говорит, всех в этом городе дровами завалю.
– Врет! – вдруг вынырнул из-за спины командира давешний неизвестный прохожий. – Это страшный колдун, я его сразу узнал.
– Гражданин! Поимейте совесть, – начал его укорять Иван-царевич, – откуда вы взяли? Вы нас спросили, кто это такой, мы вам честно ответили: дровосек. А вы вдруг закричали колдун, и убежали. Нехорошо.
– Как же не убежать, когда он колдун, а вы – шпионы!
– Вы это точно знаете? – обрадовано уточнил у него командир патруля.
– Ну а кто ж? Этот вот, длинный, все стоял и колдовал. А эти вопросы задавали о том, о чем не надо спрашивать. Но я им ничего не сказал! Они могут подтвердить.
– А вот и не подтвердим, – обрадовался Иван-царевич поводу хоть как-то отомстить противному доносчику. – Мы его даже не спрашивали ни о чем, говорим, нам это неинтересно. А он все равно разболтал. И про принцессу заколдованную, и про принца, которого завтра вечером судить будут, и про все-все-все.
– Не судить, а казнить, – автоматически поправил командир патруля. – Чего ж его судить, время на это тратить, коли вина сразу была доказана?
Неизвестный прохожий явно струсил, и попытался незаметно улизнуть, но кто-то из солдат довольно невежливо схватил его за шиворот, и выпихнул опять к командиру.
– Государственные тайны, значит, выдаем?
– Да вы что? Да как вы могли подумать? Да я и не знаю ничего, об этом и так все кругом говорят, я только повторил, – запричитал неизвестный прохожий.
– Кто все? – насторожился командир. – Адреса, пароли, явки! Быстро!
– Не знаю!
– Ты еще и врешь?!
Неизвестный прохожий окончательно перепугался, и набросился с упреками на Иван-царевича и его спутников:
– А все из-за вас! Кто просил лезть со своими расспросами?! Я же не хотел вам ничего говорить! А вы слово дали, что никому про это не расскажете. А еще друзья называется…
– С каких это пор мы друзьями-то стали? – опешил от такой наглости Иван-царевич. – Не хочу я с тобой дружить. Тоже мне, друг – побежал, и донес на нас.
– Ты такими словами-то поосторожнее бросайся, а то я на тебя еще и в суд подам. Не донес, а проявил осторожность.
– Так, я смотрю, это одна шайка, – заключил командир патруля. – А ну-ка арестовать всех, там разберемся!
– Постойте, постойте! – попытался было протестовать водяной, но бесполезно. Всю компанию вместе со случайным прохожим отконвоировали  в тюрьму, которая располагалась в двух кварталах от этого места.
– Ну что, покатался на каруселях? – мстительно спросил его Иван-царевич.
Хорошо еще со зловредным прохожим их поместили в разные камеры. А второе хорошо – что друзей не стали разъединять, за исключением, правда, Рыцаря-дровосека. Его куда-то увели.
– Вот влипли, так влипли, – расстроился Иван-царевич. – И кто меня дернул именно к этому типу пристать?
– Не кори себя, Ванюш, – утешил его водяной. – Другой, может, еще хуже был бы. Видишь, какой здесь народец-то.
– Если мы столкнулись с одним подлым типом, не обижай всех остальных, – вступилась за местное население Машутка. – Ты же не знаешь наверное, а предполагаешь. Зачем сразу предполагать худшее?
– А затем, что в нашем положении о лучшем как-то не приходится думать, – отрезал водяной.
– Вот что они сейчас с Рыцарем интересно делают? – задался вопросом Иван-царевич. – Он, ведь, сердечный, сам и словечка не скажет. И нас рядом нет.
– Не горюй, – утешил его водяной. – Может, еще будем с ним рядом-то. Сдается мне, что все мы окажемся вместе, и не далее, как завтра вечером. Слышал про принца-то этого? Теперь, стало быть, веселья для народа на шесть раз больше будет. А то и на семь, если этого зловредного прохожего с длинным языком тоже на площадь потащат. Вот только палачу сколько лишней работы – махать мечом, не перемахать.
– Ты думаешь, что говоришь-то? – перебил его Иван-царевич, а глазами на съежившуюся от страха Машутку показал.
– А может, и ничего не будет, – не моргнув глазом, продолжил водяной. – Это часто так бывает. Сначала не разберутся, схватят под горячую руку. А потом еще сами горюют, не знают, как извиниться за причиненные неудобства. Еще, бывает, их извинений не принимают, так они опять поймают, посадят, и ждут, когда извинения примут. Бывает, так замучают, если кто упирается, и извинений не принимает, что прямо страсть. Этот бедолага уж и от тюрьмы далеко не отходит, знает ведь, что все равно назад потащат, а упрямо стоит на своем, не принимает извинений – и точка! Вот до чего упертый народ, иной раз просто диву даешься!
– А еще бывают на свете водяные с очень богатой фантазией, – ехидно констатировал Иван-царевич, когда дослушал всю эту ахинею.
– Это ты у нас вечно ничему не веришь, а люди знают, что я не вру. Вот скажи, – начал он приставать к Машутке, – где я соврал?
– Не знаю, – честно ответила она.
– Не знаешь, потому что нигде. Говорил все как на духу. Просто вам не хочется мне верить, вот вы и начинаете придираться к словам. Вы же еще и жизни-то не видели толком, сами не знаете, какой фортель она может выкинуть. Вот хоть нас возьми. Мог ли кто предположить, что мы утром в чистом поле будем, а вечером – за решеткой. Ни за что, ни про что, – демонстративно всхлипнул он при этих словах.
– Ни за что никого не сажают, – вдруг и леший напомнил о себе. – Значит, было за что.
Сказать, что он этим своим заявлением всех удивил, значит, не сказать ничего.
– И меня, стало быть, есть за что в темницу сажать? – обиженно спросила Машутка. – И его, – кивнула она на Игоряшу, – тоже правильно за решетку упекли. И этих вот двоих говорунов.
– Ты меня не так поняла, – поспешил оправдаться леший. – Это просто в таких случаях так положено говорить: мол, если посадили, значит, было за что. Нас ведь тоже не просто так арестовали, а по ложному доносу.
– Как вот теперь нам от этого доноса оправдаться, вопрос, – обратился неизвестно к кому водяной. – А то весь месяц, нам отведенный, будем тут доказывать, что ни в чем не виноваты. Да еще не докажем.
Иван-царевич, увидев, что Машуткины глаза наполняются слезами, опять набросился на водяного:
– Ну что ты все пугаешь?! Зачем нас в заключении-то держать, сам подумай. Сейчас во всем разберутся, и выпустят. А мы пойдем свои подвиги совершать.
– В любом случае наше положение не в пример лучше, чем у того безвестного принца, – продолжал всеобщее утешение водяной. – Он-то уж точно какое-то преступление, по местным понятиям, совершил.  Мы невиновны, это ж каждому понятно.
– Вот кстати, – подал идею леший. – А ведь, наверное, если его из беды выручить, то это вполне может подвигом считаться.
– Думаешь? – недоверчиво переспросил Иван-царевич.
– Конечно. Он же невинно пострадавший. Ведь хотел как лучше, и не его беда, что вышло как всегда, то есть как со всеми. Не один же он лез за этой заколдованной принцессой. И никому, я так понимаю, не повезло.
– Эх, хоть бы посмотреть одним глазком на нее. Может, это и есть моя судьба? И не надо будет по лесу бегать лягушек целовать…
– Вань, еще неизвестно, в кого ее тут превратили. Ты бы поосторожнее с фантазиями-то. Они иногда сбываются, будешь потом всю жизнь себя винить.
– Нет, я чувствую, что это она. Мне ее надо спасти – это будет первый подвиг, спасти принца – это второй подвиг, вытащить нас всех из этих застенков – третий…
– Жениться неизвестно на ком – четвертый, – в тон ему продолжил водяной.
– Как это неизвестно на ком? Ты же слышал, что это моя суженая. Я ведь сказал.
– Ну не время сейчас о таких глупостях-то думать, – одернул их Игоряша. – Нас самих неизвестно что ждет, а они про каких-то девчонок, которых надо расколдовывать, речь завели. Ну это вообще… Это неслыханно.
– А потому что, дорогой мой, надо хоть о чем-то говорить, – уже традиционно вежливо ответил ему Иван-царевич. – Будем молчать, еще хуже. Тогда совсем дурные мысли в голову полезут. А так хоть немного от них отвлекаемся. Потому что, конечно, хорошим это все не кончится, чует мое сердце.
В этот момент в двери загремели ключи, и на пороге появился охранник. Он окинул всех томительным и угрюмым взглядом и остановил его на Иван-царевиче.
– Ты, что ли, здесь за главного? Давай на выход.
Иван еще хотел было оправдаться, сказать, что у них нет главных и второстепенных, но его никто не собирался слушать. Охранник слегка подтолкнул его в спину, и вскоре уже за спиной царевича опять загремели засовы. Друзья его остались по ту сторону двери, а он пошел куда-то в неизвестность.

Глава 6,
где происходит встреча старых знакомых

– Ба! Кого мы видим! – раздались восторженные голоса, когда Ивана втолкнули в довольно большую и просторную комнату. И действительно, встреча получилась неожиданной. Прямо возле огромного трона, на котором чинно высиживал какой-то тщедушный субъект, один слева, другой справа стояли старые знакомые – купчишки, что устраивали свой спортус. Только теперь они были не просто в разных рубашках, а еще и с разными прическами. У одного – чуб, зачесанный почему-то на левую сторону, а другой и вовсе стал лысым.
– Изменились вы, как я погляжу, – оценил их новый внешний вид Иван.
– Имидж – ничто, Ванюш. Это Корунд, дай ему Кто Надо вечного здоровья, попросил внешний облик наш изменить. А то, добрая его душа, говорит, больно трудно нас отличать друг от друга, – ответил тот купец, который стоял слева от трона, с чубом.
– А нам-то что, – поддержал его второй. – Было бы на чем прически наводить. Голова на плечах – и то ладно. Все остальное – пустяки. Уж поверь мне.
– Это какой такой Корунд? Вот этот что ли?
– Этот, этот, – синхронно закивали купчишки головами. – Только уж ты как-нибудь повежливей разговаривай-то. Все ж таки – владыка здешний. Надо уважение проявлять.
– А я не владыка? И вы это прекрасно знаете, сами у меня кусочек царства выторговывали. Я тоже, кстати, царский сын. Король будущий, или царь. Честно сказать, не знаю, чем один от другого отличается. Да и отличается ли вообще.
– Будешь и дальше столь же неучтиво разговаривать, и не узнаешь никогда, – наконец подал голос тот тщедушный тип, что сидел на троне.
– Помилуйте, сударь, – со всей своей возможной вежливостью ответил ему Иван. – Нас даже и не представляли друг другу, как же я могу учтиво или неучтиво с вами разговаривать, если даже не знаю, кто вы такой.
– Вань, ты, я смотрю, с той нашей встречи так и не изменился, – заговорил лысый купчишко. – Тебе же сказали – Корунд, правитель здешний. Ну что ты заладил как попугай: «не представляли», «не представляли»… Достаточно того, что его величество, хвала небесам, знает, кто ты такой.
– Никогда не поверю, что вот этот вот… Как бы его назвать… Правитель. Тот самый великий Корунд, который пешком обошел весь белый свет, проплавал все моря, закопал семижды семь кладов с каменьями драгоценными, а откопал вдвое больше, спас от разбойников семь купеческих караванов, и от пиратов морских – три флотилии.
– А народ верит, и правильно делает. Потому что неважно, совершал ли кто подвиг, или не совершал. Важно, что об этом напишут или расскажут. У лучшего из всех Корундов на свете всегда были замечательные сочинители и рассказчики. Они еще и не такое придумают, дай срок.
– Интересная мысль, – задумался было Иван-царевич. – Получается, главное – не кто что сделал, а кто за что отчитался.
– Ну вот, сразу видно будущего правителя, – одобрил купчишко с чубом.
– Только как же вас всех угораздило законы-то нарушать? – участливо спросил лысый купчишко. Да еще колдовать вздумали, а это ведь строжайше запрещено – под страхом смертной казни, между прочим.
– Да никто не колдовал, откуда вы взяли?
– Ну как же? Мы еще тогда заподозрили неладное, да никому говорить не стали. А теперь, наконец, вашего друга вывели на чистую воду. И вас вместе с ним, – с этими словами купчишко с чубом хлопнул в ладоши, и в зал ввели Рыцаря со связанными сзади руками, от чего его образ стал выглядеть еще более печальным, чем раньше.
– Сопротивляться было вздумал, рукам волю давать, – прокомментировал его вид купчишко с чубом, вот и пришлось усмирительные меры принимать. Да и спокойнее так. Без помощи рук не очень-то поколдуешь.
– Какой же это колдун? Это дровосек, – рассмеялся Иван. – Вы его лучше для общественных работ используйте. Ну, там, дровишек кому нарубить, в лес за хворостом сходить. И мы поможем. Все польза и разнообразие, чем попусту за решеткой-то сидеть, ничего не делая.
– Смотрите какой трудолюбивый. А давеча-то про него совсем другое говорил: мол, это Рыцарь. А теперь, выходит, не рыцарь. Значит, колдун, если он вчера – одно, сегодня – другое.
– Ну что вы за странные создания, право слово? Велики дела. Был когда-то рыцарем, да только что проку. Если он молчит все время, даже на поединок никого не может вызвать. Вот и пришлось переквалифицироваться в дровосеки. Дрова-то можно и молча рубить.
– Какие дрова? Дровосеки, вроде, лес рубят, – не понял лысый купчишко.
Иван-царевич вспомнил, что ему Игоряша говорил.
– Ну вы даете, если бы он лес рубил, то был бы лесорубом. А так – дровосек.
– А где ж его орудие труда? Чем он рубит-то? – обрадовано воскликнул лысый купчишко. Уж решил, что поймал Иван-царевича на вранье.
– А зачем ему орудие труда? Мы – люди мирные. Мы ничего такого с собой не таскаем. Появился заказчик, он и топор сам предоставляет. А как же? Чтобы никаких к нам претензий – мол, криво дрова порублены. Какой топор, так и дрова рубятся. Мелкие житейские хитрости.
– А вот у нас тоже есть один специалист с орудием труда, – тихим противным голосом сказал Корунд. – Только у него свое орудие, он чужим орудием головы не любит рубить. А своим – очень любит. Переживает, когда долго без дела сидит.
– Ну ничего, сейчас ему работки-то привалило, – услужливо взялся поддакивать лысый купчишко. – Так головушки-то ваши неразумные с плеч полетят – одна за одной. А первая – его, – показал он на Рыцаря печального образа.
– Ну что скажешь, Ванюша? – спросил купец с чубом.
– А что я скажу? Когда сильно пугают, значит, хотят чего-то от тебя добиться. И вряд ли собираются на самом деле голову с плеч рубить. Полагаю, что-то вам от меня нужно. Только что, не пойму.
– Больно умный, – обиделся Корунд. – И храброго еще из себя строишь. А вот не будем ничего тебе говорить, и пойдете все на свидание к палачу как миленькие.
– Что ж, и пойдем. Жаль только, что моя радость меня не дождется, но, значит, такова была наша судьба – за правду пострадать.
– Что это у него за радость? – не понял Корунд.
– Не обращайте внимания, о самая большая драгоценность всего белого света, – ответил лысый купчишко. – Это у молодого человека бзик такой – лягушку в жены хочет.
– Лягушку? А он в своем уме? Может, нам правда лучше с ними не связываться? Отправить к палачу, и других подождать.
– Ага! – поймал его на слове Иван-царевич, – я же говорил вам что-то от нас надо. Говорил! И как в воду смотрел!
– Это с виду только лягушка, а на самом деле она должна быть заколдованной принцессой, – пояснял тем временем Корунду купчишко с чубом.
– А почему обязательно лягушка? – не понял Корунд. – Есть же и другие. Вот пусть хоть мою дочку в жены берет. Она тоже заколдованная.
– Не возьму, – категорически отрезал Иван-царевич.
– Это еще почему?
– Не хочу.
– А про палача помнишь?
– Помню, но все равно не хочу. Она же, небось, характером-то вся в вас, зачем мне такая жена? Я от нее сам каким-нибудь тритоном стану. А мне и в царевичах неплохо.
– Нет, ну вы посмотрите, какая разборчивая молодежь пошла, – всплеснул руками Корунд, – ему говорят принцессу в жены бери, а он не хочет. Да ты, милый мой, знаешь, сколько здесь принцев-то головы свои сложили, только чтобы на нее хоть одним глазком взглянуть?
– Не знаю, но догадываюсь. Все равно не хочу. А к тому же у нее сейчас свой жених есть.
– Это тот, которого мы недавно поймали? Так ему в женихах-то недолго осталось ходить. Завтра в свой последний час познакомится с палачом, и нет больше жениха.
– Как-то вы резко со всеми обращаетесь. Так дочку ни за кого и не выдадите, останется вековухой. Неужели вам ее не жалко?
– Потому что нам такие женихи, какие приезжают, даром не нужны. У них же все есть, им только жену знатную и богатую подавай. А нам нужен такой, как ты жених. Чтобы не он невестой, а невеста им крутила-вертела.
– А я что, похож на такого?
– Вот они, – Корунд кивнул на купчишек, которые стояли с довольным видом, – утверждают, что ты именно такой и есть. А они, как я погляжу, кое-что в этой жизни понимают.
– Ну спасибо вам на добром слове, – кивнул Иван-царевич обоим наглым купчишкам. Те даже бровью не повели. – А только ничего у вас не выйдет. Мое слово – царское, дается один раз. И я уже этот раз сказал.
– Вот что ж ты действительно Ванек, – принялся его переубеждать купчишко с чубом. – Ты из дома зачем вышел? Невесту искать. Невесту какую? Заколдованную. А еще какую? Чтоб принцессой была. Ну и что тебе еще надо? Тебе именно это и предлагают – и невесту, и заколдованную, и принцессу. И даже не на горошине, я помню, что ты таких не любишь. А ты тут нос воротишь. У царевичей так не полагается. Сосватали – все. Смирись. А тебя, считай, уже сосватали. У тебя из этого дома, считай, два выхода: или ты ее ведешь под венец, или мы тебя ведем к прокурору, то есть, тьфу!, к палачу.
– Какому такому прокурору? – не понял Иван-царевич. – Я и слова такого не знаю.
– Вань, не обращай внимания, это из другой сказки слово. Ты в корень зри. Согласен ли ты с нашими условиями или нет. Говори сей момент, ни секунды не раздумывая, что согласен.
Тут Рыцарь опять забеспокоился и попытался броситься на Корунда и его приспешников, но его быстро схватили за связанные руки и оттащили назад. И Иван-царевича тоже оттащили – он устремился на выручку к своему товарищу. Правда, охране все это стоило немалых усилий.
– Ну и здоров же этот ваш колдун драться, – с уважением в голосе сказал Корунд. – Значит так, женишься на моей дочке, окажу ему великую честь – возьму его к себе в охрану. Не женишься – он пойдет к палачу первым, ты – вторым. Это мое окончательное решение, и обжалованию не подлежит.
Царевич понял, что в данный момент уже ничего от него не зависит, и надо хотя бы оттянуть время.
– Так дела не делаются, – заговорил он. – Я ведь даже невесту эту не видел ни разу. Вы уж хоть познакомьте нас для начала, дайте нам прогуляться по аллеям под ручку, а там, может, я и сам соглашусь, без всякого нажима.
– Что-то ты со своими лягушками под ручку не собирался ходить, – прикрикнул купчишко с чубом. – Ишь как теперь заговорил. Бери без всяких условий – и точка!
– Да нет, мы выполним волю молодого человека, – смилостивился Корунд. – Но встречаться они будут под вашим присмотром. И под вашу ответственность, само собой. А завтра вечером – мероприятие. Или свадьба, или казнь всей этой компании.

