Зелёные глаза

               
                ПОЯСНЕНИЕ

     Сидеть дома с перевязанной ногой скучно. Если за окном дождь – скучно вдвойне. Если по телеку не ожидается матча финала Кубка Стенли – скучно втройне. Если вдобавок ко всему нет выхода в интернет – скучно бесконечно. До безумия чуть.    
               
     Даже RU TV, бывало, включал. Стыдно. Но не так стыдно, как из-за проклятых двойных каналов. Засыпаешь в одиннадцать вечера под нормальную, годную передачу про серийного маньяка, а просыпаешься в полвторого ночи из-за невыносимых мук азиатки, чем-то провинившейся перед парочкой вождей одного эфиопского племени с весьма извращёнными представлениями о мести. И вместо того, чтобы быть стойкой и сильной, и не подавать даже вида, что ей больно и неловко, эта Юго-Восточная блудница будит своими стонами не только меня, но ещё и всех остальных в квартире…      
               
      Все совпадения не случайны и умышлены.   


                ПОПРОШАЙКА СНОВ


     Через пару дней пропали все звуки. Она просто перестала что-либо слышать. Пропали речь, шум проезжающих машин и ветра, лай собак и чириканье птиц. Фильмы для неё стали цирком, клипы – балетом, а люди – рыбами. Жизнь в отсутствии звуков невероятно скучна, поэтому ей постоянно хотелось спать. Но Никки не любила спать. Она считала, что мы живём всего один день и, заснув, мы умираем.   

     «Наше тело рассчитано всего лишь на двадцать, может тридцать часов работы. Это и есть наша миссия, мы разнорабочие механизмы в какой-то странной и запутанной системе. После этого мы подлежим обязательной утилизации в землю. Но нам этого никто не говорит, иначе начнётся всеобщая паника и анархия. Кто захочет провести свою короткую однодневную жизнь в строгом послушании и ожидании всего хорошего, которое будет когда-нибудь потом, завтра, например». Поэтому Никки еще с раннего детства старалась проживать свой день до самого конца, максимум событий и интриг в минуту времени. Она никогда не ложилась спать, она падала на кровать без чувств и каких-либо остатков сил после пары дней непрекращающихся похождений.               
               
      Но несмотря на это, она не была распущенной девушкой. Наоборот, она была очень даже трогательным созданием. Она могла прийти на грустный фильм и разреветься еще до его начала, во время рекламных анонсов, успокоиться, а затем снова разреветься во время начальных титров. Но она не была плаксой, никто из её завистников и завистниц, которых было значительно больше, никогда не видел её слез. Она не позволяла себе быть слабой рядом с этими людьми, они были этого не достойны. Она всегда улыбалась детям и излучала добро такими огромными вспышками, что ночью рядом с ней было всегда намного светлее, чем с кем-либо ещё. Зло вокруг неё просто не могло выжить. Когда она шла навстречу плохому человеку, тот всегда стыдливо переходил на другую сторону дороги, опустив свою пустую голову вниз.       
               
      А теперь ей приходилось каждое утро, на протяжении недели сидеть в жизнерадостных больничных коридорах среди источающих счастье людей и ожидать своей очереди услышать, что белые люди и сами не знают, в чем дело, и помочь ей они ничем не могут. Решив бросить это невеселое занятие, на следующее утро Никки никуда не пошла. Она проснулась и отправилась в своей забавной и красочной, как комиксы про супергероев, пижаме готовить себе завтрак. К несчастью для себя она осознала, что больше не ощущает запахов готовки. Да и вообще никаких запахов теперь не чувствует. Дезодоранты, сигареты, кофе, цветы – всё это перестало для неё существовать. Дальше – хуже. Съев свой завтрак, она не почувствовала абсолютно никакого вкуса. Ни соль, ни сахар, ни перец не смогли расшевелить ее рецепторы. Девушка даже отпила немного уксусной кислоты, но всё равно ничего не ощутила.   
               
      Как будто её организм отказывался работать в прежнем режиме, что-то неумолимо и методично отключало ее от это реальности. Она перестала слышать, ощущать запахи и вкусы. Всё, что ей оставалось – это смотреть на окружающий мир, пытаться его понять и наслаждаться объятиями этого молодого человека, внезапно ворвавшегося в ее жизнь на полной скорости. Всю следующую неделю она провела вместе с ним. Казалось, за это время они побывали везде, где только можно. И всегда вдвоем, взявшись за руки. Они падали вниз головой с огромного шумящего водопада, гуляли по дремучему лесу в окружении толпы белочек, подносящих им орешки, выбежали на лёд во время шестого матча Boston vs Vancouver и даже успели совершить побег из тюрьмы строго режима, просочившись сквозь отверстия в вентиляционной решётке, расположенной на потолке камеры. 
    
