Глава19 Стать оруженосцем

ЛИРЭЯ



Добраться до Долины Танцующих трав, по которой имел обыкновение скитаться Сэр Драконья Погибель, можно было только через ущелье Поющей воды, - так нам сообщила Шилалу после того, как окончательно смирилась с нашим намерением отправится «прямо в лапы этого безумца, этого кошмарного бессердечного Драконоборца.»

Мы не торопясь ехали  по окутанной утренним туманом лесной тропе, рассеянно слушая девушку, которую переполняли бодрость, задор и решимость поделиться с нами всем тем немаленьким запасом сведений о местности, которым она располагала.

-  Путь до этого восхитительного места займет  несколько дней,  - щебетала смилена, в полной мере восстановившая  свою прежнюю разговорчивость, -  два или три, в зависимости от погоды и того, окажется ли долина благорасположена быстро открыться жаждущим ее благодати путникам. Вы ведь всей душой стремитесь попасть туда, так?

- А что, Сэр драконья Погибель – он выбирает для своих путешествий какие-то определенные места?  - совершенно невпопад ответил Ратияр.  – Ты имеешь представление, как  его отыскать?

Смилена секунду помолчала, видимо, пытаясь осмыслить, как поимка какого-то странствующего рыцаря может интересовать кого-то больше, чем перспектива прикоснуться к «благодати беспечальной долины», но быстро переключилась.

- Мы, смилены,  обычно не гоняемся за Сэром Рыцарем, - с достоинством проговорила Шилалу.   – Он сам находит нас, если, конечно, мы это ему позволяем.

Эта оговорка заставила меня улыбнуться: я вспомнила, какое унылое  выражение лица было у девушки при нашей первой встрече.

- И тем не менее, на этот раз именно  нам надлежит его отыскать. Причем чем раньше, тем лучше, - напомнила я. – Твоей царице может не понравиться, если поиски крылатых мужчин затянутся слишком надолго.

- У него есть жилище? – спросил Ратияр.

- Он же странствующий рыцарь!  - это прозвучало так, словно в вопросе воеводы было что-то неприличное. - Конечно, нет!

- А ты разве не упоминала, что Сэр Драконья Погибель  привозит похищенных смилен в свой замок? – Я строго посмотрела на Шилалу.

Девушка не выказала и тени смущения:

- Ну да. В замок. Только он у него… не здесь. Он… это… воображаемый.

Я вздохнула.

- А-а-а, тогда все поня-я-ятно, - улыбнулся Ратияр. – В таком случае нам остается одно.

- Что? – полюбопытствовала смилена, прерывая повисшую паузу.

- Как что? Привязать тебя к дереву и ждать, пока Сэр Драконья Погибель не примчится на выручку к своей Даме сердца.

Я едва сдержала смех, наблюдая за переменившимся лицом Шилалу: привычная улыбка сползла с него, а хорошенькие бровки вскинулись так высоко, что грозили упорхнуть в небо, подобно бабочкам. Губы ее беззвучно шевелились, выдавая проистекающий в голове девушки напряженный мыслительный процесс.

- Что, прямо так – привязать и… оставить?  - выдохнула смилена, осмыслив, наконец,  раскрывшиеся перед ней перспективы. – А если он… рыцарь… действительно примчится? – кажется, она еще не решила, что страшнее: висеть на дереве или быть спасенной Драконоборцем.

- Хм, а ведь может и не примчаться… – Ратияр обращался ко мне, пренебрегая смиленой, - Голодом ее еще, что ли, поморить? Для надежности? Как думаешь?

- Не надо – голодом, а? – взмолилась девушка.

Мы с воеводой устремили на нее грозные взгляды, помолчали, оценивая достигнутый эффект, - и расхохотались. Глядя на нас, начала хихикать и Шилалу: вначале нерешительно, затем – в полный голос.

 - Так это шутка?

- Конечно,  - развеял Яр ее сомнения. – Думаю, нам следует поискать следы рыцаря. Вряд ли он порхает над травой, как лесная фея…

- Это можно,  - обрадовалась смилена, к которой уже вернулись обычные невозмутимость и томность взгляда.  -  Мы, дочери воздуха,  одни из лучших следопытов в Развежуткой Дубраве!

- Какой-какой? – я  засомневалась, правильно ли расслышала смилену.

- Ну-у-у, - принялась объяснять девушка, - это наша дубрава. Мы, смилены,  считаем ее развеслелой, а все остальные почему-то называют жуткой… Разве она жуткая?

- О, нет-нет! Нисколько не жуткая, - Ратияр снова  засмеялся, –  Все эти цветочки, тварюшки, гадючки и прочие обитатели – ну что может быть веселее? 

-  Вот видите: невозможно не смеяться, - с удовлетворением подвела итог Шилалу. – В Развежуткой Дубраве.

* * *

Утренний туман рассеялся, и лес вокруг начал постепенно редеть. Гигантские неохватные дубы сменились деревьями  более скромных размеров, среди которых начали попадаться липы, ясени, березы, рябины. Заросли хищного папоротника у их корней уступили место кудрявому кустарнику неизвестной мне породы, с круглыми маленькими листочками и гроздьями ароматных сочных ягод.

Даже не спрашивая нашу проводницу, я была уверенна, что ягоды не съедобны. Однако, оказалось, что они вполне пригодны в пищу. Вот только вокруг них вились насекомые, готовые ужалить каждого, кто  только захочет протянуть руку к лакомству.

