Глава 1. Морской дракон

Нора сидела на берегу моря. Светило уже скатилось к горизонту. Большой бирюзовый диск готовился утонуть за краем воды и не слепил по дневному, позволяя взгляду насладиться своей красотой. Сейчас, на пороге ночи, когда в бирюзу добавилась яркая зелень, резко очерченный диск, заиграл красками по-особенному.  Только в закатные часы можно уловить на небе столько разных оттенков голубого и зелёного. Только перед заходом светило позволяет видеть себя во всём величии цвета, приглушая свет и даря оттенки невидимые днём. 

- Красиво… - думала Нора, не сводя взгляда с бирюзового колеса.

Небо почти сливалось с густой зеленью моря. Чуть заметная дымка соединяла их, растворяясь в вышине и сгущаясь над водой.  Море сегодня грустило. Слегка приподнимая и опуская свой край, оно вздыхало возле ног Норы. Казалось, оно чего-то ждёт, чуть настороженно, пытаясь не пропустить ни одного звука, ни одного движения. Светило наполовину исчезло за кромкой горизонта, и вдалеке, среди ряби воды, появилась быстро движущаяся точка. Через некоторое время стало видно, что это гребень большого плавника – кто-то стремительно приближался. Ещё мгновение и бирюзовое солнце утонуло. Возле берега – исчез и гребень, а несколько секунд спустя на розовый песок выбрался большой лохматый пёс.

Смешно мотая головой, стряхнул с себя воду и улёгся подле ног девушки.
    
- Откуда ты взялся? – оторопело спросила Нора, разглядывая морского путешественника.

- Из моря. Откуда же ещё? Какая недогадливая или невнимательная, - подумал пёс, недоумённо глянув на незнакомку.

- Ну, то что из моря, это я вижу, – ответила Нора, гладя мокрую лохматую голову, в которой проносились эти, ясно слышные ей, мысли – а вообще: ты кто и откуда?

- Я – Пат… я люблю путешествовать, у меня нет постоянного дома. Днём я живу в море, а с заходом солнца обычно выбираюсь на сушу. А ты кто?

- Я – Нора; вот и познакомились. Мой дом за теми соснами, - она махнула рукой в сторону подступившего почти к самому берегу соснового бора и поднялась, стряхивая прилипший к подолу платья песок.

- Хочешь ко мне в гости?

Пёс вскочил, запрыгал, вертя хвостом, выражая согласие и полный восторг. В гости – это ли не удовольствие? 

Они прошли вдоль кромки зелёной воды, пресекли розовый пляж и вышли на тропинку. Оставленное в одиночестве море замерло и даже перестало вздыхать, прислушиваясь к тому, что происходит на прибрежных дюнах, где Нора и её новый знакомый подходили к стоящему на пригорке домику. Открытые окна выходили на море. За редко стоящими деревьями до самого горизонта распахивалась необъятная ширь. На небе появилась первая луна, чтобы дожидаться там второй, послеполуночной, а затем уйти, сменяясь третьей, предрассветной. В безостановочном кружении они лишь изредка озаряют ночное небо всей троицей, создавая своим движением небесный спектакль. Три жемчужины, соперничая между собой молочной белизной, появляются сначала в разных концах неба. Ночь примеряет на бархатно-чёрную грудь драгоценное ожерелье. Затем, увеличиваясь в размере, жемчужины сближаются, украшая небо короной, достойной, разве что, создательницы. Мгновение в вечности – и неугомонное время разведёт их опять в разные стороны до следующей небесной феерии.   

Поднявшись на террасу, окружающую дом, Нора открыла двери и сделала шаг в сторону, пропуская своего нового друга. Тот замешкался на пороге, опять смешно тряхнул головой и исчез на мгновение, спустя которое порог дома переступил большой чёрный кот.

- Мурммм – сказал кот, оглядываясь на оторопевшую второй раз за вечер Нору, застывшую с приоткрытым ртом… Ничего кроме «угу» ей вымолвить не удалось.

Кот уселся мордочкой к двери, окружив себя колечком пушистого хвоста.