      Она не могла слышать, что он ей говорит. Не могла слышать и то, что ей говорят другие. Она могла поболтать только сама с собой. Она пыталась разобраться в себе, понять, что с ней происходит. Думала о своих знакомых, почему они ей не нравятся, дело в них или в ней. Почему люди всегда куда-то спешат, и действительно ли так им важно туда успеть. Почему люди стараются всячески подминать друг друга под себя. Почему люди не позволяют быть себе счастливыми, обзывая это слабостью. Кто способен позволить себе жить сегодня, а не создавать себе условия для жизни когда-нибудь потом, завтра или на следующей неделе. И в какой момент времени и почему она стала одной из представительниц этого серого фронта.   
         
      Впервые она была настолько честна сама с собой. Перед ней как будто открывался новый мир, не такой холодный и уже не такой пустой. Ещё Викки думала о нем, откуда он взялся, и надеялась, что он никуда не денется. Вспоминая об их совместных приключениях, она засыпала лишь под самое утро, плотно закрыв шторы. Поспав всего пару часов, она торопливо завтракала, отчаянно боролась со своими узкими джинсами и шла к нему на встречу, улыбаясь по дороге всему городу. Начиналась новая эпоха в её жизни. Однако первым, что она увидела в своей новой жизни, был белый больничный потолок.


                БОЛЬНИЦА


     Погода была прекрасная, и врачи решили провести операцию на свежем воздухе. Санитары ловко и на скорость вывезли пациента во внутренний дворик больницы, едва не опрокинув каталку на бок в одном из резких поворотов. Больной находился без сознания. Пациенты в окнах больницы и жители близлежащих домов, расположившись на крышах, с нетерпением ожидали начала операции.      
               
     Когда все зрители удобно расположились, врачи решили приступить к лечению. Доктор первым делом занялся волосами Джима, потому что их отвратительная форма мешала сосредоточиться ему на лечении. Медсестра, в свою очередь, занялась его ногтями и бровями по той же самой причине. Теперь, когда спасителям ничего не мешало, можно было приступать. Док сделал два небольших надреза от ямочек на щеках Джима к уголкам его губ. «Вот видите, наш дружок улыбается, теперь ему намного лучше. Сигарету. Снимок». Одна из ассистенток аккуратно взяла бычок зажимоми поднесла его к губам Дока. Тот сделал глубокую затяжку и мастерски выпустил дым  обратно ей в лицо. Другая ассистентка сфоткала его с пациентом и побежала обновлять аватарки их обоих, Джима и доктора.

      Грязно-серо-белый кот медленно подошел к доктору и нежно потерся о его ногу. «Ну что с тобой поделаешь, мерзавец», - заулыбался Док. Четким движением руки он отрезал Джиму ухо и кинул этому милому блохастику, тот заорал. Нет, не кот, а больной, который пришел в себя. «Срочно, анестезию, нашему парню становится хуже. Плеер». Четверо здоровенных амбалов взяли Джима за руки и за ноги и начали тянуть изо всех сил вниз, чтобы зафиксировать тело, упираясь ногами в каталку. Медсестра принесла плеер, надела Доку огромные наушники и включила Travis - Sing, чтобы он не отвлекался на крики заболевшего.

     «Сестра, расстегните ему куртку и рубашку, будем спасать бедолагу. Штаны и кроссовки можете оставить». Она расстегнула молнию на куртке, разорвала руками футболку и, сколько смогла,  повырывала руками волосы на груди Джима. После этого доктор сделал один глубокий надрез куском заточенной большой берцовой кости его славной покойной жены от горла и до самого пупка. Затем он запустил свои руки к нему в клетку, взялся покрепче и открыл пациента взорам широкой общественности. «Так, посмотрим. Сердце наместе, почки две, печень на месте. Ребра, так, 1,2,3…7…34, хорошо. Легкие, кишки, желчный пузырь. Что ж, мне всё ясно». 

