Розовый

(кукла)

Он шел по коридору, старательно глядя себе под ноги. Я стояла к нему спиной и не видела его, но точно знала, что он не хочет даже слегка коснуться моего силуэта взглядом. Закрыв глаза, я могла представить каждое его движение. На секунду мне показалось, что вот сейчас он подойдет и обнимет меня. Пустота вокруг меня стала напряженной. Еще немного и она взорвалась, впиваясь в мое тело тысячами осколков. Нет ничего больнее осколков пустоты. Его шаги отдавались в моей грудной клетке глухими тяжелыми ударами. Зажать уши и вырвать сердце, чтобы исчезло это эхо. Он свернул за угол и только тогда поднял голову. Наверное, еще вздохнул с облегчением.
Шаги не удалялись. Не стихали. Я обернулась и опустила взгляд. На середине комнаты стояла ухмыляющаяся кукла с розовыми волосами и топала ногами, старательно попадая в такт его шагам. Я закрыла глаза, тряхнула головой, открыла. Кукла исчезла, только какая-то тень метнулась под кресло.
Я вдруг почувствовала себя такой же куклой, какая мне только что привиделась. Хожу, ухмыляюсь, чем-то занимаюсь, но исчезаю, развеиваюсь, будто морок, стоит кому-то присмотреться ко мне более внимательно. Мне мучительно захотелось, чтобы кто-нибудь недоверчиво глянул на меня, тряхнул головой, и я растворилась в воздухе, стала тенью… тенью…
Розоватые тени зашевелились на полу. Глянцевая пластиковая рука махнула мне на прощание и исчезла под креслом. Я присела на корточки, чтобы туда заглянуть. Но обнаружила только пыль, паутину и смятый клочок бумаги. На бумаге были цифры – чей-то номер телефона? – и буквы «К.Б.». Я зачем-то положила бумажку в карман.
Несколько часов спустя, медленно шагая по центральной улице, я увидела растянутый над тротуаром светло-розовый плакат «Спектакль «Кукла Боль». Первое и последнее представление в вашем городе. Не спешите! Все равно ничего не увидите! Увидит лишь тот, кто умеет смотреть». Помимо этого странного недоприглашения на плакате был номер телефона. Я сунула руку в карман. Откуда у меня под креслом взялся клочок бумаги с тем же номером? «К.Б.» - «Кукла Боль»? Бред какой-то…
Я швырнула измятую бумагу в ближайшую урну, спустилась в подземный переход. На ступеньках лежал розовый бант. Я хотела его поднять, но не смогла. Эту невозможность я ощутила как несвободу. Еще вчера, я была в этом уверена, я смогла быть поднять этот бант. Сегодня же что-то мешало это сделать. То, что кажется окружающим людям нормой поведения, правилом, усвоенным с детства, – не подбирать с полу мусор – стало для меня ограничением свободы. Кукла Боль. А теперь еще сартровские аллюзии бытия…
- Хочу уехать в Бразилию и выращивать в собственном саду герань, - сказав это вслух, я вдруг осознала, что именно этого хочу больше всего на свете. Перед моими глазами уже стояли аккуратные ряды пышно цветущих кустиков, я уже почти ощущала запах листьев, сухое тепло и абсолютную легкость.
В большой картонной коробке, выполняющей в переходе роль мусорного контейнера, что-то зашевелилось. Зашуршали целлофановые пленки и глянцевые буклеты косметических фирм. Я приостановилась, решив, что под всем этим сидит котенок. Но из-под разноцветного вороха появилась макушка куклы с волосами из тонкой розовой лески. Когда кукла показалась полностью, ее резиновые губы растянулись в злорадной усмешке. Она отвесила мне шутовской поклон. При этом ресницы ее круглых пластиковых глаз колыхались – верх-низ-верх-низ.
Быстрым шагом я вышла на поверхность. Кукла не отставала.
- Чего тебе? – не выдержала я.
- Ты со мной что ли разговариваешь? – удивилась кукла.
- С кем же еще? – недовольно парировала я.
- Ты так это сказала, будто нет ничего понятней и естественней, чем разговор со мной. Тем временем меня здесь и нет вовсе.
Я промолчала.
- Ты, конечно, говоришь про себя: «Как же нет, если я тебя вижу и даже говорю с тобой?». Посмотри на людей, идущих мимо. Разве они видят меня? – будто подтверждая ее слова, один из прохожих задел куклу ногой, и она покатилась по асфальту, громыхая полым пластиковым туловищем. Как ни в чем не бывало, она поднялась и пошла дальше.
- Ну и что ты хочешь этим сказать? Я сошла с ума?
- Нет.
- А что тогда?
Кукла подняла руку, ее немного шершавые – будто покусанные ребенком – пальцы ткнулись мне в ладонь. Под укоризненным взглядом ее качающихся при ходьбе ярко-розовых глаз мне пришлось взять ее за руку.
- Ты приглашена на представление, - ответила кукла таким тоном, будто это сразу все объясняло. – «Кукла Боль». Кстати, меня так и зовут.
- Боль? – я решила переспросить.
- Кукла Боль, - с ударением на первом слове повторила она. – Своего имени можешь не называть. Я в курсе.
