Глава 19. Хранитель Севера

предыдущая глава: http://www.proza.ru/2011/06/19/797


Тиш-Им проснулась, потому что стало светло. Льющийся с потолка свет был не слепящий, естественный, очень похожий на дневной, и испускал его круглый плафон в форме выпуклой линзы. Это устройство очень напоминало трубчатый световод и, похоже, им и являлось.

Комната не имела окон. Стены были составлены из крупных каменных блоков, гладко отшлифованных и подогнанных друг к другу так плотно, что в щель между ними не влезла бы, наверно, даже иголка. Никакого строительного раствора в швах между блоками не наблюдалось.

Откинув тонкое шерстяное одеяло, девушка села. Матрас качнулся... Оказалось, он лежал на жёсткой основе, подвешенной между четырёх каменных столбов. Многострадальные ноги чувствовали себя вполне сносно. А Тиш-Им казалось, что она насмерть их отморозила... Тут девушка вспомнила, как сквозь сон смутно ощущала, будто кто-то поглаживал ей ступни.

Хотя никаких отопительных приборов в комнате Тиш-Им не заметила, было совсем не холодно – для каменного сооружения. Осторожно коснувшись босыми ногами пола, она поняла, почему: камень оказался тёплым. Пол из мощных каменных плит с подогревом – такого она ещё не встречала. Ближайшая стена тоже была на ощупь тёплой.

Дверь отсутствовала – только проём. Тиш-Им вышла в коридор с высоким потолком. Было приятно ступать по нагретому камню босиком, и она поёживалась, покрываясь уютными мурашками. Двери здесь, похоже, отсутствовали везде, и можно было беспрепятственно заглядывать в комнаты и залы, оказавшиеся, впрочем, пустыми. Внутренняя обстановка этого странного сооружения отличалась аскетичностью: ни мебели, ни декоративной отделки – только голые каменные стены и пол. Помещения наполнял естественный дневной свет, который доставляли внутрь трубчатые оптические световоды – весьма экономичная вещь, не требующая электроэнергии.

Один из залов оказался оранжереей, и Тиш-Им не удержалась от соблазна побродить среди роскошной зелени и пёстрых цветов, оказавшись в тропическом лете. Освещение здесь было довольно яркое: на потолке сияло несколько круглых плафонов полуметрового диаметра. По желобам в полу текла тёплая вода, и Тиш-Им, опустив в неё руку, вдруг непреодолимо захотела помыться. За всё время пребывания в плену сделать этого ей ни разу не довелось, и от ощущения нечистоты собственного тела ей было уже противно. Может быть, здесь найдётся что-то вроде ванной?

Шагая дальше по тёплому полу коридора, Тиш-Им уловила соблазнительный звук льющейся воды. Ох, забраться бы сейчас в горячую ванну и смыть с себя всю грязь... Девушка устремилась на звук и вскоре нашла его источник – небольшой светлый зал с квадратным бассейном, отделанным зелёным и белым мрамором и окружённым четырьмя стройными колоннами из лазурита. В лицо Тиш-Им дохнуло влажным паром, и она замерла при виде блестящего, мускулистого мужского торса.

Его обладатель, босой, в закатанных до колен светлых штанах, процеживал сквозь ткань какой-то ароматный отвар, переливая его в стоящий на скамье пузатый кувшин из большого глиняного сосуда с ручками. Серебристо-белые волнистые волосы спускались по спине незнакомца огромной, густой гривой до пояса; верхние пряди были прихвачены на затылке заколкой – чтобы не лезли на лицо. Он был высок и фантастически хорош собой, особенно потрясали его волосы: Тиш-Им никогда ещё не видела у мужчин таких. Брови незнакомца тоже были светлыми, но на пару тонов темнее шевелюры, из-под которой выступали кончики синих ушей. Лоб тонкой диадемой опоясывал вытатуированный светло-коричневый рисунок, повторяя контур бровей и над переносицей сходясь в затейливый вензель.

