Заступник работал прокурором. Про А. Кони

Поздней ночью по Петербургу брел  человек. В темном переулке к нему подошел лощеный господин и сходу предложил купить трость с золотым набалдашником. Первый прохожий  заподозрил, что трость ворованная и, выигрывая время на затянувшейся  “приценке” товара, подвел продавца к городовому. Мошенник, видимо, разгадав замысел покупателя, закричал, что “этот странный тип пытается мне сбагрить явно ворованную вещь”. Для внушительности наряженный господин всуропил блюстителю порядка “визитку”  и растворился в тумане.

Невинно оболганный прохожий попробовал прояснить ситуацию. Но “легавые” во все времена одинаковы. С презрением оглядев тщедушного “типа” в никудышном пальто, городовой  поволок “подозреваемого” в участок. Соседями по камере ни за что задержанного стало отребье петербургских трущоб: щипачи, проститутки, пропойцы. На вежливые призывы разобраться по существу, арестанту было, мягко говоря, предложено “заткнуться, иначе переведем в “холодную” - то бишь карцер...

Ни свет, ни заря заспанный околоточный, вызвав его на дознание, вооружился листом и пером. Допрос протекал в таком порядке: “Фамилия? - Кони. - Чухна? - Нет. Русский. - Врешь! Ну да ладно, там разберут. Звание? Чем занимаешься? - Прокурор Петербургского окружного суда...”  Воцарившаяся пауза по силе экспрессии превзошла немую сцену “Ревизора”. Потом околоточный навзрыд умолял “ваше сиятельство не губить жену с малыми детушками”.

Столичный прокурор Кони всего лишь кротко поблагодарил стражей правопорядка за предоставленный шанс воочию соприкоснуться с атмосферой и  практикой ведения дел  в учреждениях царского МВД!

В истории отечественной юриспруденции не было более уважаемой, светлой, авторитетной и разносторонне гениальной фигуры, чем Анатолий Федорович Кони, 130-летие назначения которого на пост самарского губернского прокурора, пришедшееся на минувшее лето, увы, не было офифициально замечено.

Анатолий Кони родился в семье подлинных русских интеллигентов. Отец, Федор Алексеевич, выходец из купецкого сословия, был медиком, историком, доктором философии Иенского университета, журналистом, театроведом и автором популярных водевилей. Мать - Ирина Семеновна Юрьева (Сандунова) прославилась как одаренная актриса и беллетристка. В крестных отцах  Толи состоял крупный исторический романист И. Лажечников. В 16 лет юноше привелось участвовать в любительском спектакле по пьесе Гоголя “Ревизор”, где все роли исполняли... А. Островский и И. Тургенев, Н. Дружини и Ф. Достоевский, Н. Некрасов и  Д. Григорович, А. Писемский и А. Майков... В кругу величайших представителей русской культуры формировалась личность будущего златоуста.

К 21-му году Анатолий Федорович закончил юридический факультет Московского университета, написав кандидатскую диссертацию “О праве необходимой обороны” - единственное историко-критическое исследование на эту тему в русской науке. Начало профессиональной деятельности Кони совпало с судебной реформой 1864 года. Он стал крупнейшим русским либеральным юристом.

Первые годы Анатолий Федорович служил товарищем прокурора Харьковского округа. В целях реформирования судебных организаций в провинциях одаренного юриста направляли в дальние губернии. Между прочим, летом 1870 года он около месяца проработал самарским губернским прокурором, после чего был назначен прокурором Казанского окружного суда, а менее чем через год - на ту же должность в Санкт-Петербурге. В начале 1878 года он возглавил Петербургский окружной суд.

Всемирную славу молодому юристу принесло участие в деле Веры Засулич.  Где он выступил как беспристрастный судья и исключительный оратор. На председателя суда оказывалось колоссальное давление со стороны министра юстиции Палена - самодержавие требовало сурового наказания революционерки, стрелявшей в свирепого градоначальника Трепова. Вот ответ Анатолия Федоровича Палену: “Я не согласен ни на какие компромиссы! Пусть меня увольняют!..”

