Проконсул Кавказа

По всему Кавказу про нас слава ходит,
Наш «дедушка», Наш Ермолов на всех страх наводит
                Русская солдатская песня



В русской истории имя генерала Ермолова стоит особняком. Его крупная, величавая  фигура господствует над историческим ландшафтом первой четверти XIX века. Многие таланты уместила в себе богатая натура этого легендарного человека. В героическую эпоху, среди плеяды славных боевых генералов он выделяется как полководец первой величины, военный вождь, соратник Суворова и Кутузова, овеянный славой побед военачальник, заслуживший беззаветную преданность солдат и офицеров.
Современники писали и говорили о Ермолове разное, многие любили, многие ненавидели, а иные боялись. Кстати, среди последних, был временщик Аракчеев, и государь Александр I . Да что там Александр! - сам казачий атаман Платов робел своего младшего приятеля. Жена Барклая-де-Толли предостерегала мужа, советуя ему опасаться этого «страшного человека». А уж как боялись Ярмула («волка, видевшего дождь») персы, лезгины, чечены, можно рассказывать долго. Одним только видом своим Ермолов умел внушить страх кому угодно. Богатырского роста и сложения, с гордой львиной головой и сильным рокочущим голосом, что в сочетании с язвительным языком, эрудиций и широчайшей образованностью представляло собой гремучую смесь. Добавьте сюда полководческий и административный талант, помноженный на личную отвагу и вы получите слабое представление об этом человеке. Сам Пушкин просил у Ермолова дозволения быть его биографом и историком.

«Наперсник Марса и Паллады… 
Ты гений северных дружин!..

Писал о нем Рылеев. Прославленный военный вождь – таким запечатлел его Лермонтов:

От Урала до Дуная,
До большой реки,
Колыхаясь и сверкая,
Движутся полки…
И испытанный трудами
Бури боевой,
Их ведет грозя очами,
Генерал седой.

Даже враги признавали в нем личность историческую. Что до солдат, то они своего генерала просто боготворили. Преданность Кавказского корпуса своему командующему была такова, что после 14 декабря 1825 года по Петербургу и Москве поползли слухи, будто наместник уже перешел со своим корпусом Кавказ и идет на присоединение к бунтовщикам.  Ермолов несколько дней медлил, выжидал, и когда, наконец, совершил присягу, то императрица, по словам Дениса Давыдова, даже перекрестилась от радости. Алексей Петрович так был, боготворим на Кавказе, что если бы он велел присягнуть персидскому шаху, все тотчас бы это сделали.

Оказавшись в 1816-м году на Кавказе, где он принял дела от своего нерадивого предшественника Ртищева, Ермолов деятельно принялся наводить порядок на вверенных ему землях и добился невиданных успехов. До него настолько одаренных и деятельных военачальников-администраторов, занимавшихся реформами во вверенном им крае, в России не было, а после него таковым был только генерал Скобелев.
До Ермолова Кавказ был краем работорговли, разбоя, изуверств местных князьков. А.С. Грибоедов писал в путевых заметках о том, что в станице Андреевской «на базаре прежде Ермолова выводили на продажу захваченных людей – ныне самих продавцов вешают». Впрочем, эти меры Ермолов применял лишь в крайней необходимости. Нужно хорошо понимать, что многие поступки Ермолова, рассматриваемые изолированно, выглядели совсем по – иному в общем, контексте феодального произвола на Кавказе, когда бесчеловечные репрессии ханов в отношении подданных принимались, чуть ли не как обыденность. Среди горских князьков считалось в порядке вещей бросать людей в сырую яму, избив их палками и выколов глаза. Аслахан Кюринский отбирал у подвластных ему крестьян дочерей и выменивал на лошадей у соседних чеченцев. Аглар-хан Казикумыкский пытал каленым железом, отрезал уши, протыкал шилом языки, лил на бритую голову кипящее масло. Самые суровые меры русских в отношении вооруженного неприятеля, не могли идти ни в какое сравнение с изощренной жестокостью горских феодалов, терзавших и мучавших своих подданных. «Кавказ – это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Штурм будет стоить дорого, так поведем же осаду», - эти слова Ермолова заключали в себе целую программу его десятилетнего правления.