Встретившись с его синеглазым взглядом, девушка застыла с приоткрытым ртом: горло как будто разучилось производить членораздельную речь. А он улыбнулся, блеснув рядом белоснежных, крепких зубов с чуть приметно выступающими клыками.

– Хочешь помыться? – приветливо спросил он мягким, молодым голосом. – Заходи, всё готово.

– А-а... Э-э... – только и смогла протянуть Тиш-Им, слегка ошарашенная светлой и тёплой красотой незнакомца, видом его рельефного гладкого торса и пронзительной синевой глаз.

– Заходи, что на пороге стоять? – засмеялся он.

Тиш-Им неуверенно вошла. Серебристоволосый красавец нажал на какой-то рычаг, и из небольшого желобка в прямоугольную каменную ванну у стены потекла струя воды. Тиш-Им наконец подчинила себе органы речи и спросила:

– А... а где я нахожусь? Что это за место?

– Здесь живёт Хранитель Севера, – ответил красавец. – Я у него служу, смотрю за домом. Он стоит на горячем источнике, поэтому воду греть не приходится.

Хранитель Севера... Это загадочное имя – или прозвище? – ни о чём не говорило девушке. Впрочем, в нём слышался отзвук какой-то сказки или легенды, похороненной под толщей ушедших поколений. А может, Тиш-Им всё это снилось? Или она просто замёрзла в заснеженном лесу и попала куда-то... в иное измерение? Но всё вокруг было слишком осязаемым и реальным, физически ощутимым: тепло пола, влажный, полный пара воздух, аромат травяного отвара...

– Стены и пол тоже вода обогревает? – поинтересовалась Тиш-Им.

– Пар, – ответил слуга. – Он циркулирует по каналам внутри стен.

Набрав воды, он добавил в ванну из большого бачка несколько ковшиков мутноватой жидкости. Тем же ковшиком он перемешал воду, и по её поверхности поплыли пузырьки мыльной пены.

– Залезай.

– А вы... не могли бы хотя бы отвернуться? – смутилась Тиш-Им.

– Не стесняйся меня, я не собираюсь к тебе приставать, – улыбнулся синеглазый слуга Хранителя. – Лучше говори мне «ты». И доверяй.

Тиш-Им и сама не чувствовала от него никакой угрозы. В его чистых глазах не было ни тени похоти, только грустноватая доброта и тепло. Щадя её застенчивость, он всё-таки отвёл взгляд, и Тиш-Им, быстро сбросив рубашку, забралась в приятно горячую воду. Слуга Хранителя положил на край ванны мочалку.

– А мыла нет? – спросила Тиш-Им, прикрывая грудь руками.

– Вода – со щёлоком. Он моет так же чисто, если не чище.

– Значит, и шампуня тоже нет? Я хотела бы волосы тоже вымыть, а то они уже засаленные...

Слуга поставил на край ванны мисочку с какой-то чёрной кашицей.

– Это древесная зола с отваром из трав, – пояснил он. – Нужно втереть хорошенько в волосы и прополоскать.

Тиш-Им, привыкшей к современным моющим средствам, всё это казалось странным и необычным. Она не представляла себе, как можно вымыться без мыла и шампуня – золой и каким-то щёлоком.

– А щёлок – это что? – спросила она.

– Настой из той же древесной золы, – усмехнулся слуга. – Не сомневайся, чистой будешь.

Что оставалось делать? Тиш-Им погружала мочалку в воду и медленно водила ею по коже, отжимая: сначала надо было отмокнуть. Слуга тем временем взял с полочки гребешок, сел на скамейку и стал прядь за прядью тщательно расчёсывать свою потрясающую шевелюру. В сторону девушки он не смотрел – видимо, чтобы не смущать. Тиш-Им решилась задать вопрос:

– А Хранитель Севера – он кто?

