В августе 1943 немцы при мне говорили Гитлер капУт

  А немцы от нас НЕ сбежали - просто БЕЗ БОЯ сдались!
  В августе 1943-го немцы при мне НАМ открыто говорили: "- Гитлер капУт!"

  И ещё мои воспоминания о ТОЙ Большой Войне 1941-45-го
   К 22 ИЮНЯ 1941-го, к 70-летию страшного НАЧАЛА <ровно в 4 часа>

     Август 1943-го.
За нашим близким (200м от хаты) урочищем и месом отдыха горожан
(редкие древние деревья ольхи вдоль заболоченно полосы (Минерального
ручья) в лесопосадках немцы устроили блиндажи и траншеи для обороны
от настцпающей Красной Армии. Оттуда к Маме ходит в гости пожилой,
полный телом немец (уже побывавший тут в <боевом 1918-том>).
Он ставит свою винтовку к прЫзьбе (высокому фундаменту нашей
хаты) и подолгу беседует с Мамой (он неплохо говорит по-русски!),
нередко приговаривая "- Гитлер - капут!" Он попробовал яблоко с
яблони в нашем дворе и сказал, что эти яблоки называют "Лимонка" -
и за внешний ярко-желтый-лимонный вид, и за очень кислый вкус
(даже у поспевших яблок) и что их надо кушать в чае или в компоте-
варенье.

   Вскоре, в конце августа 1943-го Мама со мной и с неизвестной
мне женщиной пошла за Вильхы (на заболоченных берегах Минерального
ручья росли вильхи-ольхи) собирать хмель. Мне из этого похода
запомнились только полное безлюдье (хотя именно ТУТ расположился
 батальон немцев) и непроницаемо густые заросли (обвитые шершавыми
плетями хмеля) над Средним ручьем.
    Через месяц ТУТ намечАли устрОить АД кромешный для НАШИХ
солдат. Но, АД отменили - САМИ немцы!

    Конец августа, начало сентября 1943-го.
К Маме продолжает ходить в гости тот же пожилой полный Немец.
Уже поспевают сливы-угорки, их у нас много, а ЭТИМ летом на них,
как никогда - большой урожай - все ветви мы укрепили подпорками,
но от тяжести слив ветви всё-равно ломаются. Сливы очень вкусные
(но я их ем с опаской - Мама сказала мне, что у них острые косточки
и, если я проглочу косточку, она мне проколет кишки и мне конец:
"- ТодИ тобИ, як Гитлеру - капУт!").
     А Немец этого, наверное, не знал и ел-нахваливал эти сливы
и еще и с собой брал на позицию...
     А немцы объявили населению, что тут предстоит сильный бой,
и чтобы все подготовились к полной эвакуации. Яков Евдокимович
Крыленко (я - его внцучатый племЯш) сделал Маме тачку с двумя
разными колёсами - одно тяжелое, а другое - цельно-литое -
вообще неподъёмное. Немец увидел тачку и, ухватившись за свой
немалый живот, аж присел, зашевшись хохотом:
"- Ну, Матка, насмешила ты миня! - Это же камбайна,
а ни тилега! Никакой ивакуация, Матка, ухадить ни нАда -
Гитлер капут!"
<Матка> - обычное обращение немцев и румын у нас к женщинам.
Поэтому "Этот" Немец совмещал имя МАшка с обычным обращением <Матка>.
 
     В конце лета 1943-го мою Бабушку Евдокию перевели от тёти
Ульяны (ЕЁ младшей дочки, у которой Бабушка жила с лета 1942-го,
кормя, поя и т.д. трёх детей Ульяны, пока та почти год пробыла
за линией фронта) и поселили у нас в Комнате. Бабушка очень
(судя по последствиям - уже непоправимо) ослабела от голода
(Она ВСЁ отдавала внукам - всё, что могла добыть, а сама умирала
от голода).

   Начало сентября 1943-го 
Вечер. Солнце зашло, темнеет. Тепло.
Я в одних, на-днях пошитых мамой трусиках маюсь без дела во дворе.
Тихо - и вдруг услышал грохот со стороны Бугра (с юга) и пошел к
"воротам-дрючку" поперёк входа во двор. И тут, пока шёл по
каменистой тропке, я увидел на фоне лимонно-желтого послезакатного
неба, над темным прямоугольником здания электро-станции внезапно
выросший угольно-чёрный столб на всю длину здания, раза в четыре
вЫшее, а через мгновение весь этот угольно-чёрный столб вспыхнул
ослепительным пламенем, а мимо меня с лязгом-грохотом проехал тёмный
(я в нём ничего не разглядел) танк, а из-под его траков-гусениц из
камней-булыжников мощеной дороги во все стороны вылетали высекаемые
искры... Я вернулся к крыльцу и Мама отвела меня под яблоню-лимонку
и уложила в постель на земле, накрыв мою голову подушкой: "Нэ знимАй,
бо осколком мОжэ убыть!"
А на следующий день я собрал у нас в Саду ведро осколков - искорёженных
железных и бетонных. Но, мне кажется, что все они упали через несколько
секунд после увиденного мной взрыва электростанции, распложенной не далее,
чем в 1,5-2 км от нас (где обычный взрыв взметнул в воздух огромную массу
угольной пыли, которая воспламенилась, вызвав еще более мощный взрыв и
разлёт осколков), но мы не услышали падения осколков изза грохота
мчавшегося в этот момент танк