      Он вытащил свой карманный блокнотик, нарисовал в нем диагноз одной сплошной волнистой линией на 4 строчки, оторвал этот лист и кинул его Джиму во внутрь. В диктофон проговорил «Мыслис Вульгарис» и бросил его туда же следом. «Ну что ж, спасти не удалось. Прощайтесь». Тут же во внутренний мир к нашему мученику полетели использованные перчатки, бахилы, шапочки ассистентов, монетки на счастье, листья с земли, кто-то даже не удержался и чихнул туда. Мальчишки, сидевшие на деревьях над местом операции, кидали во вспоротое брюхо  Джима надкусанные яблоки и груши. Док поднял с земли кота, держащегов зубах ухо Джима, и опустил внутрь, заботливо укутав его в кишки, после чего застегнул молнию на куртке больного. Двое санитаров с детской игривостью покатили каталку с телом вниз по улице, в сторону мясной лавки, оставив за собой маленький аккуратный кровавый след.            
                ;
      После этого доктор лег на спину прямо на землю и расстегнул балахон. «Что-то в животе урчит. Сестра, не посмотрите?» Медсестра взяла свои маникюрные ножнички и сделала ему два небольших надреза от углов губ до центров щек. «Коктейль. Помаду. Снимок. Петарды»,- прокомандовала она. «И принесите мне методичку по тантрической хирургии, скорее». Стажер на должность анестезиолога взялся исполнить это важное поручение. Для этого необходимо было всего лишь  подняться на третий этаж в библиотеку и выписать на себя это пособие. Это был его первый день в больнице, он изо всех сил старался проявить себя. Накануне вечером он наткнулся  на объявление в местной газете, в котором сообщалось о начале конкурса на должность ассистента хирурга в шикарнейшей пятизвёздочной больнице, где всё включено: уход, питание, разрезание и захоронение. Тем же вечером он позвонил и договорился о собеседовании, но проспал и пришёл уже к разгару операции по спасению Джима. И вот ему выпала возможность помочь Доку и реабилитироваться в глазах своих коллег, ему была нужна эта работа.   
         ;
      Он зашёл в больницу через приёмный покой. На проходной сидел старый худющий священник с ввалившимися щеками, то ли от голода, то ли от времени. Он крестил всех, кто сюда заходил, своим особым распятием. Это была маленькая тряпичная игрушка, маленький коричневый медвежонок, он нашёл его в мусорной ведре в собственном доме. Он водил его своей костяной рукой вверх, вниз, влево, вправо,вверх, влево, вниз … влево – и так пока не скажешь ему «Может хватит?». Потом он обливал гостя с головы до ног святой водой из ржавого жестяного дырявого ведра, которое стояло у него под столом. Так он изгонял  из наших грешных душ ослабевших демонов, освобождая место для новых. 
 
      В холле висели картины, много картин, вот только все они располагались неровно, завалены то вправо, то влево. Некоторые были настолько сильно завалены в одну из сторон, что они скорее были перевернуты на 180 градусов, нежели висели неровно. В рамах были рентгеновские снимки переломанных костей, групповые фотографии с пациентами морга, курица со скальпелем вместо головы. Больной выходит из себя и окна четвертого этажа. Струя крови из сонной артерии неверного мужа двигается по параболе, ветви вниз. Медсестра, охваченная пламенем с головы до ног, несёт на подносе стакан холодной воды. Рыжий кот отказывается есть оторванный палец, горделиво отворачивая морду. Главврач раздаёт своим пациентам шаблоны завещаний, делая утренний обход.;

      Стараясь не смотреть на всю эту чепуху, он прошёл дальше. На втором этаже была операционная. Он заглянул во внутрь, благо там нигде не было дверей, только одни проёмы. На первой койке лежал гончий пёс с острой мордой и холодным носом, лапами вверх, медсестра обмазывала ему живот йодом, подготавливая к операции по пересадке почки. Рядом на ещё одной койке лежал загрязнённый бомж в шести куртках и огромных башмаках. Пёс решил отдать свою почку бедняге, которого он подобрал на свалке. Бедолага так жалостливо посмотрел на пса, когда тот пробегал мимо мусорки, что он не смог удержаться и взял его к себе в конуру. Он накормил его собачьим кормом, дал попить с миски, выгрыз ему всех вшей с головы и зализал раны. Когда его сука пришла домой и увидела его нового друга, то закатила ему неслабый скандал, поставив его перед выбором. Заметив тень некоторого сомнения в глазах своего пса, она схватила в пасть щенков и ушла к маме, той ещё суке. Уже наследующий день, в наспех организованной свадьбе, она вышла замуж
 за породистого боксёра.