Пропустив между зубьями гребня тонкий пучок волос, слуга ответил:

– Последний из четырёх Хранителей Сторон Света. Они с незапамятных времён поддерживали мир в равновесии. Люди на протяжении всей истории постоянно терзают мироздание своей агрессией и ставят его с ног на голову. Пытаясь исправить положение, сильные из их числа вмешиваются в его тонкую структуру, но часто только кромсают её и нарушают естественное течение процессов в ней. Увы, «сильные» – не всегда значит «мудрые». Грубо говоря, в одном месте зашивают – в другом рвётся. Наступает временная, видимая стабильность, а потом всё начинается снова, порой даже в ещё худшем варианте. Новые вмешательства – новые «дыры» и «шрамы» в Душе Мира. Для большинства из вас её боль неощутима, но те, кто умеет, чувствуют её. Когда люди причиняют Душе Мира слишком сильную боль, тем самым они делают невыносимыми условия собственной жизни.

Околдованная этими странными словами, Тиш-Им машинально водила по плечам мочалкой. Ощущение нереальности происходящего не покидало её, наползая на сознание, как тонкое щекочущее покрывало. Казалось, стоит сдёрнуть его – и всё вернётся в прежнее русло, но сдёрнуть не получалось. Завораживающая иномирность пронизывала всё, что окружало Тиш-Им: от светильников на потолке до тёплой, чуть мыльной воды в каменной ванне.

– Хранители снимали эту боль, – продолжал слуга. – И дыры в Душе Мира затягивались, шрамы и спайки рассасывались. Но иногда такое «лечение» давалось Хранителям ценой собственной жизни... – Он вздохнул и помолчал, а его рука с гребнем замерла. – Так ушли Хранители Юга, Востока и Запада. В последнюю тысячу лет у мира остаётся Хранитель только одной стороны света – Севера. Люди снова причиняют Душе Мира чрезмерную боль. Хранитель Севера пытается снять её и нормализовать ситуацию, но один он не справляется. И возможно, ему тоже придётся отдать свою жизнь, как пришлось его братьям...

Слуга умолк и взглянул на Тиш-Им с грустной улыбкой.

– Что, непонятно?

Девушка, стряхивая скорбное оцепенение, невольно охватившее её от всей этой истории, призналась с неловкой усмешкой:

– Если честно, звучит как... хм, бред.

– Понимаю, тебе трудно воспринимать это, – спокойно и терпеливо ответил слуга Хранителя. – Но ты спросила, кто такой Хранитель – я ответил. Можешь верить, а можешь не верить. Ладно... Мойся, а то вода у тебя в ванне остынет. Потереть тебе спину?

Тиш-Им смущённо отказалась, но толком добраться до спины, конечно, не смогла. Слуга с добродушной усмешкой взял у неё мочалку и принялся тереть её сзади. Нижнюю половину тела она помыла сама, не поднимаясь из воды, а потом, вздохнув, намочила волосы, набрала из мисочки пригоршню чёрной кашицы и шлёпнула себе на голову. Добавив немного воды, растёрла. Ощущения были необычные – не шампунь, однозначно. Отмоются ли волосы? За эти долгие дни они стали такими грязными и жирными... Подошёл слуга Хранителя с кувшином:

– Давай, ополосну.

Зола была тщательно выполоскана травяным отваром из волос, и слуга сказал:

– Иди, окунись в бассейн.

Пришлось подняться во весь рост – нагишом, стыдливо прикрывая грудь руками. Успокаивало лишь то, что парень не пялился на обнажённые прелести Тиш-Им, будто их вообще не существовало. И тем не менее, она постаралась как можно проворнее добраться до мраморного бассейна и погрузиться в чистую горячую воду, слегка бурлившую пузырями. Лазуритовые колонны по углам искрились в свете плафона на потолке, переливаясь серебристыми вкраплениями, как тёмно-синее звёздное небо.