- Укусы волкоос могут причинять невыносимые страдания, и даже быть смертельными, - не замедлила пояснить Шилалу. -  Но их острые как сталь жала  стерегут не ягоды, а вон те горошины на вервях. Видите? В этих катышах живут их крошечные белые личинки. Лучше не приближайтесь к ним! Мучительная, неотвратимая гибель подстерегает неосторожного путника в лесной чаще  буквально на каждом шагу!

Шилалу еще долго расписывала коварство и свирепость обитателей местных лесов, а я размышляла о том, до какого отчаяния должен был дойти творец этого мира, чтобы сознание  его могло породить такие извращенные образы. Цветы, которыми нельзя любоваться, ягоды, которые нельзя есть… Я сожалела о том, что в момент контакта со сновидцем так и не сумела найти нужных слов, не успела  понять, что может вернуть ему радость и вкус к жизни. Видимо, напоминание о матери не было для Ниэллара достаточно сильным стимулом. То, что его сон сделался светлым и солнечным – было всего лишь иллюзией. В глубинах его царил беспросветный мрак.  Мрак, еще более глубокий, чем прежняя серость.

Я провела рукой по глазам, отгоняя от себя тягостные мысли, постаралась переключиться на что-нибудь более приятное.

Заметив, как я продолжаю смотреть на аппетитные красные ягоды, воевода вдруг заулыбался, остановил коня и принялся рыться в своей дорожной суме.

- Ну-ка, проверим, не растерял ли я прежнюю сноровку… - он выудил со дна сумы тонкую, свернутую кольцом бечевку, повозился с ней, сооружая  на ее конце петлю.

Раскрученная веревка со свистом рассекла воздух и петля с поразительной точностью обвила черенок самой тяжелой и спелой грозди. Рывок – и пригоршня сладких ягод оказалась в руках Ратияра.

- Браво, воевода! – я захлопала в ладоши. -  У кочевников с южных границ научился?

- Бери, - протянул он мне угощение.

Спустя полчаса, набрав побольше ягод, мы продолжили путь.

Довольная Шилалу, перепачканная сладким соком, задалась целью во что бы то ни стало отплатить Ратияру за угощение. Она  всех сил пыталась развлечь его – и заодно меня -  сказками  и легендами.  Рассказы ее могли бы, наверное, быть красивыми, если бы не были такими удручающе однообразными и поистине бесконечными. Одна история плавно перетекала в другую, та – в третью…

Заметив, как неодолимая зевота сводит наши с Яром скулы, смилена решила сменить репертуар  и  переключилась на песни, затем на стихи.

- Шилалу, а ты можешь помолчать? – не выдержал Ратияр после того, как девушка в третий раз затянула заунывный припев какой-то маловразумительной баллады о чьей-то любви.

- Что за грубые создания, не чувствующие музыки и восхитительной нежности старинных легенд, - эти мужчины? - смилена возмущенно тряхнула рыжими кудряшками,  но   замолкла.

Но чудес не бывает и  тишина длилась недолго. Новая порция историй и легенд вскоре полилась нам в уши.

* * *

- Ты думаешь, смилены смогут сообщить нам о Пасмуре нечто стоящее? – улучшив момент, задал мне вопрос Ратияр. – Чем дольше я слушаю эту девушку, тем больше сомнений меня обуревает.

- У нас есть другой выход?

- Выход из этого мира, ты имеешь в виду?

- И отсюда тоже. Здесь красиво, слов нет, - я обвела рукой величественные дубы, пронзительно-синее небо, цветастых птах на ветвях. – Но все это ложная красота, ненастоящая. Чей-то сон…

- Знаешь, Лира… - воин тронул поводья, заставляя Чаруна идти вровень с моей Стрелой, так что мы с Ратияром были теперь совсем близко друг к другу.  – Ты вчера спросила меня, что я оставил в Довбуже… А ведь ты права: меня совсем ничего не держит там.

- Дом, - произнесла я. – Дом – это место, куда ты хочешь вернуться. У тебя его нет.

Ратияр склонил голову в знак согласия.

- Раньше я полагал, что мой дом – там, в мире, где я родился. Скучал, видел сны о нем, на стенку лез, стремясь попасть назад… А потом – как отрезало. И я сделался странником.

«Странником», - это слово заставило сжаться мое сердце. Кем, как не таким вот скитальцем была я сама? И все же в моем мире существовало нечто, что настойчиво звало меня вернуться.

Богиня.

Одно только воспоминание о Ней, о минутах нисхождения, уже дарило несказанное блаженство! Именно Она была моим сокровенным смыслом; именно Ее присутствие  делало мир  поистине прекрасным; именно Ее взгляд, растворенный во всем, что окружало меня,  заставлял мою душу трепетать от счастья…

- А теперь думаю, что совершенно не важно, куда забросила тебя жизнь, - снова заговорил Ратияр, глядя мне прямо в глаза. – Дом всегда будет там, где сильнее всего бьется твое сердце. Рядом с той, в чьих глазах и заключен для тебя весь мир, и смысл, и божество.

Пораженная тем, как совпали наши мысли, я не нашлась, что ответить, только задержала долгий взгляд на лице воина. «Предназначение» - это слово я повторяла с ранней юности, с тех самых пор, как стала ловить на себе заинтересованные мужские взгляды. Мое сердце оставалось холодным – ведь я знала, что предназначена тому единственному, кто способен дать мне нечто большее, чем просто мужскую ласку или интересное общество. Вот только в эту самую минуту я была готова забыть о чем угодно: о судьбе, семейных традициях, ведовском круге – лишь бы вот этот мужчина, чье колено сейчас почти коснулось подола моей вестальи, оставался рядом со мной.

* * *

Лес стал редеть, затем и вовсе сменился травянистым лугом с разбросанными там и тут рощицами, и Шилалу вдруг принялась уговаривать нас сделать небольшой крюк и зайти к какому-то водопаду, не то священному, не то волшебному – а может, и  то, и другое.