      Но время не ждало, надо было бежать дальше. Лестница на третий этаж была необычной. Если вообще это слово можно здесь применять. Ступенек не было, был гладенький отполированный подъём наверх. Перил тоже не было, на стенах красовались следы от чьих-то зубов. Попытавшись  забежать наверх, он через пару минут понял всю тщетность своих усилий. Чуть дальше по коридору был лифт, он зашел в него. Двери закрылись, на полу валялись какие-то разлагающиеся  кубики, от которых сильно несло. Через дырку в потолке на проводе кто-то спустил сенсорный дисплей, на экране неоновыми буквами загорелся вопрос: «Кого ты выберешь?» На экране зажглись фотографии трёх девушек, которых он очень хорошо знал, и включился таймер пяти секунд. Он так и не смог никого из них выбрать за это время. Вопрос и счётчик погасли, фотографии девушек остались, поверх них кто-то начал писать предложение. «Ты слишком долго ждёшь, так может и жизнь закончиться».Через несколько минут, наполненных задумчивостью стажёра, монитор подняли куда-то в темноту, дыру закрыли. Сразу же после этого стенки, пол и потолок начали потихоньку двигаться к центру лифта, формируя из нашего молодца ещё один вонючий нерешительный кубик.


                БЛИЗНЯШКИ
               
                .      
      Его разбудила сильная головная боль. Очнулся, огляделся по сторонам, постарался вспомнить, где находиться. Левая нога была забинтована, спина болела, ссадины на руках. В тело включено, наверно, с десяток разнообразных капельниц. Вся комната была начинена разнообразными надписями, написанными разными почеркам, разными цветами и способами, и по-видимому, разными людьми. Помадой - на зеркале, корректором –на окне, зажигалкой – на потолке, кровью – на стенах, гвоздём – на полу. По мере того, как солнце вскарабкивалось всё выше, количество надписей, которых Крис мог бы разглядеть и прочитать, становилось всё больше. 

     «Бросить курить. Оказаться под ножом хирурга. Пройти Battletoads. Пробежать марафон. Попробовать LSD. SweetTeenTwins». 

      День, он проезжает две пары рельс, въезжает в город. Джеки, девушка, лежащая рядом, сидит справа и что-то рассказывает. Он старается ее не слушать. Крис обгоняет останавливающийся автобус, выезжая на полосу встречного движения. За рулём машины, двигающейся ему на встречу, сидит Мэри. Рядом с ней сидит этот мерзкий Джим, смотрит ему прямо в глаза и довольно улыбается. Крис пытается вернуться на свою полосу, но руль заклинивает. Спустя пару секунд происходит лобовое столкновение. 

     «Что делать, когда просыпаешься ночью у себя дома, а на тебя стоят и смотрят незнакомые тебе люди? Что делать, когда вечером решаешь искупаться, доплываешь до буйка, и в этот момент тебя начинает за ногу тянуть вниз чья-то рука? Что делать, когда идешь домой, и тебя окружает свора бродячих собак, рычит и подходит всё ближе, смыкая кольцо? Что делать, когда выходишь ночью на балкон покурить, смотришь с высоты вниз и возникает непреодолимое желание спрыгнуть вниз?»

      Стены палаты были явно не новыми, повсюду были разломы и небольшие трещины. Было похоже на некую бетонную нервную систему с множественными рецепторами и нейронами. Было всего одно небольшое окошко, располагалось он почти под самым потолком, так что посмотреть в него было довольно проблематично. Хотя всё равно Джим не мог подниматься с постели. На полу было сантиметров пятнадцать мутной морской воды с водорослями, песком, мелкими рыбками и медузами. Люстры не было, комнату периодически освещал
 только свет из окна.

     «Будь собой. Будь лучше. Бросай дальше. Проявляй инициативу. Ищи решение. Старайся успеть. Не прощай. Не верь. Не слушай. Обманывай. Настаивай. Испытывай. Издевайся. Добивайся вопреки. Иди наперекор. Плыви против течения. Отрицай. Стань настоящей скотиной. Сдохни в одиночестве в своей собственной золотой ванне. Никто не расстроится»
 
      На место аварии прибывает Скорая Помощь.Толпа зевак собирается вокруг и ждёт. Обе машины разбиты вдребезги, но все участники ДТП живы. Их извлекают из металлолома и под шум сирены увозят в больницу. Мэри и Крис находятся без сознания. Первым на операцию отправляют Джима. К сожалению, спасти его не удаётся. Более того, следом умирает и хирург,так что пострадавшим в ближайшее время оказать помощь никто не сможет.

