Бабочка в янтаре

Может быть, век бабочки и недолог, но так прекрасен. По утрам, едва солнце дарит первые лучи заспанному миру, они раскрывают крылышки и ловят тепло, готовясь отправиться в очередное путешествие длинною в целый день. Своей нежной и ранимой красотой они затмевают цветы, и клумбы, раньше казавшиеся произведениями искусства, теряют все свое очарование, стоит бабочке опуститься на лепесток, деловито сложить крылья, попить нектара и улететь дальше, куда дует ветер. Кажется, они несут с собой очарование всех лугов, на которых они побывали, всех цветов, нектар которых попробовали. Поэтому, не удивительно, что Эта бабочка была особенной.
Уже неделю она обитала в лучшем месте, какое только можно представить – в королевском саду, исследовала его самые потаенные уголки, купалась в отраженных фонтанами и витражами лучах солнца и не могла на себя налюбоваться в зеркалах. Каждый день, перед очередным путешествием, бабочка устраивалась перед зеркалом и внимательно разглядывала ярко-синий рисунок на своих бархатистых темно-красных крыльях. Не потеряла ли она чешуйку, не повредила ли идеальный узор. Это было бы непростительно.
Вот и сегодня она привычно оглядывала рисунок крыльев, когда услышала сзади себя голос.
- Какие же у тебя чудные крылышки! - в зеркале бабочка увидела приятно улыбающуюся девушку.
“Чем-то мы похожи” решила бабочка и недолго думая, уселась на протянутый ей указательный палец.
- Как тебя зовут? - спросила бабочка. Нужно же знать по имени каждого, кому ты нравишься, и кто обратил на тебя внимание.
- Мирр, - улыбнулась девушка и протянула руку, что бы коснуться бабочки, но быстро передумала, боясь сделать ей больно. - А как мне звать тебя, модница?
Бабочка задумалась. Она всегда спрашивала имена у цветов, к которым прилетала в гости, и они ей отвечали; она спрашивала имена и у бабочек, что летали рядом, но они почему-то делали вид, что не слышат ее. Может потому, что сами не знают своего имени?... Может, у них нет имен?... Значит, и у нее имени тоже нет? Только то слово, которое она слышит ото всех при своем появлении... “Бабочка”...
Видя ее смущение, Мирр улыбнулась.
- Давай, я буду звать тебя Лея.

Всю следующую неделю они были вместе. Мирр и Лея, бабочка и принцесса... А за это время в замок начали съезжаться гости, приглашенные королем на бал в честь шестнадцатилетия дочери. Их яркие одежды и вредный характер вначале заинтересовали бабочку, но потом начали пугать, и подругам, что бы им никто не мешал, приходилось забираться все глубже и глубже в сад. Но там уже почти не было красивых ухоженных цветов и зеркал в серебре, отчего Лее с каждым днем становилось все грустнее и грустнее.
А однажды – она исчезла. Весь день Мирр прождала ее в беседке рядом с маленьким ручейком, берега которого заросли желтыми и фиолетовыми ирисами, но ее бабочка так и не появилась.
“Может, она не может жить без зеркал и цветов?... Может, ей просто надоел мой сад, раз она знает его весь, до последней травинки?” - на следующий день грустно размышляла Мирр, сидя на скамейке у одного из центральных фонтанов. Сегодня она снова обыскала весь сад, и снова ничего... Именно такой её увидел Генри.
- О чем может так тосковать принцесса? - он протянул ей белую розу.
- Я потеряла друга.
- Если вы попросите, я найду вашего друга, где бы он ни был и верну его к вам. А пока – позвольте, вашим другом буду я.
- Я не уверена, что вы сможете ее найти, но... Большое спасибо...
- А как выглядит ваш друг? Опишите ее, и я обыщу всю округу, лишь бы из ваших глаз исчезла печаль...
Принцесса улыбнулась, узнав того, кто предлагает ей свою помощь.
- Генри? Не думала, что ты на всю жизнь останешься озорным мальчишкой, каким был в детстве... А мой друг... Она – Бабочка. С чудесными бархатистыми крыльями. Темно-красными, с синим рисунком.
Весь день они провели вместе, вспоминая свои детские забавы и придумывая новые, вызывая этим бурное неодобрение старших гостей, в особенности принца Чарльза.
А на следующее утро, как он и обещал, Генри отправился на поиски. Найти бабочку в большом саду нелегко, тем более с такими приметами, да еще и по имени Лея... И другие бабочки никак не хотели ему помогать. Бабочки не любят имена. Их век слишком короток, а память недолговечна и им не хочется заполнять ее такой мелочью как имя.
Третий день поисков клонился к закату, а результатов так и не было. Генри устало сел на траву, облокотившись на ближайшее дерево, размышляя о том, где же еще можно искать бабочку. Ветер мог унести ее куда угодно, хоть на край света... Но Мирр будет рада, если она найдется... Он ведь обещал...
Его нестерпимо клонило в сон, все дни поисков он практически не спал, голова все ниже опускалась на грудь, как вдруг что-то больно дернуло его за волосы. Сон как рукой сняло. Генри резко вскочил, отчего волосы дернулись еще сильнее, и, отскочив на метр от ствола, обернулся.
Смола. Среди всего бора он сумел найти самую смолистую сосну и приклеиться к ней! Вот везенье!
Раздосадованный, он уже собрался отправиться домой, но его взгляд зацепился за что-то необычное на стволе.
В огромной капле смолы, застывшей уже до состояния камня, сидела Бабочка. Даже сквозь желтизну янтаря её крылья казались необычайно мягкими... И на них, темно-красных по цвету, как будто тонкой кистью умелого художника был нанесен синий узор.
- Лея?... - Генри аккуратно отделил затвердевшую смолу от сосны и нежно, как и положено нести величайшую драгоценность на свете, понес ее принцессе.