- Совершить ритуал поклонения поющей воде – это заветнейшая мечта любой смилены! - упрашивала нас девушка, расписывая красоты, ожидающе нас у заветного места.

- А не будет… э-э-э… святотатством, если мы в этом водопаде искупаемся? – спросил Ратияр.

- Или хотя бы одежду выполощем? – поддержала его я, пробуя соскоблить ногтем серое пятнышко, приставшее к рукаву.

- Вы правда не против свернуть к Поющей воде? – Поймав благодарный взгляд Шилалу, я слегка улыбнулась. Похоже, вопрос со стиркой и купанием можно было считать решенным.

«Какая жалость, - понеслось у меня в голове, - что это милое, в сущности, создание – всего лишь плод больного воображения сновидца.»

- Ах, купание в водопаде… Что может быть восхитительнее прикосновений упругих водных струй, стекающих по разгоряченной коже…

«Неужели…  - внезапная догадка заставила меня задержать дыхание - Неужели в снах о смиленах воплотилось желание Ниэллара вновь видеть свою сестру чистым светлым созданием… а не монстром, созданным на погибель мужчинам? А если так, то какие же воспоминания создали тех… поклонников маковых снов, встреча с которыми чуть не стала роковой для всех нас? И чего в таком случае можно ждать от драконов, если только они – не выдумка сумасшедшего рыцаря?»

* * *

К концу дня деревья расступились – и перед нами взметнулись в самое небо  красноватые в предзакатном свете горы, рассеченные надвое обрывистым каменистым ущельем, величественным и диким.

На каждом выступе, в каждой выбоине, хватаясь изо всех сил корнями за отвесные стены, теснились какие-то кустики, травинки, даже чахлые, но цепкие и упорные деревца.

По сторонам ущелья громоздились вывороченные из скал камни, огромные, словно мглистые великаны, иззубренные и растрескавшиеся. Там и тут по камням пробегали прожилки неизвестной мне алой породы, которые выглядели как струйки сочащейся крови. 

 С севера со свистом и завыванием налетел порыв холодного ветра – и тут же сгустились тучи, будто и не было только что над нами ясного, приветливого голубого неба. Тучи набухли, загрохотали, точно негодуя на свою тяжкую долю. Сквозь черные, тяжелые тела вестниц близкой непогоды   пробился на секунду багряный луч закатного солнца, торопливо  лизнул кровавые потеки скал – и сгинул. 

По ту сторону горных отрогов начался ливень, стремительно перевалил гряду – и накрыл нас мокрой, душной простыней. У этого унылого промозглого дождя не было ничего общего с освежающим перуновым буйством, столь желанным душе любого пахаря или витязя в моем мире.

Украдкой я бросила взгляд на Ратияра. По лицу воеводы стекали струйки, и он часто моргал, пытаясь сбросить с ресниц оседающую на них водяную пыль. Заметив, что я приуныла, Яр утер ладонью лицо и ободряюще улыбнулся, дескать, не кисни, ведунья!

На душе стало чуточку веселее. Я накинула капюшон, запахнула плотнее плащ – и направила Стрелу в ущелье, туда, где уже в нетерпении приплясывала на мокром камне Шилалу.

Мы пробрались по узкой чавкающей тропе, зажатой между отвесных скалистых стен. Копыта лошадей, не находя твердой опоры, все время скользили. При каждом шаге в нас летели комья грязи. С неба лились потоки воды, затекали за шиворот, пропитывали ставшую тяжелой и липкой одежду.   

К моему удивлению, Шилалу, радостная, прыгала  по лужам, не обращая внимания на намокшие крылышки и повисшие худосочными морковками вдоль лица кудряшки.

Стемнело, а мы все еще ехали.

Дождь закончился как раз в тот момент, когда в его монотонный шум вплелось журчание мощного струящегося по камням потока.  Еще несколько шагов по грязи – и мы, наконец, добрались до места: впереди высилась  почти отвесная скала, по которой, прыгая с камня на камень, сбегали сверкающие даже при скудном освещении струи. Шум воды и впрямь был мелодичным, подобно пению.

Я глубоко вдохнула свежий вечерний воздух.

– Где бы укрыться от ветра?

- Уютное и сухое прибежище ждет нас! - махнула Шилалу в сторону темнеющего на фоне скалы пятна. – Смилены всегда  останавливаются там, совершая паломничество.

Мы пригляделись. Действительно, к скале прижималось небольшое сооружение, похожее на садовую беседку: кольцо увитых плющом колонн, накрытых легким куполом крыши. Стен у беседки практически не было: низенькие ажурные перегородки в счет не шли.

- Не слишком уютно, - покачал головой Ратияр.

- Зато здесь сооружен очаг! – рассмеялась я, переступив через порог «прибежища». – Обожаю смилен!

- Правда? – немедленно очутилась рядом со мной Шилалу.

Я с серьезным видом кивнула.

Мы с Ратияром, расседлав лошадей и отпустив их пастись, взялись за обустройство ночлега, а смилена,  не говоря ни слова, ускользнула в темноту.

- Наверное, пошла к водопаду, - предположил Ратияр.

- Пойдем тоже? – мне не терпелось смыть с себя грязь и отчистить одежду.

К нашему удивлению, Шилалу нигде не было видно: ни возле пенной  каменной чаши, в которую низвергалась вода, ни ниже по течению, ни рядом со скалами.

- Не могла же она нас бросить? – я в недоумении пожала плечами.

- Даже и не знаю… - Ратияр пристально вглядывался в темноту.