     «Как не сойти с ума, когда в первый раз просыпаешься рядом с любимой девушкой? Как сойти с ума, когда с твоей любимой девушкой просыпается еще кто-то. Почему у людей разный цвет глаз, и действительно ли они смотрят на мир по-разному? О ком она думает, когда ложиться спать? Почему она? Почему я?»

      Поворочав головой по сторонам, он замечает рядом с собой двух девушек. Они также сильно помяты и частично завернуты в бинты. Это Мэри и Джеки, сестры-одногодки. Они сидят на своих кроватях, скрестив ноги, и о чем-то увлеченно разговаривают, кидая рыбкам комочки хлеба. Наверняка, жалеют этого проклятого Джима. Поганец умеет привлечь к себе внимание, этого у него не отнять. Подумаешь, умер. Странно, но в палате нет двери или какого-либо еще входа. « И как, интересно, мы сюда попали, через окно что ли нас занесли?»То ли ему показалось, что он задал им этот вопрос в полный голос, то ли слух начал ему отказывать, но никакого ответа от них он не услышал. Они болтали между собой до самого заката, а потом и в полной темноте. Под звуки их голоса, он закрыл глаза и попробовал уснуть. Однако с закрытыми глазами их образы становились только ярче.

     «Я кроткая серая мышь. Я частичка всего окружающего и его неотъемлемая составляющая. Я отказываюсь от всех своих глупых желаний, прежде крадущих мой покой. Я  рад каждому новому восходу как солнца, так и луны. У меня нет злобы на окружающих меня людей, они просто такие, какие они есть. Я никуда не спешу и никуда не опаздываю, я точно там, где и должен быть. Меня не радуют и не расстраивают события, происходящие в моей жизни, я их принимаю как данность. Я нахожусь в состоянии абсолютной гармонии, моим жизненным силам нет конца»

      Когда он проснулся на следующий день, в палате была только Джеки. Красивая милая стройная девушка. Несговорчивая. Несмотря на то, что они общались, она никогда не рассказывала ему ничего личного.И не потому, что в её жизни мало что происходило, а потому, что это его не касалось. Девушка была со сложным характером, но это были не её проблемы. Джеки была притягательной. Она ему нравилась, но в течение всего дня он хотел увидеть Мэри. 

     «Весь окружающим меня мир - оболочка, в которой я существую – это всего лишь производная моего внутреннего мира, моя объемная фантазия. И все перемены, которые происходят в нем: революции, катастрофы, природные катаклизмы – происходят из-за перемен в моем настроении. Для достижения счастья мне не нужно ничего из внешнего мира – ни вещи, ни люди,не события. Все детали головоломки счастья заключены во мне и моя задача собрать их все воедино в правильной последовательности и закончить тем самым свой бег»

      Когда он вновь проснулся наследующий день, в палате была только Мэри. Очаровательная высокая брюнетка. Молчаливая. Не смотря на то, что он очень мало общался с Джеки, с Мэри не было и этого. А жаль. Вероятно, они всё-таки отличались друг от друга. Хотя он и сам не любил тратить время на тех, кто ему не был интересен. Мэри была загадкой. Она ему нравилась, но в течение всего дня ему не хватало Джеки. 

     «Палач произнёс тост на похоронах казненного. Ожесточенный спор с глухонемым продолжается уже третий час. Тень ботаника, прошедшего на улице мимо любимой девушки, раскраснелась от смущения. Он идиот, но понять этого он, увы, был не в силах. Подъезды, как никто иной, понимают и умеют хранить секреты любви, свидетелями которых
они явились»

      Проснувшись ночью, он понял, что лежит на больничной койке в этой вонючей больнице в полнейшем одиночестве. Не было ни Мэри, ни Джеки. Он был бы даже рад видеть Джима. Но никого не было. Куда подевались все люди? Сколько людей посетило эти стены? Сколько сердец перестало биться на этой кровати? Сколько напуганных глаз услышали здесь свой приговор, вынесенный небесной канцелярией и озвученный доктором? Кто и когда объявит вердикт?