Глава 7,
в которой к Иван-царевичу опять набиваются в друзья

– Ты, Ванюш, на нас не обижайся, – увещевали царевича купцы, пока они шли по каким-то длинным коридорам. – Мы ведь сами – заложники ситуации. Ведь вы же не дали нам сделать настоящее дело, сейчас бы мы ни от кого не зависели. А так вот, видишь, приходится устраиваться в этой жизни.
– Хорошо устроились, – буркнул царевич, – других подставлять.
– Да не очень, Ванюш, мы устроились, но как есть. Корунд – он ведь непредсказуемый, и на расправу горазд. Ну да вы это и сами уже видели. А что лучше, как считаешь, на других грозу перенести, или свою голову подставлять? Вот то-то.
– Подло это.
– Подло, не спорим. А срывать нам народные забавы – это не подло? Особенно, когда мы уже обо всем договорились.
– Ни о чем таком мы с вами не договаривались, не врите. И забавы эти ваши тоже были подлые.
– Зато ты – честный и благородный. И что толку?
– Слушайте, как вы не понимаете, нам сроку месяц всего остался. Нам за это время нужно как-то драконью проблему решить, иначе столько народа пострадает…
– А нам-то что? Главное, чтобы мы не пострадали. А ты неужто не смог дракона-то победить? А нам казалось, тебе все по плечу. Подвел ты нас, добрый молодец, подвел…
– Что хоть за невеста-то? Может правда, вполне подходящая мне пара? – вспомнил Иван-царевич про свою проблему.
– Невеста как невеста. Только заколдованная. Но тебе ведь именно таких и подавай.
– Что значит заколдованная? Заколдовать ведь по-разному можно.
– То-то и оно, что никто не может понять, в чем тут колдовство. Уж каких только специалистов по нечистой силе и всякой магии – и черной и белой, и даже красной – слыхал о такой? – ни приглашали. Все нулевой результат.
– А я, значит, за всех теперь отдувайся? Ну и выдали бы ее за первого встречного принца. В них, как я понял, недостатка не было.
– Нет, Ванюш, тут другая проблема. Тут надо, чтобы невесту увезли далеко-далеко из этих мест, и никто не узнал о ее истинном состоянии. А с тобой как раз это проходит, никто и не знает, где твое царство находится, и есть ли оно вообще.
– Что, принцесса настолько уродлива? – упал духом царевич. – Ну я и влип…
– Да нет, принцесса у нас девушка что надо. И собой хороша, и вообще. Только есть у нее один существенный изъян, – объяснил купчишко с чубом, – как бы тебе это объяснить…
– В общем, – продолжил другой, – у нее слишком хороший характер. Мягкий, покладистый, любую зверушку пожалеет, кто ни попросит, всем помощь окажет.
– Ну? – не понял Иван-царевич.
– Ну, ну! Баранки гну! Как с таким характером государством управлять – это раз. А два – Корунд не верит, что его дочь могла такой воспитаться. У него-то совсем другой характер. Она – добрая, он – злой. Она – тактичная, он беспринципный. Она – всех жалеет, он никого. Видишь, остричься нас по-дурацки заставил, – пожаловался купец с чубом на левую сторону. – В таком виде даже на людях неудобно показаться.
– А колдовство-то в чем?
– Да при чем здесь колдовство? Говорим же, никто ничего не понимает, может, и не было никакого колдовства. Просто Корунд вбил себе в голову, что так просто его дитятя не могла сама воспитаться. А раз не могла – значит, наколдовал кто-то. Надо виновного найти. Еще хорошо нас в это время при его дворе не было. Да и вообще – неудобно ему стало, что дочь не в отца пошла, вот и засекретил все разговоры о ней, сделал их государственной тайной. А кто хоть даже намеком будет о ней говорить, тому прямая дорога на плаху.
– Но ведь ты же знаешь, Ванюш, народу разве рот можно просто так заткнуть? – продолжал лысый купчишко. – Как только указ издали, все только о принцессе и говорят. Да такое, что и слушать страшно. Уже до того дошло, что объявили, будто у нее семь глаз, четыре руки, а ног и вовсе нет.
– Так зачем же принцы тогда к ней едут? Знаете, я фантазер, но я хоть фантазер-реалист. Мечтаю простую лягушку поцеловать так, чтобы она в писаную красавицу обернулась. Но эти, выходит, еще дальше меня пошли – безногую семиглазку под венец тащить. Да еще с четырьмя руками. Это не невеста, а каракатица какая-то получается. Совсем, что ли, у заморских принцев крыша-то съехала, или как?
– Вот слишком просто ты всегда на жизнь смотришь, Ванюша, – пошел его поучать купчишко с чубом, – так нельзя. Некоторые и на любую невесту согласны, лишь бы полцарства в придачу дали. Свои-то владения растранжирили, по миру пустили, а править, даже бестолково, и дальше хочется. Некоторые – просто искатели приключений. Они бы и рады, чтобы действительно была безногая семиглазка. А некоторые, как и ты, расколдовать надеются. И получить за это законную награду.
– Ну и что же их тогда не пускают? – опять не понял царевич. – Глядишь, и вправду бы кто расколдовал, сделал из сердечной и доброй злую и сварливую. То-то Корунд обрадовался бы. Да и женишок тоже – такую невесту с золотым характером в жены получить…
– Так пробовали, Ванюш. Только ведь они, как видят, что из себя принцесса на самом деле представляет, расколдовывать-то ее не хотят. Кричат, мы и такую в жены возьмем, так и быть, согласны. Тут уже Корунд не согласен. А у него довод один – не хочешь расколдовывать, иди с палачом знакомиться.
– Сурово.
– Сурово, – согласился лысый купчишко. – А куда денешься? Идут. Столько принцев погубили – и не сосчитать. Но что удивительно – принцы-то не кончаются. Вот их, оказывается, сколько на свете, никогда бы не подумал…
– А нынешний жених, который в темнице томится, он из каких? Ему полцарства надо, приключений, или он хочет расколдовать принцессу?
– Ой, Вань, я тебе этого не говорил, об этом и Корунд не знает, но только, похоже, он на самом деле в принцессу влюблен. Какая-то у них темная история, уж не знаю, где они могли свидеться – корундову дочку-то за семью замками содержат, но только он знает, какая она есть на самом деле, и хочет именно такую в жены взять, увезти ее отсюда далеко-далеко, за тридевять земель. И невеста вроде тоже согласна.
– Ну так и чего? Отдали бы. Зачем я-то вам тогда нужен?
– Правда не понимаешь? Да просто если бы этого жениха недоделанного вот как тебя поймали, да заставили под венец пойти – это совсем другое дело. А по доброй воле Корунд ни за что не согласится. Самодур, одно слово.
– То есть получается, если бы я там, у него, сразу ответил бы согласием…
– То сидел бы ты опять вместе со своими друзьями. И считал бы последние в своей жизни минутки до встречи с палачом. А так есть спасение. И скажи после этого – кто мы тебе: друзья или враги. А ты нас, Ванюш, подлецами назвал.
Иван-царевичу почему-то стало стыдно, хотя он и понимал, что оба его спутника не просто идут лицемерят, а лицемерят изо всех сил. Характер у них такой – в лицо угождать, а что они за твоей спиной скажут – неизвестно. Вернее, известно – ничего хорошего. Ну и ладно, можно попробовать воспользоваться такой ситуацией.
– Скажите, а можно как-то сделать так, чтобы и мне в сторону уйти, и ребята эти смогли бы пожениться?
– Ты, Вань, в своем уме? Даже думать об этом забудь. Против воли Корунда идти не советую. Знаешь уже, чем это кончается.
– А вы разве не друзья мне? Друзья должны помогать.
– Так мы и помогаем. Ты же убедился. И дальше будем помогать. Ты, Вань, на нашу поддержку всегда можешь рассчитывать. Мы бы и тогда, с драконом, помогли бы обязательно. Только не успели. А теперь, друг наш сердечный, времени у нас хоть отбавляй. Поможем тебе по полной программе. Ну а пока готовься с невестой знакомиться.
И действительно, бесконечное блуждание вроде бы подходило к концу, за это время они преодолели бессчетное количество коридоров, анфилад комнат, даже пару маленьких двориков, а все последнее время поднимались куда-то наверх по узкой винтовой лестнице. Ивану-то ничего, он за время путешествия ко всему привык, и даже ничуточки не устал, а купцы, видать, упыхались сильно.
– Слушай, Ванюш, – наконец просипел лысый купчишко, – у тебя нет дурной привычки из окошек на самой верхотуре прыгать?
– К чему вы это?
– К тому, что нет у нас больше сил наверх карабкаться. Давай мы тебе ключики от двери твоей суженой дадим, а ты уж сам как-нибудь и дверь открой, и представься как положено. Все ж таки у вас дело молодое, что мы, два старика, мешать вам будем? А мы тут немножко посидим, потом к вам придем. Сам понимаешь – приказ Корунда. Нельзя его нарушать.
– Отказаться, что ли? – мстительно сказал Иван-царевич, но потом быстро, пока не передумали, согласился. Все ж таки действительно лучше с принцессой поговорить наедине, чем в присутствии двух этих типов.

Глава 8,
в которой Иван-царевич опять опростоволосился

Принцесса и правда оказалась красавицей. То есть просто писаной красавицей. Иван-царевич было застыл на пороге, не в силах сказать слово – что, собственно, в присутствии красивых девушек было его обычным состоянием, он только с водяным был горазд без конца о женитьбе болтать, а потом все-таки выдавил из себя робкое «здравствуйте».
– Здравствуйте, – не оборачиваясь, ответила ему принцесса.
– Это вот я… – промямлил царевич.
– А это я, – также не оборачиваясь, сказала его негостеприимная собеседница.
– Между прочим, мне говорили, что здесь сидит самая вежливая на свете девушка, – наконец попробовал завязать беседу Иван-царевич.
– Вот именно – сидит. Как в тюрьме. И между прочим, я вас сюда не приглашала. И не приглашаю.
– Можно подумать, нас с вами кто-то спрашивает. А еще раз между прочим, меня ваш батюшка сюда прислал, знакомиться. Жениться будем, красавица, – попытался перейти на игривый тон Иван-царевич. Но красавица этого шутейного разговора не переняла.
– Вот на батюшке и женись. А меня оставь в покое.
– Как это на батюшке? – замялся Иван-царевич. – Так не бывает…
– Еще как бывает…
– Послушайте, девушка, – наконец совсем осмелел Иван-царевич. – Я понимаю, что вам не люб, да и вы, по честному сказать, мне не очень нравитесь, – вдохновенно соврал он, – но деваться нам с вами некуда. Уж мне-то точно. Если вы откажетесь идти со мной под венец, то мне голову с плеч снимут. В буквальном смысле.
– Не ты первый, не ты последний, – безразличным тоном ответила принцесса.
– Я понимаю, что у тебя-то я, может, и не первый, и даже не второй. Но у себя-то – самый единственный. Хотелось бы голову на плечах сохранить. И хватит уже отвернувшись сидеть, у нас с вами серьезный разговор, между прочим. Я все знаю, вы не заколдованная принцесса, а обычная красивая девушка, хоть и не в моем вкусе, и у вас есть жених. Пока есть, до завтрашнего вечера. Может, мы вместе какой-нибудь выход из этой ситуации найдем?
Принцесса наконец с интересом посмотрела на него.
– Это почему это я не в вашем вкусе? А какие же вам нравятся: крашеные и вульгарные?
– Ну почему сразу так? Боюсь, если я сейчас опишу вам  девушку своей мечты, вы со мной долго не будете разговаривать, так что давайте обойдемся без этой лирики.
– Это откуда ж папашка мне такого жениха нашел? Что-то ты не похож на всех остальных.
– Просто мы сюда попали совсем случайно. Нас тут целая компания, мы подвиги пошли совершать, нам так надо. А по дороге, за то, что какой-то трус случайно рассказал нам про твоего арестованного принца, нас самих схватила стража, и бросила за решетку. Вернее, он сначала побежал донес на нас, а потом его вместе с нами арестовали. Ну ты, наверное, и сама порядки в своих краях хорошо знаешь, что я тебе буду рассказывать. А потом папашка твой приказал мне на тебе жениться, и увезти в свои владения. Я отказывался, а он все равно приказал, и даже слушать меня не стал.
– Ты совсем дикий, да? Как зовут-то тебя?
– Иван. В смысле царевич. А почему это я дикий?
– Вот смотри. Мы с тобой и пяти минут еще не разговариваем, а ты уже успел сказать, что я тебе не очень нравлюсь, что не в твоем вкусе и ты отказывался изо всех сил на мне жениться. Ты, случайно, не в лесу воспитывался? Тебя с девушками-то когда-нибудь учили разговаривать? 
– Нет, я воспитывался в своем королевстве. А в лесу у меня друзья воспитывались. Но это не от них, – поспешил избавить себя от искуса заочного мелкого предательства друзей Иван-царевич. – Это я сам такой вырос, стеснительный и застенчивый.
– Ну а что за друзья у тебя? – впервые улыбнулась царевичу принцесса, – расскажи.
– Друзья у меня просто замечательные, – обрадовано затараторил Иван-царевич, переходя на язык водяного. – У меня знаешь, какие друзья?! О-о-о-о… У меня такие друзья… Они всем друзьям друзья… Потому что это такие друзья…
И остановился. И так уже описал друзей красочней не бывает.
– Да, могу тебе только позавидовать, – согласилась принцесса. – У меня таких друзей нет.
– Считай, что они теперь и твои друзья тоже, – великодушно заявил Иван-царевич.
– Не нужны мне твои друзья. Мне мой принц нужен. Только о нем и мечтаю.
– Как я тебя понимаю, – вздохнул Иван-царевич. – У меня тоже, знаешь, мечта есть. Только я тебе о ней не скажу, ты смеяться будешь.
– Надеюсь, ты не мечтаешь о том, чтобы на мне жениться?
– Нет! Что ты! Конечно, нет! – поспешил заверить ее царевич. И тут же смутился, поняв, что опять допустил бестактность. – Ну, то есть, ты понимаешь, что я имел в виду. И опять же у тебя есть суженый. Я против чужой воли ничего делать не хочу. Именно так и править буду в своем королевстве, когда срок подойдет. Послушай, а как вы вообще познакомились? Ведь, смотрю, охраняют-то тебя как! Так просто не подберешься.
– А ты никому не скажешь?
– Могила!
– Поклянись страшной клятвой!
– Чтоб мне и вправду на твоем папашке жениться!
Принцесса немного подумала, а потом согласилась: действительно, клятва страшная. Страшнее, наверное, и не бывает.
– Ну так слушай. Все очень просто. Принц этот – не простой, а заморский. И у них там много всяких чудесных штук, оказывается, уже понапридумано. Мы просто здесь о них не знаем. Например, у них есть такие сапожки, что если их надеть, можно обогнать кого хочешь на этой земле.
– Даже зайца? – не поверил царевич.
– Хоть двух зайцев, которые бегут в разные стороны.
– Ну, а еще что придумали? Рассказывай!
– А еще, например, у них есть такая штука – в виде толстой палочки, что если в нее на одном конце города говоришь, то на другом конце, из точно такой же палки, твои слова будут доноситься.
– А это еще зачем? Просто так, что ли, нельзя подойти поговорить? К чему усложнять?
– Не знаю, – честно призналась принцесса. – У них еще много всяких чудесных штук напридумано, применения которым я что-то не очень вижу. Но это и неважно. Потому что помимо всяких пустяшных изобретений, есть и кое-что полезное. Ко мне он прилетал на специальном летательном ковре. Садишься на него, произносишь специальное заклинание, и летишь куда захочешь, без всякой посторонней помощи.
– Так что ж вы не улетели, раз у вас такая любовь нерастощимая?
– То-то и оно! Мы уже обо всем договорились, но два дня назад, когда он ко мне прилетел, его летательный ковер попал под дождь. Ему бы переждать глупенькому, а он так ко мне хотел, что решил успеть раньше дождя.  Не успел. А мокрый ковер летать почему-то совсем не умеет. Еле-еле до моих окон сумел добраться. Я его в окошко втащила, а ковер этот так и рухнул вниз.
– То есть получается, нам, чтобы все сладить, нужно каким-то образом добраться к подножию твоей башни, разыскать упавший ковер, который, поди, за это время совсем высох, каким-то образом распознать заклинание, и улететь на нем всем вместе. Проще простого. У тебя есть простыни?
– Чистые? – переспросила принцесса.
– Не обязательно. Любые. Из таких башен, как твоя, бегут обычно, спускаясь из окна на простынях. Я это точно знаю, мне водяной рассказывал. Их как-то привязывают друг к другу, получается веревка, и по этой веревке спускаются вниз. Думаю, у меня сил хватит и самому спуститься, и тебя еще прихватить. А потом быстренько найдем твой летательный аппарат, и дело в шляпе.
– Нет, не в шляпе. Я не знаю, как в твоем царстве, а в нашем, если что-то бесхозное валяется, то оно долго не пролежит, тут же сопрут. А тут целый ковер. Он уже у кого-нибудь дома под ногами пол украшает. Ходят по нему, и не знают, что это на самом деле за ценность такая.
– А без ковра, выходит, ничего у нас не получится? – разочарованно спросил царевич.
– Выходит, ничего.
– Что же делать? Не хочется тебя огорчать, но, похоже, выход у нас один – под венец. А там видно будет.
– Ну уж эти глупости ты, Иван-царевич, из головы выкинь! – раздались вдруг голоса от самой двери. Оказывается, она давно уже была открыта, и там стояли все те же ушлые купчишки. А сзади выглядывали стражники. Да не менее десятка, кажется.
– Как это выкинь? – не понял царевич.
– Вот так, выкинь и все!
– Вы же сами меня жениться заставляли.
– Вот Ванек, ты и есть Ванек! Ну сам посуди, полторы сотни лучших женихов округи сюда свататься приезжали, никому из них принцессу не отдали. А тебе – здрасьте-пожалуйста! Так не бывает. Не в сказке живешь.
– А зачем же вы все это затевали? – спросил совсем растерявшийся Иван-царевич, хотя и сам уже понял, что оборотистые купчишки в очередной раз лихо обвели его вокруг пальца, так что он и сам этого не заметил.
– А затем! – наставительно произнес лысый купчишко. – Что надо было нам все про этого принца выведать. А теперь мы точно знаем, каким образом он на башню к принцессе забирался. А летательный ковер этот мы теперь найдем, будьте уверены. И не просто найдем, а тут же его на костре сожжем, так что и пепла не останется. Ишь, шустрики, додумались, как им в окошко к принцессам шастать. Уж и высотные башни им не препятствие. До чего проворный народ стал, просто поражаюсь.
Только сейчас до принцессы окончательно дошло, что все ее сокровенные тайны были выведаны с помощью вот этого простодушного визитера, и она со всей своей внезапно возникшей яростью схватилась за ивановы вихры:
– Ах ты шпион противный! Обманул, да?! Думаешь, лучше тебе станет?!
– Уйди, дура! – заверещал Иван-царевич, враз забыв о всей своей вежливости, – ты же мне все волосья на голове повыдираешь! Не виноват я! Они за дверью подслушивали! Я сам ничего не знал!
Но принцесса уже и так отпустила царевича. Гордо посмотрела на него и сказала:
– А дуру я тебе никогда не прощу! Тоже мне, ухажер!
Иван-царевич уже подобрал слова, как бы ему половчее извиниться – все ж таки виноват, что говорить. Нельзя к девушкам такие слова применять, ко всем остальным, в общем-то тоже, но к девушкам особенно. Однако ему даже не дали ничего сказать. Стражники схватили под белы ручки, и поволокли из принцессиной комнаты. Он даже до свидания не успел крикнуть. Да и стыдно было.

Глава 9,
в которой Иван-царевич получает новое задание

– Нет, ну надо же, – горячился Иван-царевич, меряя быстрыми шагами тюремную камеру, – ну какие подлецы! Это они, значит, меня вперед пустили, а сами стояли под дверью подслушивали. А я-то, я… Ну как мог попасться на такую удочку?!! Тоже мне, правитель будущий.
– Не отчаивайся, Ванюш, – пытался успокоить его водяной. – С кем не бывает? Все равно надо думать о людях лучше, чем они есть на самом деле, а не подозревать в каждом подлеца и негодяя. Иначе сам станешь похожим на этих наших старых знакомых.
– Про этих мне даже и подозревать ничего не надо. Именно это они и есть. Подлецы и негодяи. Редкие подлецы и редкие негодяи. А перед девушкой-то как меня опозорили…
– С принцессой, конечно, нехорошо получилось, – согласилась Машутка. – А она правда красивая?
– Очень.
– Так, может, тебе и жениться на ней? Зачем еще каких-то других искать?
– У нее уже есть суженый. И она ему нравится. Хотя, конечно, о такой жене можно только мечтать. Все подданные только о ней бы и говорили. И разнеслась бы о ней весть далеко за пределами нашего государства.
– Вань, – осторожно поправил его водяной, – весть за пределами должна о тебе разноситься, а не о супруге твоей. Потому что если о супруге, то чем дальше от государства, тем больше весть будет превращаться в сплетню. Потому что каждый услышавший будет к ней что-то свое добавлять. Тебе надо, чтобы про вас сплетни по всему белу свету ходили? Ведь иные сплетни, особенно многократно повторяемые, еще подлее этих купчишек вместе взятых.
– У меня так не будет, – упрямо заверил Иван. – Погодите, найду свою Елену прекрасную, вы сами все увидите.
– Ты что-то путаешь, или сказки плохо знаешь, – сказал леший. – По-моему, Елена бывает премудрая. А прекрасная – Василиса.
– Точно-точно, – поддержала его Машутка. – Василиса – Прекрасная, Елена – Премудрая.
– Да какая разница? – отмахнулся царевич.
– Как это какая разница? – тут уже и водяной перестал сдерживаться. – Ты хоть понимаешь, чем премудрая от прекрасной отличается?
– Да все одно – на букву п, отстаньте.
– Нет, погоди, давай разберемся.
По честному сказать, сидеть в камере было скучновато. Одни голые стены кругом, и никаких развлечений. Поэтому упустить повод опять поболтать об ивановой невесте водяной никак не мог.
– Вот, например, ты бы чего больше хотел, чтобы она была прекрасной, но не премудрой, или премудрой, но не прекрасной?
– Чтобы премудрой и прекрасной.
– Так не бывает, Ванюш.
– Вы что, хотите сказать, что если прекрасная, то дура, а если премудрая, то уродина? Это у вас ни у кого не бывает одновременно, а у царевичей только так и полагается. Мне ребята во дворе говорили. Ну хорошо, в крайнем случае, пусть будет прекрасной и не дура. Для управления государством достаточно.
– А ты жене хочешь передоверить управление государством? – показно ужаснулся водяной. – А сам чем планируешь заниматься? Если рыбу ловить, зови меня, я всегда готов.
– Почему жене передоверить? – смутился царевич. – С какой это стати? У меня своя голова на плечах. Но бывают же разные ситуации. Мало ли, заболею, или с визитом куда уеду, вот чтобы в мое отсутствие была не дурой, и не терялась. Управляла вверенным ей на время государством как положено.
– Не растеряется, Ванюш, будь уверен, – заверил его водяной. – При таком-то государе…
К сожалению, продолжить интересную дискуссию о царевне на букву п не удалось. Опять загремели запоры, и на пороге появился давешний начальник караула. Он дежурно окинул обитателей камеры взглядом, а потом кивнул Ивану:
– Пойдем!
– Ну почему все время он и он? – было попытался протестовать водяной. – Нам тоже скучно, сводите и нас на допрос.
– Время придет, и вас отведем, – походя бросил в ответ начальник караула, и опять загремел ключами, запирая дверь.
Царевича вновь повели в давешнюю комнату. Только теперь в ней был кроме Корунда и двух подлых купчишек какой-то статный молодой человек, руки которого, как когда-то у Рыцаря, оказались связаны за спиной.
– Знакомься, Ванюша, это соперничек твой, – такими словами встретил царевича Корунд. – Видишь, чуть жену у тебя из-под самого носа не увел. Хорошо мы с тобой его вовремя остановили.
Связанный молодой человек злобно зыркнул на Иван-царевича черными как смоль глазами.
– И ты знакомься, добрый молодец, – обратился Корунд теперь к связанному, – это вот зять мой будущий. Иваном звать, а по статусу – царевич, а не голодранец какой-нибудь с ковриком. Видишь, замуж дочку отдаю. Молодые согласны, давно ведь друг в дружке души не чают, – при этих словах он даже деланно всхлипнул. – А ведь дочка-то у меня – единственная. А ну как в чужих-то краях с ней неласково обращаться станут? А ну как ей обратно в теплый родительский дом захочется?
– Не волнуйся, не захочется, – проворчал царевич.
– Все вы так говорите, женишки недоделанные, а потом про свои слова забываете…
– Ну хватит уже паясничать, – не выдержал Иван-царевич. – Ты вон молодого человека до инфаркта сейчас доведешь. И не нужная мне твоя принцесса, – это он уже связанному сказал. – У меня своя есть. Прекрасная и премудрая одновременно, чтоб ты знал. Да еще этот злыдень не отдаст свою дочь замуж – ни за меня, ни за тебя. Он ее лучше на чердаке этой башни сгноит.
– А это, Ванюш, не твое дело, – ласковым голосом обратился к нему Корунд. – заводи своих детей, ими и распоряжайся. А своими уж я как-нибудь без твоих советов и наставлений распоряжусь. Воспитаю ребенка должным образом и на трон царствовать посажу. А пока – никак нельзя. Больно жалостлива. Правители так себя не должны вести, согласен со мной?
Царевич гордо не сказал ни слова в ответ.
– Ну вот. Молчание – знак согласия.
– А этого типа ты, Вань, не жалей, – принялся увещевать его купчишко с чубом. – Из-за него ведь у тебя все несчастья. Шли бы вы себе и шли дальше по своим делам. Так нет, угораздило его в наших краях появиться. Вот потому и ты, и твои друзья сюда и попали. Ты понимаешь, кто твой главный враг, Ванюша? И кто твой настоящий друг? Так вот, у нас к тебе есть одна маленькое, но очень ответственное поручение. Как друга тебя просим. Выполнишь его – зеленая тебе улица. Пойдете с друзьями туда, куда и шли. Не выполнишь – сам понимаешь, не маленький. Послушай, от тебя ничего такого особенного и не потребуется. Зато польза от этого может быть всем – и вам, и нам.
– Тоже мне друг…
– А кто ж? Не были бы мы друзьями, Ванюш, к вам бы уже портной пришел – толщину шей мерить.
– Это еще зачем?
– А затем, что палач у нас, Ванюш, виртуоз. У него для каждого размера шеи свой меч имеется. Вот как. Зато народу радость – вжи-ик, и уноси готовенького. Одним махом. У него и ученики есть. Станешь королем, черкани пару строк, мы тебе самого лучшего ученика пришлем. И подданным твоим будет радость – людям нравится, когда не их головы с плеч летят. Но пока мы тебе, как другу, последний шанс исправиться даем. И себя спасешь, и друзей своих.
– А что делать-то?
– Вот это разговор, – обрадовался лысый купчишко. – Нормальные люди всегда ведь могут договориться, правда?
– Дело от тебя самое пустяшное требуется, – сказал сам Корунд. – Видишь вот этого типа, что стоит тут перед нами? Это самый главный преступник нашего королевства. Мало того, что забрался к нам во дворец, да каким-то хитрым образом сам себе руки за спиной связал, чтобы все на нас подумали, как мы тут с пленниками плохо обращаемся, так еще и молчит все время. А ведь ты, Ванюш, все правильно у принцессы-то выведал, как мы и просили, что он к ней в башню на летательном ковре поднимался.
Связанный принц пронзил царевича еще более злобным взглядом, чем раньше.
– Ни о чем вы меня таком не просили, не врите, – поспешил оправдаться Иван.
– Значит ты сам догадался, что нам нужно? Путь будет так.
– Ни о чем я не догадывался, просто надо же было узнать, как он к ней на башню поднимался, – царевич понял, что совсем запутался, и любое слово, которое он сейчас скажет, все равно обернется против него.
– Ну что ты разволновался-то так? – стал его успокаивать купчишко с чубом. – Ну подумаешь, принцесса по твоей просьбе сболтнула лишнего, а другие услышали. Обычное дело. С кем не бывает… Любой женщине только дай волю поговорить, она все свои секреты расскажет. Принцесса наша – не исключение.
– Ну вы на нее-то хоть не наговаривайте, – обиделся за принцессу Иван, – ей и так там на верхушке башни не сладко. Даже поговорить по душам не с кем, вот и доверилась мне. Откуда ж я знал, что нас подслушивать станут.
– Да знал ты все, – с безразличным тоном махнул рукой лысый купчишко. – И вообще, что так нервничать-то? Неужто и вправду влюбился? Ну и зря, от этой любви на земле только головная боль, и больше ничего. Уж поверь.
Царевич опять смутился.
– Ты лучше наше задание выслушай, – продолжил лысый купчишко. – Тебе вот о чем сейчас думать надо, а не о глупостях всяких ¬– есть принцессе с кем разговаривать, или не с кем. Молодая, успеет еще наговориться…
– А задание наше, Ванюш, совсем простое, – начал увещевать купчишко с чубом. – Ты же все правильно про летательный ковер-то вызнал. И нашли мы его довольно быстро. Хотя, как принцесса и предсказывала, долго он под башней не пролежал, сперли. Но у нас секретные службы работают как часы. Только дали задание, они почти тут же установили, кто спер, откуда, куда утащил, и за сколько продал. Вот что значит сильный государственный аппарат, Ванюш. Учись. Вернули нам эту штуку. Оказалось, коверчиком-то ее слишком сильно называли, так – дерюжка. И как только они с нее в полете не сваливаются, не представляю.
– Так от меня-то вы чего теперь хотите?
– А ты нам, мил дружок, теперь пойдешь заклинание узнаешь. Без заклинания-то эта штука летать не хочет. А соперничек твой неудавшийся ничего не говорит, будто воды в рот набрал. Но это нас не страшит. Ему молчать до завтрашнего вечера осталось. А то и до утра, как настроение будет. Если палач пораньше проснется, то утром казнь и проведем, чего оттягивать…
– А если я откажусь? – осторожно поинтересовался Иван-царевич.
– Зачем? – не понял Корунд.
– А затем, что нехорошо чужие секреты выведывать.
– Да отказывайся, Ванюш, – разрешил купчишко с чубом. – Не хочешь, не надо. Иди тогда на все четыре стороны.
– И друзья мои тоже могут идти?
– А друзей твоих никто не отпускал. Ты что, нашего палача обидеть хочешь? Он весь день ходит окрыленный – давно у него столько работки-то не было. А мы ведь за каждый взмах мечом большие деньги платим, Ванюш…

