Ольга Карговна Упырьцева

Ольга Карговна Упырьцева – первая женщина-дуэлянт (1837-1965)


Деревня Крепкословка. 1840 год. Полная, одноногая женщина в изысканной паневе кричит в темноту анфилады комнат:
- Машка! Неси, милая, воблу к супу!
Маленькая Ольга Упырьцева, которую тогда еще величали Машкой, покорно встав с французской витиеватой гильотины, служившей ей в те годы и диваном, и непритязательной партой, ветром сбегает с мраморной лестницы:
- Да, маменька, несу, несу, вчерась словили, буйная была! А я ее топором, да веслом, и справилась!
Сидевший за праздничным столом Виссарион Белинский подслеповато сощурился… Его очки давно плавали в наваристом супе.
- Ах, хороша девка! – процедил он и смутился. Говорили же ему – чай ведь ты не Пушкин, чтоб барышень кадрить!
Юная Ольга Упырьцева зарделась на фоне старинного витража, заросшего пионами.
- Небось, еще и стихи пишешь? – защекотал ее старик-Державин, опираясь на кресло Кюхельбеккера.
- Нет! – гордо вскинула фуэте Оленька, - Я как Александр Сергеевич – всё больше дуэлями интересуюсь!
Знала ли она, что будет вспоминать эти прекрасные моменты детства, лежа в талом революционном снегу смоленщины?
Ольга Карговна Упырьцева родилась 12 июня 1837 года, в день смертельной дуэли великого Пушкина. Ее мать, женщина дикая и набожная, с детства внушила дочери незримую связь с погибшим поэтом. Деспотичный отец, обрусевший серб Карг Борзович, увлечений матери не разделял. В свете и так ходили слухи о связи его скромной, на первый взгляд, супруги с погибшим поэтом. Карк Березович сурово относился к воспитанию маленькой дочери, заставлял ее штудировать Брамса, Беринга, Кнапса. Оленька с младенчества чувствовала стремление к чему-то большему, но уже в двенадцать лет умирающий от болезни ребра отец посватал ее к князю Упырьцеву, своему старинному оппоненту.
- Папенька, помилуй, - плакала Оленька, стоя на колене перед садовой тачкой, в которой заканчивал свое земное существование ее непутевый родитель.
Князь Упырьцев оказался человеком двусмысленным, но добрым. Его просаженное предками существование равнялось двум акрам владений под Кроненбургом, тысяче душ в захваченной Турками Чесме и заросшему огороду в Пернове, где и началась казавшаяся безоблачной семейная жизнь Ольги Упырьцевой. Последнее свидание с отцом омрачилось вестями о восстании декабристов, которые дошли до Кларка Бреговича с роковым опозданием. Это и убило его… Его Высочество, граф Тульский, писал в зашифрованном письме в Варшаву:
Мир потерял своего лучшего друга…
Ольга Упырьцева не разделяла восторгов толпы. Ее сердце разрывалось между долгом, который она питала к своему мужу, и коллекцией старинного оружия, которую она собирала тайком ото всех в глубоком винном погребе…
- Ой, я опять набралась! – кокетливо шепелявила Оленька со дна бездонного подвала, пышащего испарениями доставшихся по наследству тевтонских напитков.
- Послал мне господь наказание! – вздыхал граф Упырьцев, уныло уединившись с унтер-офицерами Усть-Илимского полка.
А Оленька, оставленная в покое своим незадачливым супругом, весело стреляла в кромешной темноте по старинным бутылкам – и на вскидку, и влет, и дуплетом…
Никто не заметил, как подкралась революция. Четверо дочерей и сыновей Оленьки от известного в те годы спирита, имя которого затерялось в истории, нашли себя за границей.
Но Ольга Карговна не собиралась стареть. 31 июня 1937 года у нее была запланирована дуэль с самим Сергеем Мироновичем Кировым… История знает, чем закончилось для наркома это роковое недоразумение, вызванное неисправимым юношеским максимализмом… Репрессии, последовавшие за этими событиями, заставили Оленьку впервые задуматься.
Она умерла в родной Сквернословке, закутавшись в махровое одеяло. Родные говорили, что она так и не вышла из задумчивости…
Ее могила найдена в местечке под Берлином. На этом месте лежит простой гривенник, гласящий:
Предок, приди, посмотри на меня,
Что станется с ними, такими, как я?