- Ну, что? – так и будешь стоять? - думал он, вылизывая приподнятую лапу. Кто тут, в конце концов, хозяин? Я или ты? Закрой рот и перестань таращить глаза, заходи уже в дом…

Нора знала, конечно, что чудеса на свете существуют – она и сама кое-что умела, к примеру: смотреть на пламя в камине, видя в нём то, что происходит сейчас за лесом или за соседней горой. Но чтобы вот так, «по мановению хвоста» сменить вдруг тело… Такого она не умела и даже представить не могла, что подобное возможно…

- Как это у тебя получается? - прошептала она, ещё не совсем придя в себя.

- Что «как»? – не понял пёс, вернее, теперь уже кот.

- Пат, не притворяйся будто не понял… Только что ты был собакой, и вдруг – кот. Как у тебя получилось? 

- А… ты об этом… Ну, это совсем просто… в море я вообще – дракон… плавучий… или морской… Надо только представить образ, и ты уже в нём. Можно самому придумать, можно вспомнить что-нибудь подходящее, это не важно… Когда ты открыла дверь, я подумал, что собаки обычно живут во дворе и в дом их не пускают… Да и лапы были мокрые и грязные… и большие – эти поменьше,  вымыть проще; я сейчас… - и он принялся вылизывать лапы, одну за другой.

Покончив с приведением себя в порядок, кот встал, выгнул спину, потянулся и чихнул, затем прошёлся по комнате и запрыгнул на стул возле стола. Нора к этому времени уже опомнилась и занялась приготовлением ужина. Она хлопотала у плиты, доставала тарелки, нарезала хлеб и овощи. Вдруг нож застыл руке. Девушка медленно развернулась в сторону кота, удобно свернувшегося на мягком стуле, и спросила:

-  А чем я тебя буду кормить? Что ты ешь?

- Об этом не беспокойся, я поужинал в море… Хотя… немного хлеба я бы съел. Давно не пробовал булки с такой поджаристой корочкой, - промурлыкал кот и исчез. Через мгновение на стуле сидела белая мышь, подрагивая носом и топорща усы, а крохотные чёрные глазки разглядывали Нору, застывшую с ножом в руке.

- Ну, что ты опять… сколько можно удивляться? Режь скорее булку и давай ужинать, - пропищала мышь и, хватаясь коготками за кружевной край скатерти, полезла на стол.

Нора молча вернулась к приготовлению ужина, и через несколько минут на столе стояли две тарелки, на одной из которых лежал салат, а на другой ломоть булки в три раза больше едока, нетерпеливо подрагивающего усами. Когда с ужином покончили, девушка осторожно двумя пальцами пересадила своего друга на стул. Прибрав посуду, она вернулась и застала Пата сладко спящим котом, пожелала ему спокойной ночи и отправилась в мезонин, служивший спальней.

Утро для обоих началось ещё до рассвета. Нора так и не уснула, а лай прекрасно выспавшегося Пата уже требовал хозяйкиного присутствия во дворе. Пока девушка одевалась, пёс успел распугать всех местных белок и ежиков. Любопытные зверюшки, решившие было с ним познакомиться, рассыпались в разные стороны. И теперь победно оглядывая территорию, попавшую в его ведение, пёс нетерпеливо крутил хвостом, докладывая, что двор чист и безопасен. С моря веяло прохладой. В небе сияла третья луна. Горизонт на восходе загорался бирюзовым. День обещал быть тёплым и ясным, как, в общем-то, и все остальные дни в году: ненастье здесь было гостем редким. Парочка спустилась к морю. Пат вошёл в воду, нырнул, и над волной появился большой гребень. Сам дракон скрывался под водой, и его Нора не смогла рассмотреть.

- Патуля, возвращайся. Я без тебя буду скучать, - прокричала она вслед, неуверенная, что её услышали.

Патуля услышал. И решил, что вернётся на этот сосновый берег вечером, когда придёт пора покинуть море. Пату пришлась по сердцу чернокудрая девушка с удивительно мягкими карими глазами, искрящимися озорством, и в тоже время – исполненными такой доброжелательности и непосредственности, что он был вовсе не прочь заглянуть в них снова. 

- «Патуля»… - хмыкнул он, - …кто бы мог подумать… Так извратить торжественное – Пат…

Но донёсшееся вслед имя понравилось, и дракон предвкушал удовольствие, с которым станет откликаться на «Патулю». Что-то – не до конца понятное самому – шевельнулось в его драконьем сердце. 

