Печальный клоун

В черно-белом костюме, таком привычном, уже ставшем его второй кожей, с руками, испачканными в белом гриме, бледными и худыми, как у мертвеца, он сидел в маленькой гримерной перед зеркалом, добавляя последние, едва заметные, но такие важные штрихи своему отражению. Ярче глаза, шире улыбку, и вот уже из зеркала на него смотрел всем известный и многими любимый Печальный Клоун. Стоит ему слегка улыбнуться, и лицо его начинает излучать столько тепла, что ни один даже самый недовольный зритель не сможет устоять, и улыбается ему в ответ, улыбается вместе с ним. Но лишь только клоун загрустит, как уже никто в зале не может выжать из себя и подобия улыбки, что бы ни творилось вокруг него.
А грустить ему по роли положено чаще, чем веселиться, ведь его выход – прямо перед укротителями тигров, и без капельки, вишневого сиропа, из пальца Клоуна чудесного появления тигров на сцене не состоится. Вот уже несколько недель Клоун выходит к зрителям, к яркому свету, под громкие аплодисменты, и попадает в руки к своей напарнице, Медсестре, холодной, как первый снег, одинокой и прекрасной, как последняя утренняя звезда. Он протягивает ей иголку, за их беседой ни один не может следить без улыбки, а когда капелька крови падает в чашу – вокруг загораются десятки огней, и когда в центр уже можно смотреть без рези в глазах, Клоуна и Медсестры там уже нет, зато на тумбах сидят, изредка скаля зубы и помахивая хвостами, большие тигры.
Так было и вчера, и все трюки прошли как всегда удачно, и из-за кулис Клоун и Медсестра наблюдали, как дикие кошки послушно гуляют по арене, прыгают через обручи.… Как и всегда, в конце представления они вновь появились перед зрителями, что бы на прощание им улыбнуться.… Но, когда они сняли грим – произошло  необычное, Клоун умолял Медсестру позволить проводить ее до дома, и она согласилась. Их  прогулку через весь город и дружескую беседу не омрачало ничто, пока, стоя у дома Медсестры, Клоун не сказал: «Я люблю тебя»
- Ты снова шутишь, - рассмеялась Медсестра, и развернулась, чтобы уйти.
- Нет, постой, я не шучу! Я никогда не был так серьезен!
- В этом и заключается твой редкий талант, шутить серьезно. Иначе ты не имел бы такого успеха. Ну посмотри на себя. Сколько ролей ты уже исполнил? И все их ты играл вот так, с абсолютно серьезным видом, живя своей ролью, впуская ее в свою душу. Ты уже не помнишь, кто ты, какой характер у тебя самого…. А сейчас…. Сейчас твой новый герой влюбился в ту, с которой проводит каждый день 10 минут на сцене. Ему очень хочется ее согреть, найти разгадку ее холодности…. И мне жаль Печального клоуна…. А ты – лишь хороший актер, но, когда у тебя будет другая роль – ты забудешь и Клоуна и его любовь. Ты умеешь играть, а вот любить не умеешь. До завтра.
И она ушла, оставив Клоуна одного, и он еще не один час наблюдал, как включается и выключается свет в ее квартире, не в силах сдвинуться с места. А мимо проходили веселые люди, бросая на него сочувственные взгляды, не узнавая своего циркового любимца.
- Клоун, твой выход через 5 минут! И Медсестричка уже тебя обыскалась! – стук в закрытую на ключ дверь гримерной сменился стуком каблуков по паркету. Надо идти. Печальный Клоун еще раз оглянулся на зеркало, грустно ему улыбнулся и вышел в коридор.
- Прости меня…. Ну, за то, что я сказала вчера. Ты ведь не обижен? Мы остаемся друзьями?
 - Не беспокойся, все в порядке…. Идем, пора….