Глава 10,
про то, какие надо ставить условия

Царевич понял, что влип. И соглашаться нельзя, и отказываться – тоже. Тут еще этот, соперничек так называемый, стоял, и молнии взглядами в его сторону метал, на нервы действовал.
– Ну так что, Ванюш? – поинтересовался купчишко с чубом. – По-моему, вполне честный уговор. Ты нам – одно заклинание, мы тебе всех твоих друзей сразу. Мне кажется, мы даже в проигрыше. Обмен неравноценный, один к четырем.
– Как это один к четырем? Нас же еще пятеро осталось.
– Ты, что ли, своего безмолвного колдуна имеешь в виду?
– Дровосека, – упрямо повторил Иван.
– Ну пусть будет дровосека. Да забирай, и помни нашу доброту. Все ж таки мы друзья.
– А не обманете?
– Чтоб мне провалиться на этом самом месте.
Иван выдержал паузу, чтобы посмотреть – вдруг проклятый купчишко и впрямь к его радости провалится в тартарары, но тот как стоял, так и остался стоять. Надежды не сбылись.
– Тогда обмен к шести, – стал торговаться царевич. – Еще и этого возьмем, – указал он на соперника со связанными руками.
– Ну уж нет, Ванюш. А палач? Ты о людях думаешь когда-нибудь, или только о своем удовольствии? Ведь человека без работы оставляешь, а ему семью надо кормить, квалификацию повышать. На это мы не можем пойти. Да и народ уже в городе собрался, ждут, как завтра будут голову отрубать. Это ведь, к сожалению, не так часто происходит, а о развлечениях своих подданных надо думать, Ванюш. Ты это и сам скоро поймешь.
– Ну так можно и кому-нибудь из вас голову отрубить. Вас двоих все равно слишком много, а один останется – самый раз.
– А вот это мысль, – согласился долго уже молчавший Корунд. – Сразу видно государственно мыслящего человека. Молодец. Хороший из тебя правитель выйдет, если, конечно, сам до этого времени доживешь.
– Ты что это такое говоришь-то?!! Ты думай, что говоришь-то! – разволновались оба купца сразу. – Мы к тебе как к другу, а ты нас на плаху хочешь? Ну хорош! Это ж как такие мысли только в голову могли прийти. Ты посмотри на него, и на нас. Этот – преступник, не зря у него руки-то связаны. А у нас и руки свободны, и ноги. Потому что мы – государевы советники. Нам орден еще можно дать, а вот на плаху – никак нельзя. Для этого другого народа достаточно.
Иван-царевич хранил гордое молчание, демонстративно стоял и смотрел в сторону от купчишек.
– Да что ж вы так шумите-то? – успокоил их Корунд. – До вас еще и очередь не дошла. Можете быть пока спокойны. А потом – поглядим. Иван – молодец, дельные советы дает.
– Ну так я никуда не пойду, и ничего не скажу, пока вы мне тут слово царское не дадите, что друзей моих, и этого вот пленника никто не тронет.
– Это пожалуйста, Ванюш, – заверил его лысый купчишко. – Хочешь, мы тебе три честных слова дадим? Нам не жалко.
Эти слова заставили Иван-царевича насторожиться. А ведь действительно, они тут все врать горазды. Сейчас честное слово дадут, а через пять минут его назад возьмут. Вот такие бессовестные. Что же делать? И не соглашаться нельзя, тогда всех сразу погубишь, и еще деревню от дракона не успеешь спасти.
– Я вот что придумал, – вдруг сказал он. – Заклинание я вам узнаю, так и быть, это мне легко сделать. Будете на этой дерюжке, как вы ее называете, летать, куда вам захочется. Но только и доверия вам никакого, ведь обманете, и неизвестно, что с моими друзьями, да и со мной тоже произойдет…
– Ну что ты, Ваня! – опять начал его убеждать лысый купчишко, – как ты можешь нам не доверять?! Если нам не верить, то кому тогда вообще на этом свете верить? Ну хочешь мы тебе не просто три честных слова дадим, а три честных благородных слова? Поверь, великий Корунд еще никому на свете честного слова не давал. Ты первый будешь.
– Не давал, потому что в его честное слово ни один здравомыслящий человек и не поверит. Вы же тут обманываете на каждом шагу.
– Подожди! Вот ты скажи, когда мы тебя обманули? – стал наезжать на царевича купчишко с чубом. – Разве мы тебе обещали, что подслушивать не будем? Ну скажи, обещали?
– Нет, – потупившись, признал его правоту Иван. – Но ведь и не сказали, что собираетесь подслушивать.
– А в чем же обман-то тогда? Это, Ванюш, не обман, а военная хитрость. Это допускается.
– Так вот хитростей ваших я еще больше обмана боюсь. Поэтому есть у меня еще одно условие.
Иван замялся.
– Ну говори, говори, – поддержал его Корунд. – Все твои условия выполним.
– Честное слово? – переспросил Иван.
– Самое пречестное.
– И вы от этого обещания не отступитесь?
– Не отступимся. Только, повторяю, друзья твои, колдун и, так и быть, вот этот вот тип, – кивнул Корунд на пленника, – останутся у нас в заложниках. Чтобы у тебя был стимул быстрее вернуться. Извини, Ванюш, так полагается. Простым словам мало кто теперь верит. Вот как ты нам.
– Ну так есть у меня дополнительное условие, – опять собравшись с духом, сказал Иван-царевич. – Чтобы на душе у меня было спокойно, и я твердо знал, что ничего с теми, кто у вас остался,  не произойдет, хочу, чтобы вместе со мной пошла дочка ваша, принцесса то есть.
Наступило гробовое молчание.
– Ты в своем уме? – наконец нарушил тишину Корунд.
– А вам-то какое до этого дело? Слово государственное дано, надо его выполнять.
– Это не условие, милый друг, это шантаж.
– От шантажистов и слышу.
– А если с ней что-то в дороге случится? Всякое ведь может быть.
– Да я – лучший на свете защитник, неужели это непонятно? И потом – мое благородное происхождение не позволит допустить, чтобы с принцессой какие-то неприятности случились.
– Самая большая в дороге неприятность, дружок, – взялся увещевать Ивана купчишко с чубом, – может быть та, что вы где-нибудь по пути тайно обвенчаетесь. Знаем ведь мы, что ты повсюду ходишь, невесту ищешь. А принцесса наша чем не невеста?
– У нас разные вкусы, – спокойно ответил Иван. – Она любит принцев, а я царевич. Я люблю высоких и толстых, а она маленькая и худая.
– Высоких и толстых? – удивленно переспросил лысый купчишко. – Это ж даже представить страшно эту картину.
– Сердцу не прикажешь.
– Да ты вообще понимаешь, что, выуживая из меня обманом честное слово, ты само наше государственное устройство ставишь под сомнение. Любой сопливый ребенок здесь знает, что принцессе строго-настрого запрещено появляться на улице. А тут мало того, что она пойдет куда-то, да еще с первым встречным проходимцем.
– Ну, во-первых, не проходимцем, – обиделся Иван-царевич.
– Проходимцем, проходимцем.
– А во-вторых, не обязательно ведь об этом на всех углах кричать. Если захотите, никто и не узнает. Вы тут много разных государственных тайн напридумали. Просто одной такой тайной больше станет.
– Ну вот что, – решил наконец Корунд. – Отведите-ка вы этого шантажиста в камеру. Да не в ту, где был, а в одиночную. Пусть-ка он наедине с собой поразмышляет над тем, какие нам тут можно условия ставить, а какие нельзя. А завтра, если не передумает, палач на нем свой первый за день гонорар заработает.
Сказано – сделано. Вскоре Иван-царевич оказался в одиночной камере. На улице уже смеркалось, а в его новом месте обитания было и совсем темно, он с трудом нащупал лавку, на которую можно прилечь. Мысли крутились невеселые. Это ж надо, какой несчастливый день получился. Как с самого утра не задалось, так и потянулось невезение одно за другим. Надо же было пристать с расспросами именно к тому, кто потом побежит на тебя доносить. Конечно, предположить подобное развитие событий было невозможно. Ну а потом, как следует проанализировав свое поведение, Ивану особо и не в чем было себя упрекнуть. От него уже действительно ничего не зависело. Разве что с купчишками и вправду мог быть более настороже. Но опять же предположить, что его просто используют, чтобы выведать принцессины секреты, он никак не мог. С царевичем в его жизни  подобным образом еще никто не поступал.
– Конечно, можно было бы сказать, что это важный урок в моей жизни, – вздохнул он, – если бы только из него из него можно было извлечь пользу. А так получается, что этот важный урок завтра станет и последним в моей жизни. Похоже, единственное обещание, которое в этих краях привыкли исполнять – это свидания с палачом.
Подумав так, мысли Ивана унеслись куда-то далеко-далеко, где не было ни Корундов, ни купчишек этих противных с дурацкими прическами, и даже лягушек. Потому что все они были давно расколдованы в прекрасных принцесс, которые ждали его, Ивана. А он ходил между ними, и выбирал, какая из них лучше. А рядом подавал советы водяной, без милой болтовни которого царевич уже успел соскучиться. Конечно, и все остальные его друзья стояли тут же, и радовались, что наконец-то Ивану привалило счастье, и он исполнит свою заветную мечту – приведет в родительский дом прекрасную невесту. И они еще всей своей дружной компанией весело погуляют на его свадьбе.
А потом все как-то совсем закружилось, перепуталось, кругом начали летать драконы, кричать страшным голосом молодые ведьмы, летающие в ступах, за которыми со страшным криком «сквоч!», неизвестно что обозначающим, мчались на простых дворницких метлах люди с чубами на левую сторону. Время от времени откуда-то вылетал маленький мячик, и тогда за ним устремлялись обе стороны – ведьмы в ступах и люди с чубами на метлах. Когда кому-то из них удавалось поймать мячик, драконы извергали из себя снопы пламени.
Наконец один из них дыхнул огнем так, что спалил всех – и мячик, и людей с чубами, и ведьм. Иван-царевич в ужасе проснулся. Оказывается, его уже давно стоял и теребил за рукав знакомый до боли начальник караула.
– Давай, поднимайся, соня, тебе приказано с первыми лучами солнца из города выходить.
– А я никуда один не пойду, – Иван даже со сна помнил о своем вчерашнем требовании. И под страхом смертной казни не собирался уступать.
– Никто тебя одного и не отпустит. Мы тебе спутника нашли.
Иван огляделся, и увидел, что возле двери стоит какой-то мальчишка.
– Это еще что за детский сад?
– Это не детский сад, это твой спутник, как ты и просил. С ним вместе и пойдете. Так Корунд приказал.
– А я разве пацаненка просил? От него одни хлопоты. Нет уж, или пусть свое четное слово держат, или как… Но только иначе, – я останусь на этом самом месте, хотел было сказать Иван-царевич, но осекся. Уж больно глаза этого мальчонки показались ему знакомыми.
– Ладно, – вдруг решительно согласился он. – Кого дали, того и дали. Пошли, что ли?
– Вот и молодец, с мальчишкой в пути все веселее, чем одному, – одобрил его поведение начальник стражи. Настоящую-то принцессу в этом государстве никто кроме Корунда и его советников в глаза не видел.

Глава 11,
в которой выясняется, как зовут принцессу

Шли и молчали долго.
Ивану, собственно, не до принцессы, переодетой мальчиком было. Он вдруг вспомнил, что Баба Яга в свое время сделала ему замечательный подарок – дудочку, в которую в самой безвыходной ситуации можно подудеть, и тебе сразу придут на выручку Те, Кому Надо. А уж ситуация, когда его заставляли идти туда, не знаю куда, оставляя друзей в заложниках, была безвыходней не бывает.
– И как мне в голову пришла эта дурацкая идея с принцессой? – шел и укорял себя царевич. – Надо было просить отобранные вещи вернуть, водяной бы наконец своих селедок наелся, он от них даже пить не хочет, что интересно, хотя селедки страшно соленые. А я бы как задудел, сразу бы все свои проблемы решил.
Идея решить все проблемы одной мелодией была настолько привлекательной, что Иван закручинился еще больше, и стал совсем уж недружелюбно поглядывать на шагающую рядом принцессу. «Еще ведь мне сейчас «дуру» припомнит, – подумал он. – Придется прощения просить, а я этого страсть как не люблю. Кто только меня за язык тянул? Хотя, с другой стороны, не дура ли, за волосы-то других таскать? Саму-то небось и ущипнуть нельзя».
Мысли царевича переключились на другую тему: можно ли ущипнуть принцессу, за какое место, и что ему за это будет, если волосы он вовремя спрячет под шапкой. Все равно выходило, что ничего хорошего. Хотя ущипнуть тоже следовало – чтоб сильно не задавалась. Тоже еще, выискалась принцесса.
Настроение царевича, несмотря на солнечное утро, щебечущих кругом птиц и совсем безоблачное небо, падало с каждой минутой. Да и как ему, в смысле настроению, было не упасть, если:
а) друзья остались в заточении;
б) с рыцарем вообще неизвестно что случилось, его так никто и не видел;
в) надо успеть узнать заклинание, вернуться, забрать друзей и совершить три подвига, чтобы превратить дракона обратно в человека и спасти деревню. Совместить все это вряд ли удастся, а время убегает;
г) не хватило ума потребовать вещи назад, чтобы заполучить волшебную дудочку. Зато заполучил дурочку, которая за волосы в любой момент может оттаскать;
д) за эту самую «дурочку», вернее «дуру», придется извиняться. А делать это Иван совсем не умеет;
е) девчонка в пути – спутник хуже не придумаешь. Надо еще думать, как ее от всяких неприятностей уберечь;
ж) если ему в пути встретится лягушка его мечты, и он ее превратит в прекрасную царевну, то как он объяснит наличие рядом с ним вот этой девчонки, которая на вид действительно очень даже ничего, можно сказать, и красивая…
Буквы в алфавите стремительно кончались, а поводов для плохого настроения у Ивана все прибавлялось и прибавлялось. И от этого он вскоре шел мрачнее тучи. А от осознания того, что ничего уже исправить нельзя, царевич становился еще более мрачным.
Наконец не вытерпела принцесса и нарушила молчание.
– Спасибо тебе, Вань! – сказала она.
«Это за что? За «дуру» что ли?» – промелькнуло в голове у Ивана. Если так, то что же от этой девчонки дальше ожидать? Какими еще другими словами придется ее называть, чтобы она довольной осталась? Вот воспитал Корундушка дочурку.
– За что это спасибо? – деликатно поинтересовался он, с ужасом ожидая ответа.
– Ну как за что? За то, что ты меня из дома вытащил. Знаешь, как мне эти четыре стены-то осточертели? А я ведь кроме них, почитай, ничего и не видела в своей жизни.
– Что, совсем ничего?
– Ничего-ничего. Давным-давно, правда, Корунд ездил с визитом в какое-то соседнее царство, и взял меня с собой. Но я тогда была совсем маленькой и ничего не помню. А потом у меня характер стал портиться, – вздохнула она, – вот меня и заперли, чтобы никто не видел, как характером я совсем не в отца пошла.
Иван-царевичу вдруг стало страшно стыдно. За все. За свое плохое настроение. За то, что дурой эту девчонку назвал. За то, что жалел, когда его просьбу выполнили, и принцессу в дорожные спутники отдали. За то, что помочь ей, по большому счету, он ничем не может. Даже за то, что накануне в женихи набивался.
– Ты, это… Прости меня… – наконец выдавил он из себя.
– За что?
– За то, что дурой вчера назвал. Я был неправ.
– Ах, это? Да я и забыла уже. Я ведь тоже была неправа. Больно, небось, было, когда за волосы-то вцепилась?
– Да нет, ничего, – покраснел до ушей царевич. – Заслужил.
– Ты меня тоже пойми. И так покоя никакого нет. Если кого и допускают, то только этих типов – лысого и с челкой на левый бок. Ну или кого вроде них. А тут ты еще пришел, и обманом все выведал. Ну не обидно? Вот я со злости в тебя и вцепилась.
– Я не обманом выведал, – буркнул царевич. – Это меня обманули. Пустили, а сами под дверь побежали подслушивать.
– Да я уж поняла. Ладно, что было, то было. Давай забудем.
– Давай! – обрадовано согласился царевич.
– Ты, я знаю, Иван. А меня Еленой зовут.
– Премудрой? – уточнил царевич.
– Почему сразу премудрой, а не прекрасной?
– Потому что, как я слышал, Елены бывают только премудрые. А прекрасные – это Василисы, – довольно рассудительно растолковал царевич.
– А я, значит, не прекрасная?
– Ну почему? – опять смутился Иван-царевич.
– Потому что ты так сказал.
– Не ври, пожалуйста. Я так не говорил. Я сказал, что согласно последним научным данным Елены – премудрые. А Василисы – прекрасные. Просто так повелось. Но с другой стороны, нигде не написано, что Елена премудрая не может быть прекрасной, а Василиса прекрасная – премудрой, – выкрутился он, и даже сам собой загордился, до того ловко получилось.
– Значит, я прекрасная и премудрая? – упорно выясняла все до конца принцесса.
– Ну конечно.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности. Я только сказал то, что есть, – Иван-царевич сделал  первый в своей жизни комплимент девушке, и даже не смутился при этом. «Взрослею», – удовлетворенно отметил он про себя.
– Ванюш, а что вы вообще в наших краях-то потеряли? Сюда уж по доброй воле мало кто заходит.
– А мы откуда знали? С другой стороны, нам куда ни идти, лишь бы подвиги совершать.
– Вы все такие богатыри?
– Да нет, богатыри из нас плохие. У нас просто так ситуация сложилась.
И царевич довольно толково описал принцессе всю историю с самого начала – как он с водяным встретился, как потом лешего и Рыцаря себе в попутчики взяли. И уж конечно про дракона и про его жгучее желание в человека обратно превратиться. Только про одно стыдливо умолчал Иван-царевич – зачем он сам в путь-дорогу вышел. И про лягушек своих заветных – тоже ни слова сказал.
– А много еще у вас времени-то осталось?
– Да что-то около месяца. А ведь еще надо успеть про заклинание узнать, а потом три подвига совершить. Что делать, даже не представляю.
– Не горюй, Иван-царевич. Сам же говоришь, я не только прекрасная, но и премудрая. Что-нибудь придумаю.
– Если говорить строго, то ты не только премудрая, но и прекрасная, – опять предпринял попытку сделать очередной комплимент Иван-царевич.
Принцесса не возражала.
– Слушай, а что это Корунд с такой легкостью тебя в дорогу отпустил? Это при всех-то его строгостях. Что-то подозрительно.
– Я, вообще-то, тоже здесь какой-то подвох вижу, но только мы с тобой, Ванюш, к нему в голову не заберемся, не узнаем, какие он там коварные планы вынашивает. А почему отпустил легко, я тебе скажу. Потому что есть у него давняя мечта. Хоть и трусоват характером, а хочет хоть раз полетать как птица. А тут исполнение его мечты само собой в руки идет. Надо только заставить тебя заклинание узнать.
– Легко сказать. Заставить-то можно, да только кто мне это заклинание просто так скажет? Простой заговор от насморка и то знающие люди предпочитают вслух не говорить, а тут целый летательный ковер. Нет, сомневаюсь я, что нам это под силу. Хотя с тобой вот рядом уже не сомневаюсь, знаю, что у нас все должно получиться.
– И я в это верю, Ванюша, – не менее радостно сказала принцесса.
– А выйдешь после этого за меня замуж? – так же легко, даже радостно спросил Иван-царевич.
Принцесса помрачнела.
– Понимаешь, Ваня… Только ты не сердись…
– Хочешь сказать, что этот тип действительно мой соперник? – упавшим голосом спросил царевич.
– Он не тип. Просто он был раньше тебя. Не могу я его предать теперь. Ты ведь должен понять…
– Я-то понимаю… А что ж ты тогда со мной вместе идешь? Ну и возвращайся к своему типу, который оказался раньше меня.
– Ванюш, ну не обижайся. Ты же сам любишь говорить: сердцу не прикажешь. Но это ведь не мешает нам оставаться хорошими друзьями, правда? Настоящими друзьями, а не фальшивыми!
– Ты точно хочешь, чтобы мы остались с тобой друзьями?
– Точно-точно. У меня ведь не только суженого, но и друга настоящего никогда в жизни не было. А принцессу заколдованную мы тебе обязательно найдем. Я все силы для этого приложу.
– Откуда про принцессу знаешь? – с нескрываемой подозрительностью в голосе спросил царевич.
– Вань, ну я же не только прекрасная, но в первую очередь премудрая.
– Ага, ну да.
Некоторое время опять шагали молча. Потом царевич пришел к какому-то своему выводу.
– Дружить нам с тобой, наверное, никак не получится. Все ж таки, не бывает настоящей дружбы между парнем и девушкой. Будем считать, что ты моя сестра, а я – твой брат. Кто будет обижать, говори мне. Я по братски вступлюсь, и морду набью. Ну, в смысле, – поняв, что опять употребил недопустимые выражения, поспешил исправиться, – попрошу извиниться…