ков), но мы не услышали падения осколков изза грохота мчавшегося в этот момент

Мою Бабушку Евдокию Мама уложила возле двери на прызьбе - на
сене, которое она положила туда к вечеру - по приказу немцев -
они будут этой ночью поджигать все хаты, чтобы никто из жителей
не вздумал остаться в месте намечаемого боя. А поздней ночью,
уже под утро (я этого не слышал - спал) во двор зашёл патруль -
несколько немцев. Они подошли к прызьбе, посветили "прожектором"
(так Мама называла электрический фонарик), увидели там лежащую
Бабушку, перемолвились несколькими словами и ушли. А нас под
яблоней они, наверно, и не заметили...
      После этого немцы у нас больше не появлялись до мая 1948-го.,
когда военно-пленные немцы мостили асфальтом дорогу на Луганск,
а я для них (по их просьбе ломал ветви со цветами акации, залезая
на дерево возле будущей жвИрточкы-калитки. При этом я ухитрился
засадить занозу из колючки сбоку в сустав среднего пальца - да
так, что Мама не смогла вынуть эту колючку <цыганской> иголкой
и смазала ранку "карасИном" - и зажилО само - без нарЫва.
Немцев-военно-пленных, начиная с 1944-го. возили мимо нас
(в сторону Брянки - на юг и обратно) на открытых (без навеса)
грузовых автомашинах - они сидели (глядя в перёд по ходу машины)
в кузове на скамейках в несколько рядов (всего человек по 30),
а возле кабины по углам сидели (глядя назад - на немцев) наши
солдаты-охранники с автоматами в руках. Как-то случилось, что
во время езды в кузове внезапно отвалился назад задний борт и
немцы, сидевшие на задней скамье, вывалились назад и, упав затылками
голов на булыжники дороги, убились.
     Ещё в народе тогда говорили, что немцев в лагерях
для военно-пленных кормят плохо (их охранники себе крадут еду!)
и пленные умирают от голода, холода и болезней.
      В 1947-мом военно-пленные немцы построили светлое
двухэтажное здание бытового комбината шахты Ильич -
с квадратными полосатыми колоннами и завитушками на верху.
Весной 1948-го военно-пленные немцы восстановили плотину
(прорванную в половодъе 1946-го) нашего Ставка (за ВИльхами).

     В начале сентября 1943го, перед приходом Красной Армии,
у нас в городе - безвластие - резко усилилась преступность -
если при немцах совсем прекратились кражи и разбои, то теперь
преступники спешили наверстать упущенное за 14 месяцев оккупации.

Эпизод. Мама и я сидим на скамье в поли-садике у Тёти Дуси-Рябой
(Никанковой-Крыленко), а мимо по дороге идёт мой дядя Данило и
что-то громко кричит по-немецки. А моя Мама его одёргивает:
"- ГлядЫ, бо накрычИш на свою голову!"

     Начало сентября 1943
У нас еще безвластие - немцев не видно и наших нет. Мама с кем-то
занята - "балАкають", а я маюсь от безделия. И вдруг я заметил
в 2-3м от дороги, возле черёмухи какой-то странный предмет. Я не
мог рассмотреть, что это такое, но подойти ближе 5-6м не решался -
Что-То Неясное мне удерживало меня. Так я мучился от своих любопытства,
трусости и нерешительности несколько часов, издали разглядывая это
гипнотизирующее меня Чудо, но так и не отважился подойти к нему
поближе и ушел. А позже (дня через два) Мама сказала кому-то при
мне, что это была оставленная немцами мина и её забрали наши минёры...

      Начало сентября 1943 
О скором приходе Красной Армии все уже знали и заранее собрались у
дворов - Мама со мной тоже (в приход немцев у нас стояла толпа
человек 20, а теперь остались только двое). Было часов 10, пасмурно,
но тепло, На Бугре возле Дома дяди Данила появились подводы и пеший
отряд (как мне помнится - даже не строем, а толпой). У одного в
руках - Красное Знамя! К ним кинулись несколько женщин - обнимать-
целовать (а немцев НЕ целовали!).
     Мне стало скучно - я то надеялся, что будет техника - танки-
машины (как у немцев!), а тут и посмотреть не на что!
    И тут я услышал стрельбу в нашем Саду. Я, не сказав Маме ни слова,
побежал в Сад
и за вторым малинником - в Вишневом саду увидел нескольких наших -
совсем молодых солдат в летней защитной форме (пилотка, гимнастёрка,
галифе, сапоги-кирза) с винтовками в руках, идущих цепью (метров
по 7 в интервале) и постреливающих наклонно вверх, не прижимая
приклада к плечу. Проходивший ближе ко мне солдат, широко улыбнулся
и засмеялся, увидев меня, вылезшего из густого малинника, и на-ходу
сказал мне: "- УбигАй скарЕй атсУда, пастрылЁнак, а то тибя застрЕлють!".
А я вернулся к Маме - помогать ей отрезать ботву от бурячков - Мама
их выкопала много, но они мелкие - у нас ведь в Саду полянки малые,
тенистые (а на солнечных местах в низине (ближе к ручью) Мама сажала
картошку, капусту, помидоры, огурцы, а на каменистом бугре сеяла жито,
ячмень, просо). И где-то вдали прострочил недлинную очередь пулемёт...

На этом кончились военные (но не бандитские, которые только набирали
разгон-разнах) действия в нашем краю...

     Оказалось, что немецкий батальон, предназначенный для боя,
не выполнил отданные ему приказы командования:
  1) Во-первых, немцы не подожгли ни одной хаты на Хуторе (позже
мы узнали, что и во всей Кадиевке; только один дом-бордель подожгли
его же собственницы и жилицы, возжелавшие выглядеть пострадавшими
от немцев (а для немцев они все 14 месяцев оккупации служили Любовью
с любовью).
  2) Во-вторых, немцы не дали боя нашим, а сдались нашим без боя.
  3) В-третьих, немцы не повредили своё оружие, а сдали его в целости
нашим, сложив его на зеилю перед выстроившимся (в ожидании подхода
наших) личным составом батальона, высоко подняв на шесте белую
исподнюю рубаху и кальсоны - юмористы нашлись и в ЭДАКОЙ ситуации!

      По мнению Евгения Георгиевича Крыленко (а мне кажется, что оно -
не вымысел),всему этому способствовала деятельность его псевдо-матери
(к которой Женя не имел сыновьих чувств), зато - его тёти -
Александры Дмитриевны Крыленко. Она, ещё будучи истинной красавицей-
дочерью дворянки, познакомилась (ещё во время оккупации-1 Кадиевки
немцами в 1918-том) с немцем Вилли и тайно (как агент Германии)
продолжала поддерживать с немцами связь до нового пришествия-2
немцев в Кадиевку в 1942-ром. А в 1943-м она использовала всё
своё влияние на немцев, чтобы предотвратить ненужное и бессмысленное
кровопролитие и сжигание домов жителей.

    Начало сентября 1943  Когда уже стало понятно, что немцев
прогнали, боёв у нас не предвидится и эвакуироваться не надо, Мама
решила сташить с меня и постирать (а заодно - и меня выкупать) трусы
и майку, которые Она мне пошила перед ожидаемой эвакуацией, которые
я давно не снимал и, конечно, жутко вымазал (у меня никогда не было
чувствва, что надо беречь одежки-обутки от загрязнения). Но я
судорожно вцепился в понравившуюся мне одежку (трусы и майку) и не
давал снимать их с меня. Кончилось тем, что Мама дёрнула сильнее и
порвала, а потом отлупила меня по чём попАло и долго не могла
остановить кровь, текущую из моего разбитого Ею носа.

     В сентябре 1943-го после ухода немцев у нас часто ночевали
проходяшие мимо люди (а ИХ ТОГДА было много, они-то заходили и
в другие дворы, но там "незваных гостей" не жаловали и посылали
ИХ подАльше - в нашу Хату: "- Там хозяйка без мужика и ночевать
всех пускает - и баб, и мужиков!"). И моя Мама всех пускала на
ночлег, причём - абсолютно бесплатно! Она показывала, где у нас
во дворе яма-сортир, но почти все проходимцы писяли и какали не
в яму-нужник, а по своей привычке - рядом с ней!

     Мама и я по ночам спим не в Хате, а, чтоб в случае беды, было
ближе выскочить наружу, - на прЫзьбе под дверью в кладовку. Перед
сном мы жуЁм сливы - они уже переспели и слегка подсохли (я не помню
ни одного дождя в августе-сентябре 1943) и вкусные. Я уже забыл, что
их косточки могут проколоть кишки, и ем их, не обращая внимания на
возможных червячков (их ведь не видно, да и на вкус не отличишь от
мякоти сливы!). Мама мне рассказала, что была на митинге в сквере
в центре города и там говорили, что в Кадиевке немцы были
14 месяцев, что в этом сквере немцы расстреляли 15 комсомольцев и
только слегка присыпали их землёй...
Так кончилась у нас фашистская оккупация!

   Живите в мире и ЛюбвИ!
   Будьте здоровы и счастливы!
   Выражаю мою скорбь о почти 30 миллионах погибших НАШИХ !
               Владимир Крыленко 22 ИЮНЯ 2011