Мы подошли к огромной луже. Кукле она была примерно по пояс. В единственном узком месте ее уже пересекали. Их было четверо – две девушки и два молодых человека – и они переговаривались жестами. Было видно, что в данном случае такой способ передачи информации их тяготил. Им приходилось все время останавливаться, дергать друг друга за рукава, чтобы обратить на себя внимание собеседника, и только тогда писать в воздухе узоры пальцами рук. Они уже почти прошли мимо меня, когда одна из девушек приостановилась и уставилась на куклу. В ее глазах засветилась радость. Девушка протянула к кукле руки, но потом вдруг увидела меня. Казалось, она обрадовалась еще больше. Кукла Боль встала между мной и странной девушкой и покачала головой. Девушка понимающе кивнула, улыбнулась мне и побежала за своей порядком отдалившейся от нас компанией.
- Ничего не спрашивай, - строго предупредила кукла. – Как она попала в этот город?… - совсем тихо добавила она.
- И не собиралась.
Мы свернули в темный переулок и долго петляли по дворам, о существовании которых я раньше лишь смутно догадывалась. В конце концов, мы зашли в тупик.
- Куда дальше? – спросила я.
- Никуда, - ответила кукла Боль.
- А зачем мы шли сюда? – удивилась я.
- Ты считаешь, что мы шли сюда с какой-то определенной целью?
- Разве нет?
- Может быть, да, а, может быть, нет, - кукла вертела головой, будто пытаясь найти кого-то или что-то.
- Почему у тебя такое странное имя?
- У меня вовсе не странное имя, - было похоже, что кукла готова обидеться. – Там, откуда я родом, это самое обычное имя. А вот твое – странное. Но я же не ставлю тебе это в вину.
- Да и я не ставлю тебе ничего в вину, - попыталась оправдаться я. – Просто поинтересовалась.
- Я – Кукла Боль, - повысила голос кукла. – Меня практически невозможно увидеть. Я появляюсь, только если чья-то боль – неважно, физическая или нет, - выходит за рамки разумного. Никто, часто даже я сама, не в силах предсказать, где и когда я появлюсь.
- Зачем?
- Что «зачем»? Зачем я появляюсь? Чтобы восстановить равновесие. Чтобы чья-то черная меланхолия не затянула в себя слишком много света. Чтобы показать верную дорогу. Чтобы оборвать существование того, кто не хочет или не может последовать этой дорогой.
- Нет… зачем ты говоришь это мне?
- Добро пожаловать на наше представление! – неожиданно радостным тоном воскликнула кукла. Она завертелась на месте цветным вихрем. Когда я оторвала от нее взгляд, темного тупика не было и в помине. Мы стояли под высоким куполом цирка. Мимо нас по арене ходили акробаты на ходулях, гимнасты в ярко-розовых и зеленых трико, Арлекины под руку с Пьеро, выплевывающие огонь и смеющиеся гимнастки. У меня голова пошла кругом от обилия блесток, фонариков, мишуры, воздушных шариков. Кто-то схватил меня за руку и потянул в невесть откуда появившийся хоровод. Волна веселья, счастья и любви подхватила меня и понесла куда-то вверх, к самому куполу, и затем еще дальше к синему, как истинное счастье, небу. Наверное, небо в Бразилии именно такого цвета…
- Скажи «нет» своей боли, - строго сказала кукла Боль.
- Нет! – громко и счастливо воскликнула я, в одной руке держа шарик, а в другой – огромный полосатый леденец на палочке. – Посмотри, какой розовый закат! О какой боли ты говоришь?
Кукла улыбнулась через силу, прижала руку к груди и, улыбнувшись, ушла.
Я же, совершенно счастливая и легкая, побрела домой. На освещенной одиноким оранжевым фонарем улице мне встретилась плачущая девушка. Казалось, ее печаль расходится от нее в стороны маленькими смерчами. Один такой смерч попытался подобраться ко мне.
- Ну, уж нет! – решительно сказала я и подошла к девушке. – Это тебе! – я протянула ей леденец. – Нечего омрачать себе такой чудесный вечер. Оглянись вокруг внимательнее. В этом мире столько чудес, а ты разводишь сырость…
Девушка нерешительно улыбнулась. Я привязала к наручным часам шарик и, сунув руки в карманы, пошла дальше. Вдруг в одном из карманов я обнаружила большой конверт. Вытягивая его наружу, я мимоходом удивилась, как он туда влез и откуда там взялся. На конверте смешными пузатыми буквами было написано мое имя.
- Открою дома, - сообщила я уже висящей в небе самодовольной полной луне. Ей, видимо, не хотелось спорить по пустякам, и она промолчала.
В конверте лежал нежно-розовый хрустящий билет на самолет. Бразилия. Рио-де-Жанейро. И большой такого же цвета, что и билет, чек на предъявителя на баснословную сумму. От переполнивших меня чувств я не сразу смогла вдохнуть. А когда смогла, ощутила запах сухого тепла и листьев герани. Запах моего нового счастья.
Я сидела в кресле-качалке на веранде, выходящей в сад, и любовалась растущими аккуратными рядами кустиками с пышными цветами. Где-то по другую сторону шара, на котором я имела счастье родиться, он шел по коридору, по привычке старательно глядя в пол. Я закрыла глаза и могла в точности описать каждый его жест и каждое его действие. Свернув за угол, он поднял голову  вздохнул. С тоской и сожалением. Мне искренне захотелось, чтобы кукла Боль дала в том маленьком красивом городке еще одно представление. Но она не делает исключений.