– Приятная водичка, – заметила Тиш-Им, погрузившись по самый подбородок. – Да, горячий источник под боком – это удобно.

Слуга улыбнулся, мягко засияв глазами.

– Поплавай там, я пока сам помоюсь.

Добавив в ванну немного свежей горячей воды из желобка, он скинул штаны и опустился в неё. Тиш-Им не успела вовремя отвернуться и увидела его округлые небольшие ягодицы и сильные, стройные ноги. Пожалуй, более совершенного, прекрасного тела не было ни у кого...

Она опасалась, что красавец-слуга попросит её потереть ему спину, но он ухитрился справиться сам. Свои роскошные волосы он промыл той же золой и отваром, после чего поверг девушку в шок, прыгнув к ней в бассейн. Тиш-Им ойкнула и схватилась за поручень, чтобы выбраться, но на плечи ей тяжело и ласково опустились мужские руки.

– Да не бойся ты, – мягко сказал смеющийся голос, от которого сердце девушки провалилось в тёплую бездну.

Тиш-Им сама не поняла, как оказалась в его объятиях. Он коснулся губами её лба, и...

...Она выпрыгнула из воды на берег и встряхнулась. Туча брызг полетела с её мокрой... шерсти?! Да, всё её тело было покрыто шерстью, а руки и ноги стали лапами. За спиной раскинулось затянутое туманом озеро, которое она с лёгкостью переплыла, чтобы на этом берегу встретиться с Рай-Аном. Лес высокой, чёрной на фоне рассветного неба стеной встал впереди, но она смело углубилась в него.

Тёмные стволы больше не пугали её – они стали привычными и родными, одушевлёнными. Лес был её домом, а дома разве можно чего-то бояться? Она бежала по нему молодой, сильной, дерзкой волчицей, и цветы кланялись ей, роняя из чашечек росу, а души деревьев перешёптывались: «Она... Это она...» Да, это была она, Тиш-Им Каро, и она искала своего любимого – Белого Ягуара.

Но сначала ей встретился белый волк с мохнатой шеей и сапфировыми глазами. «Хранитель Севера», – стукнуло сердце, узнавая. Огромный и великолепный, он гордо стоял, опираясь передними лапами на поваленный ствол и смотрел на Тиш-Им своими невозможно синими глазами, в которых вдруг распахнулась головокружительная древняя бездна. Эти глаза видели рассветы и закаты, когда мир был ещё юным, с ясной, не покалеченной людьми Душой. Тиш-Им благоговейно склонилась перед Хранителем, но он, подойдя, ласково потёрся носом о её нос. Она закрыла глаза и прильнула щекой к его щеке...

Хранитель Севера отступил, кивнув: «Беги!» Тиш-Им через несколько шагов повернулась назад, но его уже не было... Со светлой грустью в сердце она побежала дальше на поиски того, без кого не мыслила своего существования.

И она его увидела: он сражался с огромным чёрным псом в водах лесного источника. Кровь из ран обоих противников окрашивала струи в розовый цвет, клыки рвали плоть, глаза горели непримиримой враждой. Тиш-Им чувствовала боль Ягуара, как свою, но не могла помочь: она была только наблюдательницей без права на вмешательство. Внезапно появился молодой воин из волчьего клана: Тиш-Им чуяла в нём родную кровь. Лицо его было ей не знакомо, но в глазах воина она узнала душу... Это был её брат, У-Он! Он пытался отвлечь чёрного пса на себя, чтобы помочь Ягуару, но безуспешно. В этот момент в воздухе просвистела стрела и вонзилась псу в шею. Чёрное чудовище бросилось на лучника и получило ещё одну стрелу, но и та его не остановила. У-Он и Белый Ягуар одновременно кинулись за псом вдогонку, настигли и вонзили в него зубы и меч.