     «Цунами уносит в море десятки тысяч маленьких напуганных японцев. Пассажирский самолет совершает вынужденную посадку в завод по переработке сжиженного газа. Поезд сходит с рельс и срывается с обрыва в пропасть. В Африке и Юго-Восточной Азии ежедневно от голода и нехватки питьевой воды умирает по пятьсот человек. Террорист-смертник, принявший ислам, подорвал себя и того парня, который ислам принять отказался. Маленькая девочка упала с велосипеда, поцарапала коленку и ревёт. Уточка перевела своих утят через дорогу»

      Обречённость растеклась по всему его телу, осев где-то в горле. Он больше не мог находиться в этом склепе. Невозможно было больше выносить эту тишину, наполненную чьими-то немыми криками и всхлипами нахлынувшей обречённости. Он встал с постели, кое-как взобрался на окно, разбил его и выбрался наружу. Мысли подобно пулям проникали в его голову со всех возможных сторон и направлений, приводя ее в состояние полнейшей негодности. Крис молча побрел в сторону моря, он хотел покинуть это место, покинуть навсегда.

     «Чем Джим лучше? Где сейчас Мэри? О чем сейчас мечтает Джеки? Как разучиться об этом думать? Существуют ли вообще ответы в принципе?»


                ГОРОД


     Этому городу не хватает только толпы жирных уродливых клоунов, танцующих на площади, и ряженных в карнавальные костюмы трансвеститов, смело шагающих по центральной улице. Не хватает еще пары глиняных фонтанов, бьющих потоками грязи на десятки метров вокруг себя, в толпы веселящихся бомжей. На тротуарах повсюду валяются использованные прокладки, шприцы, бутылки и тесты на беременность. Елочки наряжены пустыми пачками из-под сигарет, порванными пакетами, поношенными презервативами и фрагментами непереваренной шаурмы.

     Здесь голуби без остановки самозабвенно гадят на головы прохожим. Коты ловят и раздирают голубей на части, собаки догоняют кошек и съедают их без остатка. Люди, в свою очередь, прямо на улице отстреливают всех подряд без особого разбора. И всё это так и остается лежать на своих местах и неторопливо гнить, потому что никто здесь ни за кем ничего убирать не намерен. Разве что ветер изредка приберется. 

      Чтобы добраться до этого города, необходимо почти час всматриваться в пустые поля, перекошенные дома, болота, леса и кладбища. Такая картина удручает, поэтому неудивительно, что уже на полдороги половина смельчаков, решивших приехать сюда на пикник, уже морально сломлена и размазана по своим сиденьям. Многие из них, предчувствуя скорое прибытие, начинают кричать и биться в истерике, захлебываясь в собственных соплях и откровениях. Они кидаются на водителя, душат его, бьют его по голове, целуют ему ноги и умоляют остановить. Но водитель ничем помочь им не может, он никуда их не везет. Город сам надвигается на них.

      На въезде в город стоит табличка «Тупик» и нарисован огромный яркий приветственный плакат. «Молодая девушка в черном коротком платье лежит на асфальте с открытыми глазами и смотрит в небо. Лежит она в луже собственной крови, у неё оторваны обе ноги чуть повыше колен, на шее затянут шарфик из колючей проволоки. Рядом с ней сидит на коленях парень, без майки, в одних шортах. Всё его тело, руки, лицо в мелких кровоточащих порезах. Глаза также расцарапаны, из них течет кровь. Он придерживает её голову руками, смотрит ей прямо в глаза и напевает грустную мелодичную песенку». Внизу красуется надпись: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ И СЧАСТЛИВОГО ПУТИ».
 
      Половина строений в городе находится почему-то в состоянии развалин. То ли здания разрушили фашисты при отступлении в леса, то ли они никогда и не были достроены до конца. Бесконечные-бесконечные-бесконечные-бесконечные заборы как сорняки растут из земли повсюду. Каждое утро, вне зависимости от дня недели, уставшая армия ползёт на четвереньках вдоль этих заборов до пунктов выдачи звенящих лекарств толстой продавщицей, которая их, конечно, понимает.

      Крис вышел на набережную, чтобы оценить всю многофункциональность этого места. Море здесь служит и солярием, и баром, и туалетом, и брачным ложе. Последний раз плюнув вниз с моста, он пошел в сторону вокзала, настала его очередь пропасть. Мысли продолжали разрушать мозг. 

     «Вот так ходить вдвоем и думать обо всём подряд. Подзывать к себе котов и собачек, смотреть на цветущие деревья, общаться с проходящими мимо людьми, пинать камешки. Смотреть, как ты мило улыбаешься, опуская стеснительно голову вниз. Обсуждать все последние новости и сплетни, смеяться над глупыми прохожими, вместе. Спешить на встречу с тобой и с неохотой отпускать тебя в пустоту подъезда поздно вечером. Звонить тебе без всякой на то причины, желать спокойной ночи и вставать в шесть утра просто для того, чтобы первым увидеть, как ты выходишь на улицу.