Глава 12,
в которой принцессу и царевича застают врасплох

– А куда нам все-таки идти надо? – поинтересовался Иван-царевич. – Твой этот ничего не говорил?
– Что еще за слово такое – «этот»? Мы с ним ни о чем таком не беседовали.
– А о чем беседовали? О любви?
– А хоть и так. Ты против?
– Ну почему сразу против? Просто я как брат все должен знать.
– Вот как брату тебе скажу: о любви.
Иван опять растерянно замолчал. Вообще за несколько часов путешествия с названной сестрицей он намолчал куда больше, чем за все предыдущие приключения. Раньше-то водяной никаких пауз не допускал. мог болтать на любую тему.
– Ну я правда не знаю, куда нам идти, – теперь уже принцесса решила, что была излишне резкой с царевичем.
– А с какой стороны он хоть прилетал-то к тебе? С востока или с запада?
– Со стороны окна. Ты пойми, Вань, ну в самом деле, знала бы, неужели бы я не сказала? Могу только догадываться, что он ко мне прилетал откуда-то с юга. Вот туда нам и надо идти.
– А что ж ты молчала? Решено, идем на юг. А это куда?
– Откуда я знаю? Я же в башне росла, а не в лесу. Погоди, если встать так, чтобы слева был запад, а справа восток, то впереди будет север, а сзади – юг.
– Осталось только понять, где запад, а где север.
– А потом где лево, а где право? – съязвила принцесса.
– Ты вот смеешься, а между прочим, я хоть и знаю, что запад – это та сторона, где солнце садится, а восток – где оно всходит, вот так сейчас с уверенностью не скажу, откуда оно всходило, и куда зайдет.
– Ой, – удивилась принцесса, – а я ведь тоже не скажу. Потому что не примечала, откуда оно всходило.
– Придется, наверное, вечера ждать, – решил было Иван-царевич.
– Да нет, не придется. Есть еще один способ. Надо зайти подальше в лес, и посмотреть, с какой стороны дерева растет мох. Он должен появиться на северной стороне.
И они решительно свернули в самую чащу.
– Что-то мне мох на деревьях совсем не попадается, – удивился Иван-царевич.
– И я тоже нигде не вижу. Наверное, надо еще глубже зайти.
– Ура! Нашел! – первым закричал Иван-царевич. – Вот он, голубчик! Зелененький весь, прямо прелесть!
– Тогда все просто. У нас с тобой путь-дорога в противоположную сторону.
Так и решили.
Долго ли коротко ли шли, а никто им по дороге даже не встречался. И лес, что интересно, шел такой густой, что даже полянок на нем практически не было. А вот труднопроходимых мест – сколько угодно. Принцесса, несмотря на свое домашнее воспитание, держалась изо всех сил – не ойкала, и не жаловалась. Иван-царевичу это очень понравилось. Он и сам старался не подавать вида, что очень обеспокоен тем, что кругом не видно никаких следов пребывания живых существ. Даже какого-нибудь сумасшедшего лешего в этих краях здесь, скорее всего, не водилось. Что ему делать там, где совсем никого нет?
На третий день принцесса забеспокоилась.
– Ванюш, а мы не заблудились?
– Ну что ты! – поспешил успокоить ее царевич. – Как здесь можно заблудиться? Сейчас еще немного пройдем, и выйдем на какую-нибудь дорогу.
Однако пройти пришлось совсем не чуть-чуть, а целую неделю. А дорога оказалась не дорогой, а маленькой тропинкой.
– Ну хоть так, – вздохнул облегченно Иван-царевич. Время-то бежало неумолимо, и на совершение подвигов его почти уже не оставалось. Надо ведь еще было заклинание узнать, назад вернуться, друзей выручить.
– Вот влипли, так влипли, – подумал про себя царевич.
Тропинка бежала вроде бы в нужном направлении, и идти по ней было куда удобнее, чем сквозь кусты продираться, так что и усталость совсем не чувствовалась. Единственное, обидно было, что кругом-то никого как не было, так и нет. И что за места такие дикие?
Спать устроились чуть отойдя в сторону, под развесистыми лапами высокой елки. А утром, разодрав глаза, царевич почувствовал, что не может пошевелиться, словно чудесным образом его кто-то связал. Что за ерунда? Он попробовал встать, но и это не вышло. Царевич действительно был связан по рукам и по ногам. Попытался осмотреться по сторонам, и увидел, что принцесса тоже лежит связанная.
– Что, проснулись, шпионы проклятые? – вдруг послышался откуда-то голос.
– Это мы что ли, шпионы? – вполголоса спросила у царевича принцесса.
– Получается, что мы.
– Вы, вы, а то кто ж? – подтвердил все тот же голос. – Ну, раз проснулись, то давайте двигайте ножками, нам с вами о многом надо будет поговорить.
Иван почувствовал, что веревки, стягивающие его ноги, действительно слегка ослабли, хотя идти все равно было неудобно. Царевич тут сильно пожалел принцессу, которая испытывала те же трудности. Она еле успевала за Иваном и теми, кто взял их в плен. Были это какие-то странно одетые субъекты, числом не менее трех. Более точную картину составить оказалось затруднительно – субъекты не давали головой крутить по сторонам.
– Ты давай в одну точку смотри, – подталкивал его в спину один из субъектов. – Нечего наши оборонительные сооружения разглядывать.
– Нужны нам ваши оборонительные сооружения, – слабо пытался протестовать Иван-царевич. – Тем более, их и нет здесь.
– А откуда ты знаешь? – спросил все тот же субъект. – Все уже разведали? Ну точно шпионы! Будет нам за вас благодарность. Может быть, даже орденом наградят.
– Дырку вам от бублика дадут, а не орден, – мстительно сказал Иван-царевич. – Вы что, не видите, мы мирные люди, ходим работу ищем. Я – мастер. А это мой подмастерье.
Все-таки общение с водяным не прошло даром. Плести без запинки всякую ерунду царевич уже здорово научился.
– Это по каким же делам он подмастерье? – заинтересовался все тот же субъект. Остальные продолжали хранить молчание.
– Да, честно сказать, ни по каким. Маленький еще, мне его только отдали в учение. Вот если бы вы нас через полгодика хотя бы повязали, тут бы он вам показал свое мастерство. Можете не сомневаться.
– А ты, значит, уже мастер?
– Я – да.
– По какой же части?
– А вот этого я тебе сказать не могу. Это я только вашему самому большому начальнику могу сообщить, и то на ушко, чтобы остальные не слышали.
– Шпионы! – уверенно констатировал все тот же субъект. И с удовольствием подтолкнул Иван-царевича в спину. – Ну, давай быстрей ногами перебирай. Что тащишься, как улитка?
В лагере, куда привели царевича с принцессой, они сразу оказались окружены такими же субъектами, один в один похожими друг на друга. Как видно, интересных новостей здесь не было давно, поэтому появление пленников вызвало оживленные споры. Почти все были уверены, что это самые настоящие шпионы, несколько человек, для живости дискуссии, без особой убежденности в голосе, пытались доказать обратное. Иначе бы и спорить было не о чем.
Пленники терпеливо стояли посреди кольца местного населения, окружившего их, и ждали, когда все это закончится. Должно ведь это было рано или поздно закончиться.
Наконец, действительно вышел какой-то местный командир, и вся толпа немедленно замолчала. Стало слышно, как в воздухе противно жужжат комары.
– Ну и за кого вы против нас воюете? – спросил командир.
– Как это за кого? – не понял царевич.
– Я спрашиваю, за кого из наших неприятелей? Хотя это и неважно. У нас союзников нет, значит, вы точно против нас, какую бы сторону сейчас ни представляли.
– А давайте мы будем вашими союзниками? – предложила принцесса.
– Зачем?
– Как это зачем? Должны же вы с кем-то дружить. Если вы воюете, то на войне полагается время от времени заключать с кем-то мирные договоры, чтобы удобнее было воевать со всеми остальными.
– А откуда ты, мальчик, так хорошо военную тактику знаешь? В диверсионной школе обучался?
– Ни в какой он школе не обучался, – поспешил на выручку испугавшийся за принцессу Иван-царевич. – Наслушался, что мальчишки на улице говорят, вот и плетет что не надо.
– Ну и какая нам польза будет от таких союзников? – командир на Ивана даже внимания не обратил.
– Самая ощутимая польза, – ни секунды не медля, ответила принцесса. – Раньше у вас не было союзников, а теперь будут.
– А против кого мы с вашей помощью воевать будем?
– Да против кого хотите! Мы можем на пару в разведку ходить. Из нас знаете, какие разведчики? Я могу девочкой нарядиться, а он будет моего жениха изображать.
– Жениха-то и я могу изобразить, – задумался командир. – Вот только на девочку ты совсем не похожа…
«Ну и хорошо», – промелькнуло в голове у Иван-царевича.
– А я загримируюсь, паричок надену с косичками, веснушки нарисую. Вот и выйдет девчонка. Могу даже за принцессу сойти.
– Эдак и я за принцессу сойду, а он, – указал командир на Ивана, – на какого-нибудь царевича. Ваше счастье, что это не так. С принцессами и царевичами у нас разговор короткий – сразу к палачу.
«Опять к палачу! – подумал Иван-царевич. – Сколько можно?! Они что все, других способов убеждения не признают?»
– Чем это вам принцессы не угодили? – с обидой в голосе спросила Елена премудрая и прекрасная.
– Потому что из них вырастают правители. Иногда и талантливые. А ну-ка кто-нибудь из них возьмет, и нас победит?
– Разве вас можно победить? – попробовала слегка польстить командиру принцесса.
– А зачем тебе это знать? – насторожился тот. – Все-таки, правду люди говорят. Шпионы вы, а никакие не союзники. Жаль, я уже совсем было вам поверил.
– Командир, – вдруг выбежал на поляну какой-то очередной субъект, – к нам гости. Хотят с вами разговаривать.
– Все хотят со мной разговаривать, – довольно ответил командир, – ладно, посадите пока шпионов в яму, там посмотрим, что с ними делать. 
«Ну еще не хватало, чтобы эти гости опять оказались противные подлые купчишки, – подумал Иван-царевич. – С них станется. Но только в таком случае свидания с палачом нам не миновать».

Глава 13,
разлучная

В яме было сыро и противно. Принцесса, которая еще недавно изо всех пыталась заговорить зубы командиру, и попробовать улизнуть от грозных лесных воителей, теперь совсем приуныла. А как не приуныть, когда неизвестно, что их обоих впереди ждет? Иван-царевич больше всего опасался, как бы этими гостями действительно ни оказались хорошо ему знакомые купчишки. Почему-то он был почти уверен, что это они. Такие проныры везде пролезут, и везде свою пользу сыщут.
– Как думаешь, нас отпустят? – грустным голосом спросила принцесса.
– Думаю, что просто так – вряд ли, – не стал ее обманывать царевич. – Хотя и отчаиваться, наверное, не стоит. Найдем какой-нибудь способ их обмануть. У меня знаешь, какая школа?! Водяного! Он кого хочешь вокруг пальца обведет.
Сам-то Иван, как ни старался, не припомнил случая, когда это водяной обвел бы кого вокруг пальца. Уболтал – да, сколько угодно. Но надо ведь было каким-то образом поддержать совсем упавшую духом принцессу.
– Мокро тут, – сказала она. – Поэтому ты, наверное, про водяного и вспомнил.
– Думаешь? – Иван просто поразился умению его спутницы связать одно с другим. Нет, не зря ее назвали премудрой.
– Уверена. Да я и сама ни о чем другом думать не могу. Знаешь, с детства сырость терпеть не могу. Мне нравится, когда солнышко, птички поют. А слякоть или даже снег – это не по мне.
– До снега-то мы вряд ли здесь досидим, – сказал Иван-царевич. – Да и нельзя нам надолго здесь задерживаться. Сама знаешь, мне еще дело важное предстоит. Но перед этим надо нам своих товарищей и дружка твоего выручить.
– Кто бы нас выручил… – погрустнела принцесса.
– Ну ты только не кисни, смотри. Хочешь, я тебе что-нибудь веселое про нашу жизнь расскажу? Например, ты знаешь, почему мы сначала видим молнию, а только потом слышим гром?
– Почему?
– Потому что глаза ближе, чем уши!
– Это старая шутка, – сказала принцесса. – Хотя спасибо тебе, что пытаешься меня как-то поддержать.
– Ну что ты. Наоборот, это при тебе я не могу упасть духом.
– Значит, мы поддерживаем друг друга. Как и положено настоящим товарищам.
Сверху кинули веревку и строим голосом приказали:
– Эй, подмастерье, а ну вылезай!
Принцесса ухватилась за веревку, но наверх полезла как-то совсем неуклюже. Видно было, что ей это занятие совсем непривычное.
«Да и откуда ей было научиться, если все свое детство она в башне просидела, – с неожиданной нежностью подумал Иван-царевич. – За одно это Корунду этому надо бы голову скрутить. А заодно и еще кой-кому».
Ему опять вспомнилось, как предательским образом обманули его купчишки. И что бы он с ними сотворил, будь его воля. Последняя мысль доставила некоторое успокоение в его сердце. Приятно было представлять, какой страшной местью можно наказать обоих обманщиков.
Впрочем, это занятие наконец надоело, и царевич стал представлять, как ему и принцессе обрадуются друзья, когда они освободят их из заточения. И что при этом скажет водяной.
Потом начал придумывать, чем бы заняться дракону, превратившемуся в человека. И решил, что самое лучшее, если он, царевич, возьмет его к себе в дворцовую стражу. Тот, кто побывал в драконьей шкуре, уже вряд ли будет чего-нибудь на этом свете бояться.
Потом пришел к выводу, что, наверное, принцессу с ее возлюбленным просто так нельзя никуда отпускать. Мало ли что с ними произойдет. Поэтому пусть сначала вместе с ними съездят на превращение дракона, а потом они их до самого нового дома проводят. А там, глядишь, – размечтался Иван, – и две свадебки одновременно сыграют – названных братца и сестры.
– Гостей назовем… – подумал он.
И начал в уме перечислять, кого бы он хотел видеть в числе самых дорогих гостей на этой свадьбе. По всему выходило, что самым желанным был бы противный и въедливый водяной.
– Как-то он там, без меня, – с грустью подумал Иван-царевич. И вдруг понял, что принцессы нет уже очень долго. Даже очень-очень-очень долго. И, по всей видимости, в ближайшее время, наверное, не будет. Где-то вверху над ним чернело звездное небо.
Иван-царевичу стало страшно. Не за себя, за принцессу.
– Э-э-эй!!! – что есть силы закричал он. А когда никто не откликнулся, крикнул еще раз: – Э-э-э-э-эй!!!
Наконец сверху появилась чья-то голова.
– Тебе чего?
– Куда подмастерье моего дели?
– Откуда я знаю? Это не мое дело.
Голова опять скрылась.
Иван закричал еще сильнее.
– Ну что тебе опять? – вновь появилась голова.
– Хочу знать, куда моего товарища дели. Почему его нет?
– Нет, значит, так надо. Может, они обо всем договорились, и его отпустили. Спи!
– А со мной тогда почему не стали договариваться?
– Наверное, потому что ты не нужен никому. А подмастерье твой очень даже сгодился. Будешь еще кричать, и спать мне мешать, водой сверху окачу. Узнаешь тогда.
Иван сел на корточки и горестно обхватил голову руками.
– Ну точно этой парочки рук дело, – решил он, – наверняка следили за нами все это время. А когда мы в плен попали, договорились, и принцессу выкупили. А меня здесь оставили, одного. И никому я теперь не нужен, позабыт, позаброшен, – принялся он жалеть сам себя. – Так и буду теперь в яме век коротать, и покормить меня будет некому, и водички никто не подаст.
Однако следующий день принес некоторое утешение. В том смысле, что оказалось, без еды его не оставят. Кормили исправно, три раза. «И вот ведь подлый организм, – сам на себя поражался Иван-царевич. – Вроде такое горе, пропал в неизвестном направлении близкий мне человек, а с аппетитом все в порядке».
И даже более чем в порядке был его аппетит, была бы возможность, он бы, наверное, еще и добавки попросил.
– Это потому, что организму надо сил набираться, – утешал сам себя Иван-царевич. – Меня все равно ждут великие дела.
Он еще несколько раз в течение дня попытался докричаться до кого-нибудь, кто мог ему объяснить, куда делась принцесса, но все было бесполезно. Никто к нему даже не приходил. Видно, беспокойство он доставлял только ночью, а днем к таким крикам здесь привыкли.
– Ну погодите, – подумал Иван-царевич. – Я вам ночью устрою концерт.
Однако ночью после всех переживаний его неожиданно сморил сон, да не простой, а богатырский. Проснулся он уже на следующий день, когда солнце стояло высоко-высоко. Покричал для порядку, но опять никто в ответ на его крики не появился.
Так прошел еще день.
Потом еще один.
Главное, что на все ночные попытки обратить на себя внимание неведомый охранник молча выполнял свою прежнюю угрозу. Без всяких слов выливал на царевича ведро ледяной воды, и шел дальше спать.
То ли от того, что две ночи напролет он просидел в яме мокрый до нитки, то ли от нервного потрясения, но вскоре с Иваном приключилась совсем не царская беда. Он простудился. На глаза наворачивались слезы, то и дело бил кашель, а нос постоянно был заложен, так что стало совсем не до криков. Да и много ли накричишь с больным горлом и сопливым носом?
В конце концов, даже неведомые воители вошли в его положение, и когда передавали очередные запасы пищи, спустили банку малинового варенья.
– Давай лечись там, – крикнул сверху его охранник. – А то еще перезаражаешь всех нас. Или может, тебя сразу к палачу отвести? Он одним махом от всех болезней навсегда избавит.
– Вот что вы все заладили – «к палачу» – «к палачу», «к палачу» – «к палачу». У вас другой забавы, что ли, нет?
– Зачем нам другая? – справедливо рассудил неведомый страж, – если нам эта нравится. Не нас же самих к палачу ведут.
– Послушай, как тебя там… – решил воспользоваться внезапной разговорчивостью своего собеседника Иван-царевич. – Ну скажи ты, правда, куда мальчишку моего дели. Ведь болит душа за него, пойми ты, голова садовая.
– Ничем не могу помочь. Чего не знаю, того не знаю. Одно могу сказать точно: палач уже месяц бездельем мается, надеется, что может тебя ему отдадут. У нас знаешь, какой мастеровитый палач-то?
– Небось, на каждый размер шеи свой меч? – предположил Иван-царевич.
– Откуда знаешь? – с нескрываемым подозрением спросил его охранник. – Уже, что ли, приходилось встречаться?
– Да таких специалистов по свету полным-полно наплодили. И не сосчитать. Так что ваш такой же, как все.
– Это не скажи. Я не знаю, какие там в других местах специалисты, а у нашего набор мечей – ручной работы. Каждый по спецзаказу изготовлен. Да не ему делали, а еще прапрапрапрадеду. Теперь таких мечей уже нет. Коллекционная вещь. Под такой шею подставить – одно удовольствие.
– Что ж ты не подставляешь?
– А я разве сказал, что свою шею? Вообще. Потому что хорошее оружие на каждый отдельный случай своей закалки требует. Вот, например, взять сухопутные военные действия и морские…
Под лекцию о достоинствах металла той или иной закалки, который идет на изготовление вооружения, и об особенностях их применения в разных боевых условиях, Иван неожиданно задремал. Узнав, что по крайней мере принцессу не повели к палачу, а значит, она жива, у царевича не только настроение улучшилось, но и вся болезнь моментально куда-то пропала. И он впервые за последние дни провалился в глубокий и здоровый сон.

Глава 14,
в которой принцессу уводят малорослики

А и в самом деле – где же принцесса?  Вернее, мальчик-подмастерье.
Ее (его) опять повели к командиру. Теперь уже Елена премудрая и прекрасная мучилась вопросом, не поджидает ли там поднадоевшая уже парочка. Вот ведь как эти двое успели насолить за совсем короткий срок. К великому ее облегчению в помещении, где они оказались, купчишек не было. И поначалу показалось, что здесь только она (он) и командир. И только чуть погодя принцесса заметила двух малоросликов, терпеливо стоявших в сторонке.
– Неужели это самые настоящие хоббиты? – подумала она, вспомнив любимую с детства книжку, которую перечитала, наверное, уже раз десять.
– Вот, знакомьтесь, очень шустрый парнишка, – представил командир принцессу малоросликам, похожим на хоббитов. – Всего неделю у нас в плену, а уже успел зарекомендовать себя смышленым и исполнительным помощником. Союзник наш будущий.
Малорослики, похожие на хоббитов, довольно закивали головами.
– Полагаю, он – самая подходящая кандидатура. Больше никого не дам.
– Да нам и этого хватит, – довольно отметил более толстенький малорослик (хотя оба были не худы).
– Ну, тогда собирайся в путь, – скомандовал командир принцессе. – Сделаешь, что они скажут, и можете со своим приятелем убираться на все четыре стороны. Я так решил.
– А что надо делать-то? – поинтересовалась принцесса.
– Это они тебе сами сообщат. Мне важен конкретный результат. От сегодня до исполнения даю десять суток.
– Чего-чего? – не поняла принцесса.
– Не обращай внимания, – пояснил один из малоросликов, – это язык такой специальный – военный. Он сказал, что через десять дней ты должна вернуться.
– А с моим мастером за это время ничего не случиться?
– Да что с ним может произойти? Накормим, напоим, а спать ему и так есть где. Сыровато, правда, но ничего, потерпит. Настоящий воин и не такое должен терпеть.
– А можно мне хоть с ним попрощаться? – попробовала поторговаться принцесса.
– Еще чего. Сказано в путь, значит, в путь. Выступаете через пять минут. Время пошло!
Выступили через минуту. Малорослики не стали дожидаться, когда командир им еще что-нибудь скомандует, а просто пошли к двери, и принцесса, которую уже никто не держал, молча двинулась за ними.
Правда, по лесу шли сравнительно недолго, скоро малорослик потолще приподнял какую-то корягу, и кивком показал принцессе, что надо лезть в образовавшийся лаз.
– Ой! – испуганно пискнула она, и, больше ни слова не говоря, полезла внутрь. Там было темно и страшно. Точнее, очень темно и очень страшно. Вперед протиснулся относительно худенький малорослик, взял ее за руку и, также молча, потащил ее за собой.
– Куда вы меня ведете? – попробовала было поприставать к своим новым спутникам принцесса, но те демонстративно молчали. Пришлось и самой умолкнуть, и сосредоточиться на том, чтобы не завизжать от испуга в какой-нибудь самый ответственный момент. Все ж таки место было особенное. Как принцесса ни пыталась уйти от этих мыслей, но ей все время живо представлялись многочисленные подземные обитатели, один другого противней – все эти жуки, червяки, пауки, сороконожки, фи… мокрицы… А потом полезли в голову змеи, ящерицы, тритоны, кобры, удавы, анаконды… И чем большая представлялась в воображении змея (хотя Елена прекрасная и премудрая и понимала, что на такую глубину никакой удав не полезет), тем большим ужасом наполнялась душа. Да еще шли в каком-то совершенно гробовом молчании.
– Уж лучше бы эти противные купчишки с противными прическами за мной явились, – в отчаянии подумала она. – В башне и то приятнее сидеть, чем здесь идти, где кругом склизлые червяки и сороконожки.
И опять в ее воображении заскакали полчища жуков, мокриц и пауков.
Вдруг впереди мелькнул какой-то слабенький огонек.
– Ура, – не выдержав такой радости, взвизгнула принцесса.
– Тише ты! – наконец подал голос толстенький малорослик. – Здесь принято соблюдать тишину.
Но в принцессу нежданный огонек вселил такую радость, что испортить настроение уже ничто не могло. Ей казалось, что все неприятности позади, а эти два существа, которые идут рядом – самые милые и самые чудесные существа на свете. Конечно, после суженого и, что скрывать, Иван-царевича. Ну, может быть, еще после водяного, младшего лешего, Машутки, Игоряши, Рыцаря печального образа и даже мечтающего очеловечиться дракона. Принцесса их никогда в жизни не видела, но в рассказах Иван-царевича они выглядели очень симпатично.
– А мы увидим Фродо Беггинса? – стала тут же на радостях приставать она к малоросликам.
– Кого-кого? – не поняли те.
– Фродо Беггинса. А может даже Бильбо Торбинса.
Малорослики с недоумением посмотрели друг на друга.
– Ну, может, хотя бы Сэма и Мерри?
– Ты о чем, девочка?
– А откуда вы знаете, что я девочка? – испуганно переключилась на другую тему Елена прекрасная и премудрая. Тут уже стало не до хоббитов и Фродо Беггинса.
– Нам ли не знать? Мы все на свете знаем, хоть и глубоко под землей живем. Это кто-то другой не может ничего отличить, потому что голова забита непонятно чем. Все бы в войнушку играть, да новых неприятелей искать. Будут женщины или девушки в неприятелях, им все равно, лишь бы было с кем воевать.
– И что теперь со мной будет, раз вы узнали, что я девочка?
– Да то же самое, как если бы ты была парнем. Выполнишь задание, вернешься, и пойдете со своим Иван-царевичем дальше, куда вы там шли. Ты, кстати, замуж за него не собираешься?
– С какой это стати? – фыркнула принцесса.
– Как это с какой? Дело молодое. Тебе бы из родительского дома сбежать, а он по всей земле ходит, себе подходящую невесту ищет. Всем уже с этой своей будущей невестой надоел, а дальше своего собственного носа ничего видеть не хочет. Но ты бы вполне сгодилась.
– Как-то странно вы рассуждаете, честное слово. Что значить, сгодилась? А мое, принцессино мнение, уже не важно что ли?
– Если б царевич с Корундом договорился, то неважно. Но только они не договорятся, можешь быть уверена. Не такой Корунд человек, чтобы с ним кто-нибудь мог договориться. Он все привык делать против чужого мнения. Скажешь ему направо, а он пойдет налево.
– А я вот замуж за Иван-царевича не пойду, – категорически отрезала принцесса. – Не подходящая он мне пара. Да и нельзя нам друг на дружке жениться.
– Это еще почему? – оба малорослика аж заволновались. Видно, действительно немного было на свете таких вещей, о которых они не имели представления.
– Потому. Братец он мне, а я ему – сестрица. Как может брат жениться на сестре?
– Правда, что ли? – не поверил толстенький малорослик. – Что-то я об этом не слышал никогда. – А кем же тогда ему Корунд приходится?
– Откуда я знаю? Никогда в этих деверях-шуринах, сватьях-зятьях, кто кому кем доводится, не разбиралась. И не больно-то хочется.
– Между прочим, зря. Иногда очень важно. Вот как сейчас. Может, этот Иван-царевич тебе троюродный брат. А с троюродными жениться можно. Это я тебе точно говорю. Небось, хочешь за Иван-царевича-то замуж?
– Послушайте, я, между прочим, какая-никакая, а все же царственная особа. Как вы можете мне такие наглые вопросы задавать?
– А что в них такого? Вопросы как вопросы. Ты пойми, мы, если что не знаем, обязательно должны узнать. Иначе нельзя. А вот тебя никак не поймем. То ты идешь с какими-то чудными именами к нам пристаешь, которых мы никогда в жизни не слышали, то не можешь на простой вопрос ответить – хочешь ты за Иван-царевича замуж или не хочешь.
– А если хочу, вы что, мне поможете?
– Мы разве тебе помощь когда предлагали? Мы сказали, что просто должны это знать, вот и все. Теперь если кто спросит, мы честно и с полной уверенностью ответим, что хочешь.
– Обманете. Не хочу.
– Потому что ты еще маленькая, сама не знаешь, чего тебе хочется – то ли венчания, то ли севрюжины с горчицей. Голова забита не поймешь чем.
– Это вы о чем?
– О твоих Беггинсах и Торбинсах. Что это такое? Съедобное хоть?
– А вы разве не хоббиты?
– Кто-кто?
– Не хоббиты. Жаль. Просто я книжку про них читала. Думала, они на самом деле существуют.
– А-а-а, вот ты о чем… Так, милая, ты где живешь? К хоббитам тебе в Средиземье надо, а до него отсюда семь лет идти и десять лет морем плыть. Выкинь даже из головы, никакой жизни не хватит туда добраться.
– Кто ж вы тогда такие?
– Мы-то? Гномы обыкновенные. Разве не поняла?
– А разве гномы на свете существуют?
– Вот что я тебе, голубушка, скажу. Выходи замуж за Иван-царевича. Хорошей парой будете. Он Ванек, и ты – наивная простушка. Ох и весело будет вашим подданным, каждый день по новому анекдоту будут про вас рассказывать.
– Это еще почему? Я, между прочим, Елена премудрая, а не какая-нибудь там…
– А еще – прекрасная, слышали, слышали… Только что ж ты, Елена и премудрая и прекрасная, в хоббитов веришь, а в гномов – нет? Ну скажи, чем мы, по большому счету, отличаемся друг от друга? Ростом, по крайней мере, не отличаемся. А знаем всяких мудростей земных даже поболее ихнего.
Принцессе стало неудобно за свои слова.
– У меня домашнее воспитание было, – оправдалась она. – Я привыкла всему написанному в книжках верить. А про вас я ни одной книжки в детстве не читала. Извините…
– Да ладно, чего уж там, – великодушно простил ее более худой малорослик. – Вернешься домой, сходи к южному колодцу в вашем городе. Там домик есть с зеленой крышей, ученый один живет. У него много книжек, и про нас тоже есть. «Белоручка и семь гномов» называется – о том, как труд сделал из человека настоящего гнома. Возьми, почитай, очень полезное сочинение.