Лучником оказалась девушка в зелёных чулках. У-Он обнял её и поцеловал в шею, а Рай-Ан, всё ещё в облике ягуара, улёгся на траву, усыпанную жёлтыми цветочками, и принялся вылизывать свои раны. Пёс же, потеряв звериный облик, стал человеком... Тиш-Им, невидимая для всех, приблизилась и всмотрелась в его лицо. Черты его расплывались, виделись ей нечётко, но внезапно он открыл глаза, и Тиш-Им помертвела...

Это был верховный жрец – так себя называл её похититель.

Тиш-Им в ужасе отпрыгнула и упала в воду. Глубина мягко заключила её в свои невозмутимые объятия. Сердце в секундной панике трепыхнулось: откуда здесь взялась такая глубь? Ведь ручей – мелкий, с каменистым руслом... Изо всех сил Тиш-Им устремилась на поверхность, но всплывать было почему-то неимоверно трудно: вода стала густая, как тесто, и сковывала движения, сдавливала грудь. Тут чьи-то спасительные руки обхватили её и подняли, и Тиш-Им, фыркая и выплёвывая попавшую в рот воду, увидела перед собой сапфировую синь глаз слуги Хранителя.

Тут до неё дошло...

– Ты и есть Хранитель Севера!.. Зачем ты представился слугой?..

Тот белозубо улыбнулся.

– Со слугой ты бы чувствовала себя поначалу свободнее, чем с хозяином.

Лазуритовые колонны серебристо мерцали, пузырьки щекотали кожу, и Тиш-Им всё ещё находилась в объятиях Хранителя. Она упёрлась руками в его поблёскивающие капельками воды могучие плечи и пискнула:

– Пустите... пожалуйста.

Его руки разомкнулись, и Тиш-Им отплыла к краю бассейна. Хранитель вышел из воды с прилипшими к широкой мускулистой спине мокрыми волосами, отжал их, взял с полки простыню, развернул и накинул на себя. Вынув из ванны пробку, он выпустил использованную воду, а потом налил туда щёлока и немного разбавил свежей – из желобка.

– Можешь постирать тут свою рубашку, – сказал он. – Сейчас подыщу, во что тебе переодеться.

Через полчаса Тиш-Им, облачённая в рубаху и штаны из суровой ткани, которые были ей велики на несколько размеров, сидела на кухне за массивным деревянным столом и смотрела на пляшущее пламя в печи-камине. Стройный и смуглый парень-слуга с тёмными длинными волосами, притащив освежёванную тушу молодого кабанчика, рубил её на толстом чурбаке. Как и хозяин, слуга ходил раздетым по пояс и босым. Ловко разделав тушу и отложив лучшие куски мяса, он блеснул жгуче-карими глазами из-под угрюмых тёмных бровей:

– А может, так съедим? К чему возиться?

– Поджарим слегка, – сказал Хранитель, подбрасывая в топку дрова. – Нутро нашей гостьи к сырому мясу не привычно из-за той дряни, что она годами себе колола. Ну ничего, – Хранитель улыбнулся, и его глаза ласково заискрились, – научить её очищаться от этой гадости – не проблема. От сети Нга-Шу она теперь свободна, с Духом Зверя соединена, а это главное. Был бы Дух в ней, а тело изменится.

Тиш-Им поёжилась, хотя в кухне было тепло. Как должно измениться её тело? Стать оборотнем? Вид сочащихся кровью кусков сырого мяса не вызывал у неё аппетита, а вот от сдобренной специями отбивной она бы не отказалась. Мясное Тиш-Им всегда любила, хотя были времена, когда она могла его себе позволить только по праздникам.

– Уум-Тай, а мука у нас найдётся? – обратился Хранитель к слуге. – Если баловаться человеческой едой, так уж баловаться.