Звать девушку смысла не было: шум водопада не позволил бы нас услышать.

- Несносная девчонка! – я сжала кулаки.  - Неужели придется разыскивать ее?

- Похоже, что нет, - откликнулся Ратияр, указывая куда-то вверх. – Посмотри-ка!

Место, где горный ручеек начинал свое падение в пропасть, находилось на головокружительной высоте. Именно там, на фоне звездного неба, вырисовывался темный девичий силуэт, застывший в коленопреклоненной позе.

- Наверное, какой-нибудь ритуал.

- Но как она туда забралась? Да еще в темноте? – мне было страшно даже смотреть на стоящую над пропастью смилену. – Будто взяла – и взлетела!

- Чудеса-а-а, - протянул Ратияр, поддергивая рукав куртки и подставляя ладонь под струю. – А водичка-то теплая. Кто первый?

- Давай сперва ты, - выдавила я из себя, и тут же зажмурилась от непрошенного воспоминания: те же слова я произнесла неделю назад в горнице довбужского управителя Заслава. Но только тогда я играла роль, а теперь… Теперь мои щеки заливал жаркий румянец.

«Богиня! Что же это?» Никогда. Никогда до этого момента я не испытывала ничего подобного!

Ратияр расстегнул пряжку, скреплявшую плащ, аккуратно пристроил на камне ножны с мечом, скинул безрукавку, затем рубаху. Я стояла рядом - и неотрывно глядела на него, повторяя мысленно: «Отвернись! Отвернись! Уйди отсюда!» - и оставалась на месте, прикипев взглядом к его широким плечам, мускулистой груди, сильным рукам.

Воин наклонился, стягивая сапоги.

Нужно было немедленно – вот прямо сейчас! - возвращаться в беседку, либо уж оставаться - и идти до конца. «Все, ухожу», - скомандовала я себе, выдохнув… И сделала шаг к Ратияру.

Он выпрямился.

- Давно хотел спросить у тебя, какого цвета твои глаза, ведунья?

Я задохнулась: он попал в самую точку. Это был тот самый вопрос.

- Сейчас карие, так? – Я подняла взгляд на воеводу. Он кивнул. – Они всегда такие по ночам…

Ратияр улыбнулся.

- Утром серые, как туман, днем зеленые, как листва, вечером синие, как сумерки… - он протянул руку к моим волосам, дотронулся до них.

Прикосновение его было легким, почти невесомым, но я вздрогнула, будто ожегшись.

- Позволь, ведунья? – он взялся за шнур, удерживающий весталью. – Я помогу тебе.

Промокшая одежда медленно и неохотно скользнула к моим ногам. Ратияр подхватил меня на руки – и шагнул в водопад.



РАТИЯР



Мое сердце колотилось так, что мне казалось, оно заглушает плеск водопада. Мы стояли лицом к лицу в сверкающих струях, и я мог ощущать ее тепло, и нежность ее кожи, и легкость ее тела, дрожащего от того же восторга, который охватывал и меня.

Я бережно прижал ее к груди: такую хрупкую, такую тоненькую, - и мир вокруг нас исчез, растворился в хлынувшей из меня волне нежности, благоговения… любви.

- Лира, - выдохнул я ее имя, и она подалась ко мне всем телом, подставляя губы. – Лира, иди ко мне, колдунья…

И мы двое перестали быть. Вместо нас, подобно купальскому костру, вспыхнула и засияла целая вселенная, целый мир, где мы - я и она были единым.

* * *

Я лежал возле очага на расстеленных попонах и старался не шевелиться, чтобы не потревожить Лирэю, уснувшую у меня на плече.

«Нет, в этом мире и так ровно на одного сновидца больше, чем нужно. То, что произошло только что – это, несомненно, явь!» - пронеслось в голове, и от этой мысли захотелось радостно хохотать и кричать во все горло. «Женщина, во имя которой хочется жить, но не жаль и умереть.»

Наверное, я слишком глубоко вздохнул, потому что ресницы девушки дрогнули, подобно крыльям бабочки, потревоженной набежавшей тенью. Я замер, дожидаясь, пока сон ведуньи вновь сделается крепким.

- Какого же цвета они во сне, твои глаза? – прошептал я, убирая с лица девушки чуть влажный после купания локон. – Может быть, такого, какой должна быть земля под ковром багряных листьев? Дремлющая земля, таящая в себе скрытую жизнь… Чье-то счастье…

- Тьма, в которой дремлют ростки новой жизни, - заговорила сквозь сон ведунья, будто в ответ на мои слова. - Тот, кто заглянет в нее, сможет отыскать душу… душу ведуньи, ни разу еще не рожденной… Только захотеть… и любить…

 Я нежно коснулся губами ее лба – и на мгновение мне привиделось, что я падаю в ту самую тьму, изначальную бездну, в которой просыпаются души и расцветают новые миры. Видение мелькнуло – и погасло, а я продолжал всматривается в спокойные, нежные черты Лиры.

«Тьма, в которой зажигаются звезды,» - я покатал эти слова на языке, точно пробуя на вкус, и впервые испытал сожаление, что не умею слагать песен…

 * * *

Песнями было в избытке наполнено наступившее утро, солнечное и звонкое: едва рассвело, в беседку впорхнула Шилалу, нисколько не смутясь,  объявила, что полна «молитвенного экстаза» и под хрустальный перезвон водопада принялась громко и весело распевать нечто маловразумительное, но возвышенное.

От поднятого смиленой шума проснулась Лирэя, и теперь тихонько  лежала в моих объятиях, и уголки губ ее были приподняты в почти незаметной улыбке. Я знал: она улыбается мне, и только мне, – и знание это растворялось в моей крови концентрированным  счастьем.