На стороне Засулич была вся демократическая общественность России. Благодаря стойкой позиции Кони и блестящей речи адвоката Александрова, 31 марта Веру Засулич ... оправдали! Это был неслыханный прецедент в истории России. Пален слетел с министерского поста, Кони подвергся многолетней травле. Но не сломался. Вот его оценка тех событий: “...если после процесса Засулич я не оказался бы в опале и не был подвергнут различным притеснениям, я бы... в один день очутился бы на министерском кресле. И передо мной оказалась бы альтернатива - или же с первых шагов сломать себе шею... или, что еще хуже пойти на сделку со своей совестью”...

 Кони предпочел “чистую совесть” и остался самым незапятнанным и принципиальным судьей и прокурором в русской истории. К слову, вопреки распространенному заблуждению, Анатолий Федорович ни единого дня не работал адвокатом! Но вошел в историю как великий заступник простых людей. Чаще всего его справедливые судебные и... обвинительные речи затмевали изыски самых велеречивых защитников. Светлый и универсальный интеллект влекли к Анатолию Федоровичу массу поклонников и друзей.

 Среди них, как безвестные граждане, так признанные корифеи культуры. Кони никому и никогда не отказал в приеме, защите, совете и консультации. Отзывчивость и доброта судьи и прокурора стали притчей во языцех, как и его уникальный ораторский дар.

После длительной опалы 40-летний юрист был назначен обер-прокурором уголовного департамента Правительствующего сената! Он стал одним из самых ярких и грамотных российских сенаторов, главным специалистом по уголовному праву. Кони сделал все от него зависящее для торжества закона в “болоте” невежественных правительствующих старцев. В 1900 году , завершив судебную стезю, Анатолий Кони стал присутствующим сенатором и возглавил кафедру уголовного судопроизводства в Александровском лицее.

Правительство не раз пыталось заручиться авторитетом неподкупного сенатора и юриста. Но Кони не поддавался на сомнительные компромиссы. Так Столыпин трижды очень настойчиво предлагал ему пост министра юстиции, соглашаясь на любые условия. Анатолий Федорович отказался, вызвав горькое замечание премьер-министра: “... мне ужасно грустно расстаться с возможностью пользоваться вашей эрудицией, опытом и умственною силой... Но государственному совету необходимо иметь вас”... 1 января 1907 года выходит указ: “Сенатору, тайному советнику Кони Всемилостивейше повелеваем быть членом Государственного совета, с оставлением в звании сенатора. Николай”.

Надо отметить, что на этом посту Анатолий Федорович сделал очень многое для юридической эмансипации - уравнения женщин в профессиональных и наследственных правах с мужчинами.

За выдающиеся  научные труды ( многочисленные книги и статьи) 7 декабря 1896 года А.Ф.Кони был избран почетным членом Академии наук! А его незаурядный литературный талант был “отмечен” титулом почетного Академика в области литературы. Наряду с первыми нашими академиками от литературы Л. Толстым, А. Чеховым и В. Короленко! Во всем своем творчестве он отстаивал чистоту русского языка от засорения иностранщиной.  Диапазон  литературно-критических исследований Кони весьма обширен: это очерки о Пушкине, Гончарове, Кавелине, Тургеневе, Достоевском, В. Стасове, Островском, Писемском, Лермонтове...

Пообщаться с великим эрудитом почитали за честь самые замечательные умы России - от Тургенева до Горького. Он держался на равных с Толстым, Станиславским, Достоевским (которого спас от ареста в 1866 году и организовал писателю поездку в интересовавшую того колонию). “Судебные речи” Кони - классический образец правосудного красноречия. Анатолий Федорович заслуженно сникал репутацию русского Цицерона. По логике и красоте устных выступлений ему не было ровни среди современников.

А.Ф. Кони оставил неустаревающие очерки о современных ему политиках: Витте, Милютине, Шувалове...
 
Его портретные характеристики беспощадно точны, остры и справедливы. О Витте: “... этот огромный государственный человек, гениальный в своем творчестве, был во всем, что касается личной жизни и властолюбия, - ничтожным человеком”. О Николае Втором: “... по существу говоря, он всю жизнь оставался на том уровне умственного развития, который вряд ли сделает его способным прилично командовать ротой. И вот с таким умом извольте править государством... Натура удивительно мещанская, бездарная до последнего предела”...