На балу было множество гостей из самых дальних королевств. Некоторые из них прибыли из-за Моря, чтобы присутствовать на дне рождения Мириам, единственной наследницы трона. Ведь в этот день из присутствующих ей придется выбрать себе мужа.
Уже неделю принцесса общалась с гостями, и предстоящий выбор казался ей все ужасней. Из всех гостей довольно неплохо она знала лишь пятерых, и за незнакомцев выходить замуж ей претило. Но и из пятерых выбрать сложно...
Сложно же быть принцессой...
Сложно...
Сложно...
Она все крепче прижимала к груди кусочек янтаря, прося Лею хоть чем-то помочь ей...
По желанию принцессы янтарь обработали, превратив в брошь, а к бальному платью добавили желтого...
Вальс.
Вальс.
Вальс...
Гости не могут оторвать глаз от принцессы, сегодня она действительно прекрасна.
Может, потому что Лея снова вместе с ней?... Может, потому что танцы – ее любимое развлечение, она в них живет?...
Но вот – время пришло.
И, последний раз проходя мимо каждого из гостей, каждому даря улыбку и благодарность, она в последнюю очередь подошла к Генри и, с улыбкой взяв его за руку, вывела его в центр зала.
И все радостно приветствовали королеву и короля.
- Спасибо тебе... Но... Почему я?...В благодарность за Лею? - он говорил еле слышно, смысл сказанного проще было увидеть в глазах.
- Может быть... Как бы я хотела, что бы Лея видела этот бал... Я обещала ей его показать, - и к счастью примешалась капля грусти, но лишь в уголках глаз и, кажется, только Генри это заметил.

