Адреса. Экстренная телеграмма

                Экстренная телеграмма


     Мужчин она давно не воспринимала и не искала. Ну, как давно? Два года, три месяца и четырнадцать дней. И вдруг… Но не будем торопиться.

    В целом Ирина была даже очень ничего. Стройная густоволосая брюнетка без примесей, ямочка на щеке, глаза зеленые, неожиданно умные. Около тридцати. За такими бегают. У таких не складывается. Слишком начитанны, излишне разборчивы, чересчур доверчивы…

   Нельзя сказать, что последняя история навечно оставила в  сердце Ирины кровоточащую рану, но и просто так не закончилась, украсила жирным рубцом. Тогда-то она и решила окончательно – хватит, довольно, натерпелась. Отныне все для дочки, ежике-курносике от единственного брака. И ведь нельзя теперь сказать про то раннее скороспелое замужество, что неудачное, коли такое чудо подарило.

    Отец Полюшки алименты не платит. И пусть. Они обойдутся. И без него хорошо. И никто им не нужен.  Тем более, что бабушка и дедушка еще молодцом, самим едва за пятьдесят, во внучке, само собой, души не чают. И присмотрят, и покормят, и на дачу, и по елкам… Правда, с котом разрешают играть, хоть она и против, нахлебалась она из-за этих котов…

     Взять хотя бы последнюю историю, ту, окончательную, да что историю, самый, что ни на есть роман с совместным проживанием. Если бы не кот! Котяра проклятущий. Не тот кот, который дачный, мамин и папин Барсик - непривередливый, ленивый мышелов и почешипуз. Против Барсика она и не возражает особенно, хоть и линька бывает, и грязен мурлыка постоянно, а Полюшка такая восприимчивая…  Но как запретить? Любят друг дружку Полюшка и Барсик. Что тут поделаешь? Да у нее у самой сердце к Барсику лежит.  Барсик – свой парень, из простых дворовых, а Сергеев Маркиз с невероятной родословной – благородный негодяй, лицемер и развращенный самовлюбленный тип. Счастье ее выхлебал в миске с рыночным молочком, на котором сливок с два пальца. Иное не признавал, гаденыш. Сергей приучил любимца.

   И то сказать, зачем она им? Даже не пятое колесо. Без того бывает, что и не обойтись.

   Маркиз и Сережа оказались невероятно похожи: у обоих наглые лица (морды) с огромными типа добрыми и наивными глазами, у обоих паскудный характер, оба крайне ленивы, оба ненавидели, когда их тревожили в постели, и оба, мягко говоря,  были чрезмерно упитанны и оба за кусок мяса могли укусить. Типичные сибариты, одним словом.

     Обожали они друг друга фанатично. Когда Сергей приходил с работы и переодевался, Маркиз прыгал на стол и орал во все своё кошачье горло до тех пор, пока Сергей не брал его на руки и гладил. При этом гладиться кошаре нужно было минимум 12 минут (Ирина засекала). После обильного ужина, как только Сергей принимал любимое горизонтальное положение, кот прыгал тому на пузо и делал минимум 9 минут (Ирина опять засекала) топотуши, после чего ложился на грудь, клал лапу Сергею на лицо и урчал до дремы. Сергей его бережно, аки младенца, пристраивал на кресло спать.

    Кресло это Ирина покупала себе - огромное, красивое, дорогущее, по спецзаказу. Месяц обдумывала… Посидеть в нем довелось один вечер. Потом его облюбовал кот. 
   Кот был не кастрирован. Учитывая его безумную любовь к Сергею, Ирина пребывала в твердой уверенности, что коту не нужна ни кошка, ни отпрыски, ни (тьфу-тьфу-тьфу) коты, что Маркиз вполне приемлемый извращенец, помешанный исключительно на хозяине.

   Но однажды неожиданно Ирина обнаружила кое-что в своих туфлях.  Кот начал метить. Причем нарочно на ее вещи. Как правило – на любимые. Избирательно выбирал, негодяй, с умыслом, с дальним прицелом. Выживал так.

    Как оказалось, запах  Ирина не переносила, ее тошнило от запаха. Пришлось поставить вопрос ребром: либо она, либо кастрировать.

   Сергей впал в депрессию, потому что ему кто-то когда-то сказал, что 5-летних котов кастрировать уже поздно, а точнее нежелательно. И Ирину прогонять жалко. Кто еще так вкусненько сготовит? Проторчав много часов во всемирной сети, он обнаружил статью какого-то крутого ветеринара. Эскулап описывал следующий способ: Кот метит, потому что он считает, что главный кот в доме - это он. Поэтому кота просто нужно в этом переубедить. Берем кота за шкирку (как котенка), насильно вырабатываем в себе гнев, причем настоящий, смотрим коту прямо в глаза (ни в коем случае не отводить) и начинаем на него шипеть по-кошачьи, параллельно легонько двумя пальцами хлопая кота по носу. Кот в ответ будет осклабливаться и брыкаться, но главное - не останавливаться, а продолжать до тех пор, пока он не завизжит, после чего отпускать. Таким образом, мы показываем коту, что главный кот в доме не он, а Вы.

   Сергей на эту процедуру согласился. Дал себя уговорить. Маркиз визжал-визжал, да и дал деру в комнату под кровать, откуда не выходил два дня. А вот потом… Нет, кот исправно кушал до икоты, прекрасно спал, но… к Сереже совершенно охладел: не встречал его больше, не спал в его комнате, не урчал вообще. Погладуши и топотуши остались в  непуганом прошлом. Когда Сергей брал его на руки, Маркиз не смотрел на него любовно, как бывало, а отворачивался, вырывался даже из рук. Воспитывал, видать, тварь такая, Сережу, приручал.

   Зато метить перестал.

  Ушла любовь, завяли помидоры. У Сергея наступила затяжная хандра. Случилось даже нечто из ряда вон – у него пропал аппетит! В постели же ныл не переставая: "Верни мне моего кота, как хочешь, но верни.  Пожаааалуйста".

  В итоге решился Сережа на кастрацию (в смысле на кастрацию кота). Наступил на горло, так сказать. Записались заранее в клинику, посадили Маркиза в сумку, привезли к доктору, а там засада – кончился наркоз. Врач говорит: типа, ерунда, секундное дело, и не заметит, только держите вашего крепко. Они ни сном, ни духом…  Распластали Маркиза на операционном столе, Сергей (ох уж эти мужчины!) прихватил задние лапы и отвернулся, а Ирина передние держит. Кот не сопротивляется вовсе и уставился нахально ей глаза в глаза. Вроде даже с ухмылкой смотрит. Любуйся, мол, на мое кошачье достоинство.

  Не соврал хирург. Больно коту было лишь одну секунду, но какие в эту секунду вселенные отобразились у него в глазах, сколько звездочек перевернулось и сверхновых вспыхнуло!  Бр! Ирина запомнила их на всю жизнь. Глаза, в смысле.

  Маркиза принесли домой, пытались покормить, умаслить всячески, но кот отказался даже от жареной мойвы с крупной икрой, а в Ирине признал главного врага, ведь ее глаза он видел, когда ему делали бо-бо. С тех пор кот не давал ей житья – рычал, щетинился, кусал, царапал. Когда не нападал, то поглядывал злобно. Зато Сергея возлюбил с прежней силою.

   Жизнь становилась невыносимой.

   Ирина даже не удивилась, когда Сергей предложил: "Давай поживем отдельно пока. Может, он успокоится?"

   Знает она эти «пока», ничего не может быть долговечнее этих «пока». Хлебнула этих «пока», наслышалась… Она и ушла. И кресло оставила. Не воротил… Жалко кресла все-таки. И вообще… Лишняя она в их эдеме.

  С тех самых пор Ирина вся в дочке, даже подруг всех забросила. Всех, да не всех. Верная Юлька осталась, подруженька с первоклассности. Она и вытянула вчера в компанию, хватит, Ирка, людей сторониться. Посидим с моими друзьями, потанцуем, выпьем. А что, нельзя, что ли? Мы девоньки свободные.

   И вправду, хорошо посидели. Она даже в бильярд поиграла двое  на  двое.

  Лучше бы не ходила, не повелась на Юлькин поводок. Просто заворожил ее  тот парень. Нет, не парень. Мужчина уже. И надо же, Сергеем звать, притягивает ее к этому имени. Мистика прямо. Как раз с ним в паре и шары катали (так он выразился, сказал за столом, типа пойдем, шары покатаем микст, чур, я с Иринкой. У нее прямо мурашки по коже. От голоса, от Иринки, от черт знает чего…).

  Компания была кучная, Ирине совершенно незнакомая. Юлька скорехонько ее представила, типа Ирина, подруга лучшая, прошу любить и жаловать. Остальные загалдели, но только он приподнялся со стула и слегка склонил голову. На миг их взгляды скрестились, и она поняла, что пропала. Заворожил ее этот человек. Подумалось, если у того есть кот, или какая другая живность, то она и не против совсем, будет котяре шерстку расчесывать счастливая… (но желательно все же, чтобы рыбки были).

  Такого вот ошарашивающего мужика  углядела.

  Ирина поняла, что сегодня не уснет. «Как-то надо упорядочить, как-то разделить», - поняла она. Пригодился лист бумаги и карандаш-малютка с ластиком из пластмассового детсадовского пенала дочурки. Ирина разделила лист вертикальной полоской. В левом столбце нарисовала «+», в правом –  «-», немного подумала и приступила к заполнению левой колонки. Итак, какие плюсы? Симпатичный, лицо открытое, стрижка короткая. Глаза… Остолбенела она от этих глаз. И не опишешь такие. А взгляд пристальный, насквозь. Что еще? Манера говорить. Чистопородный москвич, гласные чуть растягивает, акает. Нет слов-паразитов. Умен. Начитан. К месту употребил цитату Пастернака. Спорил с каким-то очкариком на математическом диалекте. Чистые, блестящие ботинки. Стеснительный, танцевали – не прижимал. Танцует обычно, не дрыгается. Не курит. Не надушен. Без кольца на безымянном.

   А минусы? Думай, Ира, думай. Много надо, больше чем плюсов вдвое, иначе крындец совсем. Итак. Не простился нормально, даже в щечку не чмокнул. Телефон не попросил. Не джентельмировал.  Чистоплюй. Кий подавал так: "На!" Слишком много о себе думает.
  Размышления прервал дверной звонок.

 - Кто там? – спросила Ира, посмотрев в глазок.

- Телеграмма, экстренная, - ответила тетя с сумкой за дверью.

 Ирина открыла.

- Телеграмма экстренная, - повторила почтальонша. – Вот. Распишитесь.

  Ирина машинально чиркнула, захлопнула дверь и подумала, разворачивая бланк: «Перепутали, наверное, адрес», но прочитав текст, не поверила глазам.

  Ирина осторожно опустилась на стул, пытаясь удержать рвущееся сердце. Через минуту перед тем, как вновь поднести телеграмму к лицу, она на всякий случай глубоко вздохнула. Точно, не ошиблась, все так… Откуда?

  Следующий час Ирина, не в силах оторвать глаз, перечитывала вновь и вновь: - «Люблю тчк. Сергей тчк.».

   Какой Сергей? Господи, какой Сергей? Какой, Господи?