Чечня была покрыта непроходимыми лесами, являвшимися для местных жителей естественными крепостями. Чеченские аулы подходили к самому Тереку, что облегчало набеги на русских. В 1818 году Ермолов оттеснил чеченцев за реку Сунжу и начал прорубать в их лесах обширные просеки, подводившие  русские отряды к наиболее значительным чеченским поселениям. Последовательно и планомерно надвигался Ермолов на горские племена. «Они противятся. С ними определил я систему медления и, к как римский император Август, могу сказать: «Я медленно спешу», - говорил Ермолов.  Привыкшие  к тому, что русские задабривают их, горцы пробовали и с новым главнокомандующим проводить прежнюю политику выманивания подачек.  Но Ермолов сразу показал пример твердости, которая только и могла привести к успеху.  Чеченцы пленили одного из лучших офицеров Кавказского корпуса Павла Швецова и потребовали за него выкуп в двести пятьдесят тысяч рублей. Ермолов круто повернул это дело. Он вызвал всех кумыкских князей и владельцев земель через которые разбойники провезли Швецова и заключил их в Кизлярскую крепость, объявив, что если через десять дней они  не изыщут средств для освобождения майора, то все будут повешены на крепостном бастионе. Такая решительная мера привела к тому, что через короткое время майор Швецов был на свободе.
Проведение в жизнь ермоловской системы началось с весны 1818 года. Ермолов вызвал к себе старшин и владельцев ближайших аулов, расположенных по Тереку, и объявил, что если они пропустят через свои земли хоть одну партию разбойников, то находящиеся в Георгиевске  заложники будут повешены, а сам они загнаны в горы.  Своими последовательными действиями Ермолов добился того, что в Дагестане воцарилось спокойствие вплоть до персидской войны 1826 года.
По распоряжению Ермолова была перенесена Военно-Грузинская  дорога на левый берег Терека, что позволило обеспечить бесперебойное сообщение с Закавказьем. Старая дорога  от Моздока до Владикавказа, была крайне неудобной, а главное подвержена частым нападениям. Из Екатеринодара к Владикавказу проложили новый путь, прикрытый слева - от чеченцев Тереком, справа - рядом возведенных в Кабарде новых укреплений. Движение по Военно - Грузинской дороге сделалось безопасным, и русские  получили , как писал Ермолов, «свободный вход в Грузию, которого отнять нет никакой возможности».
При обозрении края 1816 и 1817 годах некоторые ханы по восточному обычаю, делали наместнику подарки кои заключались в верховых лошадях, золотых украшениях, оружии и прочих дорогих вещях. «Не хотел я их обидеть,- объясняет Ермолов в специальном приказе по отдельному Грузинскому корпусу, - отказав принять подарки. Неприличным посчитал я воспользоваться ими, и потому вместо дорогих вещей, согласился принять овец (от разных ханств 7000). Сих дарю я полкам; хочу, чтобы солдаты, товарищи мои по службе, видели, сколь приятно мне стараться  о пользе их. Овцы должны быть разделены по полкам. За сохранение табуна  не менее ответствует офицер, как за военный пост…  Впоследствии времени будет и мясо и полушубки, которые сберегут дорогое здоровье солдата… Приказ сей прочесть в ротах» Замечательный приказ! Здесь проявилось необыкновенное бессребреничество Ермолова и его верный хозяйский глаз. На сбереженные Ермоловым средства, отпущенные на содержание посольства в Персии, был построен обширный тифлисский госпиталь.  Ермолов широко развернул на Кавказе строительство крепостей и штаб-квартир, которые строились самими солдатами. Они рубили лес, сами были плотниками, каменщиками, молярами. Кавказский солдат был еще и строителем, и благодаря этому созидание громадных построек обходилось чрезвычайно дешево.
В Ермолове на Кавказе мы видим не только «седого генерала», который, «грозя очами», ведет полки, но и деятельного талантливого администратора, вникающего во все детали хозяйственной, общественной и культурной жизни. Генерал учреждал военные училища, при нем в Тифлисе открылись высшие классы, создавались библиотеки. Во время ермоловского управления Кавказом в Тифлисе появилась первая газета на грузинском языке.  Ермолов делал все, чтобы теснее укрепить связи Кавказа с Россией, широко практиковал обучение сыновей местных жителей в кадетских корпусах. Трудно даже перечислить все стороны Ермолова-администратора.  При нем началась разведка полезных ископаемых, разработка золотой и серебряной руды и добыча свинца. Алексей Петрович поощрял судоходство и рыболовство на Каспийском море, осуществлял значительное дорожное строительство. Успехи Ермолова стали возможны благодаря тесной сплоченности всего Кавказского корпуса вокруг своего командующего. «У меня верит солдат, что он мне товарищ!» Эти ермоловские слова  не были простой фразой.