На следующий день была назначена охота, ведь, хоть отец Мирр и знал ее избранника довольно хорошо, ему очень хотелось поговорить с ним, как может говорить только отец и только с мужем своей дочери. Но Генри был на удивление задумчив и молчалив, и отвечал на все расспросы старого короля односложно и с некоторым опозданием. А когда они огибали небольшой сосновый бор, Генри сник совсем, долго провожая взглядом  пушистую вершину той самой смолистой сосны.
Мирр снова грустит... Брошь... Бабочка... Мирр была бы счастлива, если бы Лея видела бал... Вальс... Брошь... Если бы можно было что-то сделать... Мириам... Лея...
Образы кружились в его голове, не собираясь никуда уходить, не давая сосредоточиться на реальности, из нее только выцеплялись куски, ловко встраивающиеся в тот же дикий хоровод... Рожок... Мелькнувшая в кустах серая шерсть... Галоп... Просека... Волчий оскал...
Ветка больно хлестнула по лицу, приводя в чувства. Генри остановил медленно идущую в неизвестном направлении лошадь и огляделся, смутно надеясь хотя бы примерно узнать те места, куда его занесли раздумья. Но вокруг был только темный лес и мшистая дорожка, ведущая в неизвестные дали. Ни звуков рожка, ни голосов людей...
Понимая, что хозяин абсолютно сбит с толку, лошадь неспешно пошла по тропинке, куда и шла до того, как всадник попытался проявить инициативу.
Как и следовало ожидать, лошади не ошибаются. Через полчаса спокойной езды, они выбрались из леса на небольшую полянку, заросшую свежей зеленой травкой, с чистым ручейком, неторопливо стекающим по невысокой каменной стене, на которую опиралась небольшая избушка с соломенной крышей. Вся полянка излучала такое спокойствие и умиротворение, что Генри, и на секунду не вспомнив о хищниках и прочих лесных напастях, оставил лошадку пастись, а сам вежливо постучал в дверь избушки.
Когда и после третьего стука ответа не последовало, он толкнул легко поддавшуюся дверь  и вошел внутрь.
Казалось, хозяин совсем недавно покинул этот дом, так здесь было чисто, тепло и ухожено. С немалым удивлением Генри заметил, что угли в камине действительно еще светятся и излучают тепло, а огарок свечи на столе слегка дымится. Кажется, хозяин читал книгу, когда ему потребовалось отлучиться на минутку. А сколько времени дом, замерев, ждет его? Может день... Может, столетие...
Генри опустился на стул и заглянул в книгу. И в ту же секунду, как его взгляд коснулся первой буквы, вспыхнул огарок свечи. Судя по звонкому треску, вслед за свечой, но много медленнее разгорались и поленья в камине. Но Генри этого не видел, книга не отпускала от себя его взгляд.
“В глубине гор, за каменным лабиринтом, за горами самоцветов и пещерой отражений стоят Часы, сделанные в стародавние времена лучшими мастерами гномов. В те времена зима не сменяла бы осень, а вслед за зимой не наступила бы весна, забудь гномы завести эти Часы. Но они никогда не забывали о своей святой обязанности, и время шло, и гномы создавали новые механизмы и изобретали новые сплавы. И однажды они направили свои таланты на сами Часы, и сделали механизм, который не требовал неустанного контроля, который не нужно было заводить. И перестали Часы зависеть от гномов и начали холодно и неумолимо отсчитывать время. Время всем вещам на земле, каждому живому существу...
Тик! И упало дерево, пораженное молнией в самое сердце, и никто в лесной чаще не услышал его стон, гром заглушил его.
Тик! И рушится замок под напором воды и ветра.
Тик! И стрела пронзает чье-то тело. И над ним с плачем склоняется кто-то...
Все вовремя, все верно.
Люди просили у Часов “Верни нам вчерашний день, мы не думали, что маленькая ошибка будет стоить так дорого!”
А Часы лишь скрипели, как будто смеялись, и даже не замедляли свой бег их насмешливые стрелки...
...Но это было давно... гномы ушли из тех пещер, не желая слышать шаги идущего времени – тихое перешептывание механизмов... Разрушился город людей рядом с горой – в прах рассыпались дома, и вырос лес на том месте...
Осталась лишь хижина, которую время взяло под опеку. Ведь из нее начинается путь к Часам. Но найдет ее только не боящийся огня...”
Кончилась мелкая буквенная вязь, и, зашуршав, потухла свеча. Генри задумчиво повернулся к камину и заглянул в огонь.
“А ведь это то, что я хотел найти... Может, удастся найти способ уговорить Время вернуть меня назад, в день гибели Леи... Как будет счастлива Мирр...”
Огонь в камине дружественно зашипел и Генри увидел, что слева в камине вниз уходит лестница, а пламя отодвигается вправо, давая ему пройти.
- Спасибо тебе... - и, набрав побольше воздуха в легкие, Генри шагнул вперед.