Мука нашлась, а также масло, соль и кое-какие пряности. Порубленное небольшими кусками мясо было посолено, приправлено, нанизано на вертел и водружено над огнём, и скоро кухня наполнилась вкусным запахом. Этот аромат вызвал у Тиш-Им острый приступ жгучего голода: она даже не помнила, когда в последний раз ела. Хранитель, завязав уже подсохшие волосы в узел, замешал тесто и поджарил тонкие, как блины, лепёшки. Глянув на мясо, сказал:

– Ну и хватит, пожалуй. – Завернув несколько кусков в лепёшку, он вручил свёрток Тиш-Им: – Угощайся.

Её голодный желудок принял это блюдо с восторгом и даже попросил добавки, которую тут же и получил. Потом Хранитель заварил какую-то траву с мёдом, но не тоо. От одной кружки Тиш-Им разомлела и отяжелела. Облокотившись на стол, она сонным взглядом обводила кухню. Здесь наблюдалась всё та же аскетичность обстановки: никаких современных излишеств, только очаг, источник воды (желобок с рычагом), массивный стол с двумя скамейками и чурбак для разделки мяса.

Потом у догорающей печи-камина она сушила волосы. Отмылись они отлично, став лёгкими, рассыпчатыми и скрипучими, слегка пахли отваром. От ощущения чистоты тела, сытости, тепла и уюта её клонило в сон, только слегка тревожила перспектива изменений, которые, по словам Хранителя, должны были с ней скоро произойти.

– Ты не должна этого бояться, – тепло провибрировал возле уха его голос. – Возвращение к своей истинной сути – радость. Ты почувствуешь сама.

Гребень разгребал, разрезал волны волос, сухо потрескивая, а потом вдруг превратился в лодку. Тиш-Им плыла в ней по тихой звёздной глади озера, а сверху на неё вопросительно смотрела бездна... не пустая и холодная, а живая, чувствующая. «Ты – Душа Мира?» – догадалась Тиш-Им с окрыляющим изумлением и благоговением. Бездна не умела кивать, но Тиш-Им в её молчании почувствовала некую утвердительность. Вместе с тем она ощущала, будто её саму изучают и рассматривают. На звёздном лике Души читался вопрос: «Кто ты?» Вместо ответа Тиш-Им распахнула себя ей навстречу, раскинув своё «Я», как платок с рисунком, изображавшим её жизнь. Каждый завиток узора распускался каким-то событием, раскрывались на жизненном полотне цветы её радостей, шелестели сухие листья бед, мерцали звёздочки слёз и сверкали кометы улыбок. А в самом центре выросло ослепительное дерево – любовь. С его золотых листьев капали слёзы разочарований и радости, а цветы с надеждой распускались навстречу новым рассветам. Не раз их подмораживала боль, а тоска срывала с них лепестки, но стоило нежности обогреть ветки своими лучами, как их покрывали новые, ещё более прекрасные цветы...

«Да», – вздохнула Душа, любуясь этим чудом. Ей бы хотелось вырастить огромные сады из таких деревьев, но где взять покой и мир, нужные для их взращивания? Как уберечь их от губительных ураганов боли, бушующих повсюду? Там, где шептались леса, выросли уродливые, злые города; вместо живительного дождя их улицы поливались кровью и насилием, вместо цветов там росли суета и лицемерие, вместо утреннего тумана их пронизывали духовная пустота и холод равнодушия. И сады обратились в пустыни: на сухом песке деревьям нет жизни...

«Что причиняет тебе такую боль?» – спросила Тиш-Им. И получила ответ... Глаза её осушал ветер, но сердце стонало при виде пульсирующей опухоли, пронзившей своими сизыми метастазами весь мир. Сеть-грибница разрасталась, погружая его во мрак, и в ней запутывались, как мухи в паутине, сухие листья-души неразумных людей.