     Вот только нет этого ничего. Ни звонков, ни прогулок, вообще ничего. Только старое фото на рабочем столе. А вокруг у всех  всё так хорошо, всё так складно. Каждый день приходится видеть вокруг себя эти счастливые лица, эти довольные физиономии, которые считают себя ставленниками бога на земле. Они знают, что в жизни всё очень просто и  закономерно, ведь у них всё сложилось. У них есть всё, поэтому они ничего не ценят. Такие бояться только двух вещей – подхватить что-нибудь от очередной купленной им проститутки и перемен. Проходящие мимо счастливые парочки, упорно не желающие обращать внимания на собственное уродство, убивают в конец. Конечно, не хорошо завидовать чужому счастью, но зато я не курю. Как говорится: «Сытый голодного не понимает, а голодный сытого вообще ненавидит».

     В такие моменты хочется, чтобы просто пошёл дождь. Чтобы тяжёлые фиолетовые тучи заволокли всё небо, чтобы ни один луч солнца не смог добраться до земли. Здесь нечего освещать. И пусть дождь льет целый день, а ночью пусть будет непрекращающаяся гроза. Пусть раскаты грома вынесут нахер все окна, а молнии осветят каждую спальню, чтобы эти довольные лица обратили внимание, какие чудовища лежат с ними рядом в одной постели. И дождь не закончится ни завтра, ни через неделю. Пусть затопит все улицы и дороги, да так, чтобы даже машины не смогли проехать. Тогда все эти счастливчики будут вынуждены остаться дома и всё своё время проводить со своими половинками, постепенно сходя с ума от понимания собственной никчёмности и от невозможности скрыться от обоюдного вранья и притворства.

     Пусть реки выходят из берегов, пусть поднимутся ураганные ветра, пусть гибнут урожаи, пусть грязь и отходы фонтанами бьют из канализационных отверстий, пусть сырость заберется в каждый дом и каждую голову. Пусть серая обреченность проникнет в каждую грудную клетку и прольётся дождём из некогда красивых и лучезарных глаз в пальцы рук. Пусть город станет навечно тёмным и мрачным. Пока однажды не зазвонит телефон, не высветится неизвестный номер и на слово «Да» нужный голос не ответит «Привет»


                ПОКИДАЯ (?) ПРИЮТ ФАНТАЗИЙ


     Закрыв глаза, Крис почувствовал себя гораздо комфортнее. Усталость сама просто-таки захлопнула их. Вот если бы еще уши можно было захлопывать подобно глазам. Но нет. Он слышал какую-то старую мелодию мобильника, разговор ни о чем двух женщин, спор пары мужчин, слышал гул мотора. Девушка в белых колготках сидит рядом и заигрывающе гладит его по ноге, поднимаясь постепенно всё выше и выше. В это время её парень за всем наблюдает, в его глазах ярость, кулаки сжаты. И если бы не тот несчастный случай, в результате которого его парализовало, то он бы давно уже подскочил и прибил обоих. Но, увы. Его беспомощный гнев лишь служит отличным сопровождением их озорной игре в мимолётное увлечение. В это время водитель резко поворачивает направо и Крис открывает глаза. 

      Невероятно, но он опять въезжал в этот город. Еще пять минут назад он сел в автобус и ,казалось, уезжал отсюда навсегда. Он не мог поверить своим глазам. Сойдя с автобуса, он пошёл к месту своей недавней аварии. Пока он шёл, он успел подумать, что, вероятно, сходит с ума. Придя на то самое место, он стал замечать, что движение на дороге начало постепенно замедляться. Замедлялось он до тех пор, пока машины не стали двигаться со скоростью всего лишь пару метров в минуту, а люди как будто и вовсе остановились. Он увидел, как его машина начала обгонять автобус, еще целая, за рулём был он. Но вот Джеки рядом с ним не было. Навстречу ехала та же машина, что и во время аварии. Они медленно надвигались друг на друга.

      Он также увидел, что во встречной машине сидит только одна девушка, Джима рядом нет. Приглядевшись, он понял, что это не Мэри. Но вот кто эта девушка, он не знал. Он смотрел на неё не отрываясь, но не мог узнать её. Он смотрел на неё не отрываясь как с тротуара, так и из пока еще целой машины. Никки также с интересом смотрела на него, пытаясь понять, откуда она может знать этого парня. Так они и не смогли оторваться друг от друга, пока их машины не поцеловались за них. 