А Нора вернулась домой и чуть погодя отправилась на прогулку. Миновала дюны, поросшие соснами, и неспешно пошла по лиственному лесу.  Впрочем, обступившие её деревья с трудом укладывались в определение: «лес». Её окружал скорее сад с тяжёлыми спелыми плодами, повсюду свисавшими над головой. Тёплый влажный климат позволял здесь царствовать персикам, абрикосам, гранатам. Яблони и груши опускали отягощённые урожаем ветки до самой земли. Разноцветные сливы манили обещанием сладости и аромата. Подёрнутые дымкой гроздья винограда завлекали налитой спелостью ягод. Наклоняясь за упавшим яблоком, Нора попутно разглядывала, что морковка уже демонстрирует крутизну своего оранжевого бочка. А пожелтевшие стручки гороха вот-вот лопнут, разбрасывая горошины для нового урожая. Раздвигая низко свисающие ветки, девушка углублялась в это буйство плодового великолепия, почти не обращая на него внимания: щедрый на дары мир представлялся ей обыденностью, а обыденное – быстро перестаёшь замечать…

Фруктовый лес перешёл в ягодный кустарник, послышался шум воды. Показалась река, несущая воды в море и за двумя поворотами впадающая в него. Петляя, река уходила далеко в сторону. Устье находилось в паре миль от домика в сосновом бору, и поэтому поприветствовать реку Нора приходила сюда, к стоящей у пологого берега беседке. Купание в зеленоватой прохладной воде, как всегда доставило удовольствие. День шёл своим чередом, а мысли девушки нет-нет да возвращались к нынешнему гостю, вспоминавшемуся ей то котом, то мышью, то псом, и эти воспоминания проступали на лице улыбкой.

Вечерело. Забежав ненадолго домой по дороге из леса-сада, Нора поспешила на берег моря и удобно расположилась на песке в ожидании Пата.    
 
Как только бирюзовое солнце скрылось за горизонтом, метрах в пяти от берега вынырнул дракон. На этот раз девушка успела рассмотреть открытую пасть, оснащённую множеством жёлтых зубов, прежде чем чудище в одно мгновение исчезнув, выбралось на берег большим черным псом.

Пёс тут же принялся стряхивать с шерсти воду, кружа и прыгая. Нора поднялась, стараясь как можно мягче урезонить расшалившегося друга:

- Соскучился, бродяга, соскучился. Я тоже по тебе скучала. Ну, угомонись, давай посидим. Смотри, какой славный вечер.

А Пат всё прыгал и прыгал, пытаясь положить свои огромные лапы на плечи так нравившейся ему девушки. В конце концов, оба свалились на прибрежный песок. Пёс уткнулся Норе в ноги и только тогда затих. Девушка сидела, поглаживая его мокрую вислоухую голову, не в силах отделаться от тревожащей мысли, что всё происходит неспроста.

Пат, которому вскоре наскучило лежать без дела, заворочался и принялся рыть передними лапами яму в песке, стараясь как можно глубже засунуть в неё морду. Проделывал он это с таким азартом, что Нора не удержалась от смеха. Отсмеявшись, она проговорила:

- Слушай, ты так легко меняешь образы, почему бы тебе не попробовать превратиться в человека? – попробуй!

Пат уставился на неё непонимающими глазами, силясь сосредоточиться хоть на какой-нибудь из прыгающих в его голове мыслей… Теперь уже Нора, «слыша» всё это, не могла взять в толк: что же здесь такого непонятного? Пёс, сидя напротив, продолжал заглядывать ей в глаза, вынуждая снова повторить сказанное. Пришлось повторить. Пат, казалось, уловил суть, исчез на мгновение (что всегда случалось в моменты его превращений), и перед Норой возник кенгуру, с потешно сложенными крестиком передними лапками… «Соблазнительница» в приступе хохота рухнула спиной на песок. Кенгуру насупился и пропал, сменившись знакомым, обиженно лающим и припадающим на передние лапы псом.

- Ладно, ладно не сердись, не сердись, - повторяла сквозь смех Нора, - давай попробуем ещё раз.

Но ни на второй, ни на третий раз ничего не вышло. Самое большее, что у них из совместных усилий получилось, так это орангутанг, со столь непривлекательной внешностью, что попытки прекратили.