Больше Душа не разговаривала – она только стонала. Тиш-Им, схватившись за голову, тоже завыла от сводящей с ума тоски, а её челнок понесло в водоворот. Звёзды погасли, вместо них голодной пастью зияла чёрная воронка, втягивая в себя всё – жизни, судьбы, надежды и мечты. Из неё не было спасения, и сколько рулевые ни старались, мир терял мачты, рассыпался на щепы и погружался в пучину. Там, среди рулевых, был и Рай-Ан – отчаявшийся и бессильный, как все остальные.

Вдруг вспышка ослепительного света пробежала по сизой сети, раскалив её добела. Отдельные её участки не выдержали и рассыпались в пыль, толстые нити усохли, а тонкие – погасли. Воронка стала рассасываться, и Тиш-Им в её лодочке вынесло на спокойное место, а по восстановившейся звёздной глади плыли, призрачно тая и мерцая сапфировыми искрами, серебристые полосы и завитки, похожие на пряди волос Хранителя...

Скорбно ахнув, Тиш-Им выпорхнула из лодки и сама расстелилась траурным шёлковым покрывалом по успокоенной груди бездны. Нет, не собрать было уже этих призрачных прядей обратно в живого Хранителя, не вернуть осязаемого тепла его рукам, не превратить эти сапфировые искры в глаза. Пролетев над звёздной гладью с уже почти истаявшими следами от серебряных прядей, Тиш-Им набрала в подол чёрного шёлкового платья целую гору сапфировых звёздочек. Промчавшись над землёй, она разбросала по полям синеву глаз Хранителя, а сама упала в озеро...

Люди на земле увидели огромную, яркую падучую звезду, а поля покрылись колышущимся морем синих цветов. И только в рассветном небе таяли прозрачные серебристые облака, похожие на огромные пряди волос...

Люди не поняли, что произошло. Они даже не заметили, что были на грани гибели. Пожав плечами, они вернулись к своим обычным делам: вырубке лесов, строительству каменных джунглей, обману своих ближних, разбиванию сердец, хмельному забытью и кровавой вражде. И только стихи Поэтов заблестели сапфировой болью и поплыли лодочками в море людской суеты, ища живые души. Многие из них так и не нашли свою пристань, канув в пустоту, но в каждой душе, всё же принявшей в себя такую лодочку, зажёгся свет синей искорки. А это значило, что Хранитель был жив: его приютили души людей, даже не знакомых с ним.


...Под Тиш-Им покачивался подвесной матрас, а плафон на потолке озарял комнату бледно-голубым отсветом то ли раннего утра, то ли позднего вечера. Девушка села на постели, вытирая мокрые от слёз щёки. Сон... Это был сон! А ей показалось, что она на самом деле прикоснулась к Душе Мира.

Но если это ей привиделось, значит, ничего не случилось... Не было чёрной воронки, гибнущего мира, и Хранитель был жив! Он не растворился в серебристых облаках, не превратился в синие цветы... Скорее найти его!

Через пять минут метаний по дому, озарённому призрачным светом, Тиш-Им нашла его в одной из комнат, на небольшом каменном возвышении у стены, застеленном тюфяком. Он сидел углублённый в себя, с прямой спиной и подвёрнутыми калачиком ногами; глаза его были закрыты, руки покоились на коленях, а волосы окутывали его фигуру плащом. Плача, Тиш-Им опустилась на колени, подползла и прижалась щекой к его руке.

– Прости... прости, – всхлипывала она.

«Прости нас, людей, – хотела она сказать. – Мы недостойны того, чтобы нас спасать...»

Глаза Хранителя открылись, голубовато мерцая в полумраке. Несколько мгновений его взгляд был заоблачным и далёким, как небо, потом ресницы опустились и сморгнули эту нездешность. Руки участливо протянулись к девушке:

– Ну, что ты... Иди сюда.

Тиш-Им оказалась у него на коленях, точнее – в кольце его подвёрнутых ног. Пропуская между пальцами его шелковистые, осязаемые, РЕАЛЬНЫЕ волосы, она бормотала сквозь судорожные всхлипы:

– Прости... нас... Я не хочу... чтобы ты умирал...