И через минуту, под громкие аплодисменты, он вышел в центр арены, где уже сидела Медсестра, примеряя на свое лицо маску холодной отчужденности и ласкового безразличия. Он улыбнулся ей, как улыбаются доброму другу перед долгой разлукой.
- Итак, мой дорогой, на что вы жалуетесь сегодня?
- Ни на что, Медсестра, ведь вы все равно не умеете склеивать разбитые сердца. – зал напряженно затих, а брови Медсестры на мгновение удивленно поползли вверх.
- Что за самодеятельность? – не убирая с лица сочувственное выражение поинтересовалась напарница, и громко добавила, - Кто же поставил вам такой страшный диагноз?
- Сегодня в плане изменения, неужели тебе не сообщили? Это ведь наше с тобой последнее выступление! Ладно, импровизируй по ходу, - оттараторил ей почти в самое ухо Клоун, выкладывая на стол две половинки фарфорового сердечка, - Такие диагнозы не сообщают, Медсестра, их чувствуют самостоятельно!
- Какой ужас! С вашим сердцем срочно нужна что-то делать! – ужаснулась Медсестра, взяв себя в руки.
 - Не старайтесь, медицина здесь бессильна! – Клоун картинно закатил глаза.
- Медицина не может быть бессильна! Я прямо сейчас вызову нашего лучшего хирурга, а пока – протяните руку, мне нужно взять у вас капельку крови. Не бойся, это совсем не больно… - только закончив фразу, она вспомнила, что Клоун не отдал ей иголку.
- Какое дело до боли тому, у кого разбито сердце? – Клоун замолчал и вместе с ним затих весь зал. Даже музыканты перестали играть, пытаясь понять, что задумал Клоун на этот раз. А он медленно поднялся и принялся ходить вокруг стола и Медсестры. Казалось, каждый шаг дается ему очень тяжело, отзывается болью в каждой клетке. – И что сможет сделать даже самый лучший хирург? Да, он сошьет сердце, и снаружи оно даже будет похоже на то, каким было прежде, но все это ненадолго. Оно снова рассыплется на мелкие кусочки рядом с той, которая ранила его таким прекрасным чувством как любовь, а потом со смехом отвергла... Вы говорите, капля крови? Вот вам…. Капля…. И даже разрез, в который нужно вернуть осколки сердца! Там им будет лучше, чем в руках хирурга! – и Клоун, достав из широкого рукава кинжал, пронзил им грудную клетку, а когда вынул – с лезвия в чашу упала капля крови. В зале кто-то вскрикнул, а Медсестра побледнела.
Вспыхнули огни, на сцену начали поспешно выводить тигров, а платформа с клоуном и Медсестрой опустилась под сцену.
- Ну ничего себе! И о таких изменениях в номере мне никто не удосужился сообщить! И мне пришлось изобретать на ходу! Хоть ты-то мог поставить меня в известность раньше! Ты… что с тобой?
- О нет, ничего… Просто… я не выспался… Почти всю вчерашнюю ночь я провел у твоего дома… Представляешь?... Можно, я усну у тебя на коленях?
- Конечно можно… - и Клоун неуклюже опустился на пол и положил голову ей на колени. – Ты очень бледен сейчас…
- Это только грим… Наверное, чуть более толстый слой, чем требовалось…
- Твой костюм… Боже, ты весь в крови?!
- Ну что ты… Это просто вишневый сироп… слегка перестарался с его количеством…
- А где кинжал?
- Тебе он тоже нравится?... Дарю… теперь он твой.
Она поднесла кинжал к ладони и надавила на кончик лезвия, отчего оно послушно сложилось до самой рукояти, как и полагалось театральному кинжалу…
Она слизнула красную каплю с пальца и поняла, что в сиропе на этот раз слишком много сахара…
Она улыбнулась и погладила Клоуна по волосам, таким черным, красиво обрамляющим его бледное лицо. А он улыбнулся и закрыл глаза, чтобы больше их не открывать…