Глава 15,
в которой принцесса узнает, что такое кровавые мозоли

За разговорами наконец пришли. Места, где обитали гномы, были не то чтобы  очень светлыми, но хотя бы не слишком темными. Для освещения использовались прозрачные банки с набитыми туда светлячками и тлеющие от старости коряги. Гномов оказалось не очень много. Принцесса для верности пересчитала несколько раз, но неизменно, вместе с теми двумя, что пришли с ней, получалась одна и та же цифра – семь.
– Постойте-постойте, – сказала она. – Это что же, выходит, про вас та книжка написана?
– Почему это? – не поняли гномы.
– Вас же семь, и в книжке про семь гномов.
– Отчасти про нас, отчасти и не про нас. Просто гномы всегда всемером живут. Это наше магическое число.
– А если про вас, то белоручка, выходит, я?
– Конечно. А кто ж ты еще? Ты разве с детства к труду-то приучена? Что ты умеешь? Книжки читать, и все. И как у Иван-царевича наглости хватило тебя подмастерьем назвать? Хотя он и сам такой же мастер, как ты подмастерье. Два сапога – пара.
– Значит, вы из меня настоящего гнома сейчас делать будете?
– Не успеем, хотя надо бы. А вот настоящего трудягу мы из тебя сделаем точно. Поймешь, каково это по настоящему трудиться, ручками.
– Это что, меня сюда послали трудотерапией заниматься?
– Ну почему сразу так? Тебя послали два мешка самоцветов воинам принести. Они на них новых солдат наймут, и будут дальше военные действия вести. Только самоцветов у нас лишних нет. Тебе их самой придется наготовить. Взять в руки кирку с лопатой, и наготовить.
– Вы в своем уме? Вы понимаете, кому это говорите? Я – прин-цес-са, – по складам произнесла она. – Мне физический труд противопоказан. Я этого не умею. Меня этому не учили. Мне этого просто не полагается. Я этого не хочу. Почему в конце концов меня послали, а не Иван-царевича? Кто из нас мужчина – я или он.
– А не надо было мальчиком переодеваться. Тебя никто не неволил. Не хочешь трудиться – не надо. Выведем тебя другой дорогой, и возвращайся к дорогому папашке. Здесь, если по прямой, недалеко.
– А Иван-царевич?
– Иван-царевич в яме останется. Что с ним дальше произойдет, даже мы не можем сказать.
– А по другому нельзя? – спросила Елена премудрая, – Чтоб и меня через другой выход вывести, и Иван-царевича тайком из ямы вытащить?
– Это, девочка, должностное преступление называется. Мы не можем свои договоренности нарушать. Просто тебе, как благородной особе, маленькую поблажку сделали – разрешили сбежать, пока никто тебя не узнал.
– Ведь знаете же, противные, что не могу Иван-царевича в беде бросить.
– Знаем. Но на всякий случай предлагаем. Вдруг ты благоразумней, чем кажешься.
– А в чем же тут благоразумие? Товарища в трудной ситуации бросить?
– Что ж тут такого? Своя рубашка ближе к телу. Все так думают, только не все об этом говорят.
– Ну хватит! Где тут ваши кирка и лопата? Попробую что-нибудь такое сделать. Но не обижайтесь, если ничего не получится.
– На себя тогда обижайся! Помнишь срок-то, какой тебе наверху дали? Десять дней. Два дня мы сюда шли, два дня обратно. День привыкать и учиться будешь. Итого тебе пять дней на то, чтобы насобирать два мешка с самоцветами. Всего и делов.
Хочешь – не хочешь, а принцессе пришлось приниматься за работу. Только это сказать легко. А ударить хотя бы раз специальной киркой, которую держат изнеженные ручки – очень тяжело. Два раза – еще тяжелее, а после пяти кирка у принцессы и вовсе стала из рук вываливаться. Зловредные гномы помогать и не собирались. Хорошо еще места специальные знали – отвели туда, где этих каменьев самоцветных видимо-невидимо. Только руками успевай махать.
Когда принцесса набрала горсточку самоцветов, руки ее покрылись кровавыми мозолями, так что ни кирку, ни лопату держать было никак невозможно.
– Да-а-а… – посочувствовали гномы, – что ж ты перчатки у нас не попросила? Все б полегче было.
– А вы сами не могли сказать? Я откуда знала? Я что, всю жизнь самоцветы, что ли, добываю?
– А что ж ты всю жизнь делала?
– Смеетесь, да? Вы же все на свете знаете.
– И про тебя тоже знаем, конечно. Пока ты книжки читала, принцев и королевичей одного за другим к палачу отправляли.
– Я, что ли, их просила ехать? Мне вообще никто не был нужен. Они, между прочим, даже моего согласия не спрашивали – хочу я от них спасения или не хочу. Так вот – со всей ответственностью вам заявляю – никого не хотела. Хотя, конечно, принцев жалко было.
– Да что их жалеть, девочка? Это уж у них судьба такая. Если бы они в поисках принцессы не гибли один за другим, на земле бы на всех королевств и царств не хватило. Эволюция называется, – выживают сильнейшие. Слышала когда-нибудь такое слово?
– Хочу вам напомнить, я – Елена премудрая.
– Значит, слышала. Молодец. Ладно, на сегодня работа прекращается. Пойдем, лечиться будем. Мозоли твои трудовые чудодейственными травами потрем, настоянными на чем надо – люди рецепты наши не должны знать – и к утру все как рукой снимет, поверь.
Мазь была с очень противным запахом, так что принцесса сидела, наморщив свой прелестный носик, но мужественно переносила все страдания. Зато утром, когда проснулась, действительно от вчерашних проблем и следа не осталось. Только непривычные к такой работе ладони все равно болели, и в пояснице стреляло.
– Может, я сегодня отлежусь? – робко спросила Елена премудрая, – а завтра с удвоенной силой возьмусь за работу.
– Отлежись, – разрешили гномы. – Здесь никто никого не заставляет. Но и не помогает. Свою работу надо сделать самому. Если успеешь два мешка за один день набить, можешь и завтра еще отлежаться.
– У! Противные! – заворчала принцесса, однако поднялась и нехотя побрела к брошенным вчера инструментам. – Перчатки мне кто-то обещал, – напомнила она.
– Это пожалуйста.
Перчатки выглядели не намного привлекательнее, чем вчерашняя мазь, но выбирать не приходилось.
За три дня удалось наколотить только полмешка самоцветов. Терпеливо делавшие рядом ту же работу гномы наколотили минимум в десять раз больше каждый. Но на Елену премудрую и прекрасную поглядывали с уважением.
– Послушайте, – наконец не выдержала она, – а вы-то куда свои самоцветы будете девать? Тоже с кем-то воевать собрались?
– Зачем нам воевать? Мы впрок все готовим. Мало ли, а вдруг все самоцветы на земле когда-нибудь кончатся? Что мы тогда делать будем? Так в бедности и пропадем.
– И много у вас на будущую бедность припрятано?
– Пока немного, – попробовали они уйти от ответа.
– Ну сколько, сколько?
– Да пещерок шесть всего.
– Это только в этих местах. А в других?
– Ты премудрая или докучливая? Ну есть в других местах, ну и что? Крайние ситуации, знаешь, разные в жизни случаются. Вот чтобы себя от всего застраховать, мы и работаем. Здесь, кстати, месторождение-то уже иссякает, надо другое искать.
– Неужели вам жалко со мной поделиться? И вам приятно смотреть, как я тут мучаюсь?
– Смотреть – приятно. А как же еще из вас, белоручек, что-то полезное для общества делать? Зато ты тут поработаешь, понравится, ты и дома будешь землю копать. Грядочки себе заведешь, будешь на них укропчик или картошечку выращивать. Не все же время сидеть и думать, думать… Так голова совсем опухнет. А в жизни должна быть равномерность…
– Поделиться нам не жалко, – сказал другой гном. – Но это дело принципа. Ты хоть знаешь, что такое дело принципа? Это когда и отдать не жалко, и в то же время нельзя. Потому что дело принципа.
– Странная логика, – задумалась принцесса. – А может быть лучше так? Дело принципа – это когда и отдать жалко, и не отдать нельзя.
– Софистикой увлекаетесь, принцесса? – оборвал ее разговоры самый старый гном. – Вы тут нам не портите самого молодого. Он же о ваших словах теперь целый год будет думать, все равно ведь больше думать и не о чем. Давайте-ка лучше принимайтесь за работу, видите же сами, что не успеваете. Надо прибавить.
– Да как же я прибавлю, если и так стараюсь изо всех сил, а ничего не получается?
– А вы не думайте о том, что у вас ничего не получается. Вы говорите себе, что все сможете. И тогда обязательно все желания исполнятся.
– Вам хорошо говорить, вы, наверное, сразу с лопатой и на свет появились. А я ее только у вас тут впервые увидела. А уж о том, что в руки кирку возьму, даже и мечтать не могла. Да и не о чем здесь мечтать…
Тем не менее, Елена премудрая и прекрасная послушно взяла опять кирку и принялась, пусть и не очень энергично, но очень старательно выбивать из земли драгоценные камни. Иван-царевича надо было спасать, а время бежало неумолимо.

Глава 16,
где пора возвращаться назад

Наутро оказалось, что один мешок забит уже под завязку. «Когда это я успела?» – подумала принцесса, но сильно от этого факта не расстроилась. «Вот что значит работать с вдохновением», – отметила про себя она. И со вздохом подняла осточертевшие за эти несколько дней инструменты. Уставшие руки не хотели слушаться. Найти такое местечко на теле, которое бы не болело, нельзя было даже при большом желании. «Бедная я, несчастная», – пожалела сама себя принцесса. Почему-то с огромной симпатией вспомнилась любимая комнатка на самом верху самой высокой башни города, откуда открывался изумительно красивый вид на все городские окрестности. А также, как начинала припоминать принцесса, оттуда была видна та самая зеленая крыша дома ученого, у которого хранилась очень поучительная книжка «Белоручка и семь гномов». «И почему я не читала ее раньше?» – с сожалением подумала она.
В этот момент подошли все остальные гномы, и работа закипела. С той разницей, что гномы работали для того, чтобы забить до отказа очередные закрома и пойти искать новое месторождение, а принцесса – чтобы спасти своего друга и названного брата.
– Сколько же мне дней осталось? – вдруг остановившись, задала она вслух вопрос сама себе и растерянно огляделась по сторонам.
– Завтра надо выступать, – ответил за всех самый старый гном, не прекращая работы.
– Неужели завтра? – ахнула принцесса. – Я же не успею.
– А ты старайся, – наставительно сказали аж три гнома разом, одновременно.
– Вы что, всю ночь эти слова репетировали? – удивилась Елена прекрасная.
– Почему это репетировали?
– Потому что слишком одновременно вы все это произнесли.
– Что тут странного, если мы все именно так и думаем. Будешь стараться – все у тебя получится. Не будешь стараться – ничего не получится.
– Вам хорошо говорить, вы всю жизнь только этим и занимаетесь.
– Оставайся с нами, и ты научишься.
– Вот уж спасибо за предложение, нечего сказать.
Однако принцесса не сдавалась, и работала что было сил, аж искры из-под ее кирки летели. Однако самоцветы все равно собирались далеко не с той скоростью, на которую она рассчитывала. День заканчивался, а еще даже не было и половины мешка. Когда она поняла, что никакого чуда не произойдет, села на землю, и горько расплакалась. Все-таки не смогла! А ведь так старалась!
Противные гномы даже не обратили на нее внимания, как копошились себе, так и продолжали копошиться. Еще бы, целый закром им еще надо забить. А то, что из-за этого могут случиться большие неприятности, это их совсем не волнует. Да они же сами честно сказали – их любимый принцип: своя рубашка ближе к телу.
Самое обидное, что принцесса дальше не могла уже работать. Тело болело так, что даже пошевелиться было больно. Она с огромным трудом встала для того, чтобы дойти до кровати. Хорошо еще прижимистые гномы проявили милосердие и напоили каким-то отваром, придающим силы. Он оказался очень кстати, а то сил не было даже поспать. Зато вдоволь напившись целительного напитка принцесса тут же провалилась в глубокий сон.
Хочешь, не хочешь, а вскоре надо было опять вставать, да еще решать, что делать дальше. Задержаться еще на несколько дней, чтобы набить мешок до конца, или нести то, что есть. Откровенно сказать, несмотря на всю свою премудрость, принцесса была в сильном затруднении. Все разрешилось само собой. Самый старый гном подогнал ей какую-то невысокую тележку.
– Это для твоих мешков, – сказал он. – На себе ты их не дотащишь.
– Премного благодарна, – слегка обиженно ответила ему принцесса. – Только что мне везти, если у меня всего-то полтора мешка самоцветов, а надо было два.
– Вези сколько есть, – пожал плечами он.
– Вы хоть погрузить поможете?
– Конечно, нет. Ты что, не поняла, у нас никто ни за кого работу не делает.
– Но я же девушка!
– Переодетая парнем. Смотри, кстати, чтобы там, наверху, об этом не догадались, а то последствия могут быть самые непредсказуемые.
– Неужели вас это волнует?
– Не дерзи, а то и тележку сейчас отберу. На себе все попрешь.
– Лучше бы вы были хоббитами!
– Лучше бы ты была парнем!
На этой приятной ноте разговор прервался, и вконец разобиженная принцесса отправилась за своими мешками. И даже сначала не поверила своим глазам, когда увидела, что рядышком стоят два доверху набитых мешка с самоцветами.
– А это чей второй мешок? – растерянно спросила она. Но ответить было некому, никого рядом не оказалось. Гномы держали слово, и прийти помогать грузить мешки даже не подумали. Но это уже было неважно. По всему выходило, что второй мешок-то загрузили доверху те самые противные, вредные и жадные гномы. И с первым помогли тоже они. Да еще сделали это тайком, не ожидая особой благодарности. Принцесса села на свою тележку и опять заплакала. Теперь ее переполняли совсем другие чувства. Гномы ведь оказались не такими уж вредными и жадными. Кто бы мог подумать?
Вдоволь наревевшись, принцесса с трудом взгромоздила оба мешка на тележку, они оказались довольно тяжелыми, и пошла прощаться с гномами. Все ж таки она даже чувствовала некоторую вину перед ними, особенно за последнюю сцену. Теперь уже были растроганы гномы.
– Привыкли мы к тебе за это время, – сказал самый молодой, который объяснял ей принцип дела принципа. – Если вдруг скучно станет, или спрятаться от кого надо будет – милости просим, всегда будем тебе рады.
– Уж лучше вы к нам, – ответила принцесса.
– Нам в вашем мире неуютно, уж больно свет днем яркий, мы к такому не привыкли. Да и истомимся мы без работы-то. Наверху такого богатства, как у нас под землей, нет. И работать у вас так, как мы, никто не умеет.
– Я тоже буду без вас скучать. Вы хоть и вредные, и бесцеремонные, а хорошие. Спасибо вам за все.
– Может, тебе еще чем помочь? – спросил неожиданно расчувствовавшийся самый старший гном. – Мы ведь, насколько тебе известно, все на свете знаем.
– Так уж и все?
– А ты спроси.
– Я даже не знаю. Столько всего хочется.
– Только одно что-нибудь. Самое заветное.
– А можно сделать так, чтобы все эти самоцветы не пошли на военные цели, и вообще эти военные люди перестали воевать?
– Нет, спроси что-нибудь другое.
– Я это хочу знать.
– Понимаешь, принцесса, заставить их не воевать нельзя. Они ведь ничего другого не умеют. Только войны их не страшные.
– А разве так бывает?
– Бывает. Они ж воюют с теми, кто на них нападает. А кому они нужны в такой глуши? Вы же с Иван-царевичем, небось, все коленки посбивали, пока к ним сквозь буераки пробивались?
– Посбивали, что есть, то есть.
– Ну вот. Не родились еще такие дураки, которые на них войной бы пошли. Может, и есть где такие, но пока они до этих воителей доберутся, все на свете проклянут, и никакой войны не захочется. И этим тоже никуда идти не хочется. Они ведь только в своих, хорошо знакомых местах себя комфортно ощущают, а на незнакомой местности теряются. В общем, страшные – только на словах.
– С кем же они тогда воюют? Ведь кто-то на них нападает?
– Ни с кем, с собственным воображением, если хочешь. Понапридумали себе забаву, вот в нее и играются, как дети малые. Поэтому и к вам всерьез не отнеслись. Ну, может, каких наблюдателей вам вслед пошлют – убедиться, что вас где-нибудь неподалеку войско не поджидает. У вас действительно нет войска в засаде?
Принцесса отрицательно покачала головой.
– Тогда можете не волноваться. Да они далеко от своего лагеря и не отходят – боятся заблудиться.
– Тогда у меня остался только один главный вопрос. Вот есть такая штука – летательный ковер называется. На нем… Ну, это неважно. В общем, он у нас оказался, только в мокром виде. А когда высох, никак летать не хочет. А Корунд, вы должны знать, он всегда мечтал летать как птица. В книжках-то про него много чего наврали, а он хочет хоть что-нибудь из этого на собственном опыте испытать.
– Так хочешь ты чего?
– Я не сказала? Заклинание, с помощью которого этот летательный ковер взлетает в воздух.
– Только и всего? Это просто. Надо два раза хлопнуть в ладоши, и сказать крэкс-фэкс-пекс.
– А чтобы сесть?
– Да пусть летает, что тебе, жалко?
Но увидев, что принцесса особо не расположена к шуткам, гном сказал совершенно серьезным голосом:
– А то же самое надо сделать – два раза хлопнуть в ладоши, а заклинание произнести в обратном порядке: пекс-фэкс-крэкс.
– Как все просто.
– В этом и сила изобретения. Какую-нибудь хитрость, которую потом целые поколения ученых не могут разгадать, это и мы с тобой можем придумать. А ты изобрети что-нибудь такое, чем может легко пользоваться любое существо на этой земле – хоть гном, хоть принцесса, хоть даже водяной какой-нибудь.
– А водяной-то здесь при чем?
– Да потому что самые вредные на земле существа. И самые бесполезные. Чем хорошим они там у себя на глубине могут заниматься? Вот то-то. Ничем. Ни один водяной за всю свою подводную жизнь ни одного самоцветного камня не добыл. А ты еще спрашиваешь, при чем здесь водяные…
– Ну, давайте прощаться, – сказала принцесса.
– У нас провожать не принято, – сказали гномы. – Но на обратном пути не заблудишься. Тележечка эта непростая, она дорогу знает. Когда придешь, мешки сгрузишь, просто разверни ее в обратную сторону, она сама к нам вернется. Только щелку между землей и корягой оставь, чтобы ей было куда нырнуть.
– Удачи тебе, Елена прекрасная… – сказал самый младший гном.
– …и премудрая, – добавил самый старший.
– Удачи тебе! – сказали все гномы разом.