      Спустя девять дней после аварии Крис вышел из комы, он находился в местном отделении реанимации. Когда врачи поздравили его с возвращением с того света, он вспомни, где и с кем он был всё это время. Рядом с ним лежала девушка, вторая участница аварии. Никки до сих пор находилась в коме. Посмотрев на неё снова, он отметил для себя, что она очень даже ничего. Пока Крис вновь пытался оторвать от неё свой взгляд, он почувствовал, что его сердце стало сокращаться значительно интенсивнее, а в груди стало горячо. Вскоре он договорился с санитаром, чтобы тот сдвинул их кровати так, чтобы он мог держать её за руку. Всю неделю он болтал с ней, рассказывал ей истории из своей жизни, из жизни его друзей и истории не из жизни тоже. Рассказывал про всякие водопады, леса и белочек, хоккей и американских матерых уголовников. Ему было приятно быть с ней рядом, пусть даже она была без сознания. У него было чувство абсолютной уверенности в том,что своим вниманием и заботой он помогает ей. 

      Брат Никки  постоянно приходил к ним, приносил всякие лекарства, салфетки, напитки. Он был очень признателен Крису за то, что тот пытается помочь его сестре, пусть и так своеобразно. Сегодня утром он принёс её ноутбук, чтобы Крис мог посмотреть там её фотографии, взглянуть на неё прежнюю. Брат не смог сдержать слёзы, говоря это, и вышел. Вероятно, он думал, что его сестра уже никогда не поправиться. Глупый. Крис целый день не выпускал этот ноутбук из рук, продолжая разговаривать с Никки. 
 
     «Я уже целый час сижу перед монитором и, не отрываясь, смотрю на твоё фото. Ты сидишь возле какой-то обшарпанной стены с попытками граффити. Место – настоящая дыра, лестница состоит всего из двух ступенек, штукатурка больше на полу, нежели на стенах, углы навечно желто-влажные. Но с тобой это место не дыра, теперь это музей андеграундного искусства. Солнце отражается от твоих пока ещё светло-русых волос, ты привычно мило улыбаешься фотографу.

     Разве я многого хочу? Просто иметь возможность достать тебя из монитора и положить рядом с собой. Просто обнять, поцеловать, почувствовать себя с тобой одним целым. Хочу, чтобы на некоторое время все люди к чертям свалили с этой затыканной ими планетки. Хотя мне и так до них такое же дело, как и им до меня, но всё равно, пусть проваливают. Хотя кто тогда будет обеспечивать этот город электричеством, продуктами, увозить мусор, шить нам одежду и ставить нам медленные песни на дискотеках. Тогда пусть на их месте окажутся бездушные зомби, просто выполняющие необходимые социальные роли. Они будут пожимать нам руки, спрашивать, как у нас дела,  водить автобусы, варить кофе и петь песни. Разве я многого хочу?

     К сожалению, как бы хорошо нам не было вместе, мы будем обречены на расставание. Страсть сбежит к другим, привычка – худший повод, чтобы быть вместе, а любви вообще не существует. Чтобы не накалять страсти и избежать взаимной ненависти, у нас будет возможность оживлять зомби, которые нам понравятся. Для этого будет достаточно лишь угостить их смачной пощечиной. Лично я сперва верну к жизни близняшек, ведь они нужны этой планете, они придают ей стройность. А ты, наверно, вернёшь Курта Кобейна. 

     Со временем мы оживим слишком много людей. Они будут нас всячески доставать, названивать, завалят мудрыми советами и будут оживлять толстых. Оно нам надо? К счастью, еще одна крепкая пощечина вернет их к беззаботной жизни овоща. Их и тебя. А потом и меня, конечно же, ведь одному существовать невозможно. Земля вернется к своему обычному состоянию. Всё вернётся на свои места. Ещё одно путешествие по тупиковой дороге на полной скорости будет закончено. А пока...»

      Неожиданно он почувствовал, как его руку сжали. Продолжая лежать на кровати, он повернул голову в сторону Никки. Она пришла в сознание. Она также повернула голову в его сторону, сжала  его ладонь и посмотрела на него своими яркими зелёным глазами. В такие моменты время из солидарности всегда чуть-чуть приостанавливается. 


                * * *


     Так что же значит, не было никакого Джима? Джеки, Мэри? Никки? Кем они были? Этот странный город? Больница? Что вообще значило? Больное восприятие окружающей реальности? Неосознанные комплексы и желания вытесняли настоящих людей? Или вытесняют? 
 
               
                КОНЕЦ