Пролог

Капитан Джон Квотерблад пил «по черному» уже четыре недели и сейчас, сощурив свои опухшие от выпивки глаза он тяжело выбрался на палубу. Яркое солнце светило во всю и слепило его, привыкшего к полумраку каюты. Он глубоко вздохнул и подставил лицо свежему ветру. Наконец-то бог смилостивился над ними. Продлись штиль еще несколько дней, и никакая воля не удержала бы команду от бунта.
От радости он заорал во всю глотку и громкими ругательствами погнал испитых матросов на мачты. Над «Каракатицей» поднялось белое облако парусов,  и фрегат, словно птица, полетел над морем, рассекая мелкие волны. Команда весело принялась за дело.
Они плыли гонимые счастливым ветром лишь четыре часа, когда вахтенный на мачте прокричал:
- Паруса на юго-востоке!
- Кто?! – спросил его капитан.
- Похоже испанцы. Четыре корабля.
Капитан поднял руку и негромко пощелкал пальцами. Негр-юнга сломя голову ринулся в его каюту и так же быстро прибежал обратно, неся в руках подзорную трубу. Квотерблад посмотрел в направлении, где должна быть флотилия. И действительно увидел четыре корабля. Стремительный словно молния бриг и три неповоротливых как черепахи галеона.
- Пошевеливайтесь мерзавцы, -  заорал он во всю глотку – поднять паруса! Апдайк, буди своих недоносков! Заряжай бомбами!
Повеселевшие от предчувствия скорой добычи пираты засуетились как муравьи.
- Да! Смените эту тряпку на испанский флаг, болваны! – кровь его бурлила, как и всегда перед битвой – Бомбы только для брига, его топи, потом обстреляй этих жирных гусей книппелями.
«Каракатица» поменяла курс и понеслась фордевиндом к испанской эскадре. Сигнальщик передал испанцам просьбу о переговорах, и они, по видимости ничего не подозревая, спустили паруса и легли в дрейф. Подплыв к бригу «Каракатица» сбросила скорость и повернулась к нему бортом. Испанец увидел тридцать раскрытых орудийных портов, раздались резкие выкрики команд и испуганные вопли людей под незрячими глазницами смерти. Испанцы бросились к орудиям, с палубы брига раздались пистолетные выстрелы, но было уже слишком поздно. Фрегат довернулся, и воздух разорвал залп тридцати двадцати четырех фунтовых орудий. Бриг захватило бешеное пламя взрывов. Одна из бомб угодила в крюйт-камеру и палуба брига встала на дыбы. Несчастное судно переломилось пополам и быстро уходило под воду. Капитаны галеонов отчаянно готовились к бою. Боцманы погнали матросов на мачты, пытаясь поднять паруса и набрать скорость. Артиллеристы заряжали орудия, один за другим открывали орудийные порты и, не дожидаясь команды, вели беспорядочный, панический огонь в направлении пиратского судна. «Каракатица» влетела между медленно разворачивающимися «Санта-Марией» и «Сан-Хуаном», и оба ее борта взорвались пламенем орудийных залпов. Шестьдесят книппелей с фырчаньем и свистом распороли воздух и срезали рангоут галеонов, снося одновременно фок, грот, и бизань мачты «Санта-Марии» и «Сан-Хуана». «Инфанта» успела развернуться бортом к «Каракатице» и произвела сокрушительный залп. Желтое пламя выплюнуло ядра,  носовая часть пиратского фрегата исчезла. Судно зачерпнуло морской воды и начало быстро погружаться в пучину. Пираты взвыли от ужаса и отчаяния. На палубу «Каракатицы» полетели части рангоута и такелажа. Грот мачта фрегата накренилась вперед, а затем медленно рухнула  на палубу «Инфанты». Такелаж двух судов перепутался, намертво сцепляя галеон с фрегатом. Боцман погнал стрелков на останки бака «Каракатицы». Пираты тушили пожар и бросали абордажные крючья, выворачивая фрегат к борту галеона. Испанцы суетились возле пушек, но не успели они перезарядиться, как корабли стали борт о борт, и Апдайк смел все с палубы галеона картечью.