- Доброе утро, любимая, - прошептал я на ухо ведунье и  уже в полный голос добавил, обращаясь к смилене, – Привет, крылатая дева!

Пение прекратилось. Шилалу приплясывающей походкой подошла к выходу из беседки и ткнула пальчиком куда-то наружу:

-  Между прочим, я приготовила завтрак, – смилена выдержала паузу, чтобы дать нам возможность выразить благодарность, - и еще вычистила и почти высушила вашу одежду, которую вы вчера так небрежно  бросили прямо на землю.

Лирэя покраснела, спрятала лицо и смущенно улыбнулась.

- Мы благодарим тебя, достойная восхищения дочь своего народа, - я постарался так построить фразу, чтобы девушке понравилось. И, кажется, добился успеха – Шилалу с довольной улыбкой закружилась посреди колонн, вскинув руки к потолку.

- Ну так что же вы лежите? Скорее вставайте, чтобы насладиться трапезой с умопомрачительным видом на  изумительные красоты ущелья Поющей воды!

Сервированный на свежем воздухе завтрак уже ждал нас. Тушеные овощи, приготовленные смиленой, были вполне съедобными и даже вкусными. Мы запивали их прозрачной свежей водичкой, набранной из-под водопада, и… любовались окрестностями – в полном соответствии с составленным деятельной амазонкой планом.

В ярких утренних лучах обрушивающийся со скалы поток выглядел уже не так сказочно, как ночью, зато производил более величественное впечатление. То разбиваясь на несколько пенистых струй, то вновь сливаясь воедино, вода стекала по красноватым валунам, покрытым темными пятнами.

- Точно ожоги… - высказал я пришедшее на ум сравнение. -  Это лишайник, наверное, да?

- Ну-у-у… - неопределенно покачала головой смилена. – Вообще-то… Я лучше расскажу вам легенду, возвышенную и грустную, как угасающая на рассвете звезда, - и вы сами все поймете!

- Нет-нет! – быстро среагировала Лирэя. – Лучше расскажи нам все, что тебе известно о странствующем рыцаре, которого мы разыскиваем!

– Ах, - приготовившись вещать, смилена приняла изящную позу и закатила глаза. Я было решил, что она сейчас  затянет очередную «возвышенную, но грустную» историю, но на этот раз девушка не оправдала ожиданий – и заговорила по делу. Ну, почти.  – Этот поиск… Ах! То, что именно мне выпало сопровождать вас в нем – это не только честь, дарованная мне нашей блистательной царицей, но и мой шанс выполнить великое дело, совершить подвиг,   пусть и опасный, но героический! Ведь встреча с Сэром Длаконьей Погибелью – это всегда риск для смилены, особенно для такой юной и привлекательной симлены, как я… Все началось с паломничества. Да-да!

Девушка постерла руки в сторону водопада, приглашая нас обратить на него внимание.

 - Первая моя попытка совершить паломничество в ущелье Поющей воды оказалась – увы -  безуспешной,  - кажется, в этом месте Шилалу всхлипнула. -  Вездесущий и безжалостный Рыцарь Добра и Кровавой расправы обнаружил меня как раз в тот злосчастный  момент, когда я была уже в нескольких шагах от заветной цели, и уже готовилась к тому сладостному мигу, когда мои горячие молитвы вознесутся в небеса, а глаза затуманятся слезой щемящей радости…

Но вкусить это чистое и незамутненное наслаждение мне так и не было суждено: вместо этого я очутилась в гнусных лапах этого мракобеса, этого мерзавца и…

- Шилалу… - я позволил себе остановить поток ее красноречия. – Может быть, ты все же расскажешь что-нибудь о рыцаре?

- А я о ком? – возмутилась смилена.

- Видишь ли, нам было бы полезнее знать о его привычках, излюбленных приемах борьбы, может быть, слабостях?

- Слабостях? – оживилась Шилалу. – Ну конечно! Знайте: единственная и роковая слабость Драконьей Погибели – это смилены!

- Так я и знала, - Лирэя в сердцах сверкнула глазами.  – Еще бы! Шилалу, не нужно больше о рыцаре.   Если не можешь молчать, то лучше переходи сразу к легенде о Поющей воде… Или что ты там собиралась еще рассказать?

- Ах, ну разве можно быть такими черствыми и… И хмурыми!  - впрочем, обижаться или сердиться сколько-нибудь продолжительное время смилена просто не умела. Через минуту она уже  принялась рассказывать о чем-то «давным-давно, под сенью дубрав…»

- А ведь она права, - прошептала мне Лирэя, - ты опять нахмурился, улыбаться перестал… Даже мне.

- Пасмур. Тревожно мне… Выберемся ли мы из этого сна треклятого?

- Выберемся, - очень уверенно произнесла ведунья. – Теперь я точно знаю: выберемся, - она как-то странно улыбнулась, глядя как будто внутрь себя. – Иначе и быть не может.

Мы поднялись с камней, заменивших нам стулья на время «трапезы», и принялись собираться в дорогу под аккомпанемент нескончаемой смилениной болтовни:

- И вот, та крылатая дева сидела на высокой скале и пела возлюбленному Солнцу о своей любви. Непроглядная ночь нависала над горами, долгим и тягостным было ожидание. Но Солнце все не приходило и не приходило. И тогда заплакала дева – и преисполнилась печали пение ее. Наконец, Солнце вышло из-за гор, и услыхав ту песню, прониклось состраданием. Заслушавшись, Солнце приблизилось к прекрасной влюбленной в него певунье. Оно спустилось так близко, что своим горячим дыханием обожгло несчастной девушке крылья. И, сделав это,  вновь ушло за горизонт. Певунья  попробовала взлететь за ним, но опаленные любовью крылья не держали ее, и она разбилась, упав на скалы. Но девушка не сгинула бесследно, а превратилась  в водопад, который до сих пор продолжает петь. Петь о любви, дожидаясь солнца.