Он медленно продвигался по узким извитым коридорам, пока не вышел в пещеру, размер которой на глаз определить было невозможно – у стен, если это стены, из потолка, из пола росли огромные кристаллы горного хрусталя, отражаясь друг в друге и расширяя пространство. Сделав первый шаг, Генри понял, что выбраться отсюда будет нелегко. Несколько раз ему казалось, что он нашел выход из этого лабиринта отражений, но руки неизменно нащупывали лишь холодную поверхность кристалла. Со всех сторон в глаза бил холодный свет, только чернел коридор, из которого он пришел, как будто приглашая закончить эту игру с собственными чувствами, вернуться домой... К скучающей Мирр... И Генри возвращался к той черной дыре, но лишь для того, что бы вновь попробовать найти проход через пещеру хрусталя. И каждый раз, начиная путь с начала, ему казалось, что это уже другая пещера, не та, по которой он блуждал до этого... Как будто кристаллы движутся, хаотично, то сталкиваясь, то раздвигаясь, незаметно, но кардинально изменяя зеркальный лабиринт.
Он уже порядком устал, от спертого воздуха пещер путались мысли, и Генри четко осознал, что если не получится пройти сейчас, то он вернется наверх, в хижину... Что бы выспаться и продолжить...
Он прижался спиной к кристаллу рядом с коридором к камину и попытался примерно определить, где находится центр зала, и пошел туда, закрыв глаза, то и дело ощущая хрустальные глыбы справа и слева от себя... Идти вперед... Не нащупывая возможные преграды, не идти вдоль стен... Вперед... Только вперед...
Еще несколько преград, то справа, то слева... Но неужели снова тупик? Генри прикоснулся к кристаллу, загораживающему путь, но тот оказался на удивление мягким. И Генри прошел сквозь него, как проходят сквозь падающую воду, и обернулся назад. Отсюда пещера уже не казалась такой волшебной, он четко видел дорогу, по которой прошел только что, она была не длиннее нескольких десятков метров и очень напоминала очертаниями месяц..
“Время – зал с зеркалами... Кажется, бесконечно, а на деле – мало” засмеялись хрустальные колокольчики за спиной, когда Генри направился дальше по коридору.
Через несколько минут ход заметно расширился, а потолок исчез в непроглядной пустоте. И у стен появились россыпи драгоценных камней, блестящих в мерцающем свете факелов... Но такие неживые... Генри прикоснулся к одному из камней, и он рассыпался пылью под его пальцами.
“Время властно над всем в этом мире!” звучали серебряные колокольчики за спиной, а Генри шел вперед, больше не прикасаясь к россыпям у стен.
Ждущая впереди развилка испугала его сильнее, чем даже пещера горного хрусталя – по лабиринту, освещенному дрожащим огнем факелов, можно бродить вечность и даже больше. Он стоял, не решаясь выбрать ни один из коридоров, и желая исследовать оба. И вдруг он услышал тихий стук.
Тук. Тук. Это бьется сердце земли! Это Часы гномов!
Дальше Генри шел, ориентируясь только на звук, не заглядываясь на сталагмиты и озера, мимо которых проходил, боясь потерять свою путеводную ниточку – тиканье Часов. То самое, которое выгнало гномов из этой горы, то самое, которое разрушило город людей. То самое, которое должно помочь ему спасти одну маленькую, но такую дорогую жизнь.
С ехидным скрипом тяжелая дверь в конце каменного коридора ему поддалась. Генри шагнул внутрь и застыл от удивления.
На каменной плите, освещенные факелами стояли часы. Совсем обычные, какие можно найти в любом доме на каминной полке. Циферблат со стрелками не прикрыт стеклом, в корпусе, сделанном из красного дерева, прорезаны дверцы, наверное, чтобы в случае чего смазывать механизм. Сзади осталось уже не нужное отверстие для ключа.
- Так зачем ты искал меня? - нельзя было определить, откуда раздается этот голос, так похожий на перезвон колокольчиков, который был прекрасно слышен сквозь тиканье.
- Я хотел попросить тебя помочь мне вернуться на 8 дней назад...
- И ты такой же... - в голосе звучало нарастающее раздражение. - Вечно то вы недовольны, как и что в вашей жизни получилось!...
- Нет, нет! Это не для меня! Я лишь хочу помочь...
- Да знаю я все, знаю! Но только подумай, зачем тебе это? Чтобы принцесса стала счастливой? Чтобы потом она сделала счастливым тебя! - голос зазвучал чуть мягче и тише. - Пойми, Время не может остановиться, оно не может дать второй шанс... И поверь, оно всегда подсказывает лучший выход... Возвращайся к ней, так будет лучше всего.
- А как же гномы? Когда тебя еще нужно было заводить, они же иногда переводили время назад, для себя...
- О да, конечно. А знаешь, что они получали взамен? Еще более худший расклад событий. Да к тому же и более быструю кончину. Если ты переиграл неделю своей жизни, то кирпич упадет тебе на голову на неделю раньше, чем должен был.
- Ну и пусть. Подари мне 8 дней.
- Ты будешь проклинать Время за этот подарок. Ты будешь тщетно искать эту хижину и тайный ход за камином.
- Пусть.
- Нет.
Казалось, этот ответ Часы заготовили заранее, просто ждали наиболее удобного случая, чтобы его озвучить. От злости  Генри не находил слов. Неужели путь был пройден зря? Неужели действительно надо отступить?
Он попытался поднять Часы с каменного постамента, но не смог, видимо, сложный механизм уходил в самое сердце горы... Тогда он просто сел рядом и прикоснулся к медной стрелке... Видимо, когда-то стеклянная крышка у циферблата все же была, но кто-то разбил ее, не найдя способа открыть.
- Что ты делаешь?! Не смей!
Стрелки усиленно сопротивлялись, но, видимо, древность механизма давала о себе знать, и Генри переводил Часы все дальше и дальше назад... Неделя... Восьмые сутки... Полдень.
И отступил от Часов в тень.
- Ты пожалеешь об этом... - сложно было определить, чего в этих словах было больше, бессильной злости или обиды, что очередной хороший совет не был услышан. Голос стихал, вокруг клубился туман. И Генри закрыл глаза.