- На абордаж! – приказал Квотерблад, и пираты под прикрытием своих мушкетеров бросились на палубу «Инфанты». Испанские канониры в порыве отчаяния дали залп по корпусу «Каракатицы». Корабль вздрогнул от кормы до носа, и море ворвалось в его трюмы. Он не тонул только благодаря жесткой сцепке с галеоном. Словно дикие звери накинулись пираты на испанцев, разрубая и раздирая плоть голыми руками. Палуба стала скользкой от крови в считанные минуты, отовсюду раздавались пистолетные и мушкетные выстрелы, выкрики ненависти и боли, хрипы умирающих и звон клинков.
Менее чем за четверть часа испанская команда была перерезана, лишь капитан с горсткой офицеров и солдат отважно сражался, не допуская пиратов на ют. Одноглазый Апдайк с канонирами занял артиллерийские палубы, и пираты под руководством боцмана Лавуазье готовились принять управление судном. Бой не был завершен, и до полной победы было еще очень далеко. К борту «Инфанты» подошли боты с «Сан-Хуана» и «Санта-Марии». Через гакаборт, на помощь команде «Инфанты», полезли испанские солдаты и матросы. Едва высадив первую партию, боты отправились за следующим отрядом, в то время, как на юте «Инфанты» битва закипела с новой силой. Квотерблад оценил ситуацию и, предоставив руководство штурмом первому помощнику, сам  с группой матросов принялся рубить канаты и снасти, на которых висела тонущая «Каракатица». Тем временем матросы под командой Лавуазье перенесли казну с «Каракатицы» на «Инфанту» и поднимали паруса, чтобы увести ее из-под огня галеонов, которые испанцы развернули бортом к сражающимся кораблям с помощью все тех же ботов и шлюпок. Наконец «Каракатица» отделилась от галеона, ее корма поднялась высоко вверх, и фрегат медленно пошел ко дну. Капитан с замиранием сердца и непередаваемой досадой смотрел, как тонет его любимец. Но горевать было некогда и, пнув с досады отрубленную голову, он проорал:
- Апдайк, топи шлюпки! Боцман, право на борт, поднять паруса, разгони эту калошу! Хорн, чего ты с ними возишься! Выбей этих уродов картечью!
Пираты выкатили четыре пушки, направили жерлами на ют.
- Разойдись! – заорал Хорн.
Пираты бросились врассыпную. Испанцы увидели пушки и попытались укрыться на кормовой надстройке, но волна стали и пламени ударила в беспорядочно отступающую толпу, вырывая клочья мяса. Трупы еще падали один на другой вповалку, скатывались по лестницам на палубу, а по ним, поскальзываясь в ручейках крови, на ют рвалась оголтелая свора во главе с самим Квотербладом. Он словно кровавый демон, измазанный сажей и нечистотами, в разрубленном панцире и пробитом шлеме с исчерченным дорожками пота окровавленным лицом, ревел и размахивал абордажной саблей, которая вспарывала воздух и, с той же легкостью, облаченную в доспехи плоть, рубил направо и налево. Ошеломленные испанцы падали один за другим. Некоторые пытались сдаться, но никто не заметил их мольбы о пощаде…. Все закончилось в считанные мгновения. Лишенные своего капитана, он был убит картечью, дезорганизованные испанцы были вырезаны. Лишь некоторые из них стенали и молили о помощи. С веселым смехом Хорн и еще несколько матросов отрубали головы мертвым и еще живым и бросали останки за борт. Тем временем «Инфанта» набрала скорость и, выплыв из-за тонущего фрегата, оказалась вне досягаемости пушек «Сан-Хуана» и «Санта-Марии». Апдайк и его канониры прицельными выстрелами топили боты с десантом, которые так и не успели добраться до «Инфанты».