Поймав себя на том, что проявляю интерес к словам Шилалу, я посмотрел на Лирэю. Ведунья, оказывается, тоже слушала легенду, отложив в сторону сверток с запасной одеждой, который собиралась упаковать в седельную суму.

- Красивая история, - произнесла она, когда смилена умолкла.

- Неужели, о хмурые чужестранцы, вы наконец прониклись тягой к прекрасному? – обрадованно встрепенулась Шилалу. – Я знала, сердцем предчувствовала, что вы не останетесь глухи, и что мои усилия не пропадут понапрасну, подобно пролитой в песок воде!

- Значит, вы думаете, что некогда ваши крылья были настоящими, и теперь хотите снова получить их? – спросила Лирэя.

- Да… Вновь обрести полет… Хотя бы наши дочери смогут испытать это восхитительное чувство! Именно поэтому ущелье Поющей воды – это дорогое сердцу каждой смилены место! Каждая дева рано или поздно приходит к нему, чтобы произнести молитву!  Обычно мы успеваем совершить обряд  и вернутся незамеченными, но некоторым не везет… Мне тоже… не повезло. Сэр Драконья Погибель как раз возвращался в свою долину из Развежуткой Дубравы – той же самой дорогой, которой идем мы с вами, -  и застал меня, одинокую, беззащитную и соблазнительную! Деваться мне  было некуда – убежать или скрыться я не успела…

- Бедняжка, - рассеянно пробормотала Лира.

- О да! – с готовностью отозвалась смилена. – Участь девы, попавшей в руки Сэра Драконьей Погибели внушит сострадание самому жестокосердному человеку! – Шилалу скосила на меня взгляд, и я с сокрушенным видом покивал головой. Девушка  улыбнулась. – Хотя, должна признать, драконоборец сделал и нечто  полезное для смилен, разогнав из окрестностей других странствующих рыцарей. Раньше опасности быть схваченными паломницы подвергались гораздо чаще! О!

Рассказчица картинно закатила глаза и всплеснула руками.

- На каждом шагу бедняжку, рискнувшую отправиться в священное место, поджидал коварный  охотник за девственницами! Некоторые из них, - рассказчица понизила голос и сделала страшные глаза, - возвращались в Развежуткую дубраву не одни!

- С кем же? – полюбопытствовал я. – С мужем?

- Гораздо хуже! – воскликнула Шилалу! – С ребенком!

- Что же в этом плохого? – Лирэя в искреннем удивлении вскинула брови.

- Как что? Эти дети не умели летать! Но, хвала Пасу-Создателю, Сэр Драконья погибель остался в окрестностях один. Правда, теперь смилены почти перестали совершать паломничества, но все же…

Мы с Лирэей переглянулись, пряча улыбки.

- Ну конечно. Кто же отправится в паломничество, если дорога туда больше не сопряжена с риском?

- Это же совершенно не героично! - поддержала меня Лирэя.

- О, как хорошо вы понимаете душу смилен, - ахнула Шилалу и бросилась к нам,  распахнув объятия.

* * *

На следующее утро мы перевалили горную гряду и спустились в долину. Погода стояла по-прежнему солнечная, безветренная. Там и тут сбивались в небольшие стайки тонкие деревца с красноватой корой и изумрудными листьями. В других местах густыми колючими ветками щетинился терновник. А все  свободное пространство между рощицами и островками кустарника заполоняли луга: бескрайние зеленые луга, ровные, как стекло, и сплошь покрытые цветами. 

Лишь тени, мечущиеся в хаотичном беспорядке, нарушали идиллическую картину, напоминая: это сон, кошмарный тягостный сон.

- Долина Танцующих цветов, - объявила Шилалу. – Здесь Сэра Драконью Погибель встретить можно почти наверняка.

 Некоторые цветы там и впрямь танцевали: несмотря на безветрие, они кивали головками, их блестящие гладкие стебли упруго изгибались, а  лепестки переливались радужными разводами… Однако, как и повсюду в мире, сотворенном воображением Пасмура,  это была обманчивая красота. Ни бабочки, ни жуки не садились на танцующие цветы.

- Их листья обжигают, словно пламенем, тех, кто прикасается к ним! – поспешила предупредить нас Шилалу. – Выбирайте дорогу, потому что лошади потеряют рассудок и превратятся в безудержных монстров, едва только боль от прикосновения к цветку настигнет их!

Вняв предостережению, мы  старались в точности следовать за Шилалу. Не надеясь на то, что мою возлюбленную  вновь не обуяет тяга к прекрасному, я бдительно следил за тем, чтобы она не отставала, - и за этим занятием едва не пропустил место, где очередной островок терновника был разворочен, точно проломившимся сквозь него носорогом.

«Носорогом?»

Я натянул поводья.

- Шилалу, взгляни туда! Это не похоже, случайно, на следы драконоборца?

Смилена тоже остановилась, внимательно разглядывая полосу примятой травы и обломанных веток и вывороченных с корнем кустов.

- Это мог быть только он! – с уверенностью заявила она.

- След, несомненно, свежий, - я указал на него приблизившейся ведунье.  - Недавно прошел дождь, а тут - видишь? – края четкие, не размытые водой.

- Да-а, - Лира посмотрела туда, куда я показывал, но, кажется, скорее поверила мне на слово, чем сама разглядела хоть что-то.

Мы двинулись по следу. Сэр Драконья погибель, очевидно, не утруждал себя поисками удобных троп – и ломился напрямик сквозь заросли. А скорость его бронированного скакуна намного превышала ту, с которой могли передвигаться мы. Так что я приготовился болтаться по  долине вслед за странствующим рыцарем еще неопределенно долго, но тут ведунью озарила светлая мысль.

- Шилалу, ты не могла бы спеть что-нибудь для нас? – обратилась она к смилене, на что та не замедлила среагировать, прервав какой-то «исполненный душевной отрады» рассказ и переключившись на пение. – А немножечко погромче? О да! Спасибо, в самый раз!

Я тайком показал Лире жест одобрения. Ведунья хитро улыбнулась мне в ответ. А спустя пару часов мы услышали металлический лязг и треск ломаемых  кустов - и нам навстречу, блистая доспехами, выехал Сэр Драконья Погибель собственной персоной.

Впрочем, неожиданностью это стало для  одной только симлены.

- Клянусь честью, я вижу прекрасную даму в опасности! – прогрохотал рыцарь, осаживая своего скакуна. – Нет, я вижу двух прекрасных дам в опасности!

- Ну, вот и поздоровались, - пробормотал про себя я, пока обе дамы наперебой заверяли Погбель, что никакой опасности для прекрасной половины человечества я не представляю. – Подходящее начало для долгой и крепкой дружбы.

Однако же, я рассчитывал получить от драконоборца нужные нам сведения добром, поэтому следовало как-то завоевать его доверие. Кажется, фантазия Ниэллара наделила скитальца чертами рыцаря без страха и упрека? Что же, я был готов к тому, чтобы сыграть по этим правилам.

Я подобрал поводья Чаруна, заставляя коня встать на дыбы, и произнес, стараясь выглядеть как можно внушительнее:

- Разумеется, никакой опасности нет! Эти две достойные дамы находятся под моей бдительной охраной.

Никаких доказательств этому заявлению я представить не мог, но, похоже, этого и не требовалось.

- Вижу, ты бесстрашный и доблестный воин! Еще при первой встрече я понял, что твои намерения чисты, а дела исполнены благородства! – Сэр Драконья Погибель сменил гнев на милость. -   Даже для меня  поединок с таким отважным рыцарем, как ты, был бы высокой честью!

Вот как раз поединок с этим закованным в латы чудовищем в мои планы не входил.

- Но я хотел попроситься к тебе в ученики! – попытался отвертеться я. -  Постичь искусство поиска драконов!

- Драко-о-онов? – взревел рыцарь. - Этих мерзких тварей? Да в  своем ли ты уме, чужестранный рыцарь? Зачем честному человеку могут понадобиться драконы?

- Разумеется, с целью убийства, - я сплюнул под копыта Чаруну, демонстрируя всю меру своего презрения к «мерзким тварям». - Зачем же еще?

За моей спиной послышалась возня, а затем быстрый шепоток Лирэи: «Это чтобы усыпить его бдительность… Конечно, мы не станем их убивать, успокойся!»

- А-а-а-а… Убийства. Ну тогда ладно, - драконоборец примирительно кивнул, слез с носорога, громыхнув железом, снял шлем и подал мне руку в тяжелой латной рукавице. - Пусть рукопожатие скрепит провозглашенную меж нами дружбу!

Я не возражал, даже наоборот. Поэтому поспешил спешиться и приветствовать странствующего рыцаря. Но, как тут же выяснилось, радовался я рано. На пути к постижению нелегкого ремесла драконоборца внезапно выросло новое препятствие.

  - Но как ты докажешь, что готов ступить на стезю борца со злом и провозвестника высшей справедливости? – на лице Погибели было написано искреннее замешательство.

- А как  обычно  доказывают такие вещи? - облегчать ему задачу и предлагать варианты  я не намеревался.

Сэр Драконья Погибель насупился и засопел в поисках ответа.

- А может, вам снова устроить поединок? – вылезла вперед Шилалу.

- К-хм, - выражение, с которым я на нее посмотрел, должно было многое сказать – но осталось непонятым.

- А что? Я могла бы снова побыть… музой. Или секундантом.

- Благодарю тебя, о, нежная дева! -  просиял драконоборец. – Поединок – это превосходная идея, достойная настоящих мужчин!

- Ну и на какую тему стихи сочинять будем? – поинтересовался я, по-прежнему хмуро косясь на  смилену.

- Что? Какие стихи? – странствующий рыцарь постучал костяшкой согнутого  пальца по шлему. – Неужели, о наивный чужеземец, ты собираешься поражать драконов красотой слова? Рифмой с небес сбивать?

Довольный шуткой, Сэр Драконья Погибель расхохотался.

- Так чем же поражают драконов? – решил поинтересоваться я, прикидывая, удастся ли мне, в случае чего, ткнуть мечом так, чтобы попасть в сочленение пластинчатых лат. Вообще-то я рассчитывал только разоружить Драконью Погибель, но готовиться нужно было ко всему.

- Ну… - Сэр испытующе окинул меня взором. – Обычно быстрым отступлением. Но иногда пригождается и доброе слово.

- Чем? – Лирея не удержалась от того, чтобы вмешаться в разговор. – Отступлением? Ты хочешь сказать: бегством?

- Ничто так не может поразить воображение дракона, как стремительное отступление противника, - с достоинством ответствовал рыцарь, кланяясь ведунье. – И вот тут-то, тепленького, его и можно хва-тать!

И драконоборец вновь зашелся в приступе раскатистого хохота.

- Несчастные драконы, - тихо проговорила Лира, качая головой. – Я уже прониклась жалостью к этим созданиям.

* * *

Приготовления к состязанию были недолгими.

Острием копья Сэр Драконья Погибель провел на земле черту, отошел от нее саженей на триста, провел еще одну.

- Отступать будем отсюда, - деловито пояснил он, возвращаясь к нам. -  И во-он дотуда. Дракона будет изображать Пафнутий, - драконоборец кивнул в сторону носорога.

- А зачем? – полюбопытствовала Лира. – Не проще ли просто пробежаться разок-другой туда-сюда?

- Для правдоподобности, - отрезал драконоборец, с серьезным выражением лица осматривая со всех сторон своего рысака. Не удовлетворившись осмотром, он поманил смилену:

-  Не соблаговолит ли нежная юная дева приблизиться… Вот так! – забросив взвизгнувшую Шилалу в седло, Сэр Драконья Погибель с размаху хлопнул носорога по крупу. Тот в ответ благодарно хрюкнул и подставил ухо, ожидая – и оправданно, - что его почешут. - Теперь сходство с драконом полное. Даже крылья есть!

На лице Шилалу явственно проступило выражение  полнейшего блаженства.

- Ах, если бы мои крылья могли сравниться с могучими и огромными крылами драконов, - зарделась она.

- Окажи нам честь, юная дева, дай знак к началу состязания, - рыцарь с поклоном вручил девушке свои шлем и  меч.

– Думаю, их нужно ударить друг о друга, - шепотом подсказала ведунья, заметив, как брови Шилалу ползут вверх.

- Приготовились! – Не снимая доспехов, драконоборец встал возле ближайшей черты. Мы с Пафнутием тоже заняли надлежащие позиции.

- Погодите! – Лирэя подбежала к нам, указывая на носорога. -  А что, если…

Как раз в  этот момент Шилалу решила начинать:

- Йо-хо-о-о! – крикнула она и ударила мечом в шлем. – Поехали!

Сэр Драконья Погибель немедленно рванул с места, с совершенно необычной для закованного в латы человека скоростью.

Побежал и я.

За нами, пыхча, взрывая почву мозолистыми ступнями и грохоча ладрами, устремился Пафнутий.

Оставив их обоих в десятке саженей позади, я оглянулся.

Носорог сумел достаточно разогнаться, чтобы настичь своего хозяина, и теперь скакал с ним вровень, пригнув голову почти к самой земле и выставив вперед рог. На его спине подпрыгивала и повизгивала смилена.

Мгновение – и мощный удар  подбросил  Сэра Драконью Погибель в воздух.

Поглощенный этим зрелищем, я запнулся и чуть не упал. А когда восстановил равновесие, увидел, что драконоборец лежит ничком в нескольких шагах от проведенной на земле борозды. У меня замерло сердце – но тут рыцарь пошевелился,  невозмутимо поднялся на ноги, перешагнул финишную черту и, отряхнув наколенники от грязи, принял горделивую позу.

- Получилось! Получилось! Добежал! – визг Шилалу был полон энтузиазма. Я даже ощутил нечто вроде укола ревности: неужели она болела за «бронированное чудовище»?

Впрочем, раздумывать было некогда: носорог к этому моменту сумел остановить свой бег, развернуться – и теперь скакал прямо на меня, стремительно набирая скорость.

Я побежал к драконоборцу, стараясь маневрировать так, чтобы не оказаться на линии носорожьего удара, и – надо же так! – снова споткнулся.

В рот набилась трава. Сплюнув и выругавшись,  я попробовал подняться. И не смог. Что-то – или кто-то? - крепко  держало меня за ноги.

Я поднял глаза: несколько центнеров стали и мускулов, увенчанные хохочущей смиленой,  неслись на меня во весь опор, и сделать с этим я ничего не мог. Ну или почти ничего.

В отчаянии я швырнул в морду носорогу пригоршню земли. Кажется, несколько комков попали ему в глаза, потому что Пафнутий вдруг издал трубный вопль, резко затормозил, бухнувшись наземь задней частью туши, проехал по инерции еще пару метров – и остановился прямо перед моим  носом, обиженно ревя и мотая головой.

- Сейчас-сейчас, миленький, я помогу тебе! – засуетилась смилена, слезая со спины «поверженного дракона».

- Спасибо, не надо, - проговорил я, кромсая ножом странного вида корень, обвивший мне ногу.

Но Шилалу решила проявить заботу отнюдь не обо мне. Она грациозно порхала вокруг Пафнутия, стряхивая землю с его рога и помогая прочистить его маленькие хитрющие глазки!

Наконец, я отцепил никак не желавший отпускать меня корень и швырнул его в сторону. Он напомнил формой когтистую лапу, и мне показалось, что в полете она дернулась, точно в конвульсии.

«Примерещилось», - решил я, торопливо  шагая к финишу, где меня уже поджидали Сэр Драконья Погибель и бледная от пережитого страха Лирэя.

- Отважный и быстроногий чужеземец! Принимая тебя в подмастерья-драконоборцы, я нарекаю тебя новым именем, – провозгласил странствующий рыцарь, опуская кончик меча поочередно на правое и левое мои плечи. - С сегодняшнего дня ты будешь зваться Сэр Обогнавший Опасность!

Я молча кивнул, стараясь унять стук сердца.

- Обещаешь ли ты свято чтить Идеалы Драконоборчества,  – продолжал рыцарь,  -  и, не щадя жизни, защищать и оберегать дело Добра и Кровавой расправы?

- Обещаю! – ответствовал я под громкие аплодисменты смилены и хрюканье оправившегося  носорога.

Теперь в нашем отряде было целых два странствующих драконоборца. Не этого ли мы добивались?