После революции Кони целиком отдался неутомимой лекторской работе и науке. Его заслуги в воспитании молодых советских юристов трудно переоценить. Правительство назначило академику персональную премию в 200 рублей. За 8 последних лет жизни престарелый экс-сенатор прочел сотни лекций. Их перечень включает 61 наименование по многим разделам знания и культуры! Читая лекцию в нетопленой аудитории, 83-летний ученый простудился...
 
17 сентября 1927 года великого заступника и оратора не стало. Из некролога Ленинградского горсовета: “В лице Анатолия Федоровича в могилу сошел один из наиболее честных, передовых и одаренных общественно-культурных деятелей дореволюционной России”.

На Литераторских мостках Волкова кладбища установлен мраморный памятник с бюстиком,  надписью “Анатолий Федорович Кони. 1844-1927” и девизом: “Мыслил, Чувствовал, Трудился. Ф. Кони”.
 
Подвижник справедливости упокоился в почетном кольце надгробий Тургенева, Гончарова, Белинского, Гаршина, Лескова, Салтыкова-Щедрина, Писарева... Слева с мраморной плитой  судьи и прокурора соседствует могила... Веры Засулич... Воистину, потрясающая символика! Нынешним “акулам пера и правосудия”, увы, недоступная!



Юмористическая разрядка. Из мемуаров А. Кони.

Вот как Анатолий Федорович пересказывает устные были (скетчи) знаменитого юмориста и конферансье Ивана Федоровича Горбунова, которого без особых натяжек можно считать предшественником и Чехова, и Зощенко, и Хармса, и Шукшина…

Итак, Горбунов повествует об уроке древней истории в русской школе середины 19 века: «Начнем, - говорит учитель, - историю мидян. Пишите: история... история... мидян, ми-дян. Написали? Точка. Подчеркнуть! - Начало истории мидян... Написали? Точка. Подчеркнуть. - Ну, теперь: история мидян темна... те-мна и написали? И непонятна. Точка. Конец истории... истории... мидян. Точка. Подчеркнуть!».

О как! Оказывается, все нынешние проблемы российской школы с некачественными учебниками и скучными диктовками, особенно, по истории, имеют длиннющую - вековую - бороду…

Еще одно впечатление Анатолия Кони об устном рассказе Горбунова «Воздушный шар»:
 
«Скоро полетит?» – «Не можем знать, сударь. С самых вечерен надувают; раздуть, говорят, невозможно». - «А чем это, братцы, его надувают?» - «Должно, кислотой какой... Без кислоты тут ничего не сделаешь».

«Один полетит - или с человеком?» - спрашивают из толпы. - «Нет, с человеком... Немец полетит - и с им портной...» - «Пьяный?!» - «Нет, тверёзый»… Кто слышал этот рассказ в превосходном исполнении Горбунова, конечно, помнит, что слово «пьяный (пьянай!?)» он произносил с оттенком особого восхищения в голосе спрашивающего. Торжество «хмеля - высокой головы» в русской деревне видится в ярких сценах разных мест…

Когда злополучный портной уже собирается садиться в шар вместе с «немцем», происходит следующий краткий разговор с квартальным: «Ты что за человек?» - «Портной...» - «Какой портной?» - «Портной от Гусева, с Покровки, - предупредительно поясняет один из присутствующих, - купцы его лететь наняли...» - «Лететь!.. Гриненко, сведи его в часть!» - «Помилуйте!..» - «Я те полечу!.. Гриненко... Извольте видеть! Лететь!.. Гриненко, возьми...» И окружающие, еще недавно сочувствовавшие портному, сразу становятся на сторону того, кто так энергично проявил свою власть...

«Полетел, голубчик!» - «Да за этакие дела...» - «Народ-то уж оченно избаловался, придумывает, что чудней!..» - слышится в толпе, - и на вопрос прохожего - не вора ли это повели и что такое он украл - ему отвечают: «Нет, сударь... он, изволите видеть... бедный он человек... и купцы его наняли, чтобы, значит, сейчас в шару лететь, - ну, а квартальному это обидно показалось...» -  «Потому - беспорядок», - прибавляет один из присутствующих. «И как это возможно без начальства лететь?!» - безапелляционно и укоризненно заключает другой»...


1999 г.

Печаталось в газетах.