Когда последняя шлюпка разлетелась в щепы, Апдайк переключил огонь на галеоны. «Инфанта»  зашла в мертвую зону испанцев, развернулась и разрядила пушки левого борта, заряженные картечью и книппелями, в обездвиженные корабли. Еще трижды «Инфанта» разворачивалась и давала залпы. С каждым залпом стальной шквал пролетал сквозь изрешеченные борта и переборки. После третьего залпа прекратились попытки испанцев ответить на огонь, и Квотерблад приказал направить десант на «Санта-Марию» на четырех вельботах, а сам повел «Инфанту» на абордаж на «Сан-Хуан». Оба корабля пираты захватили без малейшего сопротивления. Жалкие остатки команд на испанских кораблях, напуганные и деморализованные, сдались без боя.
Около тридцати пленных испанских матросов и офицеров согнали на бак «Сан-Хуана», связали и поставили на колени. Их добыча оказалась по истине королевской. Трюмы «Сан-Хуана» и «Инфанты» были доверху набиты табаком и паприкой. В каютах капитанов они нашли не малую казну и ценности, но главным призом оказалась «Санта-Мария». Ее трюм был наполнен десятками золотых индейских идолов, талисманов и украшений, а так же несколько тонн золота в слитках. Среди пленников, захваченных на этом корабле, оказался и некий знатный синьор с двумя дочерьми и секретарем.
Пираты, под руководством первого помощника, только что казнили остатки испанских команд, и теперь та же участь ожидала пассажиров. Матросы, месяцами не видевшие женщин, набросились на девушек и срывали с них одежды. Отец и юноша попытались помешать насильникам, но были избиты, поставлены на колени, и над их головами уже взлетели абордажные сабли, когда Квотерблад вмешался в происходящее и отозвал своих псов.  Матросы были не довольны решением капитана, которое лишало их возможности немного поразвлечься с двумя молоденькими девицами, но подчинились. Своего капитана они уважали и боялись. Поэтому девушек бросили на палубу рядом с другими пленниками.
Квотерблад задал синьору несколько вопросов, касающихся его семьи и состояния, на которые получил весьма удовлетворительные ответы. Дон Хуан Гарсия был очень богат и имел много родни. А его сын, адмирал Педро Гарсия, служил в новом свете. К нему то и обратился дон Хуан с просьбой о помощи, а настроение пиратов сильно улучшилось, когда они услышали сумму выкупа, который испанский гранд готов выложить за свою жизнь и жизнь дочерей, и прикинули долю, причитающуюся каждому из них.

***

Ночь темная и безлунная над Тортугой. Сезон дождей и бурь. Небо затянуто тучами, и уже вторую неделю без перерыва льет дождь. Темная улица была освещена лишь редкими окнами, да ветвистыми сполохами молний. Капитан Квотерблад сидел в таверне вместе со своими офицерами, которые вот уже три недели к ряду праздновали удачный рейд. Куш они оторвали немалый, по три тысячи золотых на каждого матроса. Доля офицеров была естественно больше. И еще немалую сумму они рассчитывали получить от Педро Гарсиа, испанского адмирала, отец и две сестры которого содержались сейчас на борту новенького фрегата «Пигмалион», который Квотерблад приобрел вместо «Каракатицы». Но капитан, который раньше не отставал от компании, сидел мрачнее тучи. Что-то, какая-то неизвестная сила глодала его все это время. И все из-за проклятого амулета, который он получил как часть добычи и теперь не мог с ним расстаться.
Капитан сунул руку за пазуху и вынул амулет. На нем было изображено клыкастое чудовище с раскрытой пастью на человекообразном лице. Вместо волос на голове монстра произрастали змеи. Кроваво красные глаза неизвестного дьявола, сделанные из рубинов, светились и смотрели на Квотерблада словно живые, маня его в неизвестные дали, и словно вытягивали из него жизнь. Он несколько раз пытался избавиться от кошмарного артефакта, но тот снова и снова оказывался в его кармане. Капитан даже ощутил какую-то родственную связь с монстром.
- Капитан Квотерблад, если не ошибаюсь? – произнес тихий, вкрадчивый и какой то порочный голос.
Капитан оторвал взгляд от амулета и увидел того, кто произнес эти слова, мужчину на вид лет сорока – пятидесяти, плотного телосложения, невысокого роста. Одет он был в темный камзол. Его лицо привлекло внимание капитана, обрюзгшее, злобное, с крючковатым носом и противно чувственными мясистыми и неестественно красными губами, а потом его взгляд застрял в черных ямах на лице незнакомца. Два сгустка мрака заменяли ему глаза.