Глава 17,
в которой Иван-царевич выходит на свободу

Освобождение и вправду прошло сравнительно как по маслу. За исключением одной заминки. Воители получили свои мешки с самоцветным камнями, и кинули Иван-царевичу веревку, чтобы он мог выбраться из ямы. Тот, хорошо, сообразил особо ничем не выдавать свою радость. Наоборот, напустил на себя суровый вид, и деловитым тоном спросил:
– И на каких же работах использовали моего подмастерье?
– По специальности, – заверил его командир. – Ты же сам говорил, что он особо ничего не умеет. Надо бы и тебе какое-нибудь задание еще придумать, да уж ладно. Идите в стан врага, и расскажите о нашем великодушии. Посейте в душах мирных жителей сомнение, пусть знают, что когда придем мы, то с гражданскими лицами воевать не будем.
– Обязательно! – закивала головой принцесса. – Все расскажем так, как есть. И про дела ваши героические, и о вашем великодушии к пленникам.
– О героизме не надо, ты об этом и не знаешь, – сурово прервал ее командир. – Или знаешь? Разведал, значит, все-таки! Так я и знал! Выходит, вы шпионы. Ну вот чувствовало мое сердце.
– Да какие ж мы шпионы, – пошел спасать положение Иван-царевич. – Не обращайте на него внимания, мальчонка с фантазией. Он вам таких сказок напридумает, что диву дашься, откуда все это берет. Это у них семейное. Папашка его тоже – такие сказки про себя рассказывает, заслушаешься…
– Ну смотрите, – также строго заверил их командир, – больше не попадайтесь нам. Другой раз так просто не отделаетесь.
Иван-царевич хотел было сказать, что они так и поняли, но поосторожничал. При желании эти слова тоже можно было растолковать как шпионские сведения.
Неизвестно, следили ли за ними, или нет, когда они тронулись в обратном направлении, но, во всяком случае, когда лагерь остался далеко позади, и царевич с принцессой свернули со знакомой тропинки, что когда-то привела их в плен, обратно в чащу, никого кругом не было. Они хоть на время остались одни-одинешеньки, это точно. А время бежало незаметно. Елена прекрасная и премудрая с удовольствием рассказывала о своих злоключениях, не особо при этом напирая на то, каких трудов ей стоило наколотить эти два мешка с самоцветами. Впрочем, Иван-царевичу и не надо было этого говорить, что-что, а здесь-то он мог по достоинству оценить принцессин труд, и проникся к ней еще большим уважением. «Это ж надо, вроде бы хлипкая с виду, а такое испытание выдержала», – думал он.
Ну а потом настала очередь царевича повествовать о своих переживаниях. У него хоть особо ничего не происходило, зато понервничал он за это время вдоволь. Правда, единственным плюсом их неожиданного пленения оказалось то, что счастливым образом был раскрыт секрет летательного аппарата, и можно было спешить назад. Царевичу ведь еще надо было успеть три подвига совершить. А он все никак не мог точно посчитать, сколько у него на это времени останется – больше недели или меньше.
– Послушай, – начал допытываться он у принцессы, – а вот что в моей ситуации считать настоящим подвигом? Если, предположим, я увижу толпу хулиганов, и не дам ей пройти, это подвиг или нет?
– Это глупость. Да и нет в нашем городе хулиганов. Сам видишь, за любую провинность разговор короткий – к палачу. Ну и кто в таких условиях будет хулиганить?
– Да много ты видела из своей комнаты.
– А моя комната, если ты помнишь, на самой высокой башне города. Мне сверху видно было все. Не только кто где хулиганит, но и кто где добрые дела совершает.
– И такие есть? – не поверил Иван-царевич.
– Столько же, сколько и хулиганов.
– Значит, совсем нет. Интересный у вас городок. Похоже, подвигом может считаться, если я вашу спокойную жизнь расшевелю.
– У себя дома чем хочешь шевели. А здесь мы порядки устанавливаем. И нас такие устраивают.
– Ну не обижайся, – успокоил ее Иван-царевич. – Ты меня тоже пойми. Сроки-то поджимают, а ничего толкового я сделать не успел. И сдается мне, что не успею, вот что страшно.
– Что-нибудь придумаем, – опять заверила его принцесса. – Зря, что ли, меня премудрой зовут? Вот только, если честно, в отличие от тебя, мне что-то совсем не хочется домой возвращаться. Так мне надоели эти четыре стены, и так, оказывается, здорово на воле. 
– Тогда и ты не горюй, вместе будем выход искать. Идеальный, конечно, вариант, пожениться нам, да у тебя уже есть суженый.
Принцесса смутилась.
– Неужели разлюбила? – удивился Иван-царевич.
– Не разлюбила, но, знаешь, за все последние дни ни разу о нем не вспомнила. А о тебе вот постоянно думала. Но ты это даже не оценил.
– Как же не оценил? – заволновался Иван-царевич. – Кто ж еще оценит это, если не я? Просто я ж тебе только братскую благодарность могу выразить, сама понимаешь…
– Больно нужна мне твоя братская благодарность…
– А какая? Неужели…
– Нет! – категорически отрезала принцесса. – Даже думать не смей! У меня есть жених, я поклялась ему хранить верность, с ним и под венец пойду. А тебя мы на свадьбу пригласим, самым дорогим гостем.
– Ну вот, набивался в женихи, а стал всего лишь свидетелем, – попытался завершить разговор шуткой Иван-царевич. И у него это получилось. Принцесса улыбнулась, и разговор, грозивший перейти в ссору, спокойно продолжался дальше.
А между тем они уже были в корундовых владениях, и городские ворота были хорошо видны. Очевидно, опять близился базарный день (или у них каждый день базарный, что ли?), и народу на дороге, ведущей в город, было видимо-невидимо.
– Послушай, а как же мы в корундов дворец попадем? – вдруг спохватился Иван-царевич. – Мы ж об этом не договаривались, а просто так стража нас может не пустить. Даже скорее всего не пустит.
– Как это не пустит, если я корундова дочка?
– Ты сейчас – беспризорник в драных и грязных штанах.
– Я постираю, – смутилась принцесса, – ну ты же знаешь, почему они грязные. А по дороге даже лужицы никакой не было, да и не хочу я перед тобой без штанов-то ходить.
– Да при чем здесь это?
– Как при чем? Ты же сам сказал, что у меня штаны грязные. И на рубашку, наверное, тоже пятен насажала.
– Вот женщина – какой премудрой ни будь, а все одно женщиной остается. Ну какое мне дело до твоих грязных штанов?
– Ты же сам сказал.
– Я сказал, потому что хотел тебе пояснить, почему тебя в корундов дворец не пустят. Только и всего. Сама представь, заявляются два подозрительных субъекта, все чумазые с ног до головы, и требуют, чтобы их к самому Корунду провели. Неужели ты сама не понимаешь, что скорее всего нас проведут к городским воротам, и выкинут на дорогу.
– А я скажу, что не мальчик, а девочка. И что это мне сам Корунд приказал так одеться, а сейчас мне надо срочно к нему.
– Ты хоть понимаешь, что тогда про твоего папашку в народе будут говорить? Что к нему зачем-то ходят переодетые мальчиками девочки. И хорошо если так. А то какая-нибудь сволочь все перевернет, и начнет рассказывать, что это переодетые девочками мальчики. А от таких разговоров до бунта – два шага. У вас давно революций не было?
– Вообще никогда не было.
– Будут. Дашь повод к подобным разговорам, и революция не заставит себя ждать.
– Что же тогда делать?
– Вот ты сказала про стражников, и у меня появилась хорошая идея. Сейчас я ее немного додумаю, чтобы не возникло никаких непредвиденных поворотов, и если ничего другого больше в голову не придет, то воспользуемся старым проверенным способом.
– Выходит, братец, у тебя математический ум, – с явным уважением в голосе сказала принцесса.
– С чего ты взяла?
– Потому что все остальные стараются всегда какой-нибудь новый способ для решения найти. И только математики сводят любую задачу к предыдущей, уже решенной. Ты в школе ведь учился, неужели вам не рассказывали?
– Отстань ты от меня с этой школой, – в сердцах сказал Иван-царевич. – Учеба еще дома надоела, а ты опять про нее разговоры заводишь.

Глава 18,
о том, как легко поднять бунт

План Иван-царевича был несложным. Пристать к какому-нибудь очередному прохожему, и начать задавать подозрительные вопросы – о Корунде, о принцессе, о том, что в последние две недели происходило в городе. Одним выстрелом можно было убить двух зайцев. Спровоцировать, чтобы кто-то побежал на них доносить, а также действительно разузнать все последние городские новости и сплетни. Может, что и про друзей станет известно – Иван за них очень волновался. А о драконе вообще старался пока не думать – ясно ведь, что никаких подвигов совершить он, скорее всего, не успеет. Подвиг вообще штука единичная, а тут три сразу.
Однако такой простой, казалось, план проваливался. Никто не желал с ними разговаривать, соответственно и новостей никто не рассказывал. Несколько раз принцессе удалось перекинуться с прохожим больше, чем одной-двумя фразами, но при разговорах о Корунде и принцессе прохожий испуганно замолкал, и старался прибавить шагу.
– Ну и что делать будем? – спросил Иван-царевич. – Какой-то с этой стороны города народ неразговорчивый. Может, попробуем в другие ворота войти?
– Я не понимаю, ты спешишь, или что? Охота тебе вокруг города кружить? Не получилось по-твоему, попробуем по-моему. Подойдем к охране, и будем требовать, чтобы нас провели если не к самому Корунду, то хотя бы к нашим старым знакомым.
– Вот уж с кем точно не хотелось бы встречаться.
– У тебя есть выбор?
На этот вопрос у Иван-царевича ответа не было, и он просто промолчал.
У городских ворот все также шла бойкая торговля лекарственными травами – оптом и в розницу, и пока охрана не додумалась требовать того же, что от приезжих с повозками, от пеших путников, вход в город был совсем свободным. Однако после городских ворот Иван-царевич и Елена прекрасная и премудрая не успели сделать и нескольких шагов, как их окликнули:
– Молодой человек, можно вас на минуточку?
Царевич с принцессой остановились, и подождали, когда к ним подойдут те, кто их только что позвал. Это были двое мужчин средних лет, не молодые, но и не старые. И с ними была женщина – довольно независимого вида.
– Извините за нескромный вопрос, не поймите наши слова превратно, но мы хотели бы поинтересоваться – это вы тот самый отважный добрый молодец, который подговаривал на дороге народ пойти против Корунда и его приспешников?
«Пришьют государственную измену», – подумал Иван-царевич. А вслух спросил:
– Когда это мы кого подговаривали? Что вы такое несете? Со мной, между прочим, дочка Корунда, как я могу против него что-то говорить.
– Так это ж мальчик.
– А на самом деле это его дочка.
– Нет, вы не подумайте ничего такого. Мы не собираемся на вас доносить. Напротив, мы хотели бы предложить вам свою помощь. Народ давно уже исстрадался под гнетом этого правления и мечтает о добром и справедливом царе. А незаконнорожденный сын Корунда, которого, чтобы запутать народ, объявили дочерью – лучшая кандидатура, чтобы стать нашим правителем. Мы готовы ему присягнуть хоть сейчас.
– Почему это я незаконнорожденный, то есть незаконнорожденная? – возмутилась принцесса. – С чего это вы взяли?
– Потому что законным наследникам, наш будущий король, трон переходит по наследству. А тебе его передаст сам народ, который готов штурмовать замок и разворовать там все, что попадется под руку.
– А не разворовывать нельзя? – поинтересовался царевич.
– Какой же это тогда будет штурм? Тогда проще потребовать созыв учредительного собрания.
– Вот до чего я не люблю, когда всякие ученые слова говорят, – возмутился Иван-царевич. – Я сразу теряюсь, и ничего не понимаю. А когда не понимаю, я еще больше теряюсь.
– Теперь уже я не понял, – сказал один из заговорщиков. – Товарищ, ты с нами или против нас?
– Конечно, с вами. У меня там друзья в застенках сидят, и я готов идти на штурм тюрьмы и разобрать ее по кирпичику. А принцесса, то есть принц, ну, в общем, будущий правитель, нас в этом благородном деле тоже поддержит, потому что и ей, то есть ему, есть кого из застенков спасать.
– Но только неудобно как-то идти на штурм родного дома, – смутилась принцесса. – Да еще воровать там.
В это время возле них уже начал собираться народ.
– Что такое? В чем дело? – волновались в задних рядах. – Мы ничего не слышим.
– Друзья! – выкрикнул на всю площадь один из заговорщиков. – Тирании Корунда приходит конец. Наше дело правое, потому что нашу священную борьбу согласился возглавить незаконнорожденный сын Корунда, который имеет на этот престол столько же прав, сколько его отец! Хватит терпеть! Долой доносы! Долой палачей! Да здравствует наследник Корунда! Да здравствует его верный друг…
– Иван, – представился царевич.
– Да здравствует его верный друг Иван! Ура!
– Ура-а-а-а!!! – разнеслось по площади.
– И все же это как-то нехорошо, – засомневалась принцесса. – Я понимаю, что многое у нас вершилось несправедливо, но идти против своих родителей нельзя.
– Почему сразу против родителей? – удивились заговорщики. – Никто же не говорит, чтобы Корунд отправлялся на плаху, хватит уже с нас всяких палачей. Спокойно отправим его на пенсию, даже придворных борзописцев сохраним. Будет ходить рыбу ловить и новые мемуары сочинять – про свои очередные путешествия. Вполне достойное занятие для пенсионера.
– А вы думаете, я буду более достойным правителем?
– Я так не думаю. Ты, голубушка, вообще править не будешь. Будешь сидеть в куклы играть. Мы тебя объявим царицей, и за это не тронем. А править буду я. У меня должно получиться.
Иван-царевич аж задохнулся: ну что за страна! Не один подлец, так другой! Специально, что ли, их сюда со всего света нагнали?! Надо было выручать принцессу.
– Ну-ка подсади, – скомандовал он стоявшему кандидату в местные правители, и с его помощью забрался на неизвестно каким образом выросший на площади дуб. Вокруг него разливалось уже целое море людских голов. Чем дальше от центра, тем более беспокойное. Видно, там объясняли ситуацию только-только подошедшим
– Друзья! – крикнул Иван-царевич. – Я, как представитель дружеского вам государства, торжественно сообщаю: только что наше царство признало молодую здешнюю республику, во главе которой стоит замечательная принцесса, а теперь, выходит, королева, о мудрости и трудолюбии которой у нас уже давно слагаются легенды. Знаете ли вы, что она, с детства притесняемая Корундом, испытала такие же лишения, как и вы, простые жители здешнего царства. Чтобы быть достойным вашим правителем, она на собственном опыте испытала тяжелый труд на каменоломнях, служила простым солдатом, работала спасателем. И вот теперь я, как правитель дружеского вам государства, задаю вопрос: достойна ли она быть вашей королевой?
– Достойна!!! – единым дыханием прокричал собравшийся на площади народ.
– Нужны ли ей для этого какие-то посторонние помощники или советники?
– Не нужны!!! – также дружно ответили с площади.
– Ну погодите, мы еще встретимся! – злобно сверкнули глазами все три бывших добровольных помощника, претендовавших на правление в государстве, и растворились в толпе.
А Иван-царевич, которому очень понравилась роль народного трибуна, продолжал ораторствовать с дерева.
– И она бы сейчас сама вам все это сказала, но истинной королеве уже не пристало лазить по деревьям, поэтому все то, о чем говорю вам я, подсказывает мне она, вот оттуда, – и Иван-царевич указал пальцем куда-то вниз под собой.
Народ непроизвольно вытянул шеи, пытаясь разглядеть, на кого же показывает этот бойкий молодой человек, но разве в такой толпе можно было что-нибудь разглядеть?
– А теперь я предлагаю всем вместе, без спешки, так, чтобы не передавить друг друга, пойти ко дворцу Корунда. И пусть он всем нам ответит, согласен ли на добровольных началах передать управление государством своей дочери – Елене премудрой и прекрасной, а также ее названному жениху, который сейчас вот, так же, как мои друзья, сидит в тюрьме и ждет своей участи.
– Ура-а-а-а-а-а!!! – опять закричал народ на площади, и все, как и просил Иван-царевич, организованной толпой двинулись ко дворцу Корунда.
Правда, самому царевичу и без пяти минут королеве стоило огромных трудов протиснуться сквозь это людское море, чтобы оказаться во главе колонны. Не пристало все же в столь ответственный и опасный момент прятаться за спинами своих подданных.

Глава 19,
в которой Иван-царевич мог наконец жениться

Корунда, конечно же, предупредили, что к его дворцу движется огромное количество возмущенного народа. Только он никак не мог предположить, что их будут возглавлять Иван-царевич и Елена премудрая. А когда узнал, уже было поздно. Они стояли у самых ворот его замка.
– Пойди узнай, что им надо, – послал он на разведку купчишку с чубом.
– А со мной ничего не будет? Народец-то гудит, как растревоженный улей, – осторожно поинтересовался он.
– Да что с тобой может быть? Кому ты нужен? Ну разве что чуб вырвут, только и всего. Станете опять друг на друга похожи, не отличишь.
– Как это я не нужен? Такие специалисты, как мы, нужны любому правительству. Это же очевидный факт.
Вскоре купчишко вернулся назад с неутешительными вестями:
– Там Иван-царевич, а рядом с ним какой-то мальчишка, который всех уверяет, что на самом деле это ваша дочь. Может, сбегать наверх, привести настоящую принцессу, а этого самозванца разоблачить?
– Не надо. Это не самозванец. Это она и есть. Видно, на свою беду послал ее вместе с Иван-царевичем в поход, так и думал, что из этого ничего хорошего не выйдет. Ну что теперь посоветуете, советничики?
– Что ж тут посоветовать? Давайте вести переговоры.
И к Иван-царевичу с принцессой побежал купчишко с чубом – предложить подняться наверх и обсудить проблему. Или, как он выражался, «перетереть».
«Перетирания» начались с упреков.
– Что ж ты, Ванюша, меня обманываешь-то? Я ведь тебя просил сходить разузнать секрет летательного ковра, а ты мне в ответ что? Мятеж устроил?
– Мятеж и без нас устроили. Просто мы его возглавили, – спокойно ответил Иван-царевич. – А вот скажи лучше, где друзья мои? Хотелось бы их увидеть – целыми и невредимыми.
– Всех-всех? – язвительно переспросил Корунд.
– Конечно.
– Не выйдет. Один колдун остался. Его я сегодня хотел палачу отдать. А все остальные уже там перебывали. Знаешь, – притворно вздохнул он, – палачу тоже нельзя долго без дела сидеть. Он должен на ком-то оттачивать свое мастерство и повышать квалификацию.
– Но почему он должен это делать на моих друзьях? – возмутился Иван-царевич.
– Да потому что на ее женихе много мастерства не отточишь, – кивнул Корунд на принцессу. – Всего и работы было разок мечом махнуть.
– Врет, – спокойно сказала Елена прекрасная и премудрая. – Если бы так было на самом деле, он бы сейчас изворачивался, и придумывал всякие отговорки, я же его знаю.
– Ты, предательница, вообще помолчала бы. Вот воспитываешь вас, воспитываешь…
– А чем я плоха? Ты знаешь, что, несмотря на все твои строгости, мятеж уже и так готов был вспыхнуть? А то, что в итоге я согласилась его возглавить, от этого всем польза.
– Тебе-то понятно, какая польза, – сказал Корунд. – А мне?
– А тебе та польза, что наша семья по-прежнему остается править этим государством. А к тебе по политическим мотивам никаких преследований не будет. Но вот по-родственному у меня к тебе, конечно, много всяких претензий – может, тебя тоже в ту башню посадить, и не давать ни с кем видеться?
– А это, между прочим, для твоей же пользы было. Чтобы какой-нибудь случайный человек на твое наследство не позарился. А если и полюбил тебя, то за душу твою беззлобную и красоту несравненную. Вот как Иван-царевич. Ему с удовольствием и отдаю тебя в жены.
– Спасибо, папа! Я так рада, что ты не противишься нашему венчанию.
«А ведь еще недавно даже обиделась, когда я ей это предложил, – побежали мысли в голове у Иван-царевича. – Вот, оказывается, как это бывает. Еще пять минут назад был холостой, и ни о чем таком не думал, и вот вам. Пожалуйста. Обидно только, что никто моего мнения-то не спросил. Ну да что спрашивать? Невеста-то хороша! О такой только мечтать можно было»…
– Постой-постой, – вдруг забеспокоился Корунд. – У тебя же в подвале сидит еще один жених. А ты о нем ни разу даже не спросила.
– Что спрашивать? Сидит, и пусть сидит. С него не убудет.
«Так вот она какая – любовь, – подумал Иван-царевич, – хотя до чего женщины бывают коварные. Хорошо хоть мыслит в правильном направлении. Ведь зачем нам сейчас этот тип с летательного ковра нужен? Одно беспокойство от него и лишние проблемы».
– А может привести? – с надеждой в голосе спросил Корунд. – Ванюша-то от тебя никуда не денется. Вон, видишь, стоит, облизывается как кот на сметану. Уже размечтался, как с тобой под венец пойдет. А тот, между прочим, жизнью рисковал, когда к тебе в окошко-то летал.
– Я ведь, по-моему, ясно сказала: уже и думать о нем давно забыла.
– Зато я не забыл. – Корунд хлопнул в ладоши. – А ну, приведите-ка мне этого товарища. Хочу посмотреть на него напоследок. Если не нужен окажется, сразу к палачу отправим.
– И правильно! – поддержала его принцесса. – Раз уж решили всех к палачу, значит, так тому и быть. Надо царское слово держать, а то нам все и верить-то перестанут. Да и народ позабавится, может, меньше после этого бунтовать станет.
Иван-царевич стоял с ничего не понимающим видом.
«Да-а-а… – думал он. – Эдак она и меня когда-нибудь на плаху с такой же легкостью отправит. Вот правильно говорят – яблочко от яблони недалеко падает. И отказываться уже неудобно. Вот опять влип, так влип»…
Привели неудавшегося жениха.
– А вот не хочет уже за тебя замуж принцесса, – довольным тоном сказал ему Корунд, – у нее другой появился. Смотри, какой красавец стоит.
Жених ревнивым взглядом окинул Иван-царевича.
– А ты, не передумал еще жениться на принцессе?
– Передумал. Пусть у нее с красавцем будет совет да любовь.
– А знаешь, чем это грозит тебе? Плахой, дружок. Так ведь, принцесса?
Елена прекрасная подошла к теперь уже бывшему жениху и ласково погладила его по голове.
– Ты пойми, – объяснила она. – Все ведь в жизни бывает. Я встретила другого. Он умнее тебя, красивее и шире в плечах. А еще он совершает настоящие подвиги, ну или хочет их когда-нибудь совершить, и не летает к незнакомым девушкам в окно на летательном половичке. Я ведь не могу быть уверена, что после нашей свадьбы ты на этом аппарате не начнешь с такой же легкостью еще к какой скучающей девушке в окно наведываться.
– А вот, кстати, о половичке, – вдруг вспомнил Корунд. – Я что, посылал вас амуры крутить или за делом? Вы должны были мне узнать заклинание, с помощью которого летательный ковер приводится в действие.
– А мы узнали! – сказал счастливый Иван-царевич, весь уже в предвкушении своей долгожданной свадьбы. Он уже убедил себя, что так будет лучше для всех. А то, что они с принцессой еще недавно были братом и сестрой ничего не меняет. В конце концов, это ведь всего лишь слова. Точно также можно назваться мужем и женой.
– Ну так и что это за заклинание? – нетерпеливо спросил Корунд.
– Да уж, Ванюш, давай докладывай, – подали голос купчишки, а то уж стало складываться впечатление, что они куда-то вышли. Но разве от них просто так избавишься?
– Не могу. Если помнишь, мы договаривались, что я тебе заклинание, а ты – выпускаешь моих друзей.
– Слушай, это бессовестно, в конце концов, – возмутился Корунд. – Я тебе единственную дочь в жены отдаю, а ты мне какие-то дополнительные условия одно за другим ставишь. Я не могу столько добрых дел разом делать.
– Придется. Мы же договаривались. Или ты забыл наш уговор?
– Да при чем здесь уговор? Про женитьбу вообще уговора не было. Поэтому считай, что я одно обещание просто переправил на другое. Рядовое дело, не стоит и внимания обращать.
– Так не пойдет, – стоял на своем Иван-царевич. – Веди моих друзей. Причем, всех. И колдуна, как ты его называешь, тоже веди. Хотя он простой дровосек.
– Колдуна мы уже сожгли на костре, – попробовал поторговаться Корунд.
– Давай, веди, я же знаю, что ты никого не сжег. Хватит врать.
– Цари не врут, Ванюш. Они  лишь передают дозированную информацию. Ты точно уверен, что не сообщишь заклинание до тех пор, пока сюда не приведут твоих друзей?
– Увереннее не бывает.
– Что ж, значит, так тому и быть. Тащите их всех сюда!
Прошло томительных минут двадцать, прежде, чем в зале, где проходили переговоры, появились ивановы друзья в полном составе: водяной, леший, Машутка с Игоряшей и Рыцарь печального образа, все такой же молчаливый.  Принцесса с нескрываемым любопытством их рассматривала. Все ж таки столько рассказов за это время она о них слышала.
– Вот, пожалуйста, получай своих друзей. Теперь слово за тобой.
– Вернее, за мной, – сказала принцесса. – Это ж я узнала заклинание.
Бывший жених при этих словах помрачнел еще больше.
– Заклинание простое, – открыла было рот принцесса, но потом вспомнила, что здесь же присутствуют два пронырливых купчишки, кто знает, как они воспользуются этой информацией, и оборвала себя на полуслове. Поэтому она подошла к Корунду и сказала ему волшебные слова на ушко.
– Ай, молодец, дочка! – довольно расхохотался Корунд. – А у меня для тебя тоже подарок есть! Ишь, взяла моду к родительскому слову не прислушиваться. Давай-ка отойдем в сторонку, – он схватил ее за руку, и подвел к разжалованному жениху.
– Значит, так! – торжественно провозгласил Корунд. – Я, как пока еще правитель этого государства и как законный отец этой непослушной особы, тут, при свидетелях, коих число не менее, – он обвел взглядом присутствующих, – семи персон – как с одной, так и с другой стороны, объявляю вас мужем и женой. Завтра вы должны завершить процедуру, и сходить под венец.
Иван-царевич наблюдал эту сцену с окаменевшим лицом.
Новоявленные супруги тоже, казалось, были совершенно растеряны.
Ивановы друзья просто ничего не понимали, как и противные купчишки с разными прическами. Кстати, у лысого на голове уже стал пробиваться ежик, пора ему было сходить к цирюльнику.
Принцесса села на пол, и заплакала.
А коварный Корунд довольно рассмеялся, хлопнул два раза в ладоши, крикнул крэкс-фэкс-пекс, вскочил на летательный ковер, и удалился через окно. Уже снаружи донесся его громкий клич «Совет да любовь, дети!», и с этими словами он вместе со своим аппаратом исчез где-то далеко в небесах.