Когда он открыл их, он стоял в комнате, выделенной ему королем.
- Значит так... Сегодня Лея еще с Мириам. А завтра ее не будет. Они должны быть сейчас у беседки... Что ж... Буду ждать ее в сосновом бору...

На закате бабочка с ярко-синим рисунком на бордовых крыльях появилась среди деревьев. Она села на теплый ствол огромной сосны и подставила крылья под последние лучи солнца. И по своей легкомысленности не заметила, как рядом с ней возник человек.
- Здравствуй, Лея... Мирр была права, у тебя чудесные крылья... - он протянул ей руку, и бабочка, немного подумав, взобралась на нее.
А через мгновенье на то место, где она сидела, упала большая капля смолы, а вслед за ней еще несколько... открылась старая древесная рана.
- Лети, найди более безопасное место…
- Спасибо тебе!... Как твое имя?
Генри улыбнулся. Но промолчал.
Лея бы все равно не услышала, ее уже унес ветер...

Ни на следующий день, ни на следующий за ним Генри не смог найти Мирр в саду. Не удивительно, никто не знает королевский сад лучше принцессы, и никто кроме нее не сможет по своему желанию там затеряться.
В течение нескольких дней он мельком видел ее в замке, но она исчезала раньше, чем ему удавалось добраться к ней через залу, заполненную снующими туда-сюда слугами и чинно вышагивающими гостями.
За день до бала ему удалось привлечь ее внимание на минуту, но затем она вновь куда-то улетела... Генри оставалось лишь с грустью вспоминать те волшебные часы, когда он только встретил ее в саду, и те несколько дней, после его возвращения с бабочкой в янтаре.

Бал.
Бал...
Он, конечно же, пригласил ее на вальс...
Но голос его дрогнул, и слова от волнения чуть не стали шепотом, когда он пригляделся к ее платью.
Желтые ленты, пришитые явно на скорую руку, но от этого выглядящие не менее элегантно. И брошь. Бабочка в янтаре.
- Лея?...
- Откуда ты знаешь ее имя?
- Я же спас ее... Что с ней случилось?
Мириам погрустнела.
- Она попала в паутину... И по моей просьбе ее крылья превратили в янтарную брошь... Я ведь обещала ей...
- Показать этот бал, верно? - Генри невесело улыбнулся.
- Это Чарльз тебе сказал? Да, наверное он, больше некому... Я столько ему о ней рассказывала... уж не знаю, как он смог найти для меня ее крылья...
Когда Мириам выводила Чарльза на середину зала, Генри в замке уже не было.