- Позвольте представиться, Мордехай Пустынник к вашим услугам капитан. – Продолжил незнакомец и скрючил лицо в некоем подобии улыбки, - В ваших руках древний и мощный артефакт, и вижу вы не рады столь близкому с ним знакомству.
Незнакомец рассмеялся тихим кудахтающим смехом.
- Откуда вы…?
- … знаю о ваших проблемах? – продолжил за него незнакомец, - Да уж знаю, знаю и все. Я, видите ли, давно ищу эту вещицу. Вам теперь не избавиться от нее до самой смерти, если только…
- Если только что?
- Если только вы не исполните ее истинное предназначение и не откроете врата… преисподней. Я предлагаю вам отправиться туда вместе со мной. Взамен вы получите избавление и любую другую награду по вашему выбору.
- Преисподняя?! Изыди сатана! – воскликнул Квотерблад и осенил крестным знамением незнакомца, но тот лишь рассмеялся.
- Ну зачем, зачем вам заниматься такими глупостями. Вы же не дитя и не священник. Да и я не дьявол. Я только учусь. – Сказал незнакомец, лукаво улыбаясь, а потом наклонился к самому уху капитана и прошептал, - Ты сможешь вернуть свою молодость и свою любовь в обмен на этот амулет.
Сказав так, незнакомец поднялся и быстрыми шагами пошел прочь из таверны.
- А ты, что получишь ты? – крикнул ему в след капитан.
- Вечность! – откликнулся далекий голос незнакомца.
Голоса за столом стихли и все с изумлением уставились на капитана.
- Что с тобой, дружище? – спросил его Лавуазье, - С кем ты говоришь?
- Как! Вы его не видели?! – изумился капитан.
- Кого? Что с тобой? Ты словно не рад своей удаче.
- Нет. Ничего. Все в порядке, дружище. – Ответил Квотерблад.
Он поднялся, накинул плащ и твердой походкой вышел в ночь.
Этой ночью, впервые, после того как он приобрел амулет, кошмары оставили его, и он вновь видел лицо своей милой Элизабет. Но и эти сны приобрели какой-то тяжкий, тягучий оттенок горечи. И она не давала ему приблизиться, все время ускользала, и будто манила его за собой. Капитан проснулся со странным чувством и долго лежал неподвижно, прислушиваясь к звукам корабля. Он находился в состоянии транса. Его расслабленное тело не делало ни малейших попыток к движению, а мозг еще не мог уйти из ночного миража, где уже тающий призрак юности и любви пытался докричаться до него и беззвучно шевелил губами. Их словно разделяла прозрачная стеклянная перегородка. Неожиданный звук склянок ударил в стену, и она со звоном рухнула. Сквозь шум он слышал тихий крик: «Приди за мной! Я буду ждать». И призрак растворился в воздухе. Капитан тяжело поднялся и на подгибающихся ногах вышел на палубу и подставил лицо красноватым лучам рассветного солнца. Он оперся руками о леер и почувствовал чье-то присутствие. Это оказался Мордехай.
- Хорошо спали капитан?
- Ты же знаешь…
- Знаю. Так каково ваше решение?
- А где гарантии, что все правда, а не дьявольское наваждение?
- Гарантии? Гарантии есть, но примете ли вы их? Впрочем, вы сможете получить еще золото для себя и команды, но уверяю вас капитан, вы сможете получить нечто гораздо более ценное.
- Хорошо, пусть будет по-вашему. Я только улажу дела с пленниками, и мы немедля отправимся…
- Те, те, те, капитан! Уж не хотите ли вы сказать, что собираетесь выпустить их?
- Да, как только получу выкуп.
- Могу вам привести несколько аргументов против такого решения. Вот первый из них. Как вы, мой друг собираетесь отыскать путь к вратам? Кроме ваших пленников дорогу не  знает ни одна живая душа. И все благодаря кровожадности ваших офицеров.
- Я думаю, мы оставим себе этого секретаря, Марлена. Он должен знать дорогу в святилище.
- А там вас будет ожидать засада, которую организует милейшее семейство Гарсиа.
- Что ж, ты прав пожалуй, колдун. Ну а вторая причина?
- К вратам нужен кровавый ключ. Девицы и секретарь идеально подходят.
- Ну, раз ты так говоришь… Что ж, корабль готов отплыть. Команда на борту, припасы в трюме. Я отдам нужные распоряжения.
Через два часа «Пигмалион» поднял паруса и покинул бухту Тортуги и направился к Мексиканскому побережью. 

***

Тем временем на Ямайке адмирал его величества короля Испании Педро Гарсиа готовил свою эскадру к долгой охоте. Адмирал был сильно не в духе с тех самых пор как прибыл гонец от этого негодяя Квотерблада с требованием неслыханного выкупа в пол миллиона песо. Семья Гарсиа очень богата и владеет землями и замками в Испании и Андалусии, плантациями в новом свете и собственным торговым флотом, но даже для них собрать такую сумму тяжкое бремя. Дон Педро обратился за помощью к еврейскому ростовщику в Мадриде, с которым его семья вела дела уже много лет. Он отрядил к нему три быстроходных и тяжеловооруженных корабля из своей эскадры, но деньги прибудут лишь через месяц, а проклятый пират назначил встречу уже через неделю. По счастью на Ямайку прибыл груз золота с континента для отправки в Испанию, и адмирал решил позаимствовать необходимую сумму из казенных денег во имя спасения своих близких. Доставку денег он поручил своему давнему и преданному другу. И теперь фрегат «Сан Пабло» готов отправиться на Тортугу, где Дон Эстебан должен обменять деньги на отца Педро Гарсиа и двух его сестер.
- Эстебан, я знаю, что сейчас не лучшее время для путешествий, но я вынужден отправить тебя в путь и от всего сердца желаю тебе удачи. У тебя много людей и быстрый корабль, но будь осторожен, не доверяй ублюдкам и постарайся вернуться живым. А потом мы поквитаемся с ними.
- Я сделаю все, что в моих силах, Педро. Ты можешь на меня рассчитывать.
- Я знаю и верю тебе, брат мой.
Мужчины обнялись, и Дон Эстебан забрался в шлюпку.
- Отчаливай, - скомандовал он матросам и те принялись бодро отбивать ритм веслами.
Шлюпка раскачивалась на волнах и медленно приближалась к фрегату. Наконец послышался звук удара о борт, и боцман просвистел команду, спустить трап. С борта корабля в шлюпку сбросили веревочный трап, и Дон Эстебан с ловкостью присущей молодому человеку взобрался на палубу. Фрегат поднял паруса, словно гигантская птица, что расправляет свои белые крылья перед полетом, развернулся и направился к выходу из бухты, на просторы Карибского моря.
Через семь дней фрегат прибыл в условленное место, но пиратов не было видно. Дон Эстебан приказал бросить якорь, и с немалым беспокойством стал ожидать прибытия морских разбойников. Однако ни в этот день, ни в следующие двое суток пираты так и не появились. Тогда капитан принял решение идти на Тортугу и там разыскать капитана Квотерблада и пленников. Чтобы не привлекать внимания «Сан Пабло» поднял голландский флаг и встал на курс. Спустя всего лишь десять часов испанский фрегат вошел в гавань Тортуги и Дон Эстебан с несколькими матросами, переодетые в голландских торговцев высадились на берег и отправились в ближайшую таверну. Там, после нескольких кружек рома Дону Эстебану удалось разговорить какого-то пьянчугу матроса, который и рассказал ему, что Квотерблад якобы отправился на поиски индейских сокровищ, о которых узнал от своих испанских пленников.
В отчаянии, Дон Эстебан вернулся на корабль и взял курс на Ямайку. Он потратил еще неделю в пути и лишь на восьмой день привез печальные новости Дону Педро. Еще через два дня с Ямайки в погоню за «Пигмалионом» отправилась эскадра в составе линейного корабля, двух фрегатов и брига, под командованием самого Дона Педро Гарсиа, адмирала флота его величества короля Испании.