Глава 20,
в которой пришла пора расставаться

Принцесса встала с пола и обратилась к Иван-царевичу:
– Прости меня, Ванюш, за этот маленький спектакль. Просто иначе Корунд ни за что не дал бы родительское согласие на нашу женитьбу. Ты же знаешь – мы любим друг друга.
– А как же я? – растерянно спросил Иван-царевич.
– Ты останешься моим самым большим другом. И всегда желанным гостем в нашем доме.
– И только? – все еще не мог прийти в себя Иван-царевич.
– И только.
– Королева! – вдруг подошел к ней купчишко с ежиком на голове, – надо к народу выйти, сказать что-нибудь.
– Да, конечно – согласно кивнула головой Елена премудрая и прекрасная, и стремительным шагом пошла на балкон. Послышалось, как людская толпа под окнами сначала загудела, а потом установилась мертвая тишина. Новоявленная правительница стала что-то такое говорить народу, но Иван-царевич ее не слушал, не до того. Он обнимался с друзьями, которых не видел, казалось, целую вечность.
– Ты молодец, Ванюш – счастливо тараторил водяной. – Мы в тебя верили, всегда верили, нисколько не сомневались, что ты все сделаешь, как надо. И Рыцарь наш то же самое говорил.
– Рыцарь заговорил? – изумился царевич.
– Да нет, – объяснила Машутка. – Это просто мы так говорим. Конечно, он не заговорил, но мы как-то, посидев все вместе в одном помещении, научились его хорошо понимать. Оказывается, это совсем не трудно, если ты на самом деле этого хочешь.
– И что же говорил наш Рыцарь?
– Говорил, что ты самый лучший и самый храбрый, а еще говорил, что мы обязательно справимся с драконом, по другому и быть не может.
– С драконом-то проблема у нас, – погрустнел царевич.
– Думаешь, не успели с подвигами? – сразу понял его водяной.
– Не успели. У нас уже срок подходит, а я ни одного подвига не совершил.
– Мы, – поправил его леший.
– Что мы? – не понял Иван-царевич.
– Мы ни одного подвига не совершили. Мы же одна команда.
– Да я за вас, да я… – разволновался при этих словах царевич, и даже не мог подобрать, что сказать в ответ. – Да я не с одним, а с целой шайкой драконов справлюсь!
– А у нас не шайка, Ванюш, у нас и есть-то один-единственный, – начал его успокаивать водяной. – Не бывает безвыходных ситуаций. Что-нибудь, да придумаем. Не можем не придумать. А там, глядишь, и ведьма действительно что-то напутала. Подозрительны мне ее слова, Ванюш. И сама она подозрительна. Мала еще важные советы давать.
– Самое главное, что мы можем сейчас придумать, – решил наконец Иван-царевич, – это немедленно отправляться в путь, а там действительно будь что будет. Где там подруга-то наша, сестрица моя названная? Отговорила или нет? Прощаться пора.
Но прощание откладывалось. Королева все говорила и говорила, как будто всю жизнь до этого молчала, а теперь ей дали волю. Потом вроде бы взяла паузу, но только для того, чтобы подозвать к себе уже почти законного супруга – нового короля, получается. Потом они говорили вдвоем, потом Елена премудрая и прекрасная, потом новоявленный король…
А народ все слушал и слушал. Не надоедало.
– Вот, Ванюш, учись, как со своими подданными-то обращаться, – сказал купец с ежиком на голове. – Чем больше и красивше говоришь, тем больше тебя любят. Независимо от успехов в экономической политике.
– А у меня будут именно успехи в этой… как ее там… экономической политике.
Наконец митинг отшумел, и будущие правители здешнего королевства вернулись к Иван-царевичу и его друзьям.
– Прошу извинить за долгое ожидание, – обратилась к ним бывшая уже принцесса, а теперь королева, – государственные дела прежде всего. Нам еще многое надо будет перестроить по-новому здесь. Именно об этом я и говорила своему народу.
– Дела – прежде всего, – услужливо поддакнули оба купчишки.
– А что, эта парочка так и останется у тебя во дворце? – изумился Иван-царевич.
– Пока – да. А там видно будет.
– Прощаться нам пора, принцесса. И хотелось бы еще одну вещь напоследок получить.
– Какую, Ванюш? Говори. Все для тебя и твоих друзей сделаем.
– Когда нас арестовали, у нас всякие вещи, которые мы при себе имели, отобрали. Нельзя ли их назад вернуть?
– Да-да, – обрадовался водяной. – Именно вернуть, и как можно скорее. Там все остальное-то так себе было, доброго слова не заслуживает, но вот одну вещицу обязательно надо сыскать – такая, знаете, баночка. Кругленькая такая. С секретом. Но какой секрет, не скажу.
– Где вещи? – спросила королева купчишек.
– Знать не знаем, – с непередаваемой уверенностью в голосе ответили те. – Наверное, Корунд куда-нибудь припрятал, только где его теперь найдешь, Корунда-то этого? Скачет где-то по небесам, как мальчишка какой беспорточный.
– Значит, говорите, не знаете? – сурово спросила королева.
– Ваше величество, в вашем присутствии врать не имеем ни сил, ни возможностей.
– Значит, растратили отданное на временное хранение личное имущество?
– Выходит, что так.
– Тогда с вами разговор короткий. А ну-ка, – обратилась она к будущему королю, – крикни-ка стражу, да пусть они до утра в камере посидят. А утром – к палачу. Знакомить вас не буду, вы и так уже с ним знакомы. Поменяется одно – прежде вы ему клиентов поставляли, а теперь сами клиентами станете.
– Просто семейное дело, чуть что – к палачу тащить, – отметил про себя Иван-царевич. – Получается, хорошо, что мы не поженились. А то бы после первой семейной ссоры закончил бы я свою молодую жизнь на плахе.
– Королева! Поимейте совесть! – закричал купчишко с чубом. – Откуда нам знать, куда вредный Корунд запрятал их вещички? Ну непредсказуемый он был! Может, он вообще их куда-нибудь в море выбросил? Просто из вредности. Ну что вы, не знаете, что ли, как это у него бывало? Вот такой он уродился!
– До завтрашнего утра! – сурово сказала королева. – Если к утру не вспомните, значит – к палачу.
Купчишек увели.
– Сурово ты с ними, – осуждающе сказал Иван-царевич. – А как же новые порядки, которые ты всем здесь обещала?
– Обещала – значит, будут. Просто пока по другому нельзя. Они ведь все привыкли именно к такому обращению
– И что, действительно их к палачу с утра поведешь?
– Зачем же так жестоко? Это я так, попугать. Не скажут, где ваши вещи, просто отпущу на все четыре стороны, но с условием, чтобы в наших краях они больше не появлялись.
– А знаешь, у меня такое ощущение, что мы с ними еще встретимся.
– У меня тоже. Надеюсь, в этот раз наше предчувствие нас обманет.
– Нам все-таки пора, – сказал Иван-царевич.
– Вы не будете дожидаться утра? У тебя же там должна быть какая-то важная вещица. Да и водяному без его банки с селедками будет, наверное, тоскливо.
– И водяному будет тоскливо, и у меня есть важная вещица. Одна дудочка, с помощью которой можно позвать на помощь в самой безвыходной ситуации.
– У тебя же именно такая ситуация сейчас и сложилась. Подвигов-то вы так и не успели совершить.
– Не можем мы ждать. И так еле успеваем к сроку. И знаешь, я уже понял одну простую вещь. В трудных ситуациях не надо ни на кого надеяться. Все нужно делать самому. Вот как ты в этих гномовых пещерах. Думаешь, я не понимаю, как тебе все это далось? Так вот ты свой важный поступок во имя друга сделала. Теперь моя очередь.
Елена прекрасная и Иван-царевич еще, наверное, говорили бы долго, придумывая все новые и новые поводы продолжать беседу. Расставаться не хотелось, уж слишком многое их связывало. И даже теперь, когда принцесса была помолвлена и вот-вот должна была стать законной супругой своего возлюбленного, Иван-царевич еще в глубине души надеялся, что все может перевернуться по иному, и они останутся вместе. Навсегда. Кажется, примерно о том же самом думала принцесса. Поэтому она первой решительно прервала затянувшееся прощание.
– Вам пора, – сказала она.
– Пора, так пора, – покорно согласился Иван-царевич, и обернулся к друзьям, которые терпеливо ожидали в сторонке. – Нам пора, – сказал он им, и улыбнулся. – Не знаю, чем вся эта история закончится, но нас ждут великие дела, о которых еще будут сочинять книги.
– Мы еще встретимся? – спросила принцесса.
– Конечно! Может быть, через десять, а может быть, через двадцать лет. Но встретимся обязательно. Потому что настоящие друзья не расстаются навсегда. А мы ведь друзья?
– Друзья, – улыбнулась принцесса. Вернее, уже почти королева.
С будущим королем Иван-царевич обменялся крепким рукопожатием.

Глава 21,
про обратный путь

Хочешь, не хочешь, а обратная дорога тоже заняла немало времени. Однако бежало оно с неумолимой быстротой. Денечки до окончания ультиматума дракона были давно подсчитаны, и по всему выходило, что их осталось всего ничего. Ноги от этого шевелились с удвоенной быстротой, и никто не жаловался на усталость. Несмотря на близящуюся роковую встречу, на душе у всех было радостно. Ведь сколько уже они не виделись, даже иногда и не надеялись больше на встречу, а теперь, как в старые добрые времена, шагали вместе, плечом к плечу.
Одна команда, – как сказал леший.
– Эх, – мечтательно произнес водяной, – еще бы наш Рыцарь сказал нам хоть полсловечка, было бы совсем здорово. Ведь на самом деле интересно, что у него такое на уме. Я уже начал подозревать, что ему не чудо-юдо-рыба-кит нужна, а что-то другое.
– Но ты же сам сказал, что чудо-юдо, – упрекнул его Иван-царевич.
– Ну и что? Каждый водяной имеет право на ошибку. И у меня есть такое право. Не исключено, что я ошибался, и ему надо сразиться с каким-нибудь более крупным хищником.
– Без меча? – спросил леший.
– Да будет тебе известно, я ведь уже как-то говорил об этом, что для настоящего умельца оружие неважно. Кроме того, настоящий Рыцарь должен добыть его в бою. А вот если подарком – он даже не возьмет. Вот попробуй, подари нашему Рыцарю какое-нибудь оружие, увидишь, что он откажется.
– Да нет у меня никакого оружия.
– Ну когда будет, попробуй.
– Ты что, не знаешь, что главное оружие лешего – его знание местности? И умение морочить другим голову. А мечами, знаешь, пусть машут те, кто ничего другого не умеет.
– Что-то я раньше за тобой умения морочить голову не замечал, – удивился водяной.
– Да потому что при тебе мне и неудобно было этим заниматься. Ты же у нас по этим делам настоящий спец.
– А хоть и так? Раз понимаешь, что я спец, учись, все в жизни пригодится.
– Он и без вас многое уже умеет, – вступилась за лешего Машутка. – А что не умеет, тому научится. Все ведь когда-то учились.
– Золотые слова, девочка. Помню, когда я был совсем маленьким, послали меня в одно озерцо лесное. Там и людей вокруг отродясь не было, и зверья было не густо. Зато сколько рыбы! Жирненькой, вкуснющей. На любой вкус.
– И что ж ты в этом озере не остался? – поинтересовался Иван-царевич.
– Так перевели меня. Я ж был специалистом по пяткощекотанию, а там на деле свои знания не мог применить. Откуда возьмешь голые пятки, если людей в округе хоть неделю иди, никого не найдешь.
– А теперь-то что будешь делать? Приглядел себе за время путешествия подходящий водоем?
– Наверное, вернусь в свое озерцо, которое обмелело. Иван-царевич правильно говорит, что все зависит от самого себя. Если при мне озерцо обмелело, значит, мне его и восстанавливать. Попробую сделать так, чтобы туда вода вернулась. Ведь бралась же она там раньше откуда-то? Вот, леший обещал мне помочь.
– И на меня тоже можешь рассчитывать, – сказал Иван-царевич. – Если, конечно, все у нас с драконом нормально выйдет.
– Не надо нам было к той ведьме тащиться, – заворчал водяной. – Девчонка, она и есть девчонка. Я это чувствовал. Или она напутала, или книжку не ту с полки взяла.
– Книжку не могла перепутать, – засомневался леший. – Она вся в паутине была – значит, старинная. А вся мудрость – в старинных книжках. Это вам и Машутка подтвердит.
– Тебе Машутка еще одну вещь может сказать, – опять засомневался водяной. – То, что паутина – не всегда признак старины. Иногда просто убираться не любят в доме, и все паутиной зарастает. Вроде бы старина получается кругом, а на самом деле свинюшник. Как следует отчистить от копоти и паутины, и все будет как новенькое.
– А вы на что это намекаете? – обиделась Машутка. – На то, что я по дому ничего не делаю? Это не так. У меня всегда образцовый порядок. Здесь даже есть, кому это подтвердить.
Игоряша с гордым видом утвердительно кивнул головой.
Тут и Иван-царевич тоже возмутился.
– Откуда ты знаешь, что та девчонка неряха? Когда ты отучишься о людях плохое говорить? Очень симпатичная девчонка. Ну, молодая, не должно быть таких ведьм, это я согласен.
– Раз симпатичная, то и женись на ней. А принцессой ее потом сделаешь. И вообще, я не знаю, а предполагаю, – пошел отбиваться водяной. – Потому что чего ради ей дома-то убираться? Живет на отшибе, в гостях никто не бывает. И перед кем фасон держать? Я бы лично о всяком порядке давно забыл.
– А просто не надо обо всех по себе судить, – тоже взялась защищать молодую ведьму Машутка. – Аккуратность – она для себя, а не для других.
– Ну все-все, – замахал руками водяной, – убедили, сдаюсь! Это самая аккуратная на свете ведьма, а книга ее была первой книгой, которая появилась на этом свете. Самые мудрые мудрости, до которых только додумались ученые, все на ее страницах есть. И нам она не соврала, а сказала истинную правду – будут три подвига и одно превращение, будет дракон опять человеком. Довольны теперь?
– Нарочно настроение портишь? – спросил Иван-царевич во всеобщем молчании.
– Да потому что вот хоть убей меня, а одной простой вещи я никак не пойму. Если дракон хочет стать обратно человеком, то почему мы за него должны подвиги совершать? Не логичнее ли было бы этого от него самого потребовать? Вот тогда было бы понятно. Один подвиг – кандидат в человеки, два подвига – почти человек, четыре подвига – большой человек. Чем больше подвигов, тем больший человек получается.
– Как-то странно ты все меряешь, – удивился Иван-царевич. – А если кто-то просто живет, просто пашет землю, воспитывает детей, подлостей никому не делает – он, получается, маленький человек, что ли?
– Получается, что он не большой человек, Ванюш. А то, что маленький – я не говорил.
– Я слышал, гномы это софистикой называют. Вроде бы правильно все говоришь, а на деле – шиворот навыворот. Я думаю, что человек не рождается специально для подвигов. Он рождается для того, чтобы жить, помогать друг другу, с кем-то дружить, а с кем-то, может, и неприятельствовать. Можно даже не разговаривать, лишь бы не драться и не воевать. Потому что каждый на этой земле заслуживает свой кусочек счастья, и никто не имеет права этот чужой кусочек отрезать в свою пользу.
– Не по-государственному рассуждаешь, Ванюш, – поправил его водяной. – Нет на земле ничего важнее государства. Люди должны рождаться для того, чтобы гордиться своим государством и своим мудрым правительством. Ты, как будущий правитель, это должен знать. Если у тебя все будет хорошо, если свою лягушку-царевну найдешь, сытно будешь обедать и ужинать, значит, и править государством будешь в благодушном настроении. Сам жить, и другим давать. Это самый главный царский закон, неужели тебя этому в царской школе-то не научили?
– А я не хочу уже никакой лягушки.
– Как так? – изумился не только водяной, но и все остальные. Только Рыцарь, который по обычаю не принимал участия в этих бесконечных беседах, казалось, и глазом не моргнул. Шагал себе и шагал, целеустремленно глядя вдаль. Словно в любой момент готовый отразить нападение какого-нибудь очередного неприятеля. Или сразиться с чудой-юдой-рыбой-кит, которую когда-то водяной отправил в его главные неприятели.
– Ты жениться передумал, Ванюш? – участливо поинтересовался водяной.
– Откуда ты взял?
– Ну как же? Ты сам сказал.
– Я сказал, что не хочу думать о каких-то там лягушках. Это просто детская блажь – заколдованные принцессы. Тем более, столько девушек кругом хороших, и незаколдованных, которые, я уверен, будут и замечательными женами, и настоящими королевами. Особенно, если я к своей будущей жене буду относиться как к королеве. Хотя, конечно, такую, как Елена премудрая или вот как ведьма наша, которую ты тут за неряшливость ругал, таких трудно найти. Да еще чтобы и ей самой понравиться. Но ты знаешь, мне почему-то кажется, что добиваться их внимания куда приятнее, чем просто получить его по обязанности – только в благодарность, за то, что вернул человечий облик, а лягушачью шкуру сжег. Вот так-то…
Опять наступила тишина. Все были в какой-то степени даже ошарашены этими словами, ведь столько за время путешествия наслушались фантазий Иван-царевича о том, как он поцелует лягушку-царевну, и как после этого они заживут долго и счастливо.
– Ну и правильно, – наконец рассудил водяной. – Только, получается, зря мы по белу свету-то ходили. Я в свое же озеро возвращаюсь. Иван-царевич отказался ходить искать заколдованную принцессу. Подарки Бабы Яги какие попусту истратили, а какие и вовсе потеряли. Даже лешему невесту не сыскали, хотя, между прочим, мамке его обещали. Я лично слово давал.
– Ну почему это не сыскали? – сказал леший и покраснел до самых кончиков ушей.
– А кто ж? – наивно спросил Иван-царевич.
Тут даже водяной не выдержал, прыснул от смеха.
– Ну ты даешь, Иван-царевич, уже все давно об этом догадались, даже, вон, Рыцарь, по-моему, готов кричать им совет да любовь, один ты ни о чем не знаешь.
– Так она же маленькая еще, – сказал Иван-царевич, указывая на Машутку.
– Сам ты маленький! Я, между прочим, все то, о чем ты только что говорил, давно уже для себя поняла. Только при себе держала, считала, что этому никто не научит, это надо самому к такому выводу прийти.
– И охота тебе всю оставшуюся жизнь в лесу провести? – изумился Иван-царевич. – Я бы ни за что не смог.
– С ним – охота, – ответила Машутка, и тоже покраснела.
– Ну два помидора прямо, – улыбнулся Игоряша. – Эх вы, тили-тили-тесто…
А Иван-царевич почесал в затылке. Все никак не мог прийти в себя от того, что Машутка влюбилась в лешего и будет теперь жить с ним вместе в одном лесу. Да еще в деле женитьбы, в смысле замужества, намного его опередила.
– Да-а-а… – наконец сказал он, – Должна быть в женщине какая-то загадка для меня…

Глава 22,
в которой выясняется, с кем бы водяной пошел в разведку

Наконец подошли к деревне. Зарево то ли от пожара, то ли еще от чего было видно издалека.
– Во жарит, – с неприязнью сказал Иван-царевич. – Еще хорошо бы, если просто так. А если уже пошел дома поджигать? Как с ним справляться тогда?
– Иван-царевич, – похоже, впервые за время долгого путешествия водяной обратился к нему именно так – полным именем. – Надо бы, наверное, какой-то план придумать, как нам всем вместе действовать. Ну не соваться же к этой страшиле огнедышащей просто так, на авось. А я, Иван-царевич, знаешь, как огонь-то не люблю? Все ж таки у меня водяная душа.
– И какие будут предложения? – спросил Иван-царевич, с волнением глядя на огненное зарево над деревней. Иногда оно даже начинало переливаться самым разным цветом – от зеленого до ярко-фиолетового.
– Ишь, как научился, пока нас не было, – завистливо сказал Игоряша.
– Вань, по науке надо бы разведчиков послать, – предложил водяной. – Разведчики кругом походят, разведают обстановку, а потом вернутся и доложат. Кто со мной пойдет в разведку?
– Я, – первым сказал Игоряша.
– И я, – предложил свои услуги Иван-царевич.
– И мы тоже, – сказали Машутка с лешим.
Рыцарь печального образа, как обычно, не сказал ничего. Просто с воинственным видом встал рядом с водяным.
– Вот с ним и пойду, – решил он, указывая на Рыцаря.
– Ты что? – попробовал отговорить водяного Иван-царевич. – Он ведь даже на помощь в случае чего не сможет позвать.
– А мы, Вань, не караул идем кричать, а прояснить обстановку. Хочу, чтобы рядом со мной был тот, на кого я сполна могу положиться, – твердо заявил водяной.
– А на меня, стало быть, уже не можешь положиться? – Иван-царевичу тоже очень хотелось пройти разведать, что там такое в селе происходит, поэтому он бился до последнего.
– Ты у нас руководитель. Тебе положено на месте сидеть, стратегию и тактику предстоящей битвы обдумывать.
– А чем стратегия от тактики отличается?
– Вот об этом тоже подумай. Вернемся, доложишь. Ну, мы пошли.
– Погодите, я вам охранный заговор прочитаю, – остановила их Машутка. И, не дожидаясь разрешения, зачастила, – Заговариваю друга нашего водяного и друга нашего Рыцаря, у которого по жизни печальный образ, о сбережении их в нелегкой разведывательной миссии, заговариваю крепко-накрепко, пока не вернутся они к нам назад. Кто на небе все звезды пересчитает, капли в море выпьет, собственные уши увидит, тот и заговор мой перебьет.
– Сильно сказано, – удовлетворенно согласился водяной и кивнул Рыцарю, – пошли.
Все остальные с тревогой и затаенной грустью помахали им вслед. Вскоре маленькая фигурка водяного и высокого Рыцаря скрылись за ближайшими домами. Разведчики вступили в деревню, которая время от времени оглашалась какими-то сумасшедшими криками и яркими огненными вспышками.
– Куда пойдем? – спросил водяной.
Рыцарь указал глазами на крайний дом, как бы предлагая двигаться окраиной.
– Нет, – отказался было водяной, – по окраинам мы с тобой ничего не узнаем. Хотя, с другой стороны, наверное, так будет правильней. Сначала выведать, что твориться на флангах, а потом уже соваться в самое пекло. А ты, выходит, стратег. Ну точно военный. Как же тебя угораздило зарок на молчание-то дать? Эх, бедняга…
Рыцарь печального образа скромно потупил глазки вниз.
– Ну, не отчаивайся. Расправимся с драконом, оженим Иван-царевича, мы и с тобой что-нибудь придумаем. А то, если хочешь, можешь со мной пойти. Под водой все равно никто не разговаривает, все только знаками изъясняются. А уж это ты, как я погляжу, освоил в совершенстве. Хочешь ко мне в озеро?
Рыцарь отрицательно покрутил головой.
– Воду не любишь, небось? Это дело поправимое. Она только сначала кажется холодной, а потом ничего, привыкаешь.
Огромное подозрение вызывал тот факт, что они уже прошли несколько дворов, а им навстречу еще не попалась ни одна живая душа. Даже ни одной собаки не было.
– Вот собаки-то ему чем помешали? – ворчал водяной. – Я их хоть тоже терпеть не могу, но ведь не во мне же сейчас дело.
Рыцарь вдруг сделал страшное лицо и выпрямился как можно прямее. Можно сказать, стал прямой как корабельная доска.
– К деду МикитЕ предлагаешь зайти?
Рыцарь утвердительно кивнул головой.
– Идея, конечно, хорошая, только где ж ты раньше был? Дед-то живет совсем в другой стороне. Теперь на обратном пути.
Неожиданно навстречу вынырнула какая-то девушка.
– Ага! – обрадовался водяной. – Вот кто нам сейчас все расскажет!
Но девушка, завидев странную пару, ойкнула, свернула за ближайший угол и резко прибавила хода.
– Барышня! – попытался было остановить ее водяной, но безуспешно. Барышни за минуту и след простыл.
– Если уже даже нас шугаются, – констатировал водяной, значит, дракон их совсем здесь запугал. До самой крайности. Ну, доберемся мы до него, – погрозил он кулаком куда-то в пространство.
Стратегически верное решение пойти по окраинам пока не приносила особых дивидендов. По-прежнему кругом не было ни единой души, и даже в домах не горели огоньки.
– Может, в избу какую постучать, проверить, действительно ли все вымерли? – предложил водяной.
Рыцарь исполнительно зашел в первый попавшийся дом и принялся что есть силы колотить в дверь. Оттуда не раздалось ни звука.
– Может, спят? – с надеждой предположил водяной.
Рыцарь отрицательно покачал головой – мол, не спят, а просто в избе никого нет.
– Что ж, тогда нам ничего не остается, как держать курс на дракона. Вишь, все не уймется никак. Так огнем-то во все стороны и дышит. Как ему самому от этого не жарко, никак не пойму…
И разведчики двинулись туда, где за крышами не стихали всполохи огня. Прислушавшись, они поняли, что на том месте еще и стоит какой-то страшный гул.
– Наверное, уже бьется кто-то, – предположил водяной. – Все-таки нас опередили. Ведь говорил я Ванюше, что не надо никуда идти, надо на месте все проблемы с драконом решать. Так нет, уперся: к ведьме, к ведьме… – передразнил он Иван-царевича, совсем уже забыв, или не захотел вспоминать, что первым когда-то поддержал идею пойти спросить совета сначала у деда МикитЫ, а потом и у ведьмы, которая на деле оказалась не ведьмой совсем, а молоденькой симпатичной девчонкой.
Рыцарь попробовал было прибавить шаг, чтобы быстрее подобраться к логову дракона, но водяной его одернул:
– Не спеши ты! Туда мы всегда успеем.
Но Рыцарь его не слушал. Он все равно прибавил темп, чтобы быстрее поспеть к тому месту, где засел грозивший превратить всю деревню в пепел дракон.
– Понятно, – ворчал сзади него водяной. – Рыцарь, он и есть рыцарь. Тоже на подвиги потянуло. Рыцарю без подвигов, что без пряников. А мы его, можно сказать, на голодном пайке все время держали. Все самое лучшее доставалось Иван-царевичу. Конечно, ему обидно.
Рыцарь обернулся, и демонстративно постучал себя кулаком по голове.
– Да ты не обижайся, что ж здесь такого? Разве я не понимаю? Конечно, ты тоже имеешь право на героические поступки. Сдается мне, и сейчас ты собрался сам с драконом биться, утащить у Иван-царевича славу победителя. Эх, все-таки надо было с лешим в разведку идти.
Однако с приближением неприятеля даже говорливый водяной наконец замолчал, потом извинился, отбежал куда-то в сторону и вернулся с небольшой суковатой березовой палкой. «Для самообороны», – пояснил он. Рыцарь печального образа на его вооружение не отреагировал никак.
Чем ближе они подходили к дракону, тем все более шумно становилось кругом, и все ярче.
– Вот что за вредное создание, – не унимался водяной. – Мы уходили, он скромно сидел на окраине, а теперь в самый центр переполз. Вот как в таких условиях прикажете вести боевые действия? А ведь, между прочим, еще даже срок ультиматума не истек. Может, мы все свои подвиги совершим прямо тут, на центральной площади, один за другим три раза? А потом покроем его, негодяя, крепким вежливым словом.
Шум усиливался.
«Такое впечатление, что там две огромных армии сшиблись друг с другом», – подумал водяной. Вслух он говорить ничего не стал. Похоже, Рыцарю уже было не до него, он весь напрягся в ожидании предстоящего свидания с разбушевавшимся драконом. Да и вообще, водяной где-то то ли слышал, то ли читал, что в разведке почему-то принято молчать. Он еще когда впервые об этом узнал, подумал: неужели им не скучно идти, не проронив ни слова? Он бы даже десяти минут такого испытания не выдержал.
Первым выскочил на центральную площадь Рыцарь, и замер. В его воображении увиденная картина никак не могла отпечататься в полной мере. Сзади налетел водяной, и тоже не мог взять в толк всего масштаба происходящего.
– Опаньки! – только и смог промолвить он. – А ведь предупреждали Иван-царевича, предупреждали. Не верил. Никогда ни во что не верит. Потому что такая противная у него натура, хоть и правитель будущий. Ему еще повезло, что на жизненном пути встретился я – всегда такой осмотрительный, рассудительный и внимательный. Ведь это в моей умной голове родилась совершенно правильная мысль пойти в разведку, сам-то Иван-царевич никогда бы до этого не додумался.
Водяной впал в обычный свой словесный ступор, и сам бы уже в ближайшее время не смог остановиться. Но тут его спасительно пихнул в бок Рыцарь, разведчики посмотрели друг на друга, и, ни слова не говоря, развернулись и побежали что есть силы назад.
Надо было как можно быстрее рассказать своим друзьям о том, чему они только что стали свидетелями.

Глава 23,
в которой Иван-царевич увидел то, о чем уже знали водяной и Рыцарь

Иван-царевич стал волноваться, как только водяной с Рыцарем скрылись за ближайшей избой.
– Ну где они так долго? – то и дело приставал он с расспросами то к Машутке с лешим, то к Игоряше. – Уж за это время можно было пять раз сходить и вернуться. Лучше бы я в эту самую разведку отправился.
Впрочем, волновались все.
– С ними ничего не может случиться, – успокаивала царевича Машутка. – Я же им специальный заговор произнесла. Вы все сами слышали.
– Знаешь, Машутка, слова – это всего лишь слова, – не поверил ей Иван-царевич. – Ты ведь и сама в этом должна была убедиться. С драконом-то, между тем, шутки плохи. Помню, он только хвостом махнул, я еле отпрыгнуть успел. А ну-ка он еще огнем дыхнет?! Смотри, что в небе-то творится.
– На водяного просто так огнем не дыхнешь, – уверенно сказал Игоряша. – Он у нас самый хитрый и самый изворотливый. Такого на мякине не проведешь. Да и Рыцарь, доложу я вам, тоже себе на уме. Мы его просто из-за неразговорчивости недооцениваем. Но когда он обретет дар речи, он нам много чего интересного расскажет, я это просто чувствую.
– А думаешь, он дар речи когда-нибудь обретет?
– Обязательно. Как только свои глупости из головы выкинет – со всеми этими зароками и прочей ерундой. Ну что, в самом деле, за глупость, молчать, потому что ты себе слово дал? Я понимаю еще – язык проглотил. Или хотя бы обжег. Такое бывает. Знаете, как больно?
– Да знаем, – согласился с ним Иван-царевич. – Посмотри повнимательнее, это не разведчики там наши возвращаются?
– Да нет, – сказала Машутка. – Им еще рано. Это просто тени.
– Просто теней не бывает, – наставительно произнес Иван-царевич. – Они обязательно должны быть при ком-то. Я еще не слышал, чтобы какая-нибудь тень могла передвигаться сама по себе.
– А я вот слышал, у одного какого-то человека нос сбежал, и зажил собственной жизнью, – припомнил леший. – И чего только в жизни не бывает…
– То нос, а то – тень, – не согласился с ним Иван-царевич. – Нос – он всегда сам по себе. У тебя, бывает, в голове совсем другие мысли, а он что-нибудь вкусное учует, и начинает на мозг давить – пошли быстрее обедать. Вообще мне кажется, если бы у нас не было носа, мы бы чувствовали себя значительно лучше, хотя бы потому, что реже объедались бы. Вот, рассказывают, было такое племя безносых, так они, поскольку их никакие запахи не раздражали, запросто могли свой ужин врагам отдать. Мол, возьмите, нам не надо… А вот враги у них, как раз всегда оставались с носом, в любой ситуации. Особенно, когда поедали два ужина на ночь…
– А я бы сейчас хотя бы от одного ужина не отказался, – мечтательно произнес Игоряша, – особенно такого, как у деда МикитЫ был.
– А я бы и от половины ужина не отказался, – поддержал его леший.
– А я бы ничего сейчас есть не стала, – не согласилась Машутка. – Потому что волнуюсь, и мне в такой ситуации есть совсем не хочется.
– Интересно, а вот имеется какая-нибудь примета, когда есть очень хочется? – вспомнил давний разговор леший.
– Имеется, конечно, – ответила Машутка. – Живот скоро заболит.
– Да погодите вы со своими приметами, – вдруг оборвал их Иван-царевич, – смотрите, кто-то бежит, не наши?
– Вроде наши, – сказал Игоряша. – Что-то, видать, их сильно напугало. Ишь, какую скорость-то развили…
А Рыцарь с водяным действительно неслись, не разбирая дороги. Потом вдруг остановились и о чем-то заспорили. Спорил, правда, один водяной, а Рыцарь привычно размахивал руками. Наконец о чем-то договорились, и дальше пошли уже совершенно спокойно, будто это не они сейчас бежали с такой скоростью, словно за ними не один, а целый летучий отряд драконов гнался.
– Что же они медлят? – опять заволновался Иван-царевич.
Наконец разведчики оказались среди друзей.
– Ванюш, надо идти, а то поздно будет, – мрачным голосом сказал водяной. – Там такое, ты даже не представляешь… 
– Какое такое?
– А вот такое. Я тебе это описать не могу, это надо видеть собственными глазами. Видишь, Рыцарь наш до сих не может в себя прийти.
Рыцарь и правда пребывал в каком-то повышенно возбужденном состоянии.
– Тогда пошли! – решительно направился в сторону деревни Иван-царевич. – А вы здесь оставайтесь. Хватит уже всем своей головой рисковать. Я вас в эту историю втравил, мне и расплачиваться.
– Нет, Ванюш, нельзя, – произнес, догоняя, водяной. – Там такая ситуация, что надо всем вместе идти. Иначе нельзя.
– Тогда держаться подальше, ввязываться в сражение только когда уже совсем безвыходное положение будет.
– Обязательно, Ванюш, – покорно согласился водяной.
И все дружно двинулись на встречу с драконом, который не унимался, и, казалось, дышал огнем уже не переставая.
– Вот противный какой, – рассуждал на ходу Иван-царевич. – Вообще-то до истечения срока ультиматума еще несколько часов. Месяц и две недели только завтра заканчиваются. А он уже вовсю жарит. Неужели нельзя было чуток потерпеть? Вот запомни, Машутка, хуже драконов ничего и никого нет на свете. Особенно потому, что они даже слово свое драконье не умеют держать.
– Почему это именно я должна запомнить? – удивилась Машутка.
– Потому что я ведь к тебе обращаюсь, – резонно ответил ей Иван-царевич. – Обращался бы я к братцу твоему, я бы сказал, запомни, Игоряша.
Дошли быстро. Только когда уже оставалось сделать последние шаги на центральную площадь, водяной всех остановил, и особо предупредил, чтобы не волновались, были готовы ко всему.
– Да мы давно уже ко всему готовы, – одернул его Иван-царевич. – Собрались уже идти, так идем! Нечего без конца ни о чем трепаться.
– Ну как знаете, – покорно согласился водяной.
А ведь не зря предупреждал. Поначалу никто даже и не понял, что происходит. Иван-царевич растерянно окидывал площадь взглядом, но огнедышащего чудища нигде не было. Зато кругом вовсю веселился народ, где-то шли пляски, где-то девки уже водили хороводы. Молодежь играла в салочки, причем бегали прямо сквозь заполнившую площадь толпу народа, и никто на них за это не сердился.
Страшные издали всполохи, оказывается, создавали бесчисленные фейерверки, которые без конца заливали площадь веселыми снопами искр и яркими вспышками.
– Это что это такое происходит? – все еще никак не мог взять в толк Иван-царевич. – А где дракон?
– Может, сам убежал, вот все и радуются, – предположил Игоряша.
– Да вы посмотрите повнимательнее, – ответил им всем водяной, – ничего такого интересного не замечаете?
Самое интересное во всем происходящем демонстрировал некий мужичонка, самозабвенно плясавший в центре площади, при этом он выделывал такие коленца, что становилось за него боязно – а ну-ка не удержит равновесие и шмякнется, болезный, всем своим веселым телом о каменную мостовую. Вдруг мужичонка заметил новоприбывших, прекратил свои безумные пляски и направился к ним.
– Иван-царевич! – радостно закричал он. – Как я рад видеть и тебя, и друзей твоих. Никому в жизни не радовался так сильно, как вам. И всегда буду радоваться!
– Гражданин, вы кто? – все еще не понимал Иван-царевич.
– То есть как это кто? – возмутился гражданин. – Ты же сам видишь, кто! Человек! Самый настоящий человек! Такой настоящий, что обо мне даже повести можно писать, как о самом настоящем человеке!
– А был кто?
– А был дракон! Самый настоящий дракон! Ты что, все забыл? А я думал, что это благодаря тебе я в человека превратился. Видишь, какое гуляние сегодня по этому поводу в деревне. Думаешь, оно сегодня началось? Как бы не так! Уже неделю тут пляшем и хороводы водим! Вот как народ наш радоваться умеет, лишь бы повод был! Но, получается, что я сам собой в человека-то назад превратился? Потому что сильно захотел этого?
– Получается, так, – согласился с ним Иван-царевич. – Мы, конечно, тоже сильно старались тебе помочь. Когда-нибудь мы расскажем о своих приключениях. Но у нас, честно признаюсь, ничего не получилось. Обстоятельства были сильнее нас. Прости!
– Да за что? – изумился гражданин. – Ведь если бы я не верил так сильно в тебя и твоих друзей, я бы, возможно, не сумел поверить и в самого себя. Так что, считай, это наша общая победа. Хотя, я сейчас подумал, и понял, что прощения тебе не будет! И твоим друзьям прощения не будет!
Иван-царевич погрустнел еще больше.
– …Если вы сейчас же не присоединитесь к нашему веселью, – продолжил бывший дракон.

Глава 24,
заключительная

– Нет, ну как же так могло получиться, что он превратился сам собой, – все изумлялся Иван-царевич, сидя в доме деда МикитЫ, – неужели колдунья все действительно напутала? Жаль. Такая девушка красивая, а в голове бардак. Может и книжка ее в паутине действительно просто по неряшливости, а не из-за старины. Если так, было бы жаль, мне эта девушка очень понравилась.
– Ты не спеши на других-то наговаривать, не разобравшись, – остановил его дед МикитА. – Давай-ка еще раз вспомним про все ваши подвиги.
И друзья оживленно начали пересказывать все то, что с ними за последнее время случилось. И про Корунда, и про то, как они в заключении сидели, а Иван-царевич с местной принцессой пошли узнавать секрет летательной дерюжки, чтобы их на свободу выпустить. И про то, как потом сам Иван-царевич оказался в плену, а его выручала принцесса. Ну и все остальное тоже. Вплоть до того, как водяной с Рыцарем пошли на разведку, а все остальные ждали их на окраине села.
– А я ведь сразу понял, что случилось, сразу, – привычно тараторил водяной. – А он мне говорит, не может быть.
– Кто он? – не понял Иван-царевич.
– Ну как кто? Я же не с тобой в разведку ходил, а с Рыцарем. Вот Рыцарь и сказал, или показал – какая разница, вот он мне показывает, это, мол, не дракон. А я говорю, как же не дракон, когда я его физиономию хитрую еще с того раза запомнил, и теперь в любой момент и даже спросонья узнаю, в кого бы он ни превратился.
– Что же ты нам сразу-то об этом не сказал? – возмутился Иван-царевич.
– Ванюш, так вы ведь, мне так показалось, были не готовы к такому-то повороту событий. Ты же драться с драконом хотел, вот я и продлил тебе удовольствие, чтобы ты еще какое-то время себя героем чувствовал.
– Ну спасибо, – обиженным тоном ответил Иван-царевич, и вдруг еще что-то такое вспомнил. – А ну, погоди-погоди, – сказал он, – рассказывай, о чем вы там с Рыцарем на окраине села договаривались. Мы все видели.
– Да ни о чем таком особом не договаривались. Мало ли у разведчиков каких поводов обсудить возникшую ситуацию. Все ж таки, Ванюш, разведка – это всегда опасность и непредвиденные обстоятельства. Поэтому не с каждым можно в разведку-то идти. Хотя с тобой, Ванюш, я бы в разведку пошел бы, с тобой вообще хоть куда, хоть в омут головой. Потому что ничего с тобой не страшно, Ванюш…
– Ты нам зубы-то не заговаривай, давай рассказывай, о чем с Рыцарем на окраине села договаривались. Хотя я уже и без того догадываюсь, но хочу, чтобы ты сам об этом сказал.
Водяной слегка застыдился.
– Ну а что здесь такого? – наконец сказал он. – Ну да, ну договаривались до поры до времени не говорить вам о пляшущем драконе. Приятный сюрприз вам хотели сделать. Дружеский розыгрыш. Чтобы все посмеялись.
– Нахохотались вволю, – все еще не мог отойти от легкой обиды на вредного водяного Иван-царевич.
– Да ладно вам опять ссориться, – взялась по привычке мирить царевича с водяным Машутка. – Главное, что все закончилось хорошо, и все будет по старому. Наше село вернется к прежней спокойной жизни, а дракон, опять ставший человеком, сделает правильные выводы о том, как надо себя вести, а как не надо.
– И все ж таки меня волнует один вопрос, – опять вернулся к больной теме Иван-царевич. – Из-за кого все это произошло, если никаких подвигов мы не совершили. Может, он еще кого просил?
– Тут я вот что думаю, Ванюш, – сказал дед МикитА. – Возможно, ведьма действительно что-то слегка напутала. Сами ведь говорите, молодая еще. А книжка старинная. Еще, поди, не на нашем языке написанная.
– И что с того? – удивился леший. – Ну не на нашем. Я сам видел, через плечо к ней заглянул посмотреть. Интересно же. Так вот буковки там действительно не наши были.
– Тогда все ясно, – сказал дед МикитА. – Девушка эта еще чужие языки не очень хорошо знает, и скорее всего неправильно какие-то слова перевела. Например, она сказала, что надо подвиги совершить, а там было, что надо совершить просто героический или мужественный поступок.
– У нас вроде и того нет, – сказал Игоряша.
– Это как посмотреть. Вы же все воспринимали как само собой разумеющееся, потому что друзья, и все друг за дружку горой. А вот, например, я вижу, что вы немало всего хорошего сделали.
– Это что, например? – спросила Машутка.
– Например, Иван-царевич отправился в новый поход, чтобы нас освободили, – предположил водяной.
– Да еще принцессу с собой взял, чтобы с нами ничего не случилось, – поддержал его леший.
– А принцессе, которая всю жизнь просидела фактически в заточении, не имея ни одного друга, тоже была важна поддержка Иван-царевича, – внесла свою лепту в разбор коллективного героизма Машутка. – К тому же она своими руками наколотила целую гору самоцветов, чтобы спасти теперь самого Иван-царевича. А вот это уже вообще самый настоящий подвиг. Где еще вы видели будущую королеву, которая работала бы киркой и лопатой?
– Так она же, наверное, не считается? – предположил леший. – Она ведь не из нашей компании.
– Как это не считается? – возмутилась Машутка. – На тот момент она уже была вместе с нами. К тому же спасала нашего друга, а ты говоришь, не считается…
– Ну так можно долго продолжать, – сказал Игоряша. – По мелочи много чего наберется. Например, Иван-царевич даже будущее правление королевы спас, когда не дал утвердиться во власти тем самозванцам, которые революцию затеяли.
– А самое главное, как мне кажется, – завершил обсуждение дед МикитА, – не менее героическим поступком было то, что вы, зная, что никаких таких подвигов для освобождения дракона совершить не удалось, все равно пошли назад в деревню, чтобы попытаться сладить с ним голыми руками. Оружием-то, поди, так за время путешествия и не обзавелись?
– А зачем оно нам? – ответил ему Иван-царевич. – Мы создания мирные. А за это время окончательно поняли, что все проблемы на свете можно решить мирным путем, без мордобоя и палачей. И насчет подвигов я с дедом МикитоЙ совершенно согласен. Правда, один вопрос у меня все ж таки остался. Ведь если ему вернулся человеческий облик, значит, должно было состояться и еще одно превращение, которого не было. А ведь ведьма, помните, говорила, что превращение обязательно должно быть.
– Потому что она напутала, – вдруг раздался голос от самой двери.
Все обернулись.
Там стояла девушка, красоту которой было ни в сказке сказать, ни пером описать.
– Она напутала, – еще раз повторила девушка. – В книжке должно быть сказано после трех мужественных поступков и одного превращения произойдет то, чего никто не ожидает. Поступков, как все выяснили, было не три, а тридцать три. Превращение тоже случилось – по причине ли чужого героизма или дракон действительно сам себя убедил, это уже неважно. А потом произошло то, чего из вас ведь на самом деле никто не ожидал.
– Вы – дровосек? – ошарашенный этим явлением Иван-царевич вспомнил, что он во всех ситуациях должен оставаться предельно вежливым.
– Я – Василиса прекрасная. Но раньше вы называли меня Рыцарем печального образа. И мне на самом деле было печально. Я ведь, как и многие из вас, не могу подолгу молчать. За что когда-то и была столь безжалостно наказана. Так что, Ванюш, придется тебе войти в мое положение, и спокойно относиться к тому, что я теперь буду говорить подолгу, и по всякому поводу.
– А мне-то что за дело до этого? – все также вежливо ответил Иван-царевич.
– То есть как это что за дело? – удивились все хором. – Ты же сам хотел заколдованную принцессу! Твоя мечта сбылась!
«Вот и сказке конец», – подумал Ванек-царевич, и отчего-то загрустил.