Он только гладил её по голове и щекотал тёплым дыханием её лоб. А потом вдруг сказал:

– Хочешь посмотреть, какой здесь рассвет? Очень красивый. Пойдём.

К выходу пришлось, как ни странно, не спускаться, а подниматься по ступеням. В «прихожей» оказалось значительно прохладнее, чем в остальных комнатах, и здесь Тиш-Им наконец увидела дверь – массивную, вроде банковской. Рядом на стене висело два овчинных полушубка и стояли меховые чуни с высокими голенищами. Надев один полушубок и всунув ноги в чуни, Хранитель кивнул Тиш-Им на второй зимний комплект.

Дверь открылась, и взгляду девушки открылся вид на горную гряду, ощетинившуюся заснеженным лесом. Все склоны поросли островерхими сиурами, а мест, свободных от деревьев, было совсем немного. Солнечные лучи ещё не касались горных вершин, но небо уже посветлело, а лёгкие облака в нём стали золотисто-розовыми. От этого простора у Тиш-Им захватило дух, и она просто стояла в трепетном безмолвии, подавленная величаво-спокойной и даже немного грозной красотой этого места. А когда оглянулась, чтобы узнать, как выглядел дом Хранителя снаружи, то с удивлением увидела, что дверь была проделана прямо в скале. Вместо крыши была заснеженная вершина с поблёскивающими куполами-уловителями световодов. Вокруг росло несколько разлапистых сиур, а перед дверью раскинулась небольшая площадка, на которой они и стояли, обозревая грандиозный горный пейзаж. От её края по склону спускалась каменными уступами тропинка.

– Это что – внутренние помещения дома прямо в горной породе вырублены? – изумилась Тиш-Им.

– Скорее, постройка из каменных блоков замаскирована снаружи под гору, – ответил Хранитель. И с улыбкой приложил палец к губам.

Тиш-Им умолкла, согласная с тем, что этот холодный горный рассвет нужно встречать в почтительной тишине. Устремив взгляд в голубое небо с розовыми облаками и кутаясь в полушубок, она слушала молчание снежного простора. Слегка мёрзли уши и нос, но на сердце было тепло, хоть и щемяще-печально.

И вот, солнце восторжествовало, засияв на вершинах и заполнив грудь Тиш-Им светлой радостью. Порывисто вздохнув, она улыбнулась:

– Как прекрасно...

– Да, – тепло прозвучал рядом голос Хранителя. – А сейчас закрой глаза.

Тиш-Им закрыла. Руки Хранителя легли ей на плечи.

– Лети! – приказал он.

Не успела она ахнуть, как оказалась высоко над домом-горой, над щетинистыми склонами, над румяными вершинами. Свободная и ликующая, Тиш-Им помчалась, не чувствуя тела – она была лишь мыслью и взглядом. Счастливой душой она обнимала землю, освещала небо, а в ушах слышался голос незримого Хранителя:

– Запомни это чувство. Зафиксируй... Запомнила?

«Да такое в жизни не забудешь!» – хотелось крикнуть Тиш-Им ему в ответ.

– Хорошо. Возвращайся!

...Она по-прежнему стояла на площадке перед дверью, только руки были чуть подняты. Даже странно было после этого нереального полёта ощущать твёрдую почву под ногами... Странно и жаль. А Хранитель уже снимал с неё полушубок и чуни, а также рубашку и штаны. Как ни удивительно, холода она не чувствовала.

– Ты волчица, Тиш-Им. Расправь свою сущность, как крылья, на всё это небо, потому что это – настоящая ты!

Она взглянула на свои руки. Ногти на глазах удлинялись, превращаясь в когти, кожа покрывалась чёрными волосами.

– Вспомни чувство полёта... Отпусти радость на волю... И беги!


продолжение http://www.proza